Ступени

А дома Коса ждали разгневанные родители. Хотя пострадавшим был отец (новый перспективный импортёр с Рилота хотел познакомиться с Пало лично, а корабля на месте не оказалось, пришлось заказывать срочный чартерный рейс, который обошёлся в хорошую кредитку), но больше всего возмущалась и наступала мать: всё понятно, подростковый возраст, и тем не менее, её сын не может позволять себе подобных диких выходок. Его ищут по всей галактике, под угрозой срыва оказались переговоры отца с важным клиентом, у матери разболелось сердце, как можно быть до такой степени безответственным? И так далее, и тому подобное.
Кос молча выслушал её нотации с бесстрастным лицом, отвечая односложно «да» или «нет». На упрёки отца он вообще не реагировал.
– Хорошо, Косико, тебе даже захотелось покататься, отметить день рождения, – вздохнул Пало. – Это ясно, это естественно. Но можно было хотя бы предупредить? Я, между прочим, хотел взять тебя с собой на подписание контракта, а ты…
– Зачем? – холодно спросил сын. – Для балласта?
– Для того чтобы ты уже учился зарабатывать хотя бы на своё содержание, – повысил голос отец. – Уже пора, знаешь ли, подумать о том, кем ты будешь. И в день твоего совершеннолетия изволь вернуть мне средства за прокат корабля и за парковку на Корусканте! С процентами, которые набегут за это время! Захочешь отработать в моих садах – буду рад, работу я тебе всегда найду. А не захочешь – тогда ищи источники дохода сам. Но отныне и до расчёта ты мой должник!
– Не вопрос. Я верну тебе долг.
Леди Газере и Пало переглянулись.
– Только без глупостей, Кос, – суровым тоном предупредила мать и постановила: – На этом считаю инцидент исчерпанным. Надеюсь, он больше не повторится.
– Не повторится, – неохотно откликнулся сын.
Когда она ушла из зала, двинуть к выходу хотел и наследник, но отец придержал его за руку.
– Косико, нам надо поговорить… более детально.
– Оформить долговое обязательство? – криво усмехнулся тот. – Но я же несовершеннолетний, договоры по форме подписывать не могу. Уж тебе ли этого не знать? Неужели моего слова не достаточно?
– Достаточно, достаточно. Разумеется, никаких бумаг и подписей я с тебя требовать не буду. Присаживайся-присаживайся, есть разговор.
– Я внимательно выслушаю приговор стоя.
– Что ж, воля твоя, стой, – Пало тоже остался стоять, заходя за кресло и опираясь двумя руками на его спинку. – Ты, конечно, ещё очень… немного знаешь в жизни. Но всё-таки я вижу, что нам нужно как-то больше бывать вместе, сын. Мы всё-таки родные люди, и не смотри на меня таким... ранкором. Давай забудем о происшедшем. В конце концов, с заказчиком я встретился, мой корабль цел, да и ты жив-здоров…
– Интересный порядок слов, ты не находишь, папа?
– Что? Какой порядок?
– Ну, как же: главное, конечно, заказчик, потом сохранность корабля. И под конец, так уж и быть, я.
– Прости, Косико. Прости и… и пойми меня правильно. В моей жизни главное – работа, это правда. Я бы очень хотел… Чтобы мы это как-то проскочили. Ты так вырос, уже и меня перегнал... Тебя прямо не узнать...
Пало приложил ладонь ко лбу, собираясь с мыслями, после чего продолжил более твёрдо:
– Я бы очень хотел, чтобы мы с тобой лучше понимали друг друга. И ты зря упрекаешь меня, и очень несправедливо. Мы с мамой ужасно, ужасно переволновались. Неужели нельзя было хоть сообщение оставить? У матери больное сердце – ты знаешь об этом? Она над тобой так трясётся, а ты совсем, совсем о ней не думаешь! Ты же её единственный сын!
– Что она надо мной трясётся – это открытие, если честно. Но, собственно, в чём предмет нашего разговора, я до сих пор не понял.
– Мне не нравится, как ты себя ведёшь, сын. Нельзя быть таким эгоистом. А я действительно очень хотел взять тебя с собой на переговоры, чтобы испытать эти твои способности в действии. Мне они были очень нужны.
– Какие способности?
– Ну, как же... Эти твои умения предвидеть будущее, о которых, помнишь, ты рассказывал мне, когда был маленьким?
Кос криво ухмыльнулся:
– Папа, для того, чтобы использовать любые способности, их нужно сначала хорошо развить. А кто мне говорил, что общение с Силой – это ерунда?
– Значит, ты ничего не можешь? Ни угадывать мысли, ни предсказывать события... ничего? Как жаль...
Юноша промолчал.
– Ладно. Скажи, ты, по крайней мере, думал, чем будешь заниматься после окончания службы?
– До этого ещё далеко.
– Тем не менее. Я знаю, ты учишься на ювелира...
– Да, я уже получил сертификат первой ступени.
– Неужели хочешь заниматься дамскими побрякушками? Но ведь это ерунда, сын!
– Пап, а что для тебя не ерунда?
– Я хочу, чтобы ты помогал мне в деле. Один выходной день изволь проводить у меня в садах.
– Я не собираюсь перетирать ваши груши.
– Даже так? – Пало беспомощно взглянул на сына и наморщил лоб. – Всё-таки советую тебе хорошенько подумать над выбором профессии. Потому что... потому что, знаешь ли, у меня есть ещё сын и дочь от предыдущего брака. Оба они аграрии, занимаются именно садоводством. Если моим наследником не захочешь стать ты, я передам свою долю в предприятии им. Извини, Кос, но ты уже большой мальчик и должен понимать, что просто так рыбку не съесть. Мой сын должен быть моим наследником в труде, а не бездельником. Я сынков-мажоров на дух не выношу!
Кос пожал плечами. Признание отца его как будто не удивило.
– Пап, тебе незачем оправдываться, находить какие-то предлоги: ну, не любишь меня, и не надо. Я и без твоего наследства переживу. Но тут есть вот какой момент... Наверное, моё право на твою фирму как-то описано в вашем с мамой брачном контракте, правда?
Пало осёкся и снова посмотрел сыну в лицо, в самые его ледяные глаза.
– Я думал, Косико, ты вырастешь, и мы с тобой будем такими же понимающими партнёрами, как с твоей мамой, – пробормотал он и потёр виски. – Будем заниматься с тобой одним делом... Сейчас смотрю на тебя и думаю: ну, не люблю я детей, не люблю!
– Продолжай, не стесняйся, – усмехнулся бледный юноша.
– Да, для меня дети всегда были обузой! – воскликнул Пало с визгливой интонацией, которая совсем не сочеталась с его фигурой. – Я вообще не хотел, чтобы они были в моей жизни! Из-за этих бесконечных детей я потерял самое дорогое, что у меня было, мою любовь! Моя первая жена была вся в этих детях, понимаешь? Кудахтала над ними, а до меня ей не было никакого дела! Дети, дети, дети! Всё для них, всё ради них! О, как я их ненавидел! Использовала меня – и выкинула из своей жизни! И обобрала при этом! Разве это справедливо?!
– Ну, отец, в отношения донор–акцептор людям с низкой энергетикой лучше не вступать. Женщина – это чёрная дыра.
– Вот именно! – выкрикнул Пало, вытирая платком выступивший на лысине пот. – Высасывает все соки! А ты вечно ей должен, должен! И ей, и её потомству, которому до тебя нет никакого дела! Ещё и парить мозги, как-то встраивать их в свою жизнь! И всю жизнь чувствовать ответственность за то, кем и чем они стали! Но те-то хоть не белоручки, а вот ты... Ты мне совсем не нравишься! Я хотел видеть тебя совсем другим!
– И знаешь, я его отчасти понимаю, – не промолчал и Дарт Плегас. – Ты как-то совсем не располагаешь к любви, хе-хе. Правда, надо признать, что такого законченного эгоиста, как твой папаша, к любви расположить нелегко.
– Отец, ты начинаешь повторяться, – заметил Кос, складывая руки на груди. – Давай по существу. Твои дети от первого брака имеют долю в бизнесе «Пало и Паоло»?
– Н-нет, – потряс головой Палпатин-старший, – это было условием... как раз и было условием нашего брачного контракта с твоей мамой. Но я наводил справки, они очень, очень толковые грушеводы. Они старше тебя на пятнадцать и десять лет, уже взрослые люди… В общем, я про этот долг за прокат корабля для того начал, чтобы… Давай сделаем так: ты ведь виноват? Виноват. Долг до твоего совершеннолетия вырастет изрядно. А вот если ты разрешишь конвертировать его в акции и подарить их твоим брату и сестре… В общей доле это капля в море, но они смогут войти в состав совета директоров. Если ты не хочешь заниматься моим делом, то я, по крайней мере, буду знать, что фирма останется в руках старшего сына.
– Послушай, с какой стати я должен вдруг благодетельствовать каким-то посторонним мне людям? Разве мама мало преференций тебе устроила, разве не на её землях твои лучшие сорта растут? Зачем же нарушать контракт с ней? Это нечестно. Ты сказал, что твоя предыдущая жена тебя «обобрала», значит, кое-какие средства у них в семье есть. Выходит, ты выстроил свой бизнес на деньгах моей матери. Почему это я должен уступать часть своего наследства?
– Ну... Обобрала, конечно... Но я не совсем голяком от неё ушёл, у меня осталась фирма, земля... Ей я оставил только дом, транспорт и небольшие вклады на детей.
– Вот видишь, всё у них в порядке. А маме, наверное, было бы неприятно даже узнать о нашем разговоре. Давай оставим его в тайне. И вообще – к чему нам ссориться? Сам посуди: разговоры в обществе, репутация, суды, скандалы – оно тебе надо?
– Да-да, оставим в тайне, – проговорил отец, словно силясь проснуться от кошмара. Он чувствовал себя опустошённым и больным, почти на таком же эмоциональном нуле, как и в день развода с первой женой.
– И эта идея взыскивать с меня какой-то долг – тоже, знаешь, не самая лучшая в твоей жизни.
– Д-да, пожалуй, это я погорячился. Забудем, сынок.
– Ну, вот и договорились. Не парь голову по пустякам. Вообще, почему вдруг всплыли эти мысли о наследстве, о завещании? Умирать ты не собираешься, работай себе на любимой работе, живи в своё удовольствие. Правильно?
– Правильно, – кивнул Пало. – Всё-таки, Косико, ты подумай... Вдруг захочешь моё дело продолжить – я буду только рад...
Палпатин-младший снисходительно улыбнулся и отпустил сознание отца на свободу.
С этого дня Пало инстинктивно старался ещё реже видеться с сыном.
[indent]
Школа риторики, действовавшая в юридическом лицее как факультатив с дополнительной оплатой, всегда славилась своими педагогами. И сэр Астур Эсте, бывший сенатор и дипломат, некогда занимавший самые высокие посты в набуянском истэблишменте, был настоящей гордостью лицея. Уйдя из большой политики на заслуженный отдых, теперь он с удовольствием передавал свои обширные знания юношеству. Фамилия Палпатина в листе записавшихся на его курс была сразу замечена высоким сановником, потому что партия леди Газере часто находилась в оппозиции к правящему кабинету (или, вернее сказать, враждебно относилась к представителям клана Эсте). Но способный мальчик так хорошо показал себя на первом же занятии, что именитый преподаватель отбросил всякое предубеждение.
Начальные занятия отставной сенатор всегда посвящал орфоэпии, на которых разбирал с учениками упражнения из аудиокниги «Корускантское произношение и фразеология Столицы». Чутким ухом профессионального оратора он сразу услышал, как чётко и правильно, не затягивая слова и не проглатывая слоги, говорит Кос Палпатин. Так же чётко и правильно юноша облекал в слова свои мысли.
«Ситуация – это замóк; мысль – только заготовка для ключа, – учил будущих юристов сэр Эсте. – Ключ мы получим только тогда, когда найдем нужные слова и правильно выстроим их в предложения, чтобы оппонент воспринял их. Можно делать предложения с двумя, тремя и так далее смыслами – чтобы вернуться к этим смыслам, как к развилке, если первый путь приведёт к поражению».
– Мужик дело говорит, – одобрительно заметил Дарт Плегас. – Это отличный шанс: надо войти к нему в доверие и заручиться поддержкой для твоей будущей карьеры. Запомни: очень важно следить не только за внешним, но и за внутренним. Не только за выражением лица, но и за интонацией, с которой ты говоришь. Например, если ты хочешь, чтобы у окружающих тебя мужчин даже в подсознании не было мыслей о том, что ты им серьёзный соперник в чём бы то ни было, твоя речь должна звучать высоко и мягко, бархатно. А в группе женщин надо ворковать с женскими интонациями: тогда будешь избавлен от внимания, с которым они оценивают самца, а получишь ярлык «неопасная подруга». Сколько всякого вида воркований мы с тобой заучили в кружке макраме, ты помнишь? Всё это маски, которые можно и нужно пускать в дело при необходимости. Недаром есть выражение «внутренний голос». Звуковые колебания – это вибрации низшего порядка, которые идут в основу образа, как грунтовка. Для каждого случая нужно подбирать свою мелодию.
И не было ничего удивительного в том, что слушателя Палпатина сэр Эсте выделил из числа других юношей и девушек: мальчик показал себя умеющим вникать в самую суть проблемы. Феноменальная собранность сына леди Газере просто очаровала старого политика. Даже своим умением просто сидеть и слушать, даже осанкой и походкой Кос выгодно отличался от сверстников. Даже приятным голосом и чистым белым лицом, без обычных в подростковом возрасте прыщей и неопрятной первой щетины.
Отставной сенатор направил чрезвычайно лестное для матери Палпатина письмо, в котором предлагал за разумную плату подготовить её сына для экзаменов в Колледж государственного управления. Поступив в это учебное заведение после окончания обязательных работ на благо общества, Кос автоматически оказался бы в когорте политической элиты не только планеты Набу, но и всего Чоммельского сектора, потому что именно из выпускников набуянского КГУ черпала свои кадры вся разветвлённая администрация региона.
Юноша сначала был уязвлён тем, что о предложении сэра Эсте ему сказала мать, а не сам мэтр риторики, но это предложение всё же польстило его самолюбию. Конечно, в его личные планы не входила государственная служба, зато она входила в планы Дарта Плегаса, поэтому пришлось подчиниться.
Такой поворот снова отдалял его от театральной карьеры, но всё же Кос не отчаивался. Его вера в себя прибывала с каждым днём – вместе с силой мускулов, вместе с навыками проникновения. Он уже принял как непреложную истину, что с судьбой надо постоянно мериться силами, только тогда открываются окна возможностей...
Но временами и по течению плыть полезно – это он тоже уже проверил на себе. А общение с сэром Эсте доставляло ему настоящее удовольствие: в своих беседах умудрённый опытом политик делился с ним очень интересными знаниями и наблюдениями, причем гораздо щедрее, чем Дарт Плегас.
«В конце концов, у меня ещё вся жизнь впереди, и никто её у меня не отнимет».
[indent]
Помимо риторики, титулованный репетитор занимался с юношей логикой, изучением государственного протокола и церемониала, теорией информации, источниковедением и теорией управления системами, то есть всеми экзаменационными предметами в КГУ. Для уроков был выбран один из выходных дней, занятия длились шесть часов и проходили в обширном кабинете сэра Эсте в его доме на улице Короля Нармеля.
Однажды урок затянулся дольше обычного, потому что обмен мнениями учителя и ученика о государственном устройстве перешёл в увлёкшую их обоих дискуссию. Когда она всё-таки был окончена, и сэр Эсте вышел проводить юношу в холл, вдруг открылась дверь, и с улицы вкатилась невысокая кругленькая девушка с густыми чёрными бровями и полными щёчками. Одета девушка была по последней моде, однако, с благоразумными поправками на фигуру.
– Дедуля, привет! Занятия окончены? Я не помешаю?
– Ничуть, – просиял маститый политик, обнимая внучку и сразу превращаясь в уютного любящего дедушку. – Познакомься, это мой ученик, подающий большие надежды, его…
– Да ведь мы знакомы! – рассмеялась та, без стеснения перебивая сэра Эсте. – Это же Кос Палпатин! Мы с ним в начальном классе за одной партой сидели. Помнишь, Кос? Я тебя сразу узнала!
Он вспомнил. Вспомнил, что в волшебной Королевской гимназии его посадили за одну парту с самой маленькой девочкой в классе, но и она была выше его по росту. Сейчас он возвышался над внучкой своего покровителя на целую голову, и это было удивительно приятно.
Конечно, ведь её фамилия была Эсте… Значит, она дочь сына сэра Эсте, нынешнего председателя Счетной палаты Набу. На последней ротации кабинета министров именно он обошёл леди Газере, которая претендовала на этот пост…
Только Кос не помнил, как звали девчонку, он никогда не обращался к ней по имени. Отца звали Эдрис, это имя звучало в доме Палпатинов. Плотный боровок с такими же толстыми дугообразными бровями, как у отца и дочери, и с двойным подбородком под темной щетиной. «Победы и поражения – ежедневный труд полководца», – говорила леди Газере (и Дарт Плегас с ней полностью соглашался), но поражение от такого противника, как Эдрис Эсте, её задело особенно глубоко. У них были какие-то старые счёты...
– Привет, – как можно более мило улыбнулся Кос девушке, отражая в своей улыбке её весёлое удивление и молодой неловкий взгляд. – Ты здорово выросла за то время, что мы не виделись.
– А ты-то как вырос, Кос! И дедушка мне про тебя все уши прожужжал, какой у него способный ученик, чуть ли не его преемник в Сенате! А я ещё думаю, не тот ли это маленький Кося, с которым нас парами водили? У тебя ведь такое редкое имя, как его не запомнить?
Старый Эсте смутился, и Палпатин с удивлением увидел эту эмоцию на его лице, всегда таком важном, даже высокомерном.
– Элсе! – укоризненно покачал головой хозяин дома. – Ты подрываешь мой авторитет учителя! А что, если парень действительно зазнается – и подведёт старика? Не слушай её, Кос, она балаболка, и позволяет себе быть капризулькой, потому что она дедушкина любимая внучка. Иногда вот даже навещает меня, если вспоминает, что у неё есть старый дед, который её любит и ждёт.
«Ага, значит, Элсе. Надо запомнить».
– Запомни, – одобрил Дарт Плегас. – И кстати, старый пердун только что подумал о том, какой хорошей партией ты мог бы стать для неё. Я тоже считаю, что тут можно подыграть, поэтому не стой как пень, а завяжи разговор, набейся на знакомство, спроси, когда её можно снова увидеть. Жениху своей внучки этот дедушка устроит такую карьеру, которая твоей матушке и не снилась. У него и в вашем секторе, и в Столице очень полезные связи.
Скорость, с которой Дарт Плегас принимал решения и выстраивал варианты будущего, всегда вызывала у его ученика восхищение пополам со злобой. Потому что в этих вариантах он всегда был задействован без какого-либо права голоса, хотя бы и совещательного.
– Учитель, но вы же говорили, что освободите меня от всяких матримоний! Не хочу я с этой уродкой!
– Да, девочка страшненькая, даже по меркам вашей расы, и это хорошо. На внимание со стороны мужского пола ей рассчитывать нечего – только к деньгам семьи. Семья-то не всякого к ним подпустит, а вот тебя встретит с распростёртыми объятиями. Так что давай, работай. Ты, кстати, тоже красавец тот ещё. А о матримониях не переживай – у неё же аневризма аорты, сам посмотри. Только дунуть – и проблема решена.
Кос на секунду замедлил течение времени вокруг себя, чтобы собраться. Во-первых, ему совсем не улыбалось убивать внучку сэра Эсте. Во-вторых, открытие было неожиданным – учитель проговорился, что не принадлежит к человеческой расе. И ничего – принял его тело, как своё, и владеет всей физиологией организма своего ученика с той же лёгкостью, как до того сохранял свой дух в ячейках чёрного базальта. Это Кос знал буквально изнутри, и в то время как его сверстников штормило от гормональных бурь, тело юного ситха под присмотром Дарта Плегаса росло планомерно, без эксцессов, как искусственный кристалл. «Абсолют всегда один, – учил Камень. – Он не нуждается в продолжении рода, потому что его самость бесконечна. Он сам себе и начало, и продолжение, и бесконечность. А половой психоз – это для млекопитающих и прочих парнокопытных. Нам этого не надо».
Да возможно ли это – хоть когда-нибудь превзойти учителя?.. Проклятье…
– А помнишь, какой плакат ты нарисовал для библиотеки, с героями комиксов и такими джедайскими буковками-многоножками? – продолжала улыбаться Элсе, не подозревая, что уже включена в игру и дни её сочтены.
– Да, было дело, – кивнул юноша и теперь посмотрел ей в лицо не вежливым скользящим взглядом, а прямо в глаза. – А у тебя, конечно же, есть снимки и записи нашего класса? Я бы с удовольствием посмотрел, если ты мне покажешь… Было бы здорово узнать, как там наши. Я же как ушёл от вас в юридический, так ни с кем больше не встречался…
– Есть, конечно, есть! Дедушка, можно я украду Коса у тебя ещё на парочку минуток?
Юноша подкрепил просьбу девушки смущённой улыбкой с милыми ямочками на щеках. Старый Эсте рассмеялся и только руками развёл:
– Ну, если вас связывают воспоминания о прогулках парами, какое сопротивление я могу оказать? Мы-то с Косом сегодня уже наболтались изрядно, теперь твоя очередь.
[indent]
– А как поживает леди Ауда? – спросил Палпатин у своей бывшей одноклассницы, когда погас голопроектор. – Что-то я её не заметил.
– Она давно уже не работает в школе, – ответила девушка, и глаза её погрустнели. – Мы иногда навещаем её всем классом, она тяжело болеет… Было бы хорошо, чтобы и ты пришёл. Она иногда о тебе вспоминает.
«Есть же справедливость на свете, – подумал юный ситх. – И это не имеет никакого отношения к джедайской профанации».
– Есть, – подтвердил Дарт Плегас. – Справедливость – это рука самой Силы.
– Не знаю, будет ли она рада меня видеть, – уклонился от темы он. – Знаешь, я, если честно, из всей Королевской гимназии помню только тебя. Ну, ещё библиотекаря и руководителя театрального кружка.
Элсе так густо покраснела, что Кос уже без всякой подсказки со стороны учителя увидел рисунок её кровеносной системы и опасно истончённую стенку главного сосуда. Эту болезнь не сможет показать ни один сканер. Разве что какой-нибудь джедай взглянёт на девушку и скажет: срочно на операцию. Но откуда взяться ему на Набу – на этой тихой мирной зелёной планете, где нет никаких конфликтов, где люди заняты высокопродуктивным сельским хозяйством, искусствами, спортом, воспитанием детей и помощью отсталым мирам? Всё через запятую, как написано в чоммельском региональном справочнике «Лучшие планеты для отдыха».
И чего ради этим напыщенным рыцарям Света таскаться по окраинам миров вместо того, чтобы вкушать всю сладость власти в Столице? Неужели чтобы лечить таких вот некрасивых дур? Нет, человечеству только польза будет, что она не оставит потомства. Но всё же Кос почувствовал к Элсе нечто вроде жалости: особенности организма – это судьба.
– А ты где исполняешь свой долг перед обществом, Элсе? Наверное, работаешь младшим архивариусом в Алмазной Палате?
– Нет, уже просто архивариусом. А это тебе дедушка сказал?
– Нет, просто сэр Эсте предлагал мне похлопотать об устройстве туда. Если бы я согласился, мы бы с тобой давно уже встретились. Но, видишь, так или иначе, раньше или позже, мы снова оказались с тобой рядом. Значит, это не случайно, правда?
– Да, – кивнула она и, чтобы преодолеть смущение, спросила о его службе.
Палпатин охотно ответил:
– Работаю в городской больнице лаборантом. Такая школа жизни, доложу я тебе! Казалось бы, тихое место, кабинетная работа, колбочки да пробирки, но иной раз и драмы разыгрываются нешуточные! Столько эмоций! Ты, наверное, слышала имя министра горнорудной промышленности Видара Кима?
– Конечно. Это двоюродный брат моей мачехи.
Кос замялся. Девушка поспешила ему помочь:
– Ты, наверное, был в лаборатории, когда он... там буянил сильно, да?
– Угу. Так получилось, что как раз я делал анализ крови его новорождённому сыну. И когда появилась эта красная дужка сверху и побежала справа налево... У парня концентрация мидиков – ну, мидихлориан, этих разумных эндосимбионтов – больше двенадцати тысяч единиц. Знаешь, когда своими глазами это видишь, присутствие Силы в мире... Ведь вероятность рождения одарённого существа — бесконечно малая величина по сравнению с населением галактики. До этого я много раз контролировал работу этих приборов, дело совсем несложное. И тут вдруг – такое чудо! Взяли второй тестер – и снова красная дужка... Короче, этот господин Ким вломился в лабораторию и начал всё у нас крушить. Ты не поверишь, даже пришлось его связать смирительной рубашкой.
– Да, я знаю. Вообще-то он достаточно выдержанный человек, но на него в тот период свалилось столько проблем одновременно, а тут ещё и это... Они так ждали ребёнка, наследника, и оба уже немолоды. Хотя сами виноваты, нельзя так поздно детей заводить. Ведь многие пары живут «для себя», а наследников – планируют. Потому что так принято, чтобы было кому состояние передать. Что же удивительного в том, что Сила сама забирает детей у негодных родителей?
Палпатин посмотрел на свою бывшую одноклассницу более внимательно. На её густые брови, густые ресницы и добрые полные губы. И подумал, что она похожа на сорт медовой груши – в таком же пуху, и на вкус, наверное, такая же сладкая до приторности. Как тот целебный сироп, который он обожал в детстве, а сейчас на дух не переносит… Но всё же его тронуло её искреннее сочувствие. Ещё ни разу никто не жалел о его несчастливой судьбе так, как это сделала она, пускай и не догадываясь, что говорит о нём.
– Твоему родственнику, наверное, надо было договориться с начальником лаборатории, а не ломать приборы, – проговорил Кос без выражения.
– Дать взятку? – девушка подняла на своего гостя круглые глаза. – Но ведь мальчику-то это только повредило бы! Представь, каково ему было бы жить в мире обычных людей? Всё равно, что прекрасному тенору в стране глухих или гениальному художнику в стране слепых! Как же можно обрекать свою кровиночку на такую глухую и слепую жизнь? Это просто подло. Я бы со своим ребёнком никогда так не поступила. Лучше пусть он будет со своими, живёт полноценной жизнью, чем рядом со мной будет мучиться. Дядя Видар правильно сделал, что отдал сына в Орден джедаев. Пусть живёт для людей и для вечности, раз ему выпал этот кубик, – Элсе улыбнулась такой доброй улыбкой, что на мгновение её некрасивое смуглое личико преобразилось. – Дядя сам его и отвёз. И насколько я знаю, возместил больнице ущерб и сделал ещё крупное пожертвование, чтобы загладить свою вину.
– Да, сразу закупили новое оборудование. Значит, получается... Получается, твой племянник – джедай? Ну, пусть и неродной племянник... Думаю, он был бы рад, если бы кто-то из семьи навещал его. Это же как в закрытом пансионе учиться... Наверное, таким людям особенно приятно знать, что кто-то в большом мире интересуется ими, не забывает... И отличный повод в Столицу съездить. Джедаи – хорошие целители, они видят то, что скрыто от глаз обычных людей.
– Зачем ты несёшь эту чушь? – одёрнул его Дарт Плегас. – Хочешь спасти ей жизнь? Может, ты ещё и жениться на ней хочешь, благородный рыцарь, мнэ? Играй, да не заигрывайся!
[indent]
И Кос принялся старательно играть роль, определённую учителем: начал встречаться с Элсе, вошёл к ней в доверие, познакомился с её подругами и их друзьями, был представлен отцу и мачехе. Перестав быть замкнутым молчуном и войдя в круг тиданской золотой молодёжи, он попутно заслужил похвалу матери – третью в своей жизни.
Но скоро стало понятно, что задача требует от него ни с чем не сравнимого напряжения душевных сил. Учитель не обманывал его, когда говорил, что поединок между женским и мужским началом чрезвычайно изнурителен для воли.
Хотя даже в этой изматывающей ситуации Кос кое-что приобрел. Научился, внутри пылая огнём пострашнее любой набуянской плазмы, имитировать вовне состояние безмятежного ветерка над озером. Казаться «луной в воде» не хуже джедая, который с детства привык медитировать на свой пуп.
Капризная избалованная девчонка изводила Коса своим вниманием так, что постоянное присутствие Дарта Плегаса было даже полезно: старый ситх нет-нет, да и выступал в роли предохранителя. Она так настырно лезла в душу к наконец-то обретённому возлюбленному, так часто и бессистемно обрушивала на него потоки раздражающей болтовни, что у молодого человека темнело в глазах. Палпатин и без того был сыт по горло тотальным контролем со стороны учителя, а тут новая напасть: бесконечные расспросы «чем ты занимаешься?», «о чём ты думаешь?», «почему мне кажется, что ты на меня злишься?» И при встречах лицом к лицу, и с помощью всех средств связи она долбила его ментальную броню похуже птицы карас.
Кос видел её насквозь, со всеми её безнадёжными диетами, страстью к нарядам, цепочкой на ноге, парфюмерными ухищрениями и чтением глянцевой литературы. Однако, к несчастью для Палпатина, Элсе удавалось совмещать весь этот мусор с цепким умом, а её наблюдательность сделала бы честь и мастеру-джедаю. Хотя девушка поверила своему улучшенному отражению, которым светило для неё лицо молодого человека, но только верой ограничиваться не собиралась. Ей нужно было точно знать, что она любима.
Разумеется, она не находила в предмете своего увлечения ни малейшего намёка на стандарт, так хорошо описанный в журналах для девушек в разделе «Узнай свою любовь». Она сравнивала его с увлечениями своих подруг, с застенчивыми или наглыми молодыми петушками, у которых в придачу к вожделению уже имелся набор ухваток ухаживания, – на их фоне Кос выглядел ангелом во плоти. И чистым лицом, и грациозными движениями, и умными, но не высокопарными беседами он выгодно отличался от сверстников. Кроме того, он баловал её дорогими подарками – украшениями, сделанными собственноручно, на которые завистливо поглядывала мачеха девушки, известная светская красавица и бездельница.
Но серьгами, подвесками и браслетами, вышедшими из-под пальцев Палпатина, приятнее было любоваться в ящичках-витринах у зеркала, чем носить – уж слишком они были тяжёлыми и холодными. Ни разу молодой человек не подарил девушке поцелуя более горячего, чем учтивое касание губами руки или щеки. От пикников у воды он умело уклонялся – говорил, что не любит плавать, да и загорать при такой белой коже ему вредно. Лишь раз они сходили в горы с группой приятелей и приятельниц, но никакой романтики Элсе не почувствовала – только утомительность переходов, неприятность опасности и желание поскорее вернуться в привычный комфорт, особенно когда их лагерь накрыло шквальным ветром с ледяным дождём. В походе Кос держался со всеми ровно-весело, рассказывал забавные истории, не забывал подстраховывать упитанную внучку своего покровителя на трудных подъёмах, а на одном из привалов вечером устроил незабываемый фейерверк, к визгу и радости девушек. Но Элсе всё хмурилась и хмурилась и, сидя рядом со своим молодым человеком у костра, пропускала мимо ушей его светскую болтовню о звёздах и о театре масок, зато внимательно следила за его жестами.
[indent]
А в дни Цветения Кос имел неосторожность подхватить Элсе с карусели, и тем же вечером в беседке во дворе своего дома девушка устроила ему настоящий допрос. Решительно взяв руки парня в свои, она вначале внимательно исследовала его ладони (он даже весело спросил, не проштудировала ли она накануне книгу по хиромантии и не хочет ли предсказать ему будущее – желательно, хорошее). Потом, не отвечая на его шутливые реплики, отодвинула манжеты и покрутила его запястья. И началось:
– Кос, нам надо серьёзно поговорить.
– Слушай внимательно, соображай быстро, – высунулся и Дарт Плегас. – Сейчас получишь от неё по первое число, так что держись.
– Да-да, я слушаю, – ответил им обоим Палпатин. – Что-нибудь случилось?
– Кос, я хочу тебе сказать, что всё знаю. То есть я знаю, что ты от меня что-то скрываешь. Что-то очень важное. Посмотри на свои руки!
Молодой человек, всё в том же шутливом тоне, поднял руки вверх:
– Сдаюсь, сдаюсь. Так что там у меня с руками?
– А ты посмотри сам! Такие плотные ладони, просто железные... И при этом линии так слабо прочерчены! Руки такие белые – и такие страшные жилы! Такие сильные – и такие холодные! Я знаю, что ты завербован, и не отнекивайся!
– Великая Сила, кем завербован? Кланом хаттов? «Чёрным Солнцем?» Элсе, милая, ты каких-то шпионских фильмов насмотрелась, честное слово! Я просто держу себя в форме. Зарядка, пробежка, отжимания на кулаках... Потому и руки крепкие. Ну, ты же помнишь, каким хилым я был в детстве! И однажды я решил: хватит быть слабым, надо набираться сил. В том числе, – мягкая улыбка с лунным мерцанием в глубине, – и для того, чтобы взять на руки девушку, когда она у меня появится.
Нет, не сработало.
– Лучше скажи мне всю правду. Я всё пойму.
– Не отнекивайся, выслушай её. Она сейчас сама всё за тебя объяснит. Просто наберись терпения, – подсказал Дарт Плегас. Ситуация его ощутимо забавляла.
– Ты, наверное, принимаешь какие-то препараты для... ну, я не знаю для чего, для повышения тонуса, для эластичности мышц. Когда в походе мы попали под дождь, и ты снял рубашку, чтобы просушиться... На тебя же страшно было смотреть, Кос! У тебя же жилы, как канаты, как стальная проволока! Везде, везде! И такой сухой страшный живот! И на теле совсем нет волос. Это не может быть естественно! Ты что-то делаешь с собой... такое...
– Да, глаз она на тебя положила конкретно, – хмыкнул учитель. – Ничего, терпи дальше. Дедок стоит того.
Палпатин улыбнулся, показав милые ямочки на щеках, и добавил ещё немного смущения на маску своего лица.
– Элсе, ну ты меня сейчас в такую краску вгонишь... Мне, конечно, очень... э-э... досадно, что моё тело вызвало у тебя такое отвращение, и я просто не знаю, что тебе сказать...
– Не отвращение, Кос, а шок! И вот сегодня, когда ты поймал меня с качелей... Ты подхватил меня на вытянутые руки – и даже не покачнулся, а я ведь... совсем не былиночка. И когда я обняла тебя, ты был весь, как скала! А в походе? Когда карабин лопнул, ты втянул меня и Хези одной рукой, как будто мы вообще ничего не весим, это вообще уму непостижимо! И даже не стал дышать чаще, когда мы выбрались!
«Да, лучше бы вы обе хряпнулись об камень внизу, насколько легче было бы дышать!» – внутренне взвыл парень. Уму непостижимо, откуда эта дура смогла догадаться про карабин, если сам Кос перехватил верёвку в тот же миг, как почувствовал опасность.
– Скажи мне правду! Может, ты проходишь тайную подготовку на двойника короля? Я не буду возражать и всё пойму.
«У-у, гунган с ушами! Возражать она не будет и всё поймёт! Что поймёт?!»
– Всё, – хмыкнул Дарт Плегас.
Снова работа лицом – непонимание. И пожатие плечами.
– Милая, ну разве плохо, что я сильный?
– Нет, не то плохо, что ты сильный, а то, что это неестественно!
Он попытался контратаковать в женской манере, как будто наложил несколько «лунных узлов» там, где по рисунку полагался узел «кулак»:
– Что – неестественно? Что я подхватил тебя с карусели? Извини, я совсем тебя не понимаю. Я только понял, что когда я разделся до пояса, тебе очень не понравился мой вид. И если тебе нравится кто-то другой, с более... э-э... гармоничным торсом, и ты не знаешь, как мне об этом сказать...
Она тут же схватила его за руки – сначала за кисти, потом за предплечья, и энергично встряхнула, насколько это было возможно – ей его встряхнуть.
– Ты меня не слышишь? Причём тут другой, я про тебя говорю! После того похода в горы я себе всю голову сломала: как такое может быть – такое тело, такая сила?! И я погадала на книге, я всегда так делаю в трудную минуту. Беру энциклопедию и тычу по клавишам наугад – а потом смотрю, что получилось.
– И что же получилось?
– Посмотри сам! – с ноткой торжества, которую Кос в ней особенно не выносил, заявила девушка. Вытащив свой маленький перламутровый блокнотик, она пощёлкала по кнопкам. Палпатин посмотрел на экран – и по позвоночнику у него пробежали холодные мурашки:
[indent]
«Солипсизм — радикальная философская позиция, характеризующаяся признанием собственного индивидуального сознания в качестве единственно-несомненной реальности и отрицанием объективной реальности окружающего мира. Иногда этот термин употребляется в этическом смысле как крайний эгоцентризм (см. Эгоцентризм).
Наиболее полно солипсический подход выражен в доктрине ситхов (см. Ситхи), использовавших свои уникальные биологические способности (см. Мидихлорианы) для эгоцентрического развития; практики представляли угрозу для общества, вне закона (см. Закон Галактической Республики «О свободе совести и религиозных объединениях»). См. тж. Ситхов империя».
[indent]
– Ну, что скажешь? – весело хмыкнул Дарт Плегас. – Какова женская интуиция! У неё нет контакта с Силой, но она черпает информацию сердцем. Вот так научиться схватывать, а не овладевать, мужчине не дано. Если нет «сестры», рядом с такой вертихвосткой и дышать опасно – съест. Выкручивайся, выкручивайся!
– Ну, Элсе, у тебя и сравнения, – пробормотал молодой человек. – То есть ты хочешь сказать, что я эгоистичный бездушный чурбан, который думает только о себе?
– Нет, Кос. Я хочу сказать, что ты пугаешь меня своим поведением и своей силой и... и вообще, пугаешь меня! Ты какой-то не такой!
– Словами ничего не добьёшься. Давай клин клином каким-нибудь, без логики.
– Дорогая, любимая моя Элсе, – заговорил Палпатин торжественно, поднимаясь со скамейки. – Я понял, что нам надо чаще быть вместе, чтобы такие дурацкие вопросы и непонимание больше никогда между нами не возникали. Как можно чаще и всегда. Пожалуйста, будь моей женой. Я понимаю, что мы с тобой слишком молоды, но умоляю тебя – не отказывай, подожди! Думаю, откладывать объяснение просто нельзя, потому что ты ещё влюбишься в какого-нибудь глянцевого кретина с круглым, там, или квадратным животом, и… И мне тогда хоть на луны вой!
Заканчивал речь он уже стоя перед ней на коленях, чтобы добавить сиропного мелодраматизма, от которого у него аж скулы сводило. Но – надо. «Не ищите логики. Её нет».
Девушка сначала захлопала ресницами, потом прыснула смехом, потом запустила руки в его рыжеватые кудри.
– Какая же у нас будет красивая помолвка, Кос! Давай я буду в жёлтом платье? Тебе нравится жёлтый цвет?
– Очень нравится, очень!
Но и после счастливых объятий она неуклонно следовала за своим любопытством:
– Кос, если ты занимаешься чем-то таким... спортом каким-то... я же не буду против! Хорошо владеть своим телом – это так здорово! Вообще, это моя самая больная тема... Знаешь, я сама уже всё перепробовала: и танцы, и бег, и на тренажёрах разных, но если честно, это до того скучно, что у меня не хватает терпения...
Палпатин понимающе закивал, а сам подумал: «Вот же дура избалованная, скучно ей! Был бы при тебе Дарт Плегас, уж терпению он бы тебя научил!»
– Чем ты всё-таки занимаешься? – не отставала девушка. Её упрямство было очень деятельным, и если уж ей что-то втемяшилось, она не отступала никогда. Это он уже хорошо прочувствовал за время их знакомства.
– Фехтованием, – наконец ответил молодой человек. – Это та практика, которая позволяет и горы двигать, – ну, как тогда с этим карабином... (Милые ямочки, весёлые глаза, лицо светится – как и положено счастливцу, которому любимая девушка ответила взаимностью, и он, в свою очередь, готов подарить ей свой мир.) В каждом человеке заключена сила вселенной, потому что он сам целая вселенная. Фехтование позволяет проявить это во всей полноте... собственно, как и любое другое дело, которому отдаёшься всей душой. У нас в школе была секция, основы я получил там… а потом представил себе учителя, мудрого и всезнающего, непобедимого воина – и стал учиться у него. То есть у себя, у лучшей части моей души, понимаешь? Когда я впервые понял, что люблю театр, я открыл для себя и то, что могу… как бы тебе объяснить… опираться на свои иллюзии. То, что я придумывал, входило в мою жизнь, становилось осязаемым… Удивительно, да?
– Молодец, Сид, – вдруг произнёс учитель. Это было ещё невероятнее, чем получить похвалу от матери. – Лучшая маска – это одна из граней правды. Ты хороший ученик, я тобой доволен.
Элсе смотрела на Коса влюблёнными глазами, только что рот не открыла. Снова взяв его за руки, она удовлетворённо заметила, что теперь ей всё ясно. Наверное, он просто скрытый форсъюзер. Несостоявшийся джедай.
Палпатин со смешком тряхнул кудрями:
– Что я не джедай, это правда, но слово «несостоявшийся» – это точно не про меня. Ты первая увидишь, как я состоюсь. Благодаря тебе. Знаешь, без достойной женщины мужчина и шагу ступить не может… Я так счастлив, что нашёл тебя, Элсе!
[indent]
Астур Эсте был большим любителем и ценителем антикварных вещиц. Накануне дня рождения деда своей официальной невесты Кос уже знал, чем сможет порадовать его: фарфоровой куклой, принадлежавшей леди Гварене. Для этого молодому человеку пришлось проведать опустевшую бабушкину виллу.
Старый дом встретил наследника такой поразительной заброшенностью, словно в нем никогда не было жизни. Отключив охранную систему, Кос вступил в царство умирающего прошлого.
За шесть лет, прошедших со смерти Гварены Наруме, густой тиной затянулись пруды, некошеная трава стояла по колено, и гомонили птицы, расклёвывая неубранные ягоды с деревьев во дворе. Серые колобки пыли крутились по углам враз обветшавших комнат, огромные окна подслеповато щурились на солнце, скрипели прежде бесшумные двери, и затхлостью пахло в воздухе. Оставленные вещи, к которым больше не прикасались заботливые метелочки живых и механических слуг, утратили церемониальную помпезность.
«Интересно, почему мать так не любит свой родительский дом? – удивлённо подумал наследник после нескольких шумных чихов. – Уж роботов-то можно было не отключать…»
Жёлтая комната леди Гварены совсем усохла в размерах по сравнению с тем, какой помнил её Кос. И пыльные кисти на линялых портьерах, и мутные стёкла с пятнами высохших дождевых капель, и тусклые запылённые зеркала – всё говорило о печали пустого, никому не нужного места.
Репульсорная коляска покойной бабушки жалась у кровати. Кос сел в неё и захотел проехаться по комнате, о чем так горячо мечтал в детстве. Но батареи были разряжены, механизм управления, пискнув, погас. Тогда он использовал Силу, чтобы поднять коляску в воздух, но ничего интересного не было в том, чтобы кружить над этой пыльной пустыней, и он спустился на пол, а коляску пинком загнал в угол.
«Всех вас в этом склепе всегда интересовали только вещи, – с глухой злобой подумал Дарт Сидиус. – И вот они, ваши вещи, никуда не делись».
Когда он снял с полки куклу, за которой приехал, остальные вещицы на этажерке жалобно тренькнули. Злоба закипела сильнее. Обтирая безделушку платком (это была королева в праздничных белых с серебром одеждах, вся в воздушных кружевах тончайшего пористого фарфора), Кос вдруг ощутил бешено-весёлое желание шарахнуть её об стену, так чтобы осколки брызнули в разные стороны, и фамильная драгоценность времен короля Джафана превратилась в ничто. Казалось, сделай он это – и рухнут все оковы, и сгинет Камень, и исчезнет капризный рот леди Газере, и плешь Пало Палпатина, и толстые губы Элсе, и колышущийся живот её деда, как будто и не было их на свете.
И Сила омоет его, как любимого сына.
– Да, всегда в радость, чтобы рухнул старый мир, – откликнулся Дарт Плегас. – Но куклу надо оставить для подарка старому борову. Ты ещё не завоевал права на жизнь по своей воле, Сид. Держи себя в руках.
Этого было достаточно, чтобы Кос сделал размашистое движение – но не вышло у него разбить безделушку.
– Держи себя в руках! Или мне надо постоянно хватать тебя за шкирку, щенок? Чтобы получить право наслаждаться первым импульсом, нужно много поработать над миром. Я это имел в виду, а не твои слюнявые комплексы! Или ты хочешь, чтобы сюда сбежались все джедаи галактики?
– Я понял, учитель. Прошу прощения, – сказал Палпатин, а про себя подумал: «Неужели мой гнев настолько силён?»
– Да, настолько. И если ты не поумнеешь, то так и не узнаешь, что значит – жить в полную Силу. Мир ещё не твой. И никогда не станет твоим, если будешь так себя вести! Как я могу думать о нашем разделении, если я тебя учу-учу, а ты всё никак не можешь научиться элементарному – терпеть и ждать?!
[indent]
Уже собираясь уходить, Кос вдруг вспомнил, что на чердаке должен лежать его кукольный театр. Ему захотелось увидеть лучших друзей своего детства. Взобравшись по узенькой лесенке наверх (когда-то она казалась широкой и очень-очень длинной и визгливо скрипела даже под детскими шагами), он оказался в тёплом сумраке, пахнущем нагретой пылью. Чаще всего он играл у слухового окошка, под ярким столбом солнечной пыли, а сундучок с куклами упрятывал в самый темный угол в противоположной стороне. Но сейчас в памятном углу стояло только заплетенное паутиной колченогое кресло.
Побродив среди пыльного хлама, но так и не отыскав кукольного театра, Кос медленно спустился вниз. Он уже настолько хорошо владел своим телом, что ни одна ступенька не скрипнула, – вдали от посторонних глаз можно было позволить себе это наслаждение, испытать себя. «Умеющий ходить не оставляет следов», – говаривал Дарт Плегас, и вот это искусство стало реальностью для Палпатина. Контролируя центр тяжести, мастер Ксендор ходил по зыбучим пескам, как по асфальту... Надо будет проверить на озере, сможет ли он, Кос, ходить по воде?
   

Следующая глава       Содержание