- Аннет, вот и ты! – встретил её дядюшка в передней. Выглядел он сильно чем-то встревоженным, что не укрылось от глаз Анны, и она пристально глянула на него:
- Случилось что?
- Зизи…, - голос его сорвался.
- Да говори же!
- Ей сделалось нехорошо сегодня в парке. Мы до этого так славно прогуливались, болтали о разных пустяках, она была оживлена и весела. А потом так…, - он повел рукой вдоль лица, - так побледнела. И губы стали совершенно синими. Хорошо, скамья была рядом. Я усадил её, дал нюхательной соли, но она стала задыхаться. Словно сам воздух был отравлен..., - дядюшка даже глаза прикрыл в сильнейшем волнении, потом, справившись с собой, продолжил. - Но после ей стало получше, я сбегал за лакеем, и мы вернулись домой.
- Ясно. А сейчас она где?
- Прилегла, - махнул он рукой в сторону лестницы. - Аннет, ты не могла бы…
- Конечно, я посмотрю, - кивнула Анна, быстро освобождаясь от шляпки и пальто. - Но лучше будет доктора Милца вызвать, - бросила она через плечо, устремляясь наверх. – И как можно скорее!
***************
Утром всё семейство Мироновых собралось в столовой. Разговор не клеился. Настроение не улучшили даже сдобные булочки, что испекла нынче к завтраку кухарка, несомненно по настоянию Домны, которая старалась хотя бы такими приятными мелочами смягчить обстановку в доме.
Петр Иванович мрачно крошил булку на тарелочке, едва ли проглотив хоть кусок. Мария Тимофеевна пыталась разрядить атмосферу, рассказывая какие-то истории о буднях их благотворительного общества, об удачной благотворительной подписке для новой школы, о новой своей статье в последнем «Дамском Угоднике». Но стоило ей умолкнуть, и за столом вновь воцарялась гнетущая тишина.
Вчерашний прогноз Александра Францевича звучал с большой долей осторожности: сердце Зинаиды Петровны изношено, чтобы служить своей обладательнице с прежним усердием. Но всё-таки определенно сказать об отмеренном сроке невозможно, ни один врач не будет столь самонадеянным. И сия болезнь могла бы продолжиться в нынешнем ее состоянии многие годы, или могла довести несчастную женщину до могилы через час или минуту.
Доктор сделал предписания, посоветовал придерживаться диеты и исключить волнение. Сказать это было легче, чем исполнить. Без волнений Зизи своей жизни не представляла.
К завтраку она не вышла. Петр Иваныч настоял, чтобы завтрак ей отнесли наверх. Сам же спустился, чтобы несколько отвлечься. Он не желал показывать жене своё безмерное огорчение её состоянием и тем расстраивать её ещё сильнее.
- Надо увезти Зизи за границу, - наконец нарушил он молчание. – Найти хорошего врача...
- На лето? Сомнительная идея, - заметил Виктор Иванович. – Жара для сердечников - не лучшее время года. Лучше будет уехать к Балтийскому морю, снять там дачу в сосновом лесу. Гулять, дышать морским воздухом. И главное - не нервничать.
- Ты думаешь, я виноват? – нервно воскликнул брат в ответ. Судя по всему, его тяготила эта странная несуразная мысль о несуществующей вине.
- Да в чём же?! – всплеснул руками Виктор Иванович. – Александр Францевич ясно сказал: болезнь развилась с возрастом. При чем тут ты? Просто сейчас нужно стараться беречь её, ограждать от переживаний.
- И почему - непременно на Балтику? - вмешалась Мария Тимофеевна. - Затонск, между прочим, ничем не хуже: и воздух у нас тут, и леса, и парки. И воды целебные! Даже из столицы приезжают на лечение. Петр Иваныч, это, в конце концов, даже обидно, - поджала она губы. - Где вам будет ещё так же хорошо, как у нас дома? У Зинаиды Петровны здесь ни забот, ни хлопот. Полный покой. Нет, я решительно требую: останьтесь у нас, пока вашей супруге не станет легче. Да и доктор у нас такой, что столичные и заграничные эскулапы ему и подметки не годятся!
- Маша, вот сейчас я полностью поддержу тебя! - подхватил Виктор Иванович. Следом к уговорам подключилась Анна:
- Действительно, дядя! Я тоже считаю, что вам лучше остаться здесь. Тем более, как врач, могу сказать, что поездки в таком состоянии крайне вредны. Вдруг приступ случится в дороге? Нет, настоятельно советую тебе послушать нас и... уговорить Зинаиду Петровну.
Петр Иваныч, до этого продолжавший нервно крошить булочку, поднял повлажневшие глаза:
- Дорогие мои, я... мне так отрадно ощущать вашу сердечную заботу! Простите,- он выскочил из-за стола и стремительно вышел из столовой.
Оставшиеся переглянулись меж собой, и Виктор Иванович внезапно осипшим голосом заключил:
- Это ничего. Он справится. И хорошо, что мы будем все вместе в это трудное время.
****************
На службу Анна Викторовна нынче не пошла: решила побыть дома, подле Зинаиды Петровны. Зашедшего за ней, чтобы проводить до больницы, Ульяшина поблагодарила за заботу и поинтересовалась о судьбе своего вчерашнего послания. Тот, понизив голос, рассказал, что все передал доктору в собственные руки. Глебов, не дожидаясь, пока он откланяется, прочел письмо, немедля побледнел, потом покраснел, потом долго тряс руку своему посыльному и, схватив сюртук, выскочил из дому.
Анна поблагодарила от души своего помощника в деликатном деле и вздохнула с облегчением: главное, никаких тайн между влюбленными. Потом, вспомнив что-то, поинтересовалась шепотом, нет ли сведений из столицы от Якова Платоновича. Ульяшин покачал головой и, предваряя её огорчение, быстро заговорил, что это ничего не значит. Просто, видать, новостей пока нет, либо на аудиенцию не сразу пригласили, помариновать решили, дабы вызванный на ковёр осознал в полной мере глубину своей вины.
Последние слова Ульяшин произнес со скептической ухмылкой и заметил, что попусту их начальник болтать не любит, дождётся новостей и сообщит. Анна с улыбкой согласилась: уж что-что, а о пресловутой сдержанности господина Штольмана она имеет некоторое представление.
В переднюю выглянула Домна, но при виде Ульяшина на лице её мелькнуло вполне явное разочарование, и она скрылась в глубине дома. Ульяшин проводил её взглядом, и они с Анной обменялись понимающими улыбками. После чего полицейский щелкнул каблуками и откланялся. Анна же отправилась наверх.
К обеду приехал Александр Францевич, чтобы навестить больную. После визита к ней он спустился вниз, великодушно согласившись пообедать с Анной. Остальные члены семьи отсутствовали: Мария Тимофеевна вновь уехала на встречу с очередным благотворителем, Виктор Иванович отравился в свою контору завершать дело злополучного Аристархова. Пётр Иванович же поехал к тому художнику, Соломину, что жил недалеко от Затонска, и у которого за пару дней до этого Зинаида Петровна присмотрела картину для приобретения.
- Как вы там справляетесь? - с улыбкой спрашивала Анна, приступив к нежнейшему цыплёнку в сливочном соусе.
- Вашими молитвами, - кивнул доктор. - Явился вчера Иван Иванович да и остался в больнице. Когда пациентов нет, просиживает подле своей драгоценной Настеньки. Ни на шаг не отходит. Правда, сегодня явился её папаша, - доктор усмехнулся в ответ на встревоженный взгляд Анны. - Не волнуйтесь: всё обошлось. Доктор в это время находился в операционной - вскрывал нарыв у дворника госпожи Кутайцевой, помните, приходил вчера. Так что они, слава богу, не столкнулись.
- И как отец сегодня?
- А вы знаете, лучше, много лучше. Явился трезвый, смирный, тревожился очень. В коридоре извинялся за вчерашнее и спрашивал, где вас найти: тоже хотел извиниться. Дочь он очень любит, это видно.
- Александр Францевич, но что же будет дальше? - помолчав спросила Анна.
- Полагаю, венчание, - пожал плечами доктор. - Иван Иванович - в высшей степени порядочный человек и не оставит девушку в таком ...двусмысленном положении. Осталось уговорить Фомина, что, полагаю, сделать будет, ой, как нелегко.
- Но отец уже всё устроил со своим компаньоном! - всплеснула руками Анна.
- Полагаю, ему ничего не известно об... интересном положении Насти.
- Да он её попросту убьет, когда узнает!
- Ну, я бы не делал столь поспешных умозаключений.
- Она его так боится, - покачала головой Анна. - Просто до обморока. А в её положении такие переживания ни к чему. Лучше бы Ивану Ивановичу...
- ...похитить её, хотите сказать? Ну, вы хватили, Анна Викторовна! - доктор даже отложил вилку с ножом. - Это просто какая-то азиатчина! Не знаю, я бы не хотел, чтобы девушка подверглась такому испытанию для психики. Не знаю... По другому как-то надо.
- Когда-то вы не усомнились ни на мгновение, вызволяя Элис Лоуренс из рук опасного человека, - заметила Анна, крутя в пальцах вилку.
Доктор помолчал и со вздохом согласился:
- Вы правы, голубушка. Но здесь ведь другая ситуация.
- Как угодно, Александр Францевич, но я не хотела бы утешать дух Насти Фоминой, - со спокойной решимостью ответила Анна, - равно как и лечить от депрессии Ивана Глебова.
- Не думаю, что до этого дойдет. Что же до депрессии... А знаете, в семье Ивана Ивановича уже был прецедент такого рода. - Доктор понизил голос и чуть склонился ближе к Анне. - Иван Иванович рассказывал, что его мать после смерти супруга пребывала в глубочайшей меланхолии. А вылечили её, как вы думаете, каким способом? Гипнозом!
- Вот как? - нахмурилась Анна. - Его мать была больна?
- И очень серьезно. Именно поэтому он так внимателен и мягок с нею, прощает её властность, некоторую даже деспотичность. Лишь бы она вновь не погрузилась в то страшное состояние. Хотя в профессии Иван Иванович весьма решителен и тверд, если поставил диагноз, то, не сомневаясь, идет к результату.
- Думаю, в случае со своей возлюбленной доктор Глебов так же будет решителен и бескомпромиссен, - заключила Анна и позвала. - Домна, подавай десерт!
Следующая глава Содержание
