Наверно, красно и сладостно мстить за того, кого любишь,
Кто тебе подарил собаку и катал тебя на плечах;
Но не за того, кто с тобою разговаривал лишь насмешками,
Не пустил учиться в Германию и бил смертным боем мать.

Сперва хотелось понравиться, а потом расхотелось.
Когда-нибудь осиротеешь, оставшись совсем большим.
А пока остаётся только
                 самообразование —
Шагистика и логистика, греческий и латынь.

Отца из того похода принесли на носилках,
Не очень внятно поведали, что там произошло.
«Сотрясение мозга, повреждён позвоночник,
Но жить, бог милостив, будет», — отчитался придворный врач.

И бог оказался милостив — больше, чем ожидали:
Полупарализованный, ссохшийся, как сверчок,
Отец лежал и бранился, во всём тебя обвиняя —
Год проходил за годом, но он ещё был королём.

Из финской ссылки вернули твоего запойного дядю,
Объявили наследником не тебя, а его.
Не больно-то и хотелось.
               Звучит смешно и нелепо,
Но править страной после призрака — не самый приятный удел.

Ты занимался войском, пока не раскрыл там заговор
В собственную же пользу; раскрыл — и был отстранён.
Вернулся к книгам, учился, пока не все грамотеи
Унылою вереницей утекли за рубеж.

Отец не желал тебя видеть; дядя спивался всё больше;
Кто, собственно, правил страною все эти десять лет?
Одеревянелый призрак, плюющийся ядом с ложа?
Дядя? Канцлер? Придворные? Хорошо хоть не ты.

Когда наконец он умер, то стал как-то менее призрачен,
На плечах четверых капитанов, воняя, проплыл в собор.
Ты выстоял отпевание, похороны и поминки;
Могильщики пели песню, как король собрался в поход.

Корону отец, конечно, оставил родному брату;
Тот загулял по-новой, как никогда не гулял.
Тебе вновь доверили войско — дядя был человеком мирным.
Офицеры не знали, кто их когда-то сдал.

Успела пройти холера, сельдь ушла из залива
И два года не возвращалась. Кто мог, бежал из страны.
Говорили, что мёртвый король является брату
И отдаёт приказы. Это, конечно, чушь.

Ты натаскивал войско. Солдаты тебя любили —
Те, кто не дезертировал. По вечерам читал.
Завёл, наконец, собаку.
                   Слушал байки о призраках,
Но никогда их не видел — да и не верил в них.

Дяде вдруг сообщили, что ты готовишь вторжение
В соседнее королевство, стремясь отомстить за отца.
Недаром же принц недавно, как ему доложили,
Перевёл «Андромаху» на норвежский язык!

Дядя устроил истерику; он был испуган донельзя;
Дал двадцать тысяч золотом, выделил два полка:
«Отправляйся-ка в Польшу, или куда подальше,
Мне не нужны претенденты на мой законный престол».

Серое войско грузилось на суда взвод за взводом.
Собаку пришлось оставить. Хмурые рыбаки
Почему-то были уверены,
                  что ты отправляешься в Данию —
Мстить за великого воина, покойного короля.

Высадиться действительно пришлось вблизи Эльсинора —
Чистенькая и плоская приветливая страна,
Знатную молодёжь тут посылают в Париж учиться,
А потом она возвращается — только представьте себе!

Народ рассказывал байки о безумцах и призраках,
Здешний король предоставил тебе свободный проход.
На армию совершенно не обращали внимания —
Не больше, чем на актёров, приехавших на гастроль.

Серое войско двигалось, но не слишком поспешно —
Ты дышал полной грудью, как выбравшись из тюрьмы.
Лазутчики сообщали: в замке не всё в порядке.
Штабные твердили, что эту возможность нельзя упускать,

Что твой отец никогда бы не пренебрёг реваншем,
Что вся Норвегия знает, как местью пылает принц…
Столпились, как тени умерших,
                      бубнили, кольцо смыкая.
Кулаком ударив по карте, ты поднялся и повёл.

Замок стоял без охраны до самого главного зала.
Челядь с недоуменьем косилась на твой доспех.
В зале лежали мёртвые — четверо или трое.
Одного из них, кажется, ты уже где-то встречал.

Ты подобрал корону, лежавшую возле трупа,
И с удивлением понял, что эта страна — твоя.
И можно не возвращаться. И призраков больше нету.
Зато тут библиотека, и псарня, наверно, есть.

Четверо капитанов привычно взялись за носилки;
Грамотей, довольно унылый, твой зачитал манифест;
Пушки салютовали — и в похоронном марше
Труба так чисто и звонко приветствует новый день.