Благодарность  Irinе G. за очень хорошее дополнение по сюжету.

Глава Шестая

Сладкий яд

«Сказка – это когда женился на лягушке, а на утро она превратилась в царевну. А быль… Правильно, быль чаще бывает!»
(М.Задорнов)

«По переулкам и мостовым города громыхала повозка, везущая прекрасный окровавленный труп молодой особы. Люди и собаки с громким лаем рвались поближе, а затем в искрометном ужасе кидались, рыдая, прочь. Весть об очередном таинственном убиении невинной жертвы облетела дома за доли микросекунд, стуча в стекла и дверные затворы…»

Почему никому из полицейских не пришла голову простая мысль – прикрыть тело рогожей, Зиночка объяснить не удосужилась. Так ведь гораздо интереснее – разом ошарашить и напугать весь город кровавым зрелищем. Ну а что там полагается по протоколу писательницу и вовсе не волновало. Как и мало-мальское уважение к покойнице.

Впрочем, и фон Штофф, и Гектор Гордеевич были опять заняты тем, что бодались (пока только словесно) за право находится рядом с Авророй Романовной. Так что их невнимание к соблюдению порядка и секретности извинялось гипотетическим читателем очень легко, еще при осмотре места преступления.

« - Почему вы здесь распоряжаетесь? – вопросил господин Сундуков, глядя искоса, презрительно и тяжело на своего начальника, словно гордый гриф на мокрого гуся, - это право было обменяно вами на блуждание по темницам и прочим мерзопакостным местам! Теперь по праву лучшего и благороднейшего полицейского эту ответственность наследую именно я!

Якоб фон Штофф, не имея морального права возражать, но и не желая покидать место, которое нервно измеряли по периметру и хорде башмачки Авроры, склонился над поверженной девицей. Она в своем белом платье все так же напоминала павшую берёзку с раной на груди.

- Она коварно убита из револьвера, - сделал глубокомысленный вывод сыщик.

- Вон то дерево нагло приютило убийцу, - холодно внесла ясность графиня, указуя на толстый дуб, росший прямо перпендикулярно трупу.

- Почему вы так уверены? – смиренно поинтересовался Якоб, с униженной и всепоглощающей нежностью глядя на недоступную красавицу.

- Я вижу ее дух, - раздраженная его глупостью пояснила Аврора, - и пулю, которая вылетает прямо из-за дуба.

Но хитрый убивец не оставил на дереве ни волоска, ни платка, ни клочка от своих покровов. Только следы сапог и маленьких разлапистых лапок на черной сырой земле.

- Лягушка? – изумился Гектор Гордеевич, разглядывая таинственные отпечатки, над которыми замер буквой «Глаголь» Якоб фон Штофф.

Прекрасная Медиум сжала кулачки, собирая в кучу всю свою моральную силу и чувство собственного достоинства, и топнула ногой:

- Покажи мне убийцу! – закричала она так, что деревья пригнулись, олени и кабаны бросились наутек, и птицы зарылись в землю, - вот ты, в белом платье, покажи немедленно, какая жаба убила тебя!!!

Но призыв остался без ответа – убитая проявила крайнюю степень неуважения к графине, которая так хотела причинить помощь…»

Больше ничего на месте установить не удалось. Тогда-то и загромыхала телега с телом по улицам, влекомая к полицейскому участку. За ней следовали сыщики. Впереди шагал Якоб фон Штофф, убитый в очередной раз справедливой жесткостью Авроры, и вероятно, до глубины души впечатленный ее криком. Гектор Гордеевич и юная графиня немного отстали, занятые разговором:

« - Не понимаю, Аврора Романовна, как можете вы оказывать помощь  этому низкопробному червяку, который столь мерзко обидел вас!

Бледный лик госпожи Морозовой обратился к небу, запламенев северной зарей вдохновения:

- Ради того, чтобы отыскать нечестивца, осквернившего пулей и кровью лес, соседствующий с имением моего батюшки я готова сотрудничать с кем угодно! Хоть со всеми демонами, джиннами и шакалами небытия!»

Самопожертвование графини простиралось так далеко, что она решила лично принять участие в процедуре вскрытия тела убитой девушки. Зиночка поморщилась – работа ее героине предстояла совершенно неизящная. Но должна же Аврора показать все глубины своего бескорыстия? Вон, говорят в истории был какой-то король, который скрываясь, испек лепешки по приказу жены бедняка. Раз от короля не убыло, так и ее Авроре грязное занятие не повредит.

К тому же, само вскрытие можно не описывать. А сосредоточиться вот на чем…

« - Не дадим девицу резать! – орала толпа крестьян под окнами больницы, - никого из нас никогда не резали, и  отцов наших, и дедов! Отдавайте ее целую матери взад!

Жуткие рожи мужиков и баб, усиленные косами и вилами, шли на приступ и готовы были сломать ограду. Главный эскулап больницы и Аврора Романовна храбро стояли на крыльце, обрзевая глупую чернь, пытавшуюся обуздать прогресс и порядок…»

Почему жители городка, где убийства, а соответственно и вскрытия происходили с завидной регулярностью вдруг так возбудились – понять было решительно невозможно. Автор ничего пояснять не стала, ибо ей самой эпизод казался очень нужным и логичными. Чего еще можно ждать от низших классов, кроме злобы и глупости?

Зиночка очень смутно помнила 1905 год. Особняк Ломккиных никто не пытался сжечь, в окна не летели ни камни, ни проклятья. Но сведения о стычке возле складов рабочих с вооруженной полицией долетали самые разнообразные, и обильно сдобренные преувеличением и догадками. А уж каторжника Андрея Кулагина, попытавшегося выступить от имени неблагодарного простонародья, и вовсе живописали как врага всего просвещённого человечества. Только что рогов и копыт недоставало.

Повинуясь перу Зиночки, полицмейстер сумел успокоить толпу, но посоветовал растерянному фон Штоффу раскрыть дело побыстрее. Потому что дел и так много, и развешивать на фонарях крестьянских бунтовщиков совершенно некогда.

Сыщик согласился, и объявил, что многое ему уже и так удалось выяснить.

« - Девица сия, по имени Феодора, собирала колдовские травы, и этим кормила свою единственную мать. Ночами из этих трав Феодора варила отвары и зелья для медицинской помощи, а также для воспламенения чувств. Думаю, что многие заказчики, или их чады и домочадцы могли быть недовольны богопротивными результатами колдовства.

- Ищите недовольных! – постановил полицмейстер, - неизвестность держит нас в крайне расшатанном и вздернутом состоянии!»

Пообещав сделать все возможное, Якоб фон Штофф почему-то отправился провожать домой после вскрытия Аврору Романовну. Последняя, видимо из-за того самого вздернутого состояния, вела себя довольно мирно, и по дороге всего пять раз напомнила сыщику о его отвратительной сущности. На такую мелочь фон Штофф уже не обращал внимания, и даже начал было улыбаться.

Но в графском особняке их ждало новое потрясение…

«В огромном зале под роскошной хрустальной люстрой напротив друг друга в позах фехтовальщиц-амазонок застыли графиня Марианна и горничная Лизелотта. Однако орудия ближнего боя у их отличались – законная супруга графа держала дорогой инкрустированный зонтик, а служанка – надежную, но изящную кочергу.

Рядом ужасающе возвышался Роман Морозов, с открытым ртом и глазами наблюдая поединок вместе с зажатой в руке фарфоровой чашкой чая. Увидев вошедших, он рванулся к служителю закона:

- Господин фон Штофф! Извольте арестовать мою жену, столь подло напавшую на самое чистое и прекрасное существо в мире – мою золотоволосую Лизеллотту!

- Пусть эта девка убирается прочь, куда глаза глядят! – отвечала разгневанная Марианна, жутко блестя глазами, бриллиантами,  и стекающими слезами.

- Прошу прощения, граф, но закон нарушает скорее ваша прекрасная Лизелотта, посягая на чужое – то есть вас! – логично и серьезно ответил сыщик.

- Уж не вам бы мне бы читать мораль, растлитель! – гневно рыкнул граф, заключая в объятия золотые волосы новой избранницы, - моя Лизелотта – не девка, а новое счастье и чистый родник любви!

- Уходите оба, куда глаза глядят, из моего дома! – горько всхлипнув, указала им путь рука оскорбленной графини…»

Зиночка нахмурилась. Что-то было не так. Несмотря на привлекательность незаконной любви, симпатии писательницы, против воли неожиданно обратились на графиню Марианну. И это несмотря на то, что соперница ее была дочерью герцогини Вознесенской! Пусть и побочной. Может быть, в этом и дело? Дурная кровь неаристократического отца отравила благороднейшую наследственность. И граф Морозов даже не представляет, что его ждет с новой избранницей. Пусть уходит, глупец, и вкушает свой сладкий яд до конца!

Только вот имеет ли право Марианна гнать его из дома? Все-таки, насколько было Зиночке известно, чаще всего дом, деньги, и даже дети принадлежат именно отцу семейства, а не матери. А разве граф Морозов допустит, чтобы его выгнали из собственного обиталища?

Поломав головку, писательница решила, что это неважно. Может быть граф сам когда-то, желая сделать приятное жене-бесприданнице, переписал дом на нее. Или у Марианны нашелся богатый и мертвый дядюшка, оставившей племяннице наследство, которое она однажды потратила, купив для семьи новое имение… Для основной сюжетной линии это никакого значения не имело!

«Одной рукой прихватив чемодан с бриллиантами, а другой – златокудрую наяду, Роман Морозов решительной поступью двинул прочь из родного гнезда.

- Отец! – прорыдала Аврора, беспомощно вытянув руки прямо со ступеней мраморного крыльца.

Но граф даже кусочком взгляда не удостоил любимую некогда единственную дочь. Вдыхая аромат волос избранницы, он растворился в дали печально зеленеющего сада.
Пошатнувшись, Прекрасная Медиум пала на презренную, но все-таки крепкую грудь Якоба фон Штоффа. Тот, боясь изгнать слишком рано чудное мгновение, бережно запустил пальцы в густые кудри юной графини, со страстным придыханием шепча слова утешения.

- Почему? – орошала его суконный сюртук Аврора жгучими слезами, - почему все мужчины столь коварны? Вы должны это знать, ведь вы тоже предали меня!

Сюртук мялся и коробился, теряя свою каменную невозмутимость.

- Все не так, как мнится и кажется… - только и смог выдавить он в ответ…»

Проводив Аврору внутрь особняка, фон Штофф обратил внимание на чашку графа Морозова. Ту самую, с недопитым чаем. Многозначительно понюхал, кивнул, и спрятал в карман. Ни супруга, ни дочь графа, взбудораженные поступком мужи и отца, ничего не заметили.

Зато Аврора, дабы отвлечься от горя, наконец-то огласила сыщику результаты вскрытия. Феодора была сражена не простой пулей, а серебряной!

«- Дело точно в ее колдовских занятиях! – сделал вывод фон Штофф, - именно серебром изгоняют нечисть, а чтобы просто убить, хватило бы и обычной металлической пули.

- Да уж. Странно тратить таким образом серебро! – согласилась практичная Аврора…»

Гектор Гордеевич между тем допросил мать Феодоры, а так же знакомых и соседей. Родительница девушки утверждала, что все настои, приготовляемые дочерью, даже любовные, были совершенно безвредны, и могли только успокаивать и тонизировать. А вот соседи, кто восхищаясь, а кто ругаясь, иначе как ведьмой Феодору не называли. Поклонников у девицы тоже хватало, то ли благодаря тем самым зельям, то ли ее красоте. Два парня, причем сыновья небедных купцов прямо-таки драку устроили в кабинете, выясняя, кому отдавала предпочтение Феодора.

« - Мы собирались венчаться! – орал так, что тряслись стекла, Прол Куцын, - она ждала меня в лесу, в белом платье, как положено чистой и невинной невесте.

- Ты лжешь, негодяй! – вторил ревом бегемота Естарх Профилов, - мне Феодора дала согласие, и я должен был вести ее в церковь для принятия таинства брака!

- Почему же вы не пошли выяснять, где запропала ваша возлюбленная? – спросил фон Штофф, чей сюртук еще не просох от слез, и ни на минуту не давал забыть о собственной избраннице. Ах, если бы можно было подхватить на широкое плечо Аврору Романовну, и оттащить к алтарю, дабы соединить с собой навеки!

От столь сладостных мечтаний сыщика отвлекли признания невезучих парней, подстреленных любовью.

- Так я и пошел… - признался Прол, - а на тропинку жаба прыгнула.

- Точно – подтвердил Естарх, - жаба! Странная сия жаба, ее уже куча народу видела – прыгает и прыгает, точно ищет кого. Страшно!»

Так что оба жениха предпочли унести ноги из леса. Получалось, единственной свидетельницей оставалась жаба, что глубоко опечалило полицию. А вот Аврора Романовна решила провести свой допрос, и направилась прямо в бедный домик, где обитала мать Феодоры.

« - Признавайся немедленно, лживая старуха, кто мог ненавидеть твою дочь? Или ты сама не хотела ее замужества, и таким образом закрыла для Феодоры сей благостный путь? – замахнувшись тяжелым грубым подсвечником надвигалась на свидетельницу мудрая и справедливая духовидица, меча молнии и громы из прекрасных добрых глаз.

- Нет, нет, пощади барыня, я не виноватая! – визжала та, хлюпая носом, - это все из-за жабы проклятой!

- При чем тут жаба, говори, несчастная!

Но старуха, вместо чистосердечного признания, кинулась вперед, клацая зубами, и стремясь укусить праведную длань медиума. К счастью, хлипкая дверь слетела с петель, и в хибарку ворвался злой, как стая псов, фон Штофф, вновь вырывая избранницу из смертельной опасности...»

Травмированная встречей со столь мудрой и справедливой барыней, мать Феодоры рассказала следующее. Как-то поздним вечером к ним заявился незнакомый мужчина, просивший сделать любовное зелье. Феодора сварила ему требуемое. Но случалась какая-то ошибка, и на возлюбленную мужчины отвар не подействовал. Что именно пошло не так, старуха не знала – кричал недовольный клиент очень бессвязно, поминая некую жабу, и угрожая «ведьму Федорку» самолично отправить в ад. Вот и отправил.

« - Мы пойдем другим путем! – грозно произнес фон Штофф, хмуря густые тенистые брови, и сверкая грозой очей, - мы пойдем за жабой, коя и приведет нас к преступнику! Гектор Гордеевич, нам необходимо установить слежку за всеми жабами и лягушками нашего славного городка. Одна из них является нашей дорогой к свету!»

Господин Сундуков разразился речью на тему «вы не можете мне приказывать», но в итоге согласился выполнить поручение. Аврора Романовна заявила, что ей необходимо утолить сердечную боль от предательства отца, посему она тоже будет участвовать в охоте на жаб. Фон Штофф униженно попросил в таком случае даровать право быть рядом – для охраны Прекрасной Спиритки. Третьим пожелал быть Гектор Гордеевич, дабы защищать графскую дочь уже от сыщика…

«Мрачная и разнообразная троица вышла на дело, следуя улицами родного города. Первой неслась Аврора Романовна, белая и прекрасная, словно вертикальная полоса серебристого тумана. Слева молчаливым вихрем клубился Якоб фон Штофф. Справа подпрыгивал и пытался развлекать девушку разговором неутомимый Гектор Гордеевич.
Все жабы разбегались заранее, кроме одной. Оное существо целеустремленно прыгало вперед, ни на что не обращая внимания. Тройка хранителей закона и порядка последовали за ней.

В том самом лесу, на той самой дороге, под тем самым деревом стоял человек. К нему бросилась та самая жаба, выражая пряжками и ужимками всю любовь и привязанность, доступные ее жабьей сущности.

- Уйди прочь, постылая! – возопил человек, но со всех сторон за локти его уже ухватили сыщики.

- Стоять, полиция! – проревел фон Штофф.

Жаба квакнула, и запрыгнула на плечо своему избраннику, которому уже некуда было деваться…»

Настоящий допрос начался уже в участке. Оказалось, что преступник, служивший официантом в ресторане, и правда, просил Феодору приготовить приворотное зелье. Это зелье, похожее на крепкий золотистый чай, ему было вручено, но увы! Попытку угостить чайком избранницу начисто испортила вот эта самая жаба. Она прыгнула на стол, и начала пить из чашки. Понятно, что женщина допивать за земноводным не согласилась, и убежала в ужасе. А жаба – наоборот, влюбилась в официанта, и начала преследовать.

Бедняга решил, что вина целиком лежит на Феодоре и ее злом колдовстве. Поэтому украл в своем ресторане серебряную вилку, зашел в пустую кузницу, быстренько выковал пулю против нечисти, и отправился вершить судилище над ведьмой.

Феодора же решила, что выйдет замуж за того из кандидатов, кто первым придет в лес. Однако, вместо жениха к ней явилась смерть – вместе с серебряной пулей официанта.

«Он рыдал, тыкаясь лицом в равнодушный стол, усеянный протоколами, приказами и параграфами. И только жаба пыталась утешить несчастного мокрыми, но искренними поцелуями, пытаясь обнять уродливыми, но верными лапками. Лишенный сочувствия и любви, а в скором времени – и воли, преступник не остался более равнодушным к ее нежности. Он протянул длань к зеленой подруге и провыл:

- Вот единственное чистое сердце! Иди ко мне!

Так и удалились они в камеру – шатающийся официант, и жаба, что-то нежно курлычащая в его сомкнутые пальцы.

- Как вы думаете, Аврора Романовна, возможен ли счастливый брак без пламенной любви с одной стороны? -  вопросил Гектор Гордеевич, застенчиво шевеля покрасневшими ушами.

- Да, - качнула локонами графиня, - спокойная симпатия и благодарность – хорошая почва для успешного союза. Это лучше всяких там любовных страстей, которые отключают разум и дальновидность!

Якоб фон Штофф вздохнул так, что все параграфы и приказы птицами разбежались по кабинету.

- Хочу сообщить вам, госпожа Морозова, что батюшка ваш не по своей воле покинул вашу верную и чудную матушку. В его чашки налит был тот самый чай с зельем, который готовила убиенная Феодора.

Зиночка замерла на мгновение - ей почудился некий странный шорох, который сложился в горестные фразы:

- Это ужасно - против воли быть прикованным к нелюбимому и даеж презираемому существу! Я сама испытала это, когда оказалась под действием магнетической машинки! Нужно немедленно спасать моего батюшку!

Писательница испуганно потерла виски, потому что таких слов она для героини не готовила! Что еще за голоса в голове, что за магнетические машинки? Ах да, было что-то такое у Ребушкинского, как раз в той книжке, где Аврора так роскошно указала Штоффу его место. Увы, не сама по себе, а подчинившись коварному механизму хитрого изобретателя.

Ну уж нет! Этот номер у вас не пройдет, госпожа Морозова! Хватит расточать сердечные чувства на недостойных - Якоба там, или батюшку. Сильная гордая женщина должна думать иначе.

- Ах, коварная Лизелотта! – вскричала, заломив правую руку, Аврора Романовна, - что же, пусть отец пьет свою чашу до дна со столь недостойной особой. И если яд выветрится из его мозгов и сердца, он вновь будет проситься туда, где живет любовь, а не расчет!»

Последняя фраза несчастной дочери противоречила другим ее словам, сказанным выше, но Зиночка этого не заметила. Она покусала перо, пытаясь представить себе жизнь графа и горничной.

«Роман Морозов изо всех сил пытался натянуть улыбку на свое седое лицо. Лизелотта в кружевном чепчике и платьице на голове наливала чай. Увы, сей напиток утратил прежний сладостный вкус, и речи златовласой девы перестали так волновать сердце:

- Ах, милый Ромуальдушка, я так хочу побывать на балу в дворянском собрании! – шелестящей стрекозой пела Лизелотта, - мы бы танцевали в центре зала, а все высокие чины и их супруги нам бы завидовали! Пригласи меня на бал, и я может быть, дам свое скромное согласие!

«И ради этого я оставил мою мудрую и пылкую жену, а также единственную дочь! И без новых бриллиантов» - печальное раскаяние всю туже пеленало графа Морозова, оказавшегося в плену грешной страсти на старости лет. Но выхода на волю он пока не ощущал…»

Зиночка поставила точку и улыбнулась. Пусть финал в этом вопросе останется открытым. Продолжит она уже в следующей серии.

***

Новый номер «Затонского телеграфа» открывался статьей за подписью г-жи Барановой о воспитании детей и недопустимости физических наказаний. Написанное вызвало немалый отклик и бурные дискуссии, приведшие к неожиданному результату. Автор статьи получила письмо из толстого педагогического журнала города Твери. Редактор предлагал автору сотрудничество, вместе с небольшим, но совсем нелишним гонораром.

Разумеется, госпожа Баранова согласилась.

Отредактировано Мария_Валерьевна (11.04.2021 21:32)