Глава 10
Работа над ошибками


К вечеру девочек забрали из лагеря почти всех. Оставалась только стойкая Шура, принципиально не пожелавшая покинуть вожатую. Впрочем, её преданность уже ничего не решала. Завтра должны были прибыть подводы с комсомольцами, чтобы разобрать и вывезти лагерь. Из сорока ребятишек ночевало нынче меньше десятка.
Лида и Шура постелили Анне Викторовне в «девичьей», но страшно смущались, решив, видимо, что палатка учительнице из «бывших» не по чину будет. Анна успокоила их, сказав, что спартанские условия ей не в новинку:
- Я много путешествовала в молодости. Почти два года палатка нам домом была.
Впрочем, вот так – на тонком тюфяке, постеленном на голую землю, она не спала и впрямь очень давно. Подобный минимализм был у них на Тибете. Только там это были кошмы.
Определённо, не стоило вспоминать об этом на ночь, потому что в ответ пробудилась и телесная память. И потащила за собой всё остальное… Стоило Анне задремать, как на неё обрушилось ощущение душной непроницаемой темноты. И мёртвой тишины… словно уши заложили ватой. Нет, не так – словно в вату её засунули всю целиком. Вместе с палаткой.
Анна Викторовна проснулась и села рывком, лихорадочно озираясь вокруг. По счастью, полог был прикрыт, но не зашнурован. Как ни темна южная ночь, но снаружи всё же было светлее, и этот свет просачивался сквозь щель, указывая выход. Анна выбралась наружу, с наслаждением ощущая ток свежего воздуха, слыша пение сверчков в траве. Сжала пальцами взмокшие виски и мысленно отругала себя за самонадеянность. А она-то думала, что за столько-то лет кошмар ушёл без остатка. Оказывается, он никуда не делся. Просто все последующие ночи, которые она провела в подобных условиях, Яков был рядом. Самое проверенное средство от кошмаров!
Она опустилась на траву, прижимаясь спиной к дереву, и решила, что останется здесь до утра. В конце концов, мог же вернуться Червонец! Определённо, детей следовало охранять. А вовсе не потому, что её тревожит не ко времени вернувшаяся память.
Может, стоило написать Якову, чтобы пришёл к ней, когда закончит свои дела? Или она втайне надеялась, что он сам догадается и придёт? Догадается он, как же!
А если… у него что-то пошло не так? И пока она здесь сидит, с ним успела стрястись какая-то беда…
«Так! - сердито оборвала она себя. – Вот только этих фантазий ещё не хватало! Делом займитесь, Анна Викторовна!»
Только – вот беда! – никакого дела посреди ночи у неё не было.
В покинутой ею палатке что-то зашуршало, потом наружу выползла Шура.
- Тетя Аня, что-то случилось?
- Нет, ничего, - успокоила она девочку. – Просто кошмар приснился. И вспоминать начала… то, что не надо было. Ты ложись, спи!
Но Шура ложиться не стала. Пошуршала внутри и вытащила под берёзу два тюфячка – Анны Викторовны и свой. Постелила заново на открытом воздухе. Потом куда-то исчезла – и появилась вновь в компании мальчишек. Светловолосую голову своего приёмного сына Анна разглядела сразу.
- Мам, ты чего?
- Да всё в порядке! – поспешила она уверить. – Просто клаустрофобия разыгралась.
- Чего? – переспросил Иван.
- Боязнь замкнутых пространств. Это ничего, просто из-за палатки.
Мальчишки с деловитым пыхтением уже устраивались рядом, кто-то запалил костерок. Сонная Лида тоже вылезла наружу, намереваясь на них зашуметь, но увидела Анну Викторовну и не стала.
- Рассказывай! – потребовал младший Штольман. – Сама же всегда говоришь, что о страшном разговаривать надо.
Анна с ним спорить не стала. Может, и впрямь станет легче? В свете костерка глаза остальных ребят любознательно блестели. Спать в последнюю ночь не хотел никто. Для них это вроде историй из «Бежина луга».
- Это давно было, осенью 1891 года. Мы тогда двигались с караваном в Сикким, это горное княжество в Гималаях. Накануне целые сутки шёл снег. Было очень холодно. А потом вдруг потеплело, мы, помню, очень обрадовались этому. Наша палатка стояла под скальным козырьком,  мы обычно так становились, чтобы защититься от ветра. Но на скалах из-за бурана скопилось слишком много снега. Потом он подтаял, стал слишком тяжёлым и пришёл в движение…
…Нарастающий гул она услышала сквозь сон. Потом был тяжкий удар, после которого она словно бы оглохла. Анна проснулась в испуге и попыталась подняться, но стоило ей сесть, как голова упёрлась в полог, оказавшийся неожиданно низким, тяжёлым и мокрым. Она пошарила за изголовьем в поисках спичек и ночника. Надо бы оглядеться и понять, что случилось. С первого раза спичка загореться не пожелала. Анна чиркнула вторично, когда из непроницаемой темноты раздался дядин голос:
- Не зажигай огня, Аннет! Нам надо экономить воздух.
- Дядя, что случилось?
- Кажется, на нас сошла лавина.
Анна в испуге зашарила руками по кошме. Чего-то определённо не хватало рядом!
- Яков где?
Дядюшка нехорошо помолчал, потом непривычно сурово сказал:
- Аннушка, постарайся не паниковать. Всё ещё может быть не так плохо.
- Где Яков?
- Я не знаю, - неохотно ответил он. – Половина палатки смята, что там – непонятно. Но может статься, что его тут вовсе не было.
Анна охнула и прикусила губу. У них здесь есть хоть сколько-нибудь воздуха. А если его накрыло на открытом месте?
- Надо выбираться! – решительно сказала она и вновь зашарила руками, силясь нащупать завязки полога.
- Я думал об этом, - сообщил дядя. – Караван большой, едва ли всех разом засыпало. К нам обязательно придут на помощь. Но неизвестно, сколько снега над нами. И знают ли там, где нас искать…
- Что делать?- перебила она его.
- Надо как-то подать им знак. У нас уцелела одна стойка спереди. Она довольно длинная, сажень – не меньше. Можно попытаться высунуть её наверх…
Она почувствовала, что дядюшка что-то недоговаривает.
- Что?
- Если стойку убрать, полог опустится и нас придавит.
- Я буду держать, - тут же сказала Анна и подняла руки, ощупывая холодную промокшую ткань.
Когда дядя убрал шест, ей на плечи навалилась огромная тяжесть, вынуждая пригнуть голову. Анна стиснула зубы и приказала себе терпеть. Дядя возился рядом, разгребая снег, чтобы высунуться за пределы заваленной палатки.
- Пошёл, Аннет, пошёл! – срывающимся голосом сообщил он.
Дышать становилось всё труднее, сильно кружилась голова. Дядя продолжал возиться, его ноги дёргались рядом, потом куда-то исчезли. Снег снаружи внезапно сделался рыхлым и повалился вниз крупными комьями. А потом вдруг посветлело, и в лёгкие хлынул свежий воздух. Дяди рядом уже не было, но сверху слышалось, как несколько человек, тяжело дыша, раскидывают снег. А потом Анну подхватили и выдернули из-под опускающегося полога родные сильные руки…
- Я думала, Яков меня в объятиях раздавит, - сказала она, улыбаясь. – Оказывается, он вышел из палатки на рассвете, и лавина сошла на его глазах. Он кинулся откапывать нас голыми руками, но представления не имел, где именно искать. Пока не увидел шест. А говорить он долго ещё не мог. И первое, что сказал, было: «Зачем я притащил вас сюда!» Его любимое присловье тех лет.
- Сколько же вы всего повидали! – с ощутимой завистью в голосе откликнулась Шура.
- Да, немало, - согласилась Анна Викторовна. – Хотя было время в Париже, когда моя жизнь стала досадно размеренной. Дети подросли и пошли в лицей. В нашем детективном агентстве моя помощь была нужна только в тех делах, когда искать, в общем, было уже некого. Дом вела мама.
- И что вы сделали? – спросил Андрей.
- Как что? Пошла учить детей! - рассмеялась она. –  А вообще мне повезло. Не у многих моих сверстниц была возможность выбирать, как они хотят жить. «Аннушка, место каждой женщины – за-мужем!» - и сама усмехнулась тому, как похоже на маму получилось.
- А вы не хотели замуж? – как-то очень напряжённо спросила Шура.
- В твоём возрасте мне больше всего хотелось делать что-то большое и нужное, помогать людям.
- Вот видите! – убеждённо произнесла девочка, словно продолжая какой-то давний спор. – Я же говорю, что замуж – это буржуазные предрассудки!
- Нет, ты не поняла, - улыбнулась Анна Викторовна. - Против замужества я ничего не имела. В теории. Просто мне хотелось, чтобы это было по любви. И так вышло, что моё большое и нужное дело пришло ко мне вместе с любовью. Но я всё же ухитрилась выполнить мамино условие. Просто вышла замуж за сыщика!
- А могла бы – за князя! – ехидно напомнил Ванька.
- Нет, Ванечка, не могла бы! Да разве бы мне мой Штольман позволил?
- А вы, правда, мёртвых видите? – с суеверным ужасом вперемежку с восторгом спросил татарчонок Муса. – И они вам всё-всё говорят?
- Ох, если бы они говорили всё-всё, нам со Штольманом было бы нечего делать, - вздохнула Анна Викторовна. – Обычно они очень косноязычны. Прямо как мой любимый сыщик! Но иногда могут быть очень полезны.
Внезапно она оборвала себя, подумав, что, возможно, среди тех, кто её слушает сейчас, сидит и тот, из-за кого погиб Костя. Надо ли, чтобы мальчик знал о том, что она – уникальный сотрудник детективного агентства? Потом подумала, что едва ли это помешает. Дети плохо умеют скрывать свои чувства. Если завтра кто-то начнёт намеренно её избегать, это будет повод к нему присмотреться. Только бы никто не вздумал интересоваться духом Кости! Анна Викторовна сама врать так и не научилась.
А если того, кто заставил Костю пойти на обрыв, уже забрали родители? Должна ли она искать его и дальше? У них здесь и так не слишком много времени, а надо ведь ещё Якову помочь. Без неё он едва ли сумеет отыскать следы своего отца. Но и оставлять всё это так она тоже не может. Дело даже не в наказании, это же для самого ребёнка опасно. Кто знает, куда заведёт его следующая ошибка?
Видимо, какая-то особенная была эта ночь, что так тянуло думать о причинах и следствиях, и смысле жизни вообще. И не только её саму. Андрей с мрачной иронией произнёс:
- Наш Юрик – не барышня, а всё за него родители наперёд расписали: кем станет, где будет учиться. Может, уже и невесту ему нашли.
- Так он их и послушал! - желчно отозвался Алик, съёжившийся несколько в стороне от костра.
Юра Карасик, и впрямь, не из тех, кто позволит другим решать его судьбу. Сколько Анна успела его узнать, характер у малыша был недюжинный. Вот только не слишком легко противостоять тем, кто тебя любит. Это она знала по себе.
- А он кем хочет стать? – поинтересовалась Анна Викторовна.
- Путешественником во времени, - с придыханием сообщил Муса.
- Начитался всякой ерунды! – снова фыркнул Алик.
Анна Викторовна подумала, что это вполне нормальная мечта для мальчишки девяти лет. Помнится, у неё был ученик, который мечтал изобрести летающий паровоз. И уж Юрик точно из тех, кто умеет добиваться своего. Хотя, скорее всего, со временем он отыщет себе настоящее дело, в котором наверняка будет незаменим.
- А ты? – спросила она у Алика. – Кем хочешь стать ты?
- Никем! – резко ответил он и отвернулся.
Ребята подавленно замолчали. Должно быть, мысль о собственной обречённости Калюжный высказывал им неоднократно. Так что успел внушить всем окружающим чувство вины – просто за то, что они здоровы и думают о будущем. Разговор о мечтах прервался.
- Ты думаешь, что у тебя уже ничего впереди не будет? – тихо спросила она.
- Ну да, очень даже будет! Вначале буду кровью харкать. А потом закопают.
Что же ему сказать – этому несчастному ребёнку, с которым судьба так несправедливо обошлась? Какие найти слова, чтобы он перестал отравлять горечью собственную жизнь и жизнь тех, кто его окружает? Ведь никто, в том числе и она, и впрямь, не может себе представить, что это такое – когда предел уже положен, и ты живёшь, зная, что край неумолимо приближается…
- Знаешь, я однажды видела обречённого человека, - медленно сказала Анна Викторовна. На этот раз Алик её не прервал. Но она сама не могла пока решить, стоит ли продолжать. Так легко всё испортить!
- А расскажите? – тихонько попросила Шура.
- Расскажу, - приняла решение Анна. – Это было очень давно. И я была очень виновата тогда. Тот человек… он очень меня любил. А я дала ему основания думать, что могу выйти замуж за другого. А он… пошёл и нарвался на дуэль со своим злейшим врагом. И специально выстрелил в воздух.
- Зачем? – поражённо воскликнул кто-то из мальчишек, она не разобрала в темноте, кто именно.
- Может быть, для того чтобы умереть и больше не мучиться. Я причинила ему много боли. Но скорее потому, что не мог призвать к ответу негодяя иным путём. А это убийство его врагу точно с рук бы не сошло.
Заговорить об этом со Штольманом она сумела только год спустя, в хорошую минуту, когда муж был готов разговаривать. И спросила, почему он ни разу не стрелял в Разумовского. Это было странно. В конце концов, он же сам убеждал её, что дуэль – это нужно и правильно. Яков пожал плечами, катнул желваки, но так ничего и не ответил. А она не стала настаивать...
- И его застрелили? – напряжённо спросил Алик.
- Нет. Я вмешалась и остановила дуэль. Но право выстрела… оно осталось за злейшим врагом этого человека.
- И что? – осторожно поинтересовался Ванька.
- Враг мог потребовать продолжения дуэли в любой момент. Это означало, что мой… друг должен будет встать безоружным под пистолет и позволить себя убить. Он был человеком чести. И не стал бы избегать своей участи. И враг это знал…
- Как же так! – горестно воскликнула Шура.
- И что сделал ваш друг? - сосредоточенно спросил Андрей. – Как он жил?
Всё-таки этот мальчик здесь самый умный из всех. И первым понял, для чего она это рассказывает.
- Он жил… зная, что каждый день может стать для него последним… Но у него были ещё дела. Очень важные дела! Он охранял учёного, разрабатывающего отравляющий газ. И газ этот был уже совсем готов. За этими разработками охотились враги нашей страны. И мой друг уничтожил все результаты исследований. Кто знает, сколько жизней он спас тогда? А ещё он успел спасти меня. Даже два раза, - припомнила она. – Я тогда постоянно влипала в истории. Он не думал, сколько ему осталось. Не думал о том, что из-за меня его могут убить ещё раньше. Думал только о том, чтобы успеть… И успевал…
Воспоминания нахлынули, спазм стиснул горло. Если бы… Тогда ей пришлось бы до конца дней с этим жить…
В темноте слышно было только потрескивание дров в костре да сосредоточенное сопение ребят. Да ещё море, бывшее абсолютно тихим с вечера, начало мерно поплёскивать в берег.
- Его… убили? – нерешительно спросил Алик. От него она, признаться, даже не ждала отклика прямо сейчас.
- Нет. Я его спасла, - отрывисто проговорила Анна. - И стала ему женой. Он жив. До сих пор.
Послышался чей-то шумный вздох. Потом Андрей деловито произнёс:
- Так, ребята, давайте спать! Завтра у нас работы полно будет.
Никто не стал с ним спорить. Двое мальчишек ушли ночевать в палатку, но остальные улеглись прямо здесь, под звёздами. Анна тоже легла. Слишком много воспоминаний, от них уже начала разламываться голова. Сквозь смыкающиеся ресницы она видела, что кто-то из мальчиков продолжает сидеть у костра, подкладывая ветки в огонь. Должно быть, этому человеку нужно было о чём-то крепко подумать. Кто это? Хорошо, если бы Алик!..
* * *
Как ни мало она спала, но пробудилась неожиданно бодрой. Кажется, она заразилась этим от Штольмана – не спать, когда расследование в самом разгаре. Ох, что-то на душе неспокойно! Как он там? Сутки не виделись. Ну, ничего! Осталось дождаться, пока комсомольцы вывезут лагерь, и родители заберут оставшихся ребят. А потом она побежит домой: делиться тем, что ей удалось узнать. Странно! Она сказала: «домой» про дом госпожи Краузе? Впрочем, её дом всегда там, где Штольман. Даже если это угол в чужой квартире или вовсе палатка в засыпанных снегом горах. И другого ей не надо!
Наблюдая с утра за ребятами, слегка обескураженными тем, что в последний день оказался порушенным весь лагерный распорядок, она подумала, что ещё одна вещь у неё получилась чисто по-штольмановски. Яков тоже любит насадить наживку и ждать, кто на неё клюнет. Надо только сделать так, чтобы дети всё время были на глазах. А потому она заставила Лиду вспомнить о своих обязанностях вожатой и вернуть своих подопечных в привычное русло.
Сначала сделали утреннюю гимнастику. Анна Викторовна размахивала руками, наклонялась и приседала вместе со всеми, а сама поглядывала украдкой. Благо, ребят было совсем немного. После вчерашнего кто-то откровенно искал её общества. Например, Шура. Кажется, девочку волновала куча вещей, о которых ей очень хотелось посекретничать со взрослой женщиной. Маленький татарчонок Муса так и вовсе прилип к учительнице, не отходя от неё ни на шаг, ловя каждый её взгляд и кидаясь помогать при первой же возможности. Ласковый мальчишка чем-то очень напоминал маленького Максимку. Где-то он теперь?
Откровенно избегал её общества Алик. Пожалуй, это не было для неё неожиданностью. Слишком многое было сказано вчера. Но издали Анна Викторовна несколько раз ловила на себе его угрюмый тёмный взгляд из-под давно не стриженой чёлки. Она могла поклясться, что мальчик напряжённо думает. О чём? О вине перед Костиком? Или о собственной жизни? Поразмыслив, Анна решила пока оставить его в покое. Тем более что Андрюша за ним присматривал. На этого мальчика можно положиться.
Ванька не отходил от Шуры, а значит, тоже был всё время на глазах. Своими сыскными планами Анна с сыном делиться не стала, но её устраивало, что в случае необходимости её главный помощник окажется рядом.
Остальные дети вели себя самым естественным образом. После завтрака складывали палатки. Вначале ребята работали с энтузиазмом, потом Коля, Стасик и Тимка начали отвлекаться и дурачиться. Лида на них покрикивала, но это не особо помогало. Мальчишки есть мальчишки. А потому скоро выяснилось, что кто-то припрятал Стаськины носки. В отместку пострадавший забросил Тимкин башмак на берёзу. Намечавшуюся драку разняли, носки нашли, а потом вместе принялись швырять камнями в злополучный башмак, пытаясь сбить его на землю.
Гена и Аркаша сразу заявили, что сегодня они будут заниматься обедом. Это, в общем, было не удивительно. Они готовили и вчера, и у них неплохо получилось. Но когда они уходили, Анна поймала на себе какой-то опасливый Генкин взгляд. И насторожилась, положив себе приглядеться к поварятам повнимательнее. Показалось ей, или трудовой энтузиазм обоих мальчиков вызван нежеланием попадаться ей на глаза? Она вызвалась им помочь – и получила в ответ бурные заверения в том, что они прекрасно справятся сами.
После обеда посуду пошёл мыть Генка. И от помощи отказался, хотя отмыть от гречки дюжину мисок, а также закопчённый котёл и не менее чумазый чайник одному было не так-то легко. Что-то здесь определённо не так!
Анна вышла на берег, когда Гена закончил мытьё мисок и приступил к котлу. Забрала чистую посуду и снова уловила на себе затравленный взгляд мальчишки. Он её точно боится!
Вернувшись за котлом, Анна Викторовна села рядом и сказала тихо, но очень специальным «учительским» тоном:
- По-моему, ты должен мне что-то рассказать. Не дожидаясь, пока я сама это узнаю.
Генка судорожно сглотнул и вжал голову в худые плечи.
- Если ты в чём-то виноват, всегда лучше признаться в этом самому, чем ходить и бояться, - поощрила она его. – Ты ведь не преступник. А ошибку может совершить каждый.
- Я не нарочно, - почти без голоса прошептал мальчик. – Просто есть очень хочется…
Мальчик выглядел худым и нескладным, а подростки и впрямь вечно голодны.
- Голод – не преступление, - также тихо сказала она.
Гена снова сглотнул, кадык судорожно дёрнулся на цыплячьей шее.
- Тут хорошо было… кормили. Дома нас  у мамки трое. А дядька пропивает всё. Ну, я и взял…
- Что ты взял?
- Я отдам! – Генка поднял на неё несчастные глаза. – Честно, отдам! Просто мы подумали, что всё равно же народу мало теперь, никто не заметит…
- Мы? – переспросила Анна Викторовна.
- Мы… с Аркашкой. Он сказал: «Ничего такого, мяса в котле всё равно на всех хватит!»
Покуда она ничего не понимала, но было стойкое ощущение, что вина, в которой каялся Гена, никак не связана с гибелью Кости Твердохлебова. Мальчик отошёл к скалам, пошарил там и достал из-под камня… две банки мясной тушёнки. Он поставил их перед затонской учительницей и замер с совершенно убитым видом, опустив голову ниже плеч.
Всё так просто? Продуктов оставалось на сорок человек, и двое мальчиков решили присвоить себе излишки.
- Аркадий тоже взял?
Генка покаянно кивнул.
И что теперь с ними делать? Наказывать наголодавшегося мальчишку, после того, как он сам себя достаточно страхом наказал. Наверняка ведь всю ночь не спал, с тех пор, как услышал про духов, которые ей всё рассказывают. И что с этой тушёнкой делать?
- У кого из ребят ещё в семье голодно? – спросила она.
- Тимка бедно живёт, у них отец в гражданскую погиб, - кусая губы, сообщил Генка. – И у Муськи тоже.
- Пойдём, - сказала Анна, прихватывая злополучные банки. – И котёл не забудь.
Генка поплёлся следом. На камбузе Анна выставила банки на стол и позвала всех.
- Ребята, у нас лишняя тушёнка осталась. Можно вернуть её вместе с остальным имуществом. Но я вот что предлагаю… У Гены, Тимы и Мусы дома с продуктами плохо. Давайте мы им отдадим, как вы думаете?
- Правильно! – сразу решительно поддержал Андрей. Остальные тоже отозвались одобрительным гомоном.
Против неожиданно выступил Муса. Он замотал головой, чуть не плача:
- Я не возьму!
- Почему? – Анна склонилась к нему.
- Мне попадёт, - почти беззвучно прошелестел татарчонок. – Это же свинина… а я её ел…
На длиннющих ресницах дрожали слёзы. Анна Викторовна притянула его к себе и погладила  кудлатую голову:
- Мы никому не скажем! Правда, ребята?
Пионеры дружно загомонили, общий смысл был ясен: отказываться от свинины – предрассудок, а Муса ни в чём не виноват.
- Значит, отдаём Гене и Тиме? – спросила Анна.
Ребята с лёгким сердцем согласились. Даже Алик не стал спорить. Генка смотрел на Анну с таким видом, словно тоже собирался заплакать. А почему Аркадий молчит? И ведь ни словом не обмолвился, что у него тоже краденая тушёнка есть. Анна Викторовна пристально посмотрела ему прямо в глаза. Она была морально готова к тому, что мальчик признается в том, что имеются и другие остатки продуктов. Но он этого не сделал. Что теперь? Помогать Аркадию выпутываться из щекотливого положения она не собиралась. В конце концов, вину смягчает только чистосердечное признание!
- Эй, Жиртрест, а какая жрачка у нас кроме тушёнки осталась? – внезапно спросил Алик, обращаясь к Аркаше. 
- С чего ты взял? – огрызнулся поварёнок.
- А с того, - хмыкнул Калюжный. – Вчера, когда всех позабирали, ты на целый полк наготовил. А нынче ровно по мерке. Значит, и масло должно ещё быть, и лук, и греча. Мясо же осталось.
Анна Викторовна молчала, но наблюдала с интересом. Как теперь Аркадий будет выкручиваться? Заодно вспомнилась сомнительная история с компотом. Он был тем, кто запугивал Костю, или нет, но на Аркашу Чебыкина стоило обратить внимание. Хотя бы с педагогической точки зрения. Похоже, не в ту сторону деревце растёт.
- Ну, так я это… припрятал, в общем, - после минутного раздумья сообщил Аркадий. – А то мало ли чего…
Все ребята одновременно уставились на него. И с немалым сомнением.
- А чего «чего»? – поинтересовался беспечный Стасик.
- Так мало нас! – уже бодрее продолжил Чебыкин. – А тут шастают всякие личности. Покрадут ещё.
Интересно! Получается, что о визитах Червонца в лагерь знают не только Ванины друзья? Кто-то проболтался? Или кто-то видел вчера, как она жигану уши откручивала? Спросить об этом Анна Викторовна не успела.
- А чего это ты такой робкий вдруг стал? – поддел поварёнка Алик.
- А будто бы ты смелый! – отозвался Аркадий. – Тебе как ножик показали, так ты сразу в штаны навалил!
- А ну, повтори! – взвился Калюжный. Андрей едва успел его перехватить.
- Ребята, подводы пришли! – от рощи к ним спешила Лида. – Идёмте грузить!
Спорщиков растащили. Тимченко увёл своего горячего друга. Но поварёнка Анна Викторовна остановила:
- Погоди, Аркадий! А откуда ты знаешь, что тут какие-то тёмные личности шастают? – спросила она напрямик.
- Ну так… все знают. Ребята говорили, - говорить он старался уверенно, но голову бычил, глядел в сторону.
И едва ли ребята об этом говорили. Штольман бы сейчас непременно надавил, чтобы получить признание. Но она – не Штольман! Вернее, Штольман, но не Яков Платонович. И обязана думать о том, как этому мальчику жить дальше. Кто в детстве не оступался? Надо дать ему шанс исправить ошибку самостоятельно.
- Принеси остатки продуктов и сдай Лиде по описи, - приказала она. – Теперь уже их точно никто не украдёт.
В конце концов, теперь она может и у Кости спросить напрямик, не Аркадий ли его принуждал совершать ненужные подвиги. А когда будет знать наверняка, можно будет думать, что с этим знанием делать дальше. И с Яковом надо посоветоваться.
От камбуза слышался истошный скрип выдираемых гвоздей и грохот досок, там комсомольцы разбирали лагерную столовую. Возле подвод было деловито, шумно и бестолково. Мальчишки навалили тюфяков без всякого порядка, дальше грузить было некуда. Анна Викторовна поспешила вмешаться, заставила всё разгрузить, а затем складывать аккуратно. Но всё равно места не хватало. Очевидно было, что придётся делать два рейса, чтобы вывезти всё. Когда первая партия груза благополучно отбыла, взмокшие и утомившиеся ребята поскакали купаться. Анна поискала глазами Аркадия. Среди купальщиков его не было. Надо бы проверить, сдал ли он остатки продуктов. Но это потом. Сейчас самое время воспользоваться одиночеством, чтобы прояснить самый важный вопрос. Она отошла поглубже в рощу.
- Дух Кости Твердохлебова, явись!
Тень мальчика возникла по первому зову, словно он и впрямь всё время был где-то рядом.
- Это всё из-за меня! – задыхаясь от слёз, проговорил он. – Они нашли ту фотографию. И теперь папе будет очень плохо. Я не смог его защитить!
Бывали на памяти Анны духи, которых уже не волновали земные дела, но Костик был не из таких. Он до сих пор не утратил способность плакать.
- Это была фотография? – догадалась духовидица. – Ты из-за неё прыгнуть хотел?
Костя только утвердительно мотнул мокрой головой:
- Если бы я смог… - прошептал он.
- Погоди, - остановила его Анна Викторовна. – Знаешь, я почему-то уверена, что твой подвиг ничего не изменил бы. Если кто-то хотел навредить твоему отцу, используя эту фотографию, он всё равно сделал бы это.
Ей вспомнился рассказ Червонца о том, что запугивать Алика его отправил какой-то мужик.
- Я думаю, что за всем этим стоит кто-то взрослый. Жестокий и расчётливый. Мы его обязательно найдём. Только ты должен мне помочь. Договорились?
Дух перестал плакать и уставился на неё, в глазах вопрос мешался с безумной надеждой.
- Вы, правда, поможете?
- Сделаю всё, что смогу! – твёрдо пообещала Анна. – Только давай разберёмся, где и кого мне следует искать. Я буду говорить, а ты меня поправь, если я ошибаюсь.
В конце концов, духи не говорят имён. Кроме самых сильных из них. Значит, мальчику надо помочь.
- Тебя шантажировал кто-то из ребят? Говорил, что покажет кому-то фотографию, если ты не сделаешь… Что он от тебя требовал?
- Вначале ключ, - покаянно сказал Костик. – Один из папиных ключей. Я принёс… он сказал, что отдаст обратно, если я пройду по карнизу от балкона до окна.
- И ты прошёл?
Мальчик только кивнул. Ребята говорили, что у него с равновесием проблемы, он мог погибнуть уже тогда.
- Он отдал. В тот же день. Потом… в лагере уже… Вначале всё ещё ничего было. Я компоты отдавал, хлеб иногда. А он всё равно… смеялся только… и говорил, что я слабак…
- Аркадий? Это был Аркадий Чебыкин?
Костя утвердительно кивнул.
- Он заставлял тебя спрыгнуть с обрыва?
- Нет. Я сам так решил. Ключ же он мне отдал, когда я прошёл по карнизу. Я подумал, что если он узнает, что я не трус…
Анна подошла вплотную и коснулась рукой потока холодного воздуха, из которого теперь состоял Костик Твердохлебов. Как жаль, что мальчика нельзя прижать к себе, пожалеть, погладить по голове! Бедный ребёнок!
- А как ты думаешь, зачем Аркадию нужен был тот ключ? – спросила она.
Но, кажется, силы Кости подошли к концу. Он и так очень многое ей рассказал. Наверное, духу тоже трудно так долго сохранять форму, беседуя с медиумом. Он горестно посмотрел на неё и истаял. Холод исчез, вновь сменившись душной жарой.
Анна Викторовна бессильно оперлась спиной о ближайшее дерево. Костя не пытался скрытничать, не стремился причинить ей вред, но отдача от такого продолжительного контакта была нешуточная. Около получаса ей пришлось просидеть, закрыв глаза и борясь с дурнотой. Когда она вернулась в лагерь, погрузка оставшегося имущества была уже закончена. На последней подводе уезжали те из ребят, кто жил на Городской стороне. Они уже сидели в телеге вокруг Лиды.
- Чебыкин где? – торопливо спросила Анна у вожатой.
- Так забрали его, - Лида беспечно хлопнула ресницами.
- Кто забрал?
- Ну, так дядя его приходил, Захар Егорович. Минут двадцать как ушли. А что случилось, Анна Викторовна?
Анна нахмурилась. С одной стороны, ничего сложного. Теперь она знает, кто из детей шантажировал Костю Твердохлебова. Рассказать об этом Штольману, а он уж раскопает остальное. И разберётся, какие там взрослые за спиной у мальчика стоят. С другой, внезапно накатило острое ощущение тревоги. Словно она вот прямо сейчас что-то непоправимо упускает.
- А Захар Егорович – он из себя какой? – крикнула она вслед уезжающей Лиде.
- Да обыкновенный мужчина, - прокричала Лида в ответ. – В косоворотке, с бородой.
Так. Червонец тоже говорил про бородатого мужика в косоворотке. И это может означать…
Додумать свою мысль она не успела. Её обдало волной холода, и в двух шагах вновь возник призрак мальчика.
- Скорее! Его сейчас убьют! – в отчаянии сообщил он ей.
- Кого убьют, Костя? Кого?
Но мальчик только помотал головой, прикусив губу. В конце концов, он всего лишь ребёнок, откуда у него такие силы, чтобы произносить имена? Это и взрослым духам удаётся в порядке исключения.
- Проводи меня туда! – потребовала Анна Викторовна. – Это ты можешь?
Призрак кивнул. Духовидица лихорадочно оглянулась в поисках младшего сына. Ванька увидел, что творится с ней, и уже спешил от берега в компании Андрея, Алика и Шуры. Кажется, все трое проживали в Карантинной слободке.
- Оставайся с ребятами! – приказала Анна сыну и заспешила вслед за духом, который поплыл сквозь сгущающиеся сумерки куда-то в сторону Херсонеса.
На бегу Анна Викторовна соображала. Она одна, оружия у неё нет. Что она станет делать, если и впрямь придётся кого-то спасать? И кого? Аркадия, ставшего нежелательным свидетелем чего-то опасного? Или… Штольмана? От этой мысли её пронизало парализующим ужасом. Духи и прежде не раз предупреждали об опасности, грозящей её ненаглядному сыщику. Как сказал Великий Магистр тамплиеров, она перестанет слышать духов, когда Яков умрёт. Видит Бог, если это случится, она предпочла бы вообще ничего не слышать, не видеть, не чувствовать! Но пока в её силах сделать хоть что-нибудь, она будет это делать.
Только вот что именно? Чем можно заменить оружие?
Она лихорадочно огляделась и увидела на камнях у самого берега обломок кленового удилища примерно метровой длины. Ровно такие же вырезал Ванька, делая удочки для себя и для отца. До конца лета их никогда не хватало, палки пересыхали и ломались, приходилось заменять их на новые. Впрочем, этот обломок ей подойдёт. Он был даже потолще папиной трости, которой она когда-то остановила Лассаля. То есть, не остановила, а замедлила. Примерно на три секунды. Но этих трёх секунд Штольману хватило, чтобы сделать два шага и метнуть топор. А потом подоспел Антон Андреевич… Нынче никто не подоспеет на помощь. Остаётся только радоваться, что там, куда она спешит, уже наверняка не будет Лассаля. Даже дух его перестал являться с тех самых пор, как три года назад была ликвидирована банда Циркача.
Южные сумерки опускались стремительно, но на счастье Анны Викторовны, над морем вставала огромная луна, в свете которой вполне можно было различать, что творилось вокруг и под ногами.
Это было кстати, потому что на руинах древнего города было предостаточно препятствий, о которые очень легко споткнуться. Анна мельком вспомнила, что где-то здесь, у расстрельной стенки её так напугало скопище духов казнённых белогвардейцев. Но сейчас было не до них, с живыми бы разобраться. Тень мальчика невесомо скользила впереди.
Костя вывел её к берегу Карантинной бухты недалеко от остатков эллинской гавани. У берега виднелась большая лодка, накрытая с кормы парусиной. Возле лодки возился какой-то мужик, явно готовился отплывать.
- Стойте! – на бегу прокричала Анна Викторовна.
Мужик перестал отвязывать причальный конец и уставился на неё. В свете луны Анна увидела короткую квадратную бородку.
- Где Аркадий Чебыкин? – грозно спросила она, замедляя шаг. Определённо, ей требовалось перевести дух.
В ответ на корме под парусиной что-то задёргалось и замычало мальчишеским голосом. У Анны потемнело в глазах, когда она поняла, что собирается сделать этот «дядя Захар Егорович».
- Стойте! – повторила она, сжимая свою палку. – Я вам не позволю!
- Что вы не позволите, дамочка? – вкрадчиво спросил мужик.
И начал приближаться к ней, чуть пригнувшись и пряча руку за пазухой. Потом резко выбросил её вперёд. В лунном свете блеснуло лезвие ножа.
Тело Анны среагировало мгновенно, вспомнив папенькину фехтовальную науку. Она уклонилась от выпада, сделав молниеносный вольт, и рубанула палкой сверху по вооружённой ножом руке. А когда противник посунулся вниз, плавно переместилась ему за спину и добавила догоняющим ударом по затылку. Мужик мешком свалился вниз лицом. Анна своей импровизированной шпагой отбросила подальше нож и перевела дыхание. Едва ли убийца будет готов продолжать поединок немедленно. Но кто его знает?
В тот же миг ухо уловило топот нескольких пар бегущих ног. Она подняла голову, и увидела, что с косогора к ней спешат Иван и его товарищи. Ну, что это такое! Она им что делать сказала?
Ванька сбавил шаг, словно налетев на её осуждающий взгляд.
- Я с ребятами! – поспешно сказал он. – Ты сказала оставаться с ребятами.
Анна Викторовна не стала спорить. В конце концов, она и впрямь так сказала. К тому же, после пережитого у неё попросту ослабели колени. И снова накатила дурнота.
Тем временем Андрей сноровисто отхватил ножом кусок причального каната и скрутил им бандита, всё ещё лежащего без сознания. Из-под парусины снова раздался задушенный стон, и Анна мгновенно вспомнила про Аркадия. Под откинутой тканью и впрямь обнаружился мальчик, связанный по рукам и ногам. Рядом лежал увесистый камень, обмотанный толстой верёвкой. Убийца намеревался спрятать концы в воду в буквальном смысле слова. Анне Викторовне снова сделалось дурно. Она подхватила плачущего пленника, прижала его к себе, и ноги окончательно отказались ей служить. Она плюхнулась на камни, с досадой ощущая, как промокает юбка. Впрочем, это было уже всё равно.
- Мам, ты как? – тревожно спросил Ванька.
- Ничего, - выдохнула она, баюкая дрожащего Аркашку. – Испугалась только…
- Испугалась! – внезапно проблеял Алик, поднимая здоровенный нож и заливаясь истерическим смехом. – Ой, мама, не могу! Испугалась!

   
Следующая глава          Содержание
   

Скачать fb2 (Облако Mail.ru)        Скачать fb2 (Облако Google)