Глава Вторая.
Возмездие

«Кактусу уже было море по колено…»
(И.Хмелевская «Что сказал покойник»)

«Отросшие волосы и борода непроходимой чащобой окружали его страдающее лицо. Исхудавшие руки, казалось вот-вот вывалятся из кандалов, но те насмешливым звоном только немилосердно царапали запястья сыщика. Запавшие глаза Якоба фон Штоффа были направлены во внутренний чертог, ибо во внешнем рассматривать было нечего, кроме мерзких крыс, пауков, трещин и факелов…»

Это оказалось очень приятно – описывать физические и моральные страдания сыщика. А уж представлять на его месте Яшу Вернера… «Так вам всем и надо!» - бормотала себе под нос Зиночка. Картинки, иллюстрирующие жизнь графини Морозовой, смотрелись несколько иначе.

Итак, прошло пять лет…

Аврора Романовна же за эти годы успела прикупить себе множество нарядов и украшений, скататься в Париж, где как и положено передовой даме, решила приобрести профессию. Зиночка задумалась, выбирая оную для героини. Кем вообще могут работать женщины, если не для зарплаты (зачем богатой графине зарплата), а просто так?
Учительницами? Ой, учительницы Зиночке и в гимназии надоели! Сестрами милосердия? О, а вот это идея! Звучит так, что вызывает уважение, а еще – форма очень красивая. Ах, эти белые косыночки, как у монашенок! Только монашенки из все время носят, а сестры после работы снять могут, явив досель скрытую прическу. Эффектно же!

Что-то было не так. Зиночка поморщилась. Ну да, странно, если госпожа Морозова не попытается найти пропавшего сыщика – с ее-то характером. Сама Зиночка искать бы не стала – не женское это дело, за мужчиной бегать. Даже если он в беду попал. Но придется уступить настырной духовидице.

«Аврора Романовна безутешно рыдала прямо в дорогой шелковый платок с инициалами. От жгучей горечи слез бесценные валансьенские кружева расползались отдельными нитками, осыпая мраморные ступени. Даже здесь, в столь всемогущем месте, как дворец правителя, ей ничего не смогли сказать о сгинувшем полицейском.

Сбоку раздались шаги и шуршание.

- Кто вы, дитя мое, и почему в таком плачевном виде? – услышала Аврора голос, полный ума и величия, - доверьтесь мне, ибо я – герцогиня З., и непременно постараюсь помочь вам, не хуже, чем родной дочери!»

Писательница мысленно похвалила сама себя за находку. Герцогиня станет помощницей покинутой Авроре, убедит не цепляться за коварного фон Штоффа. Именно она свозит графиню Морозову в Париж… А там из-за Авроры случится дуэль! Каким образов у исстрадавшейся студентки медицины найдется время, силы и желание разбивать сердца и провоцировать дуэли – над этим вопросом Зиночка даже не задумалась. Поединок – это почетно, конечно, но скандально. Поэтому графиня вернется в родной город, где ближе сойдется с верным помощником сыщика – Гектором Гордеевичем Сундуковым. Тот тоже будет до глубины души оскорблен исчезновением начальника. А еще решит, что теперь Прекрасная Медиум оценит его собственное верное сердце – на фоне черной подлости Якоба фон Штоффа.

Ну до чего все здорово получается! Зиночка вновь макнула перо в чернила, готовясь приступить к главному – приезду освободившегося сыщика.

"Он шел по улицам родного города, который столь подло оставил пять лет назад на поругание силам зла и одиночеству. Незримый, но жуткий топор возмездия висел над головой фон Штофа – когда-то светлой, а ныне – тяжелой, и полной клубящейся темноты."

По закону, обязательно должно произойти преступление, чтобы главные герои могли опять пообщаться всласть. Вот, пусть некие злодеи убьют ту самую герцогиню-благодетельницу. Расследуя это дело, Якобу все время придется сталкиваться с Авророй, и выслушивать от нее… О, что он только не услышит!

«Бездонные звезды ее глаз презрительно щурились, испуская тяжелые искры ледяного гнева.

- Вы оставили меня на пять лет! Посмели прохлаждаться в каких-то там… застенках, когда я тут мучилась совершенно одна!

Словно смертельно раненный, сыщик быстро и молча упал на колени, приминая траву и камни, полностью сознавая вину свою и полнейшее ничтожество.

- Увы, я знаю, что прощения мне нет… Ну судьба и благополучие Отечества…

- Если тайны Отечества вам дороже меня, - губы прекраснейшей спиритки скрутились опасной змеей в горькой усмешке, - то не стоило и возвращаться! Лучше бы вы оставались в темнице – вместе с этими тайнами.

Шурша бессчетными оборками платья роскошного сине-сиреневого шелка, только недавно присланного из Парижа по личному заказу графа Морозова, Аврора Романовна отвернулась от бывшего избранника. Из-за угла особняка показалась роскошная прогулочная коляска, которая несла на себе нового жителя города – умнейшего и знатнейшего князя Клюевского. Полыхая яростною своей красотой, графиня Морозова устремилась навстречу его волнующим и темным, всегда понимавшим ее глазам…»

Зиночке показалось, что это прямо Судьба водит ее рукой. Так вот оно какое – вдохновение! Поэты не врут… Потому что еще минуту назад никакого князя Клюевского не было и в помине. Но у прекрасной графини обязательно должен появиться подходящий поклонник, а Гектор Гордеевич для подобной роли был… мелковат. Так что сиятельная персона, молодая, привлекательная и полная иных достоинств вроде богатой коляски пришлась весьма кстати.

Пусть Якоб фон Штофф полюбуется и помучается. А еще одним хорошим тычком в спину его угостит бывший верный помощник.

«Сыщик склонился над убиенным телом герцогини, плавающим в луже ледяной воды, подобно роскошному окровавленному пароходу. В это время двери комнаты распахнулись, пропуская вперед голос господина Сунудкова, полный праведного негодования:

- Как вы посмели, господин фон Штофф! Мы считали вас умершим, а вы имели наглость явиться в город живым!»

Зиночка нахмурилась, ибо своевольный сыщик вздумал было шутить – мол, явись он мертвым, никто, кроме графини Морозовой его бы не узрел. Но писательница быстро пресекла подобную несознательность и бесчувственность:

« - О, если бы глаза наши вас никогда не видели, это было бы чудесно! – встряхивая роскошной гривой завитых локонов припечатал Гектор Гордеевич, - ибо нет никакой радости в созерцании предателей и негодяев. Мы с Авророй Романовной не крысы из ваших подземелий, которым сие зрелище наверняка доставляло удовольствие!»

Однако, как ни крути и не обзывайся, расследование нужно было проводить. Герцогиню убили ночью, в ее гостиничном номере. Даме перерезали горло, а для верности еще и пронзили сердце. Прямо через корсет. Тело утром обнаружила горничная, которую теперь и допрашивали сыщики. Дающая показания женщина не желала снимать густую вуаль, ею и утирая обильные слезы.

« - Бедная, бедная моя госпожа! А ведь сколько добра причинила она людям, рассеивая милосердие над всеми, кто оказывался рядом! Сколько благотворительных обществ лишились с ее потерей самых важных органов своих организмов!

- Где же были вы сами при этом страшном происшествии? – спросил фон Штофф.

- Моя бескрайне добрая госпожа вечером отпустила меня спать, сказав, что должна в одиночестве нанести важный визит. Я же, да простит меня небо, воспользовалась ее милостью, и тоже ушла из гостиницы…»

Выяснилось, что служанка навещала своего тайного сына. Зиночка азартно потерла ладошки, обдумывая эту часть истории.

« - Вот, взгляните, господа сыщики – что наделал со мной мой жестокий избранник. Вот почему я закрываю лицо, подобно пугливой одалиске!

Занавес вуали отъехал в сторону, обнажая страшные шрамы, черкающие щеки и лоб горничной во всевозможные стороны.

- Но самое ужасно, что он так и не женился на мне. Поэтому я вынуждена скрывать сына. Надеюсь, вы будут милосердны, и не раскроете мрачную тайну несчастного и слабого создания – меня?

- Не волнуйтесь, - корча многозначительные гримасы, заверил ее Сундуков, - мы очень хорошо знаем, какими мерзкими, подлыми, отвратительными и беспринципными явлениями оказываются порой мужчины!

Бледное лицо Якоба фон Штоффа в сей момент мрачными тенями и рытвинами напоминало луну в ночных небесах. Не понять слов бывшего верного помощника мог бы только самый тупой дуб».

Расследование застопорилось. Горничная и ее сын виделись в маленьком трактире, где и просидели в общем зале всю ночь, на глазах десятка посетителей. Таким образом, оба имели железное алиби. Сделать же какие-то выводы, исследуя орудия убийства не представлялось возможным – смертоносного предмета рядом с телом не нашли.

Оставалась надежда только на Прекрасного Медиума.

Видение же посетило госпожу Морозову прямо на балу. Поэтому, не переодеваясь, она ринулась в полицейский участок в очередном роскошном французском наряде. Нужно же было явить изменнику, чего он лишился!

«Якоб фон Штофф, одинокий и мрачный, как лесной филин, сидел за столом, пытаясь ухватить за хвост разгадку преступления. При этом он не переставал клевать собственный мозг, словно орел – печень, опять и опять перебирая в голове свои прегрешения перед Авророй Романовной. Отчего темнел и седел прямо на глазах.
И вот двери распахнулись, и словно яркая звезда ледяным светом озарила жалкий участок. Это сама госпожа Морозова, призрев личные счеты и оставленное развлечение, возникла перед сыщиком.

Он вскочил, чтобы со всем почтением и раскаянием приветствовать юную графиню, но жуткий кашель сотряс его тело, сведя судорогой высокоумный лоб…»

Зиночка остановилась и возмущенно фыркнула – ибо Аврора Романовна вмиг потеряла с таким трудом сотворенное для нее писательницей гордое достоинство. Героиня рванулась к своему фон Штоффу, готовясь обнимать и спасать.

- Стоп! – Зиночка буквально вцепилась в перо, чтобы оно не понаписало каких-нибудь сентиментальных глупостей.

Она стиснула зубы, сосредоточилась, напрягла воображение, подстегивая его воспоминанием о неверном Вернере. С трудом, но ей удалось заставить Аврору вернуться на прежние позиции.

« - Кашляете? – изящно вскинула брови госпожа Морозова, - что ж, это неудивительно после ваших любимых казематов. Обратитесь к нашему премудрому эскулапу, дабы не заразить еще кого-то. Собственно, я к вам по важному делу об убиении моей любимой старшей подруги и наставницы, герцогини З. 

Якоб фон Штофф смиренно принял сей колючий душ. Он был рад видеть свет своего сердца, даже если оный свет причинял ему заслуженную боль. К тому же сейчас Аврора Романовна была чудо как хороша! Белое бальное платье, отороченное страусиным мехом и соболиным пухом словно падало с прекрасной владелицы, замирая только на локтях. Немного ниже роскошного декольте до талии свисала бахрома из маленьких, но самых настоящих алмазов, которые как будто вызванивали нежную песню. Увы, обращалась та песня явно не к сыщику».

Зиночка выдохнула, отложила перо, и задумалась. Как бы еще подчеркнуть красоту и независимость повзрослевшей Авроры? Обнажающее все прелести платье, роскошная прическа с вплетенным туда жемчугом… Тут Зиночке вспомнилась одна мамина гостья, которую пригласили в качестве модной диковинки. Ибо дама была «декаденткой», не надевала корсет, курила длинные сигареты, а еще красилась, словно актриса. Зиночку тогда в гостиную не пустили, но она тайком подсмотрела. Декадентка и правда выглядела очень странно, но крайне привлекательно. Особенно глаза, густо подведенные черной краской, как у египтянки с картинки. Теперь Зиночка мысленно обвела сияющие синие очи Авроры Романовны жирной черной полосой. Ух! Как впечатляет.

И перо снова запрыгало по бумаге, уточняя новый образ Прекрасного Медиума.

« - Мне явилась сама герцогиня! – продолжала Аврора, и льдистые глаза особенно ярко засверкали на фоне черных теней, - она была вся мокрая!

- Это неудивительно, - произнес сыщик, - мы нашли несчастную в луже воды и крови.

- Она брызгала водой на меня! – резко и раздраженно, словно кость надоевшей собаке, бросила фон Штоффу госпожа Морозова, - а потом надела на себя густую черную вуаль! Но госпожа герцогиня никогда не носила вуаль! Несмотря на дряхлые годы, она сумела сохранить еще вполне чарующую красоту.

- Вуаль! - вскричал фон Штофф, выражая этим возгласом не только радость от пнувшей его догадки, но и все скорбь от невозможности быть ближе к своей избраннице..."

Выяснилось, что на вуаль дух герцогини намекал не просто так.

"Когда быстрый  Гектор Гордеевич доставил горничную в участок, фон Штофф решительно обнажил той лицо, и дернул за первый попавшийся шрам. Крики ужаса Авроры Романовны и Сундукова сменились колеблющемся эхом удивления. Ибо шрам мерзкой извивающейся полосой остался в руках сыщика..."

Оказалось, что без фальшивых шрамов горничная является точной копией герцогини. Когда-то она решила воспользоваться этим сходством, нанявшись на работу под видом изуродованной страдалицы. Герцогиня, проявив неосторожное великодушие, приняла хитрую особу. Много раз, сняв шрамы, горничная под видом хозяйки наносила визиты, брала в долг деньги, крала ложки и бриллианты. Но однажды...

"- Она сказала, что хочет составить завещание, - говорила арестованная, раскачиваясь, словно печальная и ядовитая кобра на ветру, - а я уже умела подделывать подпись герцогини. И решила, что если к юристу пойду я, то составлю завещание в пользу моего сына!"

Горничная убила хозяйку, сняла шрамы, переоделась, и отправилась диктовать и подписывать завещание. Ее саму в трактире, нацепив вуаль, изображала супруга сына. Юрист ничего не заподозрил...

" - Но чем же вы совершили столь зломерзкое преступление? - спросил фраппированный такой наглостью черни Гектор Гордеевич.

- А этого я вам никогда не скажу! - мрачно и радостно захохотала преступница, буравя молодого полицейского так, что казалось он вот-вот превратится в глубочайшую дыру, - а сами вы не догадаетесь!

- Почему же? - усмехнулся сыщик, на миг отвлекаясь от жесточайшей сердечной боли, - благодаря нашей прекраснейшей, бесценнейшей, и умнейшей Авроре Романовне, мы получили ясное послание герцогини. Холодные капли - это растаявший лед. Вы воспользовались острой сосулькой, коей и перерезали горло сиятельной жертве, а так же проткнули ей сердце и корсет!

Злобной фурией горничная метнулась к госпоже Морозовой. Но стоило той лишь встать во весь рост, и смерить подлую ледяным взглядом, как та отступила, смиряясь перед величием, красотой и громким именем духовидицы..."

Горничную посадили под замок, ее сына и его супругу - тоже. В честь этого Гектор Гордеевич сыграл бравурный марш на губной гармошке, одновременно мелодично выводя тремолы на треугольнике. Якоб фон Штофф, кажется, пришел в более решительное расположение духа, и обратился к графине:

" - Неповторимая моя Аврора Романовна! Позвольте мне продолжить любоваться вашими бездонными очами! Я хотел бы сказать вам что-то, касаемое моего прискорбного отсутствия...

Однако, эти речи не тронули госпожу графиню. Поведя великолепными плечами, звеня алмазами, и мерцая шелком платья, она сказала:

- Вы хотя бы представляете, сколько минут вашего отсутствия натикали фамильные часы в доме моего батюшки? Разве сможете вы расплатиться со мной за каждое напрасно потраченное мгновение? Я не хочу больше терять время, отпущенное моей несравненной красоте. А посему, я возвращаюсь на бал, который покинула только из глубокого горя по почившей герцогине. Господин Клюевский давно заждался меня возле вашего негодного участка!

С этими словами Аврора Романовна повернулась спиной, и качая турнюром, гордо исчезла их разом потухших глаз сыщика. Еще десять волос на его голове окрасились в белоснежный цвет платья удалившиеся мечты, еще пять морщин пролегли по исхудавших щекам. Низким поклоном почтил он решение обиженной им красавицы, и встал на колени, дабы в священном трепет припасть поцелуем к следам, оставленным ею на пыльном полу мрачного кабинета".
Зиночка перечитала последние строчки, и мечтательно улыбнулась. Вот теперь все правильно! Измена должным образом наказана, а гордость и достоинство вознаграждены. Что еще нужно для счастья и всеобщей справедливости? 

Вот бы теперь найти читателей. Таких, которые ее не побьют...

А мимо дома Ломакиных проходили Яша и Руша. Их ждал Ванечка - чтобы вновь засесть за урок. Ведь он мечтал строить настоящие большие и красивые дома. Значит, необходимо научиться чертить планы, иначе никто не поймет, что же Ваня придумал.

Ребята радовались солнечному дню, предстоящем делу, незавершившемся каникулам. А главное - тому, что вместе им почему так легко, тепло и интересно.

Отредактировано Мария_Валерьевна (14.03.2021 23:02)