Поначалу это был один из шести эпилогов экспериментальной интерактивной книги-дерева с тремя независимыми сюжетами и шестью непредсказуемыми финалами. Кстати, книга писалась ДО выхода в свет интерактивной повести Б. Акунина "Сулажин" (у Акунина, как помните, было аж восемь финалов, и проект соответственно назывался "Осьминог").
Как известно, повесть Акунина не снискала особой популярности. А моя повестушка и вовсе дошла до читателей не в интерактивном, а в классическом виде. Превратилась в "озорную повесть–сказку для подростков преклонного возраста (без пролога, но с двумя непредсказуемыми финалами, четырьмя эпилогами и одним поэтическим приложением)". Две сюжетные линии, а вместе с ними и два эпилога пришлось попросту выбросить. В результате один из эпилогов превратился в этот коротенький рассказ. Вот он...

Снилось мне

Снилось мне, что впервые за много лет
Счастье почему-то улыбнулось мне.
Призрачное счастье в суматохе лет.
Жаль, что это только снилось мне.

Гр. «Воскресенье»,
«Снилось мне»

Коммерческий директор фирмы «Морфей и сыновья» г-н Лапанальд Леопольдович Пичюгин нажал на кнопку «ПАУЗА». Изображение на экране (полощущее над резным шатром расписного терема багряное полотнище с золотой, выполненной витиеватой глаголицей надписью – «Вся власть трудовому народу!») застыло. Застыл и Вландрий Геклов. С комком в горле он ждал вердикта Пичугина.
– Я думаю, голубчик, смотреть дальше, не имеет смысла, – томно заметил Лапанальд Леопольдович. –  Мы… – господин коммерческий директор потянул паузу, посмаковал, насладился властью над чужими эмоциями, – …м-м-м… покупаем ваш слип-муви.
Геклов несвежим платком вытер со лба испарину, изобразил жалкое подобие улыбки. На самом деле ему хотелось плакать, рыдать горючими слезами. Ведь он с таким трудом выжал из себя этот сон. Что называется, вымучил.
Раньше с ним такого не бывало…
Поначалу, когда корпорация «Морфей и сыновья» по всем телевизионным каналам дала объявление, что намерена покупать у частных лиц сны, Геклов обрадовался. Ведь  сны было единственное, что он мог продать. Ничего иного у него попросту не было: ни талантов, ни умений, ни знаний, ни даже ненужных вещей, что имели бы ценность для потенциальных покупателей. Он был нищ, как библейский Иов. Жизнь Геклова была скучна и беспросветна. Вот только сны… Сны были чудесные. Цветные, красочные, радужные – словно тропические бабочки! Иной раз заснёшь, засмотришься – аж просыпаться не хочется. В общем, сны были единственным ярким пятном в унылой и блёклой жизни Геклова…
Всё изменилось с изобретением гипнóграфа (будь благословенно имя Власия Катарыкина, изобретателя этого чудесного аппарата!). Это удивительное устройство для записи и трансляции человеческих сновидений произвело настоящий переворот в киноиндустрии. Отныне любой человек без режиссёрского образования, огромных бюджетных средств и специального оборудования (достаточно лишь гипнóграфа, маленькой коробочки напоминающей доисторический граммофон) мог запросто снимать  – а вернее записывать – свои собственные «фильмы». Поначалу подобные ленты называли «фильмоснами». Но потом это неказистое наименование вытеснил англоязычный термин «слип-муви».
Традиционный кинематограф переживал серьёзный кризис. Подобный тому, в каком в середине XIX века, после изобретения фотографии, оказалась классическая живопись. Когда каждый желающий в краткий срок и по весьма доступной цене мог заполучить свой портрет. И сходство с оригиналом, надо признать, было феноменальным! Куда там живописцам с их кистями и мольбертами… Вот и теперь. Все вдруг стали сами себе режиссёрами. Толпы людей бросились к Пичугину со своими фильмоснами. Повезло, правда, немногим. Лапанальд Леопольдович покупал лишь самые фееричные, самые зрелищные, самые дивные сны. Покупал и демонстрировал их на телевидении и в интернете. Пичугин обладал исключительным чутьём на коммерчески успешные проекты. Раньше он работал продюсером на одной крупной киностудии. Но быстро уловил изменившуюся тенденцию, основал свою компанию и полностью переключился на продажу и трансляцию слип-муви.
Геклов был одним из постоянных поставщиков компании «Морфей и сыновья». Благодаря продаже снов он выбился в люди. Прибарахлился, стал хорошо питаться, переехал в новую квартиру, приобрёл автомобиль, и даже женился…
Да вот беда. Сытая жизнь не располагала к мечтам. Сны стали приходить все реже. И самое ужасное – они становились все абсурднее и абсурднее. Например, последний сон – сон о построении социализма в отдельно взятом Тридевятом царстве. Ведь еле выдавил его из себя. Словно остатки зубной пасты из опустевшего неделю назад тюбика. Вот ведь горе-то какое!
В реальность Геклова вернул голос Пичугина. Торговец чужими грёзами промолвил:
– Повторяю: мы покупаем ваш слип-муви… Вот только одно «но». – И снова терзающая душу тягучая пауза. Этому Пичугину в гестапо бы служить. – Голубчик, вот уже в третий раз вы приносите сон с одним и тем же финалом. У вас с завидным постоянством, в конце концов, все заканчивается построением коммунизма. Теперь вот даже в сказке. По-моему, с коммунизмом у вас некоторый перебор… Нельзя ли вас попросить, несколько разнообразить концовки ваших сновидений? Зрителя постоянно следует удивлять, преподносить ему что-то новенькое, не затертое, не приевшееся. А то, боюсь, вскоре интерес к вашим слип-муви и вовсе угаснет. Продажи уже упали. Цифры неутешительны…
– И что мне делать? – промямлил Геклов.
– Берите пример со Сладкогласнова.  Варсонофий Пафнутьевич выдаёт хоть и однообразный, но всегда качественный продукт.
Ха, Сладкогласнов! Скорее уж Сладострастнов. Известный своими сатириазическими наклонностями эротоман. Не удивительно, что его сны пользуются повышенным спросом. Правда, продавать их приходится с нешуточным ограничением – «лица 17-летнего возраста и младше к просмотру не допускаются». А некоторые из Сладкогласновских грёз – так и вовсе  не прошли цензуру и теперь их можно увидеть лишь в сети, на пиратских порнографических сайтах. У кого чего болит. Вот у Геклова душа болит, оттого и грезит обществом всеобщего благоденствия... А у Сладкогласнова-Сладострастнова, знать, какое иное место побаливает. Скорее всего, причинное.
Нет, путь Сладкогласнова не для него. Ну, не сняться ему эротические блокбастеры. А сняться всё сказки да фантазии (опять-таки не сексуального плана). Но самое ужасное, сказки эти с каждым разом становятся всё скучнее и скучнее. Он давно заметил: чем лучше устраивался его быт, тем бледнее и тоскливее становятся сны. Последнее время без стимуляторов вообще никуда. Нет, конечно же, речь не о наркотиках и не о галлюциногенах! Об этом не может быть и речи, упаси Господь! (Хотя поговаривают, и такие, «наркоманские» слип-муви гуляют по сети). Геклов подсел на старые отечественные фильмы. Круглосуточно гоняет диски с шедеврами Данелии, Гайдая, Рязанова, Бондарчука-старшего, Роу, Птушко, Бортко, Митты, Говорухина и других мэтров советского кинематографа. Но всё одно – в итоге ему снится какая-то белиберда с обязательным финалом в виде построения коммунизма. Эх…
И снова томный голос Лапанальда Леопольдовича Пичугина:
– Подумайте над моими словами, голубчик. И приходите-ка через недельку...
Геклов подумал. И… не пришел. Ни через неделю, ни через месяц, ни через год. Вообще не пришел…

PS: Из дневника Вландрия Геклова
январь 20.. г. Я ушел. В никуда. В неизвестность. В пустоту...
март 20.. г. Сломался автомобиль…
июнь 20.. г. Кончились деньги…
август 20.. г. Ушла жена…
сентябрь 20.. г. Выселили из квартиры…
ноябрь 20.. г. Я снова нищ, сир и убог...
декабрь 20.. г. Вернулись сны. Цветные, яркие, радужные. Как тропические бабочки…

Отредактировано Ронин (04.06.2019 12:23)