Глава VI


Лондон, 24 июня 1881 г.

Безмолвная пауза длилась довольно долго, но почему-то не становилась неловкой. Два джентльмена внимательно изучали друг друга, сохраняя невозмутимые выражения лиц. Глаза, бородка, и даже цвет костюма с котелком соответствовали полученным описаниям, но Штольман не мог не отметить, что представления лондонской полиции о физиогномике явно отличались от принятых в полиции петербургской. Русский сыщик не назвал бы лицо неизвестного «хитрым» – скорее, во внимательных тёмных глазах читался пытливый и расчётливый ум.
– Чем обязан? – наконец поинтересовался Штольман. Машинально перейдя на немецкий, он тут же ощутил облегчение: впервые за много дней не приходилось обдумывать строй фраз.
– До меня дошли сведения, что вы наводили справки о моей персоне, – незнакомый господин приложил к своей груди набалдашник трости, зажатой в правой руке, – и я решил сэкономить вам немного времени. Тем более что наши интересы, насколько я могу судить, довольно близки.
– Стремление благородное, – оценил Штольман. – В таком случае, не откажете воспользоваться гостеприимством Раевских?
– О, с превеликим удовольствием, – кивнул темноглазый. – Господин Раевский.
Штольман сделал приглашающий жест, и два джентльмена прошествовали внутрь. Опасений насчёт того, стоит ли приглашать незнакомого немца в штаб-квартиру резидентуры Варфоломеева, у сыщика не было - ему очень подробно разъяснили,что гостиная предназначена именно для таких встреч, так что опасаться за тайны разведки не приходилось. Избавившись от верхней одежды и комфортно расположившись в креслах – расторопная прислуга тут же подала чай – двое приступили к беседе которая, как надеялся Штольман, должна была что-то прояснить.
– Думаю, положение обязывает меня представиться, – непринуждённо проронил темноглазый посетитель. – Конрад Ланге, третий отдел Большого Генерального Штаба.
– Рад бы ответить тем же, – откликнулся Штольман, – но вы, похоже, и без того знаете обо мне куда больше, чем я о вас – включая и моё имя.
Сыщик подчеркнул интонацией единственное число.
– В известном смысле да, – признал Ланге, – но я бы сказал, что мы только что сравнялись. Конечно ваше имя, – на сей раз смысловое ударение расположилось иначе, – к себе располагает, но помимо него и того, качества, в котором вы прибыли в Лондон, я не знаю о вас практически ничего.
– За вычетом, очевидно, того, что мы оба разделяем склонность к изучению канализационных труб?
– И это тоже, – степенно согласился Ланге.
– Но отчего же Большой Генеральный Штаб так заинтересован именно в судьбе молодого Стейпса?
Ланге чуть поморщился.
– Господин Штольман, если вы собираетесь ходить вокруг да около, наша беседа затянется на непростительно долгий срок. Вы хотите знать, почему Германия заинтересована персоной, имеющей прямое отношение только к Афганистану. Что ж, ваше присутствие здесь и есть наилучший ответ.
Сыщик внимательно наклонил голову набок.
– Союз между Его Величеством кайзером Вильгельмом и императором Александром держится на том, что обе державы готовы бросить всю тяжесть своего авторитета на нужную чашу весов при решении европейских вопросов.
– Как три года назад? – приподнял бровь Штольман. – Не у всех сложилось впечатление, что канцлер Бисмарк выбрал ту чашу весов, которую подразумевал бы союз.
– Господин Штольман, – вздохнул Ланге, – я не отвечаю за решения Рейхсканцелярии – я лишь действую в русле её пожеланий. Русский орёл – птица о двух головах, но они покоятся на одной шее. Если одна из голов слишком сильно поворачивается на восток, вторая может следить за западом лишь вполглаза. Нас интересует всё, что касается Афганистана, именно потому, что это интересует Россию. И признайте, мы вправе тревожиться. Судите сами: террористка заходит в кабинет столичного градоначальника, стреляет в него – и суд присяжных её полностью оправдывает! Что мы должны увидеть в Берлине? Что русского императора не поддерживают даже его собственные подданные, которые считают допустимыми покушения на представителей государственной власти? Я уже не говорю о более недавних событиях. Будьте уверены: пока из России приходят такие вести, наше внимание ко всему, что может её отвлечь от союзных обязательств в Европе, будет самым пристальным.
Немецкий офицер перевёл дух и расслабился.
– В любом случае, мы ведь намеревались обсудить капитана Стейпса, а не широкие политические вопросы?
Штольман согласно кивнул.
– Я думаю, нам не помешает сверить карты, – продолжил Ланге. – Возьму на себя труд начать: вечером двадцать третьего числа, когда капитан с такой поспешностью покинул клуб, я рассудил, что и мне больше нет нужды там оставаться, и покинул его сразу же после Стейпса. К себе я направился пешком, благо гостиница моя недалеко, но кое-что привлекло моё внимание: когда удаляющийся кэб капитана заворачивал за угол, на запятки вскочил какой-то незваный господин в длиннополой одежде. Это уже вызывало интерес, так что, подозвав кэб, я двинулся вслед за экипажем Стейпса, стараясь не мозолить глаза, но и не упускать его из виду. К сожалению, выдержать баланс мне не удалось: при подъезде к Финсбери-парк кэб окончательно пропал из виду, но, как вы можете понять, моего любопытства это не убавило. К счастью, я работаю в Лондоне не первый день и успел завязать немало полезных знакомств – в частности, с одним господином, который куда полезнее, чем можно предположить по его размеру.
– Неужели Уиггинс? – поинтересовался Штольман. На лице гостя впервые за беседу возникло замешательство, впрочем, тотчас сменившееся привычной тонкой улыбкой.
– Ну конечно. Он уже и с вами встретился. Потрясающе предприимчивый мальчуган. Может, в таком случае, вы возьмёте слово?
– Я немногое могу рассказать, – пожал плечами Штольман. – Мальчишка заявил, что видел вас на месте преступления, копающимся в трубе, около пяти часов, но также заверил, что тело было там уже до вас. Ещё он признался, что сообщил о трупе в полицию.
– Это он вам сказал? – хмыкнул Ланге, явно впечатлённый. – Что ж, в известном смысле так оно и есть. Потеряв из виду Стейпса – с таким подозрительным конвоем и в таком неблагополучном районе – я понял, что сам его в жизни не отыщу в этих городских дебрях, но к моим услугам были люди, знающие их лучше, чем я когда-либо смогу. Я поднял Уиггинса, и он, вместе со своими подручными, принялся прочёсывать Финсбери-парк. Незадолго до пяти утра меня, наконец, известили, что тело, соответствующее приметам капитана, нашли в канализационной трубе на Лористон-авеню. Я кинулся туда и обнаружил Стейпса, с пробитой головой и в одном белье. Очевидно было, что до молодого человека добрался кто-то, кому было от него нужно нечто важное. И да, обратиться в полицию Уиггинсу велел я. Как видите, – немецкий разведчик развёл руками, – мальчик не покривил душой, информируя вас, и в то же время не раскрыл характер нашего с ним сотрудничества.
Штольман кивнул. Предприимчивость Уиггинса не уставала поражать.
– Что же, – продолжил Ланге, – я раскрыл свою роль в этой истории, которая вас, похоже, так волновала. Не находите нужным поделиться своими сведениями?
– Прежде, чем мы к этому приступим, – сыщик подался вперёд в своём кресле, – вы не находите, господин Ланге, что ваша история крайне удобна? Зловещая фигура, которая вспрыгивает на запятки экипажа Стейпса, а затем так подходяще пропадает у вас из виду? Ей-богу, кто-то другой мог бы подумать, что вы целенаправленно пытаетесь отвести подозрения от себя.
Его собеседник усмехнулся в очередной раз, но на сей раз улыбка была чуть пренебрежительной.
– В этот раз я сделаю скидку на то, что в вас говорит профессиональная предвзятость. Помилуйте, чего ради мне оправдываться перед вами? Вы привыкли действовать в роли представителя закона, но не забывайте, что здесь вы находитесь в совершенно ином качестве, и юрисдикция ваша закончилась тысячи километров назад. В Петербурге Якоб Штольман мог бы задержать меня по подозрению в убийстве – но что может в Лондоне племянник графини Раевской? Обратиться в Скотленд-ярд и честно сообщить о своих подозрениях? Даже если сыщики примут во внимание обвинение, основанное на показаниях едва приехавшего русского и никем не виденного беспризорника, максимум, что они могут сделать – пригласить меня на беседу, которая закончится, как только я сообщу им любое из полудюжины имеющихся у меня алиби. – Ланге цокнул языком и покачал головой. – Мой визит сюда – жест доброй воли. Я навестил вас, как подданный дружественной державы, желая объединить усилия и узнать мнение человека, который больше моего привычен к… – гость сделал паузу, подбирая выражение. – К полицейской рутине. Если вы находите, что я совершил ошибку…
Ланге начал подниматься из кресла, и Штольман поспешно вскинул ладони в примирительном жесте. Всё сказанное немецким разведчиком, было известно и ему самому, но время, которое тот потратил на отповедь, позволило прикинуть, что можно было безопасно сообщить посетителю – то, что представитель Генштаба не был убийцей, ещё не наделяло его правом на безусловное доверие. Очевидно, что Ланге, как и он сам, был уверен, что убийство Стейпса – не рядовой разбой, а что-то связанное с деятельностью его отца. Значит, в одном точно не будет вреда.
– Деньги и ценности с тела Стейпса я обнаружил в канализационном коллекторе в сотне шагов, – сообщил русский сыщик. – Кем бы ни был преступник, интересовало его что-то другое.
Ланге уважительно хмыкнул.
– Это от моего внимания ускользнуло. Я посвятил утро и день поискам извозчика, на котором Стейпс покинул клуб.
– И каковы успехи? – полюбопытствовал Штольман. Немецкий визитёр закатил глаза.
– Вы даже не представляете, господин Штольман, сколько в Лондоне краснолицых кэбменов. Что девушка?
Он и об этом знает? Ну что ж.
– Ни при чём. Стейпса выманили запиской от её имени – он получил её при мне – но сама девушка к этому отношения не имеет.
Непонятную фигуру рыжего советчика Штольман решил пока приберечь для себя.
– Находите? Надеюсь, вы не поставите мне в вину, если я решу с ней побеседовать сам?
– Воля ваша. Но имейте в виду, цветы я у неё уже скупил.
– Посыльный?
– Решительно ничего.
– Как и у меня, – покачал головой Ланге. – Н-да, господин Штольман, мёртвым капитан Стейпс грозит оказаться куда больше задачей, чем был живым.
– Кстати об этом! – невзначай заметил сыщик. – Откуда вам известно моё имя?
– У нас, господин Штольман, – сверкнул зубами немецкий разведчик, – тоже есть свои профессиональные тайны.
Понимая, что большего он не добьётся, сыщик согласно наклонил голову. Обменявшись со Штольманом рукопожатием, представитель германского Генштаба направился к двери.
– И всё-таки, – задумчиво проронил он вслух, надевая пальто, – если преступник обобрал покойного до нитки и выбросил деньги, что он забрал с собой? Что ему могло быть нужно?
Штольман замер, поражённый догадкой слишком очевидной, чтобы посетить его раньше.
– В самом деле, – глухо отозвался он, – что?

 
Примечания:

"...третий отдел Большого Генерального Штаба" - третий отдел Генерального Штаба Германской империи занимался военным изучением Франции и Великобритании.

"Как три года назад?" - Берлинский конгресс 1878 г., на котором пересматривались итоги Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. Канцлер Бисмарк, формально заняв позицию посредника, на деле поддерживал скорее требования враждебных России Великобритании и Австро-Венгрии.

"...и суд присяжных её полностью оправдывает" - процесс Веры Засулич в 1878 г., в ходе которого девушка, тяжело ранившая петербургского градоначальника Трепова при покушении на его убийство, была полностью оправдана судом присяжных.

"Я уже не говорю о более недавних событиях" - несложно догадаться, что речь об убийстве Александра II 13 марта 1881 г.
   

   
Следующая глава          Содержание
   

Скачать fb2 (Облако mail.ru)          Скачать fb2 (Облако Google)

Отредактировано Robbing Good (13.03.2019 13:15)