Глава Восемнадцатая

     
— Прошу прощения, господа, — Холмс быстро обвел глазами присутствующих, — но вынужден вас покинуть.

Он осторожно вывел из кабинета Эстер. Преподаватели недоумевающе переглянулись. Уотсон шагнул было следом, полагая, что его помощь может пригодиться. Но тут массивный, дубовый, покрытый завитушками шкаф застонал и затрясся. Пастор Рипли хрипло выдохнул и попытался перекреститься. В этот момент полированная дверца раскрылась, и, припадая на затекшую ногу, на пол почти вывалился Эндрю. Ни на кого не
глядя, он заковылял к выходу.

— Ноубл! — простонал мистер Найт, вскакивая с места. — Ноуб — повторил он, увидев второго носителя славной фамилии, который следом за другом покинул шкаф.
Тыл отходящих друзей прикрыла Сандра, сделав вежливый книксен. Когда она вышла в коридор, оказалось, что Эллиот успел добежать до поворота и замереть, осторожно выглядывая из-за угла. Присоединившись к другу, девочка убедилась, что тот выбрал самую удобную позицию.

Эндрю, ничуть не прячась, ковылял вдоль стены, направляясь к родителям. Они же его явно пока не видели и не слышали.

Холмс и Эстер стояли возле окна. На бледных щеках женщины опять играли яркие пятна, а глаза блестели. Только на этот раз зажжены они были не слезами, а яростью. Мало что могло довести бывшую мисс Фишер до бешенства, но, кажется, ее супругу это, наконец, удалось.
— Воспользовался правом… Словно ребенок — вещь! — тяжело дыша, говорила женщина. — Согласно закону, кузина не могла не отдать Родди отцу.

Эстер до хруста стиснула бескровные пальцы.
— Дура, какая же я дурра! — выдохнула она. — Думала, Гоут будет напиваться в свое удовольствие, в гордом одиночестве! Скучно стало, мучить-то некого! Я еду, я немедленно еду…
— Тише, — Холмс чуть встряхнул ее за плечи, стараясь поймать устремленный в пространство взгляд. — Одна ты, разумеется, никуда не поедешь. Куда он мог увести мальчика?
— В лондонский особняк или в поместье. Но это — в разные стороны, потеря времени!

Ее голос сорвался. Холмс обернулся к нерешительно застывшей в сторонке няне.
— Мисс, что сказал лорд Гоут?
— Он не говорил, сэр, — зачастила девушка, — но, думаю, он бы не поехал в город, он в таком состоянии был, постыдился бы, да и экипаж тот, которым он в деревне пользуется!
— Значит, едем в поместье, — решил сыщик. — Но на всякий случай придется заехать и в лондонский дом. Чтобы знать точно.

Со стороны его тон мог показаться равнодушным, но Эстер видела его встревоженный взгляд и чувствовала тепло надежных рук. Но леди Гоут давно уже не надеялась, что в своих семейных бедах может рассчитывать на чью-то поддержку. Защищать сына, противостоять издевательствам всегда приходилось самой.
— Но тебе не нужно… я теперь ничего не боюсь.
— А вот я боюсь. За тебя, и твоего мальчика, — отчеканил сыщик. — Так что вопрос не обсуждается.

— Мама, я с вами! — потирая ногу, к ним медленно подошел Эндрю. — Пожалуйста, я хочу помочь ему!
— Нет! — с поразительным единодушием родители обернулись к сыну.

Эндрю нахмурился, чуть наклонил голову, готовясь произнести самую убедительную речь, но не успел. Эстер положила руки ему на плечи и очень серьезно сказала:
— Энди, я не могу волноваться сейчас еще и из-за тебя. Не могу бояться, что что-то случится с тобой.

Мальчик удивленно заморгал. Впервые в голосе матери он услышал нотки строгие, и — взрослые.
— Я должна быть уверена, что ты в безопасности.

Ни слова не было произнесено о ранении Эндрю. Но мальчик, глядя в светлые, как вода летнего ручья, глаза матери, впервые осознал, сколько мук ей стоила эта история.
— Эстер… — заговорил Холмс, — возможно, тебе тоже лучше остаться.
— Нет. То, что там происходит — и моя вина. И там мой ребенок.

Эндрю был словно загипнотизирован неожиданной силой матери. Он успел полюбить ее нежно, до боли и острой жалости. Хотелось защищать Эстер, словно девочку. Но сейчас она совсем не казалась хрупкой.
— Пообещай, что останешься тут. И будешь ждать меня, — услышал Эндрю.
— Обещаю, — отрезал он себе путь к отступлению.

В своем укрытии вздохнул Эллиот — не то сочувственно, не то разочарованно.
* * *

— Холмс, я прекрасно понимаю, что в этой поездке Эндрю делать нечего! — раздраженно говорил Уотсон, наблюдая за быстрыми сборами друга. — Но почему вы отказываетесь от моей помощи?

Сыщик внимательно осмотрел револьвер и опустил в задний карман. Застегнул плащ.

— Как и Эстер, я хочу быть спокоен за Эндрю. Да, он дал обещание, и я ему верю. Но — он был ранен, стал свидетелем не самых приятных происшествий. Узнал правду о себе и докторе Алане. И явно не в ладу с самим собой. Так пусть рядом останется взрослый человек, который за ним присмотрит.
— Но неужели мой револьвер будет для вас лишним? Лорд Гоут…

Холмс поморщился и неприятно усмехнулся.
— Это — дело моей совести, Уотсон. И разбираться с ним тоже мне.

Уотсон мотнул головой, отгоняя нелепые ассоциации с рыцарским поединком. Но логика Холмса, пусть и лишенная в этом случае разумности, была доктору ясна и понятна.
— Только не переусердствуйте, — тихо посоветовал Уотсон, — как ни крути, но по закону лорд — в своем праве. Если начнется судебное разбирательство, ни Эстер, ни ее сыновьям не будет легче.
— Времени мало, — резко прервал его сыщик. — Нам пора.

Помолчав, уже мягче добавил:
— Я благодарю вас, друг мой, за помощь. За жизнь Энди. За то, что вы готовы ехать куда угодно — со мной.

Друзья крепко пожали друг другу руки.
— Удачи вам. Возвращайтесь скорее.

* * *

Поезд мчался через поля со всей доступной прогрессу скоростью. Однако Эстер казалось, что колеса вязнут в пространстве, словно в тягучем варенье. И только вишневыми косточками проскакивают невозвратимые секунды. И каждая могла обернуться для Родди лишним синяком или бешеным окриком пьяного отца.

Увы, в лондонском особняке, как и ожидалось, хозяин не показывался уже давно. Искать младшего сына предстояло в имении, которое пока еще принадлежало Гоуту.

Женщина с силой стиснула перчатки. Все это время она отгоняла мысль, что муж не даст развода и уж точно не позволит забрать Родерика. Но она так надеялась, что, отыскав своего пропавшего мальчика, успеет исчезнуть вместе с сыновьями! Теперь действовать предстоит в открытую. Пусть. Она все скажет лорду, ей уже не больно, и тем более — не стыдно. Только бы Родди не пострадал.

Сильные пальцы Холмса бережно сомкнулись на ее пальцах. Эстер чуть вздрогнула.
— Если будет нужно, мы его похитим, — спокойно и уверенно произнес сыщик.

Она едва удержалась от нервного смешка. Скорее всего, другого варианта у них и не
будет.
— А я помогу, вот ей-богу, — пообещала прикорнувшая в уголке Лиззи.
— Будем вам весьма признательны, мисс.

Эстер закрыла глаза. Она опять забыла, что есть люди, готовые ей помочь.
— Я думаю, — продолжал сыщик, — ваше содействие, мисс, очень понадобится. Вы можете спокойно войти в дом и поговорить со слугами, верно?
Лиззи кивнула.

— Вы узнаете, где мальчик и сам хозяин. Расскажете нам. И тогда решим, как лучше действовать.
— Но это долго! — словно очнулась Эстер. — Я тоже могу войти в дом, и…
— И там и остаться? — Холмс снова сжал ее ладонь. — Мы войдем вместе, с черного хода. И, если получится, тихо заберем мальчика.
— А если тихо не удастся?
— Значит, заберем громко.

* * *

Они спрятались в небольшой рощице, откуда хорошо был виден дом. Оставалось только ждать возвращения Лиззи. Холмс машинально отмечал признаки упадка: облупившийся фасад, некрасиво разросшиеся деревья и кусты за оградой, прутья той самой ограды — местами потемневшие и покосившиеся. Впрочем, мельком увиденный лондонский дом глаз так же не радовал.

Эстер смотрела на имение, и пыталась вспомнить, каким оно было тогда, тринадцать лет назад. И не смогла. Свадьба и последовавший за ней переезд остались в памяти, словно смутный бред во время тяжелой болезни. Туманный, отрывочный, отстраненный. Какой-то чужой дом, какой-то чужой человек рядом. Дом почему-то — её, и муж — тоже.

А ведь она даже пыталась привыкнуть. Когда немного пришла в себя и подумала, что лорд Гоут, в сущности, не виноват, что не он её предал, не из-за него умер ее малыш. Что муж, наверное, любит её, и ничего не знает о трагедии. Мистер Фишер в погоне за титулом мог наговорить что угодно, убедить Гоута в привязанности и полном согласии невесты.

Но ее робкие попытки наладить мирное существование, согретое симпатией и интересом, были встречены насмешками. Позже Эстер поняла, что для Гоута это было обычным делом. Захотеть — получить — и радоваться факту владения. Радоваться, как радуются мальчишки, отрывая лапки насекомым. Как пьянит и завораживает возможность распоряжаться созданием беспомощным и слабым!

А Эстер оказалась слабой. Она раздавленная предательством друга, смертью ребенка, была совсем не готова противостоять издевательствам и грубости. В семье девочку никто и пальцем не трогал, даже суровая гувернантка ограничивалась долгими выговорами и лишением сладостей. Когда муж впервые ударил Эстер, она только и сумела, что не
закричать. И не просить о милости.

Рождение Родерика ничего не изменило. Гоут был рад, что у него есть новая собственная игрушка — сын. И, как только малыш стал ходить, эту живую собственность начали проверять на прочность. И вот тут Эстер забывала о гордости — и просила, и плакала, и умоляла. Закрывала рыдавшего Родди собой, принимая предназначенные ему удары. А в пятилетнем возрасте сын впервые попытался заслонить её от бушующего отца.

Холмс обернулся к притихшей спутнице и поймал её тоскливый, устремленный в прошлое взгляд. Молча шагнул ближе и осторожно положил руку ей на плечо. На долгую-долгую секунду Эстер прикрыла глаза.

— Все будет в порядке, — услышала она спокойный голос, — вот, и няня уже возвращается.

К роще действительно торопливо шагала Лиззи. Она несколько раз оглянулась через плечо, придерживая разлетавшиеся пушистые пряди волос, но ничего подозрительного не заметила.
— Я с кухаркой говорила, — заговорила девушка, подойдя к хозяйке, — только она в доме и осталась, да дворецкий еще. Остальные расчет взяли. Лорд-то после вашего отъезда все пил, потом укатил на месяц в гости, а вернулся — и снова…

— Лиззи, где Родерик? — прервала её Эстер.
— Лорд его в библиотеке запер. А сам сейчас в кабинете. Спит.
— Нам нужно через заднюю дверь как можно незаметнее пройти к мальчику, — вмешался сыщик. — Это можно устроить?
— Да. Но ключи?
— Об этом не стоит беспокоиться.

Дом встретил их тишиной — настороженной, клейкой, неприятной. Они прокрались мимо кухни и через коридор вышли к хозяйским комнатам. Первой была Лиззи, а за ней следовал Холмс, придерживая рвущуюся Эстер. Добраться до дверей библиотеки удалось почти без шума. Но все предосторожности оказались напрасными. Увы, лорд успел вернуться к своему пленнику.

Из-за двери раздался приглушенный грохот отодвигаемой мебели, а затем мужской голос и тонкий детский вскрик.
— А, вот ты где, гаденыш!
— Ай!
— Мне надоело нянчиться! Или говоришь, куда сбежала твоя мать, или опять хлыста отведаешь!
— Не скажу!

Если бы Лиззи не отступила в сторону, её бы просто смели. Холмс и Эстер ворвались в библиотеку одновременно.

Комната была уставлена громоздкими шкафами темного дерева, из-за чего казалась особенно мрачной. Однако узкие высокие окна пропускали достаточно света, чтобы разглядеть происходящее. Опершись обеими руками о массивное кресло, под которым сморщился и пошел волнами ковер, стоял человек. Бесцветные, лоснящиеся волосы встрепаны, костюм смят. С другой стороны в кресло вцепился худой белоголовый мальчик.
— Родди! — бросилась вперед Эстер.

Увидев мать, мальчик вскочил, и попытался встать между ней и лордом. Тот, услышав голос жены, медленно повернул голову.
— Ага, — прохрипел он, выпрямляясь, — вот и моя дражайшая супруга.

Гоут резко выбросил руку вперед и дернул к себе Родерика, но тот извернулся немыслимым образом и вцепился зубами в запястье отца. Зарычав, он отшвырнул мальчика прочь. Не устояв, Родди упал на пол. Рядом тут же оказалась Эстер, привычно обхватив его и загородив от Гоута, ибо тот уже успел схватить обещанный хлыст и замахнуться.

— Стоять! — незамеченный разъяренным хозяином, Холмс успел зайти со спины и перехватил готовую к удару руку. Хлыст упал на ковер.

От неожиданности лорд пошатнулся, но устоял на ногах. Это был человек крепкий, и даже обильные возлияния не лишили его сил. Гоут развернулся, сжал свободной рукой кисть Холмса, и резко поднял руки вверх, одновременно нанося удар ногой в бок. Сыщик успел отклониться, но лорд вырвался из захвата. Оба мужчины замерли друг напротив друга, сжимая кулаки.

Холмс видел перед собой красное обвисшее лицо, налитые кровью выпуклые глаза, узкие, кривящиеся в усмешке губы. В памяти сыщика мелькнули страшные отметины на запястьях Эстер, и от обжигающей, холодной волны ненависти зазвенело в ушах. Все свои чувства сыщик вложил в удар, впечатав кулак в скулу хозяина дома.

Эстер успела оттащить сына за спинку кресла. Она крепко прижала лицо мальчика к себе, но сама, как загипнотизированная, смотрела на происходящее.

Лорд упал, едва не проломив журнальный столик. Молча поднялся, и, пошатываясь, опять двинулся в атаку. У дверей завизжала Лиззи. Холмс наклонился, готовясь достойно встретить противника.

Но Гоут неожиданно остановился и стиснул виски руками. Его лицо, казалось, покраснело еще сильнее. Уже в следующую секунду лорд издал приглушенный стон и повалился на пол, забившись в судорогах.

Первым опомнился Холмс. Скинул пиджак, и, свернув, подложил под голову лорда. Затем крикнул остальным, чтобы не смели трогать Гоута. Лиззи была отправлена за врачом.
Гоут захрипел, из носа потекла кровь. Эстер все так же прижимала к себе Родди, не в силах отвести взгляд от мужа, а Холмс понимал, что доктор и Лиззи в любом случае не успеют.

Он не ошибся. Вскоре судороги и хрипы прекратились. Лорд Гоут неподвижно лежал на полу.

Холмс проверил пульс.
— Он мертв.

* * *

Девочки на заднем дворе приюта помогали развешивать выстиранное белье. Сандра аккуратно встряхнула наволочку и набросила ее на веревку. В воображении девочки мелькнула палуба корабля, громадный парус на фоне синего неба, капельки соленых брызг… Однако вместо куда более подходящего крика чайки она услышала вполне человеческий приглушенный голос:
— Эй! Иди сюда!

Из-за угла сарая выглядывал Эллиот и отчаянно махал рукой. Сандра сделала страшные глаза, указала на корзину с бельем и занятых работой девочек. Но друг не унимался.

Пришлось пригнуться, и, скользнув вдоль развевающихся простыней, подойти к будущему великому сыщику.
— Ну, что случилось? — спросила Сандра, вытирая руки о передник.
— Эндрю получил письмо! — объявил Эллиот.
— От мистера Холмса? — сразу же забыла о наволочках Сандра.
— От кого же еще. Но я сам не видел, мне доктор Уотсон сказал. Ему отдали конверт, я стал спрашивать, а он велел расспросить Энди, тому, мол, тоже написали.
— Бедный доктор… — пробормотала Сандра.
— Короче, пошли искать Эндрю и вытрясать новости! — припечатал Эллиот. — А то он сам может до вечера где-то прятаться, а я хочу знать.
— Так он от этого и прячется, — вздохнула девочка.

Но все-таки двинулась по тропинке следом за Эллиотом, готовясь смягчить
любознательность одного своего друга и упорное молчание второго.

Как ни странно, долго искать Эндрю не пришлось. Мальчик сидел возле достопамятной бочки, озадаченно глядя перед собой и наглаживая развалившегося рядом Сэра Коврика.
— Что пишет мистер Холмс? — как всегда без малейших признаков дипломатии спросил Эллиот, плюхаясь рядом.

Эндрю покусал губу и, наконец, ответил:
— Гоута… ну, маминого мужа… Его больше нет.
— Шерлок Холмс его убил?! — в голосе Эллиота слышался прямо-таки благоговейный восторг.
— Да что ты несешь! — возмутилась и явно испугалась Сандра.
— А что такого? — удивился Эллиот. — Энди же говорил, что этот лорд был гад.
— Отец его не убивал. У лорда случился этот… А-поп-лек-си-чес-кий удар. Теперь они останутся там до похорон и вернутся через три дня.

Друзья помолчали. Сандра встала на колени и начала чесать за ухом кота. Коврик замурлыкал.
— Хорошо, что мистер Холмс там, — тихо сказала она, — с леди Эстер. Ей, наверное, тяжело.
— Было бы по кому страдать! — тут же напрягся Эндрю.
— Да нет, я не про это. Просто — все равно ведь, страшно. Она больная, а тут — то тебя искала, то второго мальчика похитили, а теперь смерть, похороны…
— О, кстати, а что с твоим братом? — встрял Эллиот.

Энди искоса взглянул на друга. Он уже привык слышать о брате от матери, но в устах Эллиота это звучало очень непривычно.
— Все хорошо. Он тоже приедет, как я понял.
— Ты хочешь его увидеть? — спросила Сандра.

Энди пожал плечами.
— Хочет ли он — вот в чем проблема. Родерик — сын лорда, законный, наследник. И тут — какой-то приблудыш. «Здрастье, я твой старший брат!»
— Ты чего обижаешь парня, даже не узнав? — возмутился Эллиот. — Очень ему было здорово с таким папашей, как этот Гоут!
— Ну… да, ты прав, наверное. Но я даже не знаю, как буду с ним говорить.
— Ты же с Вилли нормально разговариваешь, — фыркнул Эллиот, — и маленькие лорды — такие же люди.

Эндрю вздохнул, взъерошил волосы и улыбнулся.
— Ладно. Буду говорить с ним о котах! — с преувеличенной бодростью объявил он.
— Кстати, о котах, — Сандра кивнула на Сэра Коврика, — вам не кажется, что он стал очень гладким и пушистым?
— Так его дама мистера Уотреса вычесала, — сказал Энди, — и, кажется, даже выкупала.
— Чего? — вытаращил глаза Эллиот. — Да она просто укротительница тигров! Бедный наш Вампир.
— А по-моему, ему очень повезло! — засмеялась Сандра.

Сэр Коврик хрипло, но вполне добродушно мяукнул.

* * *

«Дорогой Уотсон.
Лорд Гоут мертв. И, можете быть спокойны, я к этому отношения не имею. Сам не знаю — хорошо это, или нет. Получить апоплексический удар от пьянства — это надо очень стараться, да не один год.

Жаль только, что произошло все на глазах Эстер и Родерика. Мальчик цел, однако напуган и напряжен. Почти ничего не говорит и не отходит от матери.

Эстер держится, но явно из последних сил. Думаю, придется прибегнуть к маленькому обману и дать ей снотворное. Родерика обещала уложить няня.

Смерть лорда удивления не вызвала. Местный врач прибыл очень быстро, он и поставил диагноз. Так что с этой стороны никаких проблем быть не должно, и очень скоро состоятся похороны. Сразу после них мы с Эстер и мальчиком возвращаемся в приют.

Я успел выяснить, что финансовые дела Гоута были в самом плохом состоянии. Практически все уйдет на погашения долгов. Эстер не хочет затягивать дело, продажа имущества и выплаты будут поручены доверенному лицу. Мы же, вместе с мальчиками, как вы и советовали, уедем на юг Франции. Слишком мало осталось времени. И терять его я не хочу.

Эндрю я написал отдельное письмо. Надеюсь, новости он примет спокойно.
До скорой встречи, мой друг.

Шерлок Холмс».

Сидя у окна лазарета, Уотсон уже в третий раз перечитывал письмо. За четкими и скупыми фразами он чувствовал затаенную боль, прикрытую деловитостью и иронией.
А ведь самое трудное — ожидание, затянувшееся на долгие недели, — еще впереди. Пока Холмс подводил итоги расследования, общался с Эндрю, мчался на помощь Родерику, он не ощущал в полной мере неотвратимость смерти Эстер. Но что будет, когда срочные дела перестанут беспокоить, и там, на морском побережье, в каком-нибудь белоснежном коттедже останется только одно — прощание?

Уотсон не отказывался от слов, сказанных Эстер: «Холмс сильнее, чем вы думаете». Но железный характер не отменяет страданий, он их только сдерживает.

— Добрый день, доктор, — вывел его из раздумий голос сестры Рэдфорд. — Какие новости о
вашем друге? С тем мальчиком все в порядке?
— О чем вы? — попытался сделать удивленный вид Уотсон.

София со вздохом опустилась на стул.
— Да будет вам. Я, конечно, не сыщик, да и слухами, которые гуляют по приюту, не интересуюсь. Но то, что слышала своими ушами и видела своими глазами, вполне способна сопоставить. Наш Эндрю — сын Холмса и этой милой рыжей леди. Она — замужем, причем очень неудачно. Есть еще младший мальчик, которого силой увез муж.
Малыш в опасности, и ваш друг отправился на выручку вместе с леди.

Доктору оставалось только мысленно развести руками, признав проницательность собеседницы.
— Я не требую подробностей, — продолжала Рэдфорд, — но хотя бы в общих чертах, что он сообщает?
— Супруг леди Гоут скончался от удара, что неудивительно, учитывая его образ жизни. С ребенком все в порядке. Через три-четыре дня они приедут сюда.
— Ну и слава богу, — коротко улыбнулась София. — Значит, у Эндрю будет семья. Хорошо, что хоть кто-то отсюда уйдет к любящим людям.

Уотсон не стал говорить, что матери у Энди скоро не будет. А отца никак нельзя назвать человеком с предсказуемым и спокойным будущим. Но, как бы то ни было, мальчик узнал, что любим своими родителями и очень им нужен. И те последние дни, что они проведут вместе, навсегда останутся в памяти и дадут силы жить дальше.

Доктор подумал о жене, которой только что отправил наконец-то подробное письмо. Разумеется, без лишней детализации. Страшен уже сам факт убийства детей — что может звучать ужаснее для женщины? Мэри будет полна ярости и сострадания. Уже вдвоем они обсудят кошмар Сент-Джона. А их собственный дом, где царят доверие и нежность, покажется нерушимым убежищем от всякого зла.

— Простите? — Уотсону показалось, что сестра Рэдфорд сказала что-то.
— Нет-нет, ничего, — София убрала под чепец выбившуюся прядь, — спасибо за доверие. Я рада, что у мистера Холмса все налаживается. А я… разберу-ка, пожалуй, лекарства.
Женщина отошла к шкафу и зазвенела пузырьками, вполголоса подсчитывая что-то.

Уотсон убрал в карман письмо и отправился разыскивать Энди. Мало ли что придет тому в голову после полученных новостей?

* * *

На кладбище Эстер была в черном платье, под густой вуалью. Она выстояла всю церемонию — прямая, тонкая, молчаливая. Даже приступы кашля каким-то образом подавляла, и для окружающих ее болезнь осталась практически незаметной. Холмс был представлен, как друг ее почившего отца, которому тот поручил поддержать леди в
трудную минуту. Впрочем, объяснять это было почти некому — на похороны пришли пара соседей, священник, и юрист.

Родерика оставили в доме, с Лиззи. Эстер решила, что для выполнения последнего долга хватит и ее. Мальчик провожать отца в последний путь совсем не рвался. Как нахохлившийся воробышек, он сидел в кресле возле камина, который зажгли в задней гостиной, несмотря на теплую погоду. Родерик зябко поводил лопатками и, не отрываясь, смотрел на огонь. К столу он тоже выходить не захотел, и Эстер сама отнесла ему обед.

Когда все траурные церемонии были окончены, Эстер, тяжело дыша, опустилась на банкетку в холле. Дернула тугой высокий воротник так, что отлетела пуговка. Холмс молча сел рядом, и уставшая женщина опустила голову ему на плечо.
Так прошло минут десять.

— Завтра утром поезд, — тихо напомнил сыщик, — тебе необходимо выспаться.
— Да, — Эстер медленно выпрямилась, — и нужно уложить Родди.
Она встала, бережно поддерживаемая Холмсом.
— Вот что, — сказал он, — пусть Лиззи сначала поможет тебе.
— Но…
— Родерик обязательно зайдет к тебе перед сном.

Убедившись, что Эстер, в сопровождении девушки, удалилась к себе, он заглянул в малую гостиную.

Родерик по-прежнему сидел в кресле. Черный костюмчик сливался с темной обивкой, и только светлые, чуть вьющиеся волосы мальчика золотились в свете камина. За эти три дня Холмс ни разу не оставался с Родериком наедине и толком не говорил с ним.

Сыщик сел напротив мальчика, изучая его лицо. Родерик ответил серьезным взглядом голубых глаз. Таких же, как у Эстер. И Эндрю.
— Ты похож на своего брата, — сказал Холмс.

Родерик чуть дернул губами, словно хотел улыбнуться. Но вместо этого нахмурился.
— Он так же смотрит, — пояснил сыщик, — внимательно, как будто из глубины себя.
— Мама говорит, он рыжий, — почти шепотом произнес мальчик, — я бы тоже хотел быть рыжим. Как мама.

Родди не стал продолжать, но и так было ясно, что он имеет в виду свое непрошенное сходство с отцом. Пусть оно и выражалось только в цвете волос.
— Я ведь знал твою бабушку, Родерик, — заметил Холмс, — маму Эстер. У нее были красивые белокурые волосы. Совсем, как твои.
— Вы думаете? — мальчик поднял голову, ловя взгляд собеседника.
— Я уверен. Как и в том, что ты очень любишь читать книги о морских приключениях.

Он наклонился вперед и немного сдвинул левый манжет курточки Родерика. На запястье показался кривоватый, но вполне узнаваемый бледно-лиловый якорь.
— Да, правда, — оживился мальчик, — люблю. Там все очень смелые, даже если не взрослые. Защищают слабых. Не дают обижать женщин. А у моряков у всех ведь татуировки, да? Я пока просто нарисовал.
— И не в первый раз? — улыбнулся Холмс.
— Да. Потому что мама или няня велят смыть. Я смываю не до конца, а потом опять рисую. Понимаете, нельзя же бояться, если у тебя есть морской знак!
— Понимаю, — сыщик осторожно пожал тонкую мальчишескую руку, — но, я думаю, ты и не вспомнил про этот знак, когда защищал маму. Я видел. Ты молодец.

Родерик помолчал, сглатывая. Наконец, торопливо сказал:
— Я… я не могу плакать. По нему. Я его не любил. Я ничего хорошего не помню, я только боялся, что он будет кричать и бить. А мама будет меня обнимать и тогда достанется ей.

Родди замолчал, стискивая пальцы Холмс. Сыщик ничего не ответил на это признание, только опять пожал детскую ладонь.
— Вы теперь будете с мамой? — прямо спросил Родди.
— Да.
— А я? Я вам нужен? — голос мальчика предательски сорвался.
— Безусловно, — веско произнес Холмс, накрывая задрожавшую руку мальчика второй ладонью.

Утром Эстер сошла вниз в зеленом костюме, без малейшего намека на траур, даже в виде черной ленточки. На Родерике была светлая матроска. Холмс удивленно поднял брови, хотя ни малейшего осуждения не испытывал.
— Я не хочу быть похожей на черную ворону, — преувеличенно весело заявила Эстер. — Не так уж много времени осталось.
Она твердым шагом прошла к выходу, даже ни разу не оглянувшись. И, сидя в повозке, улыбалась, подставляя раскрасневшееся лицо летнему ветерку. И если бы не кашель, то и дело заставлявший ее подносить к губам платок, можно было бы подумать, что едет она к безбрежному счастью.

* * *

Питер Найт недоверчиво смотрел на сидевшего напротив лорда Арингтона. Однако цифры на бумаге говорили сами за себя. И, кажется, истинную правду.

— Сэр, вы не шутите? Это же огромная сумма!
— Это мое окончательное решение, мистер Найт, — твердо произнес Арлингтон, — и весьма справедливое. Никакие деньги не вернут мне Эрика. Как не смогли сделать старших сыновей достойными людьми. Пусть ваш приют станет чем-то вроде, — лорд грустно усмехнулся, — памятника.
— Вашему младшему сыну? — тихо спросил Найт.
— Нет, не так. Не нужно вешать мемориальных досок и повторять имя Эрика специально, в молитвах. Дело не в этом. Памятник детской жизни.

Слова прозвучали слишком громко — во всех смыслах. Особенно в декорациях строгого директорского кабинета с голыми полами и заваленным бумагами столом.
— Дети должны жить, — напряженно повторил Арлингтон, — и не важно, законны они, или нет. Они не выбирали. Собственно, ваш приют и ранее как бы утверждал это. И я хочу, чтобы люди скорее забыли о том кошмаре, что тут творился.
— Подробности далеко не пойдут, — заверил Найт.
— Все равно, знаете, как это бывает — «то ли он украл, то ли у него…» Приют Сент-Джон еще долго будет вызывать в памяти людей убийства. Но то, что я даю, поможет восстановить репутацию. Возможно, даже появятся места для тех детей, за кого перестали платить.

— Знаете, у меня ощущение, что я попал в роман мистера Диккенса, — хмуро пошутил Найт, — но, разумеется, я употреблю все силы, чтобы ваша помощь пошла строго по назначению.
— Я убежден, что вам можно доверять, но есть еще один момент. Вы не могли бы назвать мне имена друзей Эрика?
— Как же не вспомнить основную головную боль приюта, — вздохнул директор. — Эндрю Ноубл, Эллиот Ноубл, Кассандра Келли, и Вилли Макбрайд. Они же деятельно участвовали в расследовании. А точнее — путались под ногами и нарывались на покушения.
— Тем более — они заслужили нечто большее. Пока говорить им не стоит. Но — пусть узнают перед выпуском, что каждый из них получит очень приличную сумму, которая позволит учиться дальше. Развить таланты и склонности. Все документы на этот счет будут составлены и подписаны в ближайшее время.

«Головная боль» приюта, конечно, и не подозревала о грядущем почти светлом будущем. Да и не до этого было ребятам — вот-вот должен был вернуться Шерлок Холмс.
Энди все утро провел в лазарете, слушая истории доктора Уотсона. Тот всеми силами старался отвлечь мальчика от тяжелых мыслей, вспоминая случаи самые загадочные, но при этом — нестрашные и даже забавные. Однако к полудню голос рассказчика предательски охрип. Эндрю же ощутил, что человеку, кроме духовной пищи, необходима так же тарелка супа. Поэтому, простившись с Уотсоном, мальчик поспешил на обед.

Правда, уже запустив ложку в горячее варево, Энди снова нахмурился. Занятные приключения прошлого ушли в тень, а вот вопросы настоящего поднялись во всей красе. Эллиот посмотрел на друга, пихнул локтем Сандру, после чего торопливо допил чай, сунул в карман кусок хлеба с сыром и шепотом скомандовал:
— Пошли!

Устроились на берегу ручья, рядом с камнем. Жевали прихваченные бутерброды, щурясь на солнце, без азарта кидали камешки в воду. Первым не выдержал Эллиот:
— Ты опять из-за брата скис?
Энди неопределенно пожал плечами. Вздохнул.
— Не только. Знаете, это же очень несправедливо — я уеду, а вы останетесь здесь. Может быть, — он замялся, — может быть…
— Попросить мистера Холмса нас всех усыновить? — очень громко хохотнул Эллиот.

Сандра закашлялась, подавившись хлебом.
— Ну, во-первых, меня, если только удочерить, — сказала она, — а во-вторых, я никуда отсюда не уйду. Вдруг мама приедет за мной, а меня нет.

Энди открыл было рот… И закрыл. Вспомнив свою так переменившуюся судьбу. Может быть, Сандра и права — живя тем, что есть, но надеясь на лучшее?
— Видишь? — фыркнул Эллиот. — Я-то не думаю, что за мной кто-то придет. Но и так неплохо. Я ведь не шучу, я правда хочу в полицию пойти работать. А нет родственников — никто не будет переживать, мешать, дергать.
Я привык — сам по себе, в качестве воспитателя и Вампира — во как хватает!

Сандра грустно посмотрела на разглагольствовавшего Эллиота и тихо придвинула ему свой остаток бутерброда.
— Но мы же встречаться будем? — спросил Эндрю. — Вы же не забудете меня, если я уеду?
А на Рождество, — оживился мальчик¸– мы вас пригласим, директор точно отпустит! И будем — в доме, с елкой…
— Ну, если мистер Холмс не придет в ужас от этой идеи… — протянул Эллиот, — я совсем не против. Увижу знаменитый стол с пробирками, — он зажмурился, словно довольный кот, — и фотографии преступников!
— Эндрю, мы всегда будем друзьями, — серьезно произнесла девочка, — что бы ни случилось, кем бы мы потом не стали. Слышишь?
— Я вот обещаю — будет нужно, зови, приду сразу! — скинул дурашливый вид Эллиот.
— И я, — твердо заявил Эндрю, — я никогда не изменюсь, я буду помнить, что мы были тут вместе, и вы — самые лучшие в мире ребята.

Они молча встали и взялись за руки, стараясь навсегда сохранить этот миг. В самом прочном и самом дорогом ящике на чердаке своей памяти.

Зашуршали кусты, и на берегу появился Вилли.
— И чего вы тут делаете? — спросил он. — Там, между прочим, Шерлок Холмс вернулся!

* * *

Энди чувствовал — это уже было. Да, около двух месяцев назад, они втроем так же шагали по дорожке, огибая приют. И увидели рядом с воротами высокого худого человека, ожившего героя приключенческих рассказов. Правда, тогда рядом с ним находился только доктор. Сейчас Уотсон сам торопливо спускался с крыльца, чтобы встретить друга.
А вместе с сыщиком по гравию шла женщина в зеленом, держа за руку светловолосого мальчика лет восьми.

Мама! Эндрю замедлил шаги. И его незнакомый младший брат.

Размышляя все это время о Родерике, мальчик почему-то упорно представлял его персонажем с рождественской открытки. Пухленьким, с круглыми румяными щеками, и аккуратными локонами вокруг головы. В костюмчике с кружевным воротником и сверкающими пуговицами. Невероятно милым — и настолько же неприятным.

Из всего надуманного совпадали только вьющиеся соломенные пряди волос. И то — ничего картинного в них, порядком растрепавшихся после путешествия, не было. Завитки прикрывали уши, обрамляя худое, треугольное лицо. Глаза — прозрачные, голубые, смотрели слишком серьезно и внимательно. Бледные губы сжались в тонкую линию —
словно никогда не знали улыбки.

Как-то не похоже это все было на юного лорда. Скорее напомнило Эндрю его самого в младшем возрасте, когда нужно идти получать наказание и ты заранее стискиваешь зубы, чтобы не закричать и никого не выдать.

Эндрю посмотрел на взрослых. Он был очень-очень рад, но бросаться в объятия, да еще вот так — перед всем приютом, просто не мог. Да и не умел. Так и застыл на месте, стараясь не показать волнения.

Эстер первая шагнула к сыну и ласково взяла его за плечи.
— Мы вернулись, Энди, — просто сказала она, — здравствуй.

Мальчик придвинулся ближе и неловко прижался щекой к ее руке. При этом он поймал взгляд отца — и от души улыбнулся.
— Рад видеть тебя, Эндрю, — произнес Холмс.

Золотистые искры в чуть сощуренных серых глазах с успехом дополнили короткое приветствие.
— А это — Родди, — чуть напряженно произнесла Эстер, — познакомься.
Она отступила в сторону, и оба мальчика оказались друг перед другом.

Младший отчаянно робел: старший брат казался очень чужим и недовольным. Но, привыкнув к поединкам с отцом, в том числе и на тему «кто кого пересмотрит», глаз Родди не опускал.
— Здравствуй. Я — Эндрю… — он запнулся на фамилии, так как говорить «Ноубл» было противно, а «Холмс» — слишком непривычно.
— Родерик… — мальчик сделал точно такую же паузу, за которой ничего не последовало.

Столь неожиданное сходство удивило обоих.
— Пойдем, — мотнул головой Эндрю, — я тебе тут все покажу.
Родди молча кивнул, и мальчики бок о бок направились в сторону ручья.
— Я думаю, нам не стоит им мешать, — тихо сказал Холмс взволнованной Эстер, — они во всем разберутся сами.

То же самое, правда, куда менее мягко, Сандра пыталась донести до Эллиота, рвущегося поучаствовать в разговоре Эндрю и Родерика.

— Значит, ты здесь всю жизнь, да? — спросил Родди, осторожно трогая носком башмака кромку ручья.
— Да, — коротко ответил Эндрю.
— И как? — младший чуть повернул голову, искоса глядя на брата.
— Да по-разному. Иногда — тошно, а то вроде и весело. Если с Эллиотом и Сандрой что-нибудь придумаем.

Энди улыбнулся.
— Недалеко отсюда мы однажды клад искали, — мелкие были совсем. Вымазались, как черти, но кроме ржавого гвоздя ничего не нашли. А однажды ночью пробрались сюда, Сандра сказала, эльфов можно увидеть. Но они нам не показались, показался учитель, с розгами. Бомбочки делали из красного перца — это для тех, кто дерется.

Родерик притих.
— Если отвечаешь взрослым — потом еще сильнее влетает, — горько произнес он.
— Но зато они злятся, если молчишь, и не плачешь, — заметил Эндрю.
— Да! — горячо согласился Родерик. — Но это иногда трудно. То есть, молчать еще получается, а вот слезы — сами текут. Я и не хочу, а они, как специально!
— Да, слезы — они такие…

Оба мальчика как-то незаметно сдвинулись ближе. И теперь светлая макушка Родди почти касалась плеча старшего брата. А тот, боясь шевельнуться, упорно смотрел на перекаты волн ручья. И торопливо рассказывал, как года три назад они помогали маленькому Вилли снимать с дерева ободранного, орущего серого котенка. Который теперь вымахал в здоровенного кота, зовется Сэром Ковриком, и дружит аж с Вампиром!
Родди неуверенно, но искренне смеялся в ответ.

* * *

Уотсон и Холмс сидели в своей маленькой приютской комнате, вероятно, в последний раз. Сыщик уже поведал подробности смерти лорда, о которой оба друга никак не могли сожалеть.

— И что теперь? — спросил доктор.
— Теперь — как вы и советовали, — Холмс встал, и подошел к окну, — курорт на юге Франции. Я, собственно, уже все организовал. Соберем мальчиков, — Энди явно нужны новые вещи, — и в путь.
— Холмс…
— Не нужно, — сыщик повернул голову, и серьезно посмотрел на друга. — Правда, не нужно. Я знаю, что вы думаете, и о чем хотите сказать. Я благодарен вам за это. Но, боюсь, слова могут только обесценить чувства. Да и раскисать я не имею права.
Их прервал настойчивый стук. Уотсон распахнул двери — на пороге стояла Эстер. А за ее спиной…

— Прошу прощения, — извинилась Эстер, — но тут мисс Баркер. Она хотела поговорить с вами.
— Да, — шагнула в комнату учительница, — я хотела вас поблагодарить, мистер Холмс. За то, что сохранили мою тайну, когда узнали. Нужно было сразу самой вам рассказать, а я повела себя, как дура. Нет-нет, миссис Гоут, не уходите, я вам доверяю.

Аманда Баркер протянула сыщику небольшой прямоугольный сверток в оберточной бумаге.
— Это вам. Не думаю, что заинтересует, но — просто на память. Или для Эндрю.
— Вам не стоило беспокоиться, мисс Баркер, — улыбнулся Холмс, принимая подарок, — но я с радостью ознакомлюсь с результатом вашего труда и таланта.

Дама смущенно хмыкнула, кивнула и быстро вышла из комнаты.
— Ради бога, и что это было? — спросила Эстер.

Холмс положил на стул сверток и аккуратно развернул. Под серой бумагой оказались две красочные книги в твердых обложках. Уотсон понимающе кивнул. Эстер подхватила томики, поднесла к глазам.
— «Один на свете», повесть Эмилии Лавери, — прочла она. — «Маленькая леди железной дороги», автор тоже Эмилия Лавери. Так я ее знаю, то есть — я читала ее произведения!
Родди их очень любит, они интересные и добрые.
— И теперь ты имела честь познакомиться с автором лично, — добродушно пояснил Холмс.

Как раз в этот момент Эстер открыла обложку «Маленькой леди…» и ахнула:
— Тут автограф!
— Да, это и есть Большая Тайна мисс Баркер, — сказал Уотсон, листая вторую книгу. — Она сотрудничает с журналами и пишет повести для детей. Под псевдонимом.
— И руку она поранила в процессе написания письма издательству, о чернильницу, — продолжил сыщик, — потому и была так смущена и озадачена, не хотела ничего объяснять. И долгое время ходила в подозреваемых — пусть не главных, но все-таки перспективных.

Эстер ласково провела рукой по книге.
— Она правда хорошо пишет. Не сюсюкает, не читает нотации. А пробирает до слез. И радует — по-настоящему. Родди говорил…

Эстер внезапно отложила книги, и подошла к окну.
— Ну где же мальчики? — совсем другим тоном спросила она, стараясь разглядеть сыновей. — Они уже час знакомятся!
— Всего час, — с мягкой улыбкой поправил Холмс.
— Думаю, не подерутся, — успокаивающе заметил доктор.

* * *

Эллиот все же убедил Сандру отыскать Эндрю и Родерика, чтобы хотя бы издали посмотреть на переговоры. Одни глазком. Девочка согласилась, понимая, что иначе Эллиот попытается сделать то же самое, но уже один.

Добраться до ручья ребята не успели. Откуда-то сбоку, из-за деревьев, появился Лео.

После того, как имя автора анонимных писем было раскрыто, Рэскотт немного присмирел. Если и бурчал что-то про «ублюдков», то делал это тихо и не напоказ. Компания юного «борца за чистоту происхождения» тоже не рвалась к новым подвигам. Так что Эллиот вообще выкинул этого типа из головы. Да и других дел, крайне бурных, опасных и интересных в последнее время хватало.

— Что? — демонстративно сплюнул Рэскотт, прищурившись. — Потеряли своего рыжего союзничка?
— Что? — подбоченился в ответ Эллиот. — Потерял остатки мозгов?
— Ну-ну, нужны вы ему теперь. Родители есть и, говорят, младший брат — вообще из лордов. Сам-то все равно с душком, но узаконят теперь. Наверняка захочет и о вас, и о приюте забыть, да побыстрее.

Эллиот сделал вид, что взвешивает что-то в кулаке.
— Отойди-ка, — сказал он нахмурившейся девочке, — я сейчас кому-то физиономию подправлять буду — а то слишком гладкая!
— Лео, неужели тебе не надоело? — спросила Сандра.
— Ты вот мне точно до чертиков надоела! — скорчил рожу Рэскотт. — И вашему третьему, думаю, тоже. Вот еще — подружка, от гулящей дамочки. Что, не написала тебе мама из Парижа?

Эллиот готов был ринуться вперед, но его ухватила за руку Сандра.
— Не надо, Эллиот, брось! Ну дурак он просто. Злой дурак.
— Вот я ему дурь и выбью! — заорал Эллиот.
— А что я глупого сказал? — тонко улыбнулся Лео. — Эндрю ваш — где? С лордиком! А маман твоя? И твои родители, констебль недоделанный, вообще, наверное, каждый день радуются, что хватило ума и денег тебя сюда сбагрить!

Орешник слева затрещал. Из зарослей выбрались Энди и Родди. Башмаки обоих были выпачканы в иле и песке, на одежде — шарики репейника, а волосы растрепаны. Кто здесь лорд, сказать было бы очень затруднительно.
— Вот это, Родди, мои друзья, — спокойно, словно на светском приеме, произнес Эндрю, — Эллиот и Сандра. А это, — он кивнул на Рэскотта, — местный гад. Не живется ему рядом с подкидышами спокойно.
— Он опять начал, про маму Сандры… — начал Эллиот, и замолк, почувствовав, что девочка дернула его за рубашку.

Энди побледнел и шагнул вперед. Лео подобрался, готовясь к прыжку.

Противники столкнулись и покатились по земле. Эллиот с явным сожалением не вмешивался — двое на одного, даже если один — поганец Рэскотт, — это не по правилам.
Родерик замер, широко распахнув глаза. Подойдя ближе, Сандра взяла его за руку. Лео в какой-то момент прижал голову Энди к земле, но тот вывернулся, и смог попасть ботинком по колену Рэскотта. Тот глухо взвыл и разжал хватку. Теперь уже Эндрю оказался сверху и от души наградил противника тумаком. После чего быстро вскочил. Лео же поднялся медленно, трогая левый глаз, под которым явно зарождался синяк.

— Эндрю, ты меня так научишь? — зазвенел голос Родерика.
— Ага, — тяжело дыша, пообещал Энди, — обязательно. Мало ли, какие гады встретятся. Этот, вон, слов вообще не понимает.
— Потому что правильно Сандра сказала — «злой дурак», — усмехнулся Эллиот, со знанием дела оценивая размеры фингала Рэскотта.

Тот мотнул головой и презрительно скривил губы.
— А я думал, ты теперь поумнеешь, — ядовито проговорил Лео, обращаясь к Эндрю.
— Думал, что брошу друзей? — жестко спросил мальчик. — Позволю тебе их обижать?
Издеваться над девочкой? Тебе гордиться нечем, так важничаешь, что твои родители в законном браке были? Еще на флаге это напиши и за окошко вывесь!

Он опять надвинулся на Рэскотта. Лео попятился.
— А мне до этого нет дела! — выкрикнул Эндрю. — И сейчас — тоже!
— И мне! — заявил Родди.

Он не очень понял, что имеется в виду, но Лео ему совершенно не понравился. В отличие от брата и его товарищей.
— Иди-ка ты, Рэскотт, в лазарет, — вдохнула Сандра, — пусть тебе хоть лед приложат к глазу.
— Сама иди, — вскинул голову Лео, — вот уж точно, грязь — она и есть грязь, и вам никогда не очиститься!

Развернувшись, он как можно быстрее зашагал в противоположную от лазарета сторону.
— Ну и ладно, — хмыкнул Эллиот, — сам виноват. Только ты, — он посмотрел на Энди, — все мне испортил! Я сам хотел ему навалять!
Сандра покачала головой и погладила по плечу Родерика.
— Ты не испугался? — спросила она.
— Нет, ведь Эндрю победил!
Он с восхищением посмотрел на брата.

Тот засопел и взлохматил свои и без того дыбом стоящие волосы.
— Ладно, что мы в этих джунглях застряли? — спросил он, — пошли на солнышко! Прощаться скоро, а мы тут на Рэскотта время тратим.

И вся компания, смеясь и переговариваясь, отряхиваясь, и выбирая репейники, зашагала вперед.
   

   
Следующая глава       Содержание