На злобу дня.
Написано в ночи на телефоне под впечатлением от просмотра трёх новелл второго сезона, возможны ошибки.
Париж, весна 1894 года, дом на Гранд-Огюстен.
В тот вечер чета Штольман банальнейшим образом разругалась по не менее банальному, чем сама ссора, поводу.
Месье Штольман изволил приревновать мадам Штольман к одному из клиентов агентства, к коему его супруга проявила живейшее участие.
Мадам Штольман, в свою очередь, проявила плюсом к участию ещё и фамильное Мироновское упрямство и улеглась спать рано, повернувшись к супругу спиной. Супруг, для которого было бы характерно провести ночь без сна, был изрядно измотан за предшествующие дни, насыщенные любимой работой, тоже отошёл ко сну, устроившись спиной к своей благоверной.
И волею судеб обоим супругам приснился один и тот же сон, где оба они оказались не в Париже, а в Затонске, и не было всех проведенных вместе лет, не было и Митеньки. Да и супругами они так и не были, они ссорились, расследовали порознь странные преступления, все больше запутываясь в холодной Затонской весне.
Яков Платонович сумел выбраться из мутного сна только благодаря любимой жене. Анна Викторовна, всхлипывая и бормоча извинения пополам с признаниями в любви, покрывала поцелуями его лицо и он, замёрзший после сна в дневной одежде и поверх одеяла, согревался, а скорее даже оттаивал в ее объятиях. И не помнилась уже глупая вечерняя ссора.
- Аня, что такое, что случилось? Кошмар приснился?
- Не то, чтобы кошмар, но сон был ужасный и какой-то нескончаемый. Как будто мы снова в Затонске и ничего так и не было - ни свадьбы, ни нашего путешествия, ни Парижа...
- И я провел где-то несколько лет и никак не могу вымолить прощения.
- Разве так может быть, чтобы приснилось одно и то же, Яков Платоныч?
- С вами, Анна Викторовна, бывает и не такое. Но не хотел бы я, чтобы нечто подобное произошло наяву.
- И я бы не хотела, как хорошо, что это только сон. Прости меня за сегодняшний вечер.
- Это ты меня прости, я не должен был...
Окончание фразы повисло в воздухе, прерванное поцелуем и страсть и нежность супругов окончательно изгнали мрачный холод странного сна, а также строгий наряд господина Штольмана из супружеской постели.
