Сказки из сундучка

В маленькой коморке, освещённой лишь огарком свечи, пахло свежеиспечённой сдобой. На низенькой лавке, которая служила для домовых столом, красовались горшочки с вареньем и блюдо с румяными ватрушками.  Нафанаил разлил по чашкам чай из пузатого чайничка и протянул Кузьме большую деревянную ложку. Тот зачерпнул варенье, отправил в рот первую порцию лакомства и зажмурился от наслаждения.
– Хороша была прошлым летом малинка, – проговорил Нафаня, с удовольствием наблюдая за другом-товарищем.
– Угу, – подтвердил Кузьма, осторожно пригубив горячий чаёк.  – Хороша. В затонском лесу малинка завсегда хороша.
– Давненько ты у нас не был, - с лёгким укором сказал Нафаня.
Кузьма вопросительно и с некоторой тревогой посмотрел на него.
– Помнится, был год, когда не уродилась малинка-то, – пояснил Нафаня, – когда Чёрная Ведьма лес прокляла.
– Чёрная Ведьма? – Кузя чуть не выронил ложку. – В Затонском лесу? Да как же это? Откуда взялась?
– Знамо дело, откуда взялась: близ Мшинских болот народилась.
– Близ Мшинских болот? Да то ж Горыныча владенья! Проглядел, старый змей, – Кузя с досадой стукнул ложкой по столу.
Нафаня строго осадил товарища:
– Ты Горыныча понапрасну не ругай! Он хоть и стар, а былой сноровки не утратил. Он-то Ведьму сразу распознал, как только на свет появилась, и слугам своим верным наказал, чтоб глаз с неё не спускали. Как зеницу ока берегли! Следили, чтобы ни к чему колдовскому даже не прикасалась. Кабы родители вовремя отдали её в замужество за человека доброго, так и не почернело бы её сердце, и не сотворила бы она зла большого.
– А они, стало быть, не отдали? – Кузя страдальчески вздёрнул бровки. – Али не сватался к ней никто?
– Сватался, да её не отдали ему. Из гордости да по глупости. Жених-то был достатка небольшого и в чине невеликом, вот и не по нраву пришёлся папеньке с маменькой. Свезли они дочь свою в стольный град, ко двору царя-батюшки, и там царица её заприметила и к себе в услужение взяла.
– Сама царица? Ведьму? Ой, беда! – Кузьма схватился за голову.
– Да не пугайся ты так. Не вошла Ведьма в полную силу, не успела.
– Ох, – выдохнул Кузя. – И то хорошо. Горыныч постарался?
– И он постарался, и слуги его, – степенно ответил Нафаня. – Молода ещё Ведьма была и неопытна, когда с Пауком её пути-дорожки пересеклись, и она в его паучьей власти оказалась.
– И от Пауков польза бывает, – со знанием дела сказал Кузя, снова зачерпнув варенье. – Стало быть, Паук с Ведьмы силу тянул, Ведьма с Паука. Оно и нехорошо, конечно, но всяко меньше вреда добрым людям. А на землю затонскую она как забрела? Кто ж её сюда пустил?
– Пришлось пустить, – Нафаня тяжело вздохнул. – Случилось это в том году, когда пора пришла Девочке Солнышку в Деву Солнцеа превратиться. 
– Девочка Солнышко, – с умилением произнёс Кузя. – Ведь совсем недавно её в люльке качали, а теперь у неё уже свои Огонёк и Солнышко подрастают.
– Да, быстро время летит, – согласился Нафаня. – Так вот, пришла пора нашему Солнышку в Деву Солнца превратиться, и все мы тогда Воина Огня ждали.   
– А Ведьма, значит, почувствовала силы источник и за Воином увязалась? Так почему ж ей не помешали? Или… – Круглые глазёнки Кузи наполнились ужасом. – Или она ещё раньше сердце Воина украла?   
  – Да кто бы ей позволил? – проворчал Нафаня. – Сама она к нему душой потянулась. А он чарам её поддался.
– Ой-ой-ой, – Кузя сокрушённо покачал головёнкой.  – Поддался!
– Поддаться-то поддался, да разума не утратил. И когда прознал, что Ведьма помогает паутину Пауку плести, так от чар её и начал освобождаться. Когда Воин в Затонск приехал, посмотрели мы, проверили. Ни порчи, ни сглаза, ничего такого на нём не было.
– А что было?
– Об этом мы только на Святках и узнали. Сама Ведьма-то ещё с осени в Затонск рвалась, да только Баба Яга строго-настрого наказала не пускать её. Не думали мы, что Ведьма ещё власть над Воином имеет, он ведь в свою первую ночь в Затонске рукотворный образ ведьмин сжёг.   
– А вот это правильно! – Кузьма придвинул к себе горшочек с ежевичным вареньем. – Рукотворный образ ведьмы ночью сжечь – это средство проверенное.  Хотя бывает, что и не помогает… Так что там на Святках стряслось?
— А на Святки решила Дева Солнца погадать на суженого.
— Зачем гадать? — удивился Кузя. — Разве Воина Огня в Затонске ещё не было?
— Кабы ещё не было, — назидательно проговорил Нафаня, — не сказал бы я, что Дева Солнца погадать на суженого решила. Раз Девочка Солнышко в Деву Солнца превратилась, стало быть, Воин Огня уже в Затонске был. И с Воином Верное Сердце уже Затонск от злодеев начал избавлять.
— Так зачем же Дева гадала? Не признала в Воине Огня суженого своего? Али признала, да засомневалась?
— Засомневалась. А вот Воин поначалу и вовсе не признал в ней суженую.
— Это всё Чёрной Ведьмы тень, не иначе! — вознегодовал Кузьма. – Вот злыдня!
Нафаня выдержал многозначительную паузу и продолжил:
— Села, значит, Дева Солнца гадать перед зеркалом. А я за сундуком притаился и смотрю, чтоб не случилось чего. Гаданье-то святочное, казалось бы, забава девичья безобидная, да только любая нечисть может вмешаться и душу невинную смутить иль напугать. Так вот, произнесла Дева трижды, как и положено: «Суженый мой ряженый, явись мне!» И Воин Огня явился.
— И что Дева? – спросил просиявший Кузя. – Обрадовалась?
— Обрадовалась, — неохотно ответил Нафаня. — Да ненадолго. В зеркале у Воина за спиной Ведьма показалась.
— Ой ты, лишенько! — горестно воскликнул Кузьма. — И что? Воин от Девы отворотился и к Ведьме пошёл?
Нафаня возмутился до глубины души:
— Да что ж ты такое мелешь языком своим? Не пошёл он к Ведьме! Она к нему подошла и обняла.
— Ох… А он что?
— А он позволил обнять себя.
— Плохо, — понурился Кузя. — Но то, что не пошёл к ней — хорошо. Стало быть, страсть в нём уже угасла. Чем же она его держала, а?
— Жалостью. Жалел он её.
Кузя изумился:
— Ежели Ведьма та вместе с Пауком чёрные дела творила, за что ж её было жалеть?
— Да кто ж теперь знает, –  Нафаня  пожал плечами. – Нам, домовым, порой сложно людей понять. Может, думал, что это Паук её заставлял.
— Небось ещё и плакала перед Воином, о молодости своей загубленной рассказывала, – Кузьма насупился.   
— Случалось и такое. В общем, решено было Ведьму в Затонск пустить, чтобы Воин без прикрас сущность её узрел и от чар её окончательно освободился.
— А Паук? Он что же? Отпустил Ведьму?
– Где ж ты такое видывал, чтоб Паук запросто Ведьму отпускал? Следом за ней сюда явился.
– Ой! – пискнул Кузя. – А здесь Девочка Солнышко!
– Девой Солнца она уже была! – поправил его Нафаня. – В силу свою входила. Не страшны были ей уже чары Паука. Да и Воин Огня не позволил бы ему одурманить Деву и в сети паучьи увлечь.  Хотя…
– Что? – Кузьма испуганно схватил Нафаню за руку.
– Удалось Пауку убедить Деву в том, что сердце у него доброе. Уж как ни пытался Воин объяснить Деве, что Паук зол и опасен, долго она в это не верила. Аж до самой гибели паучьей не верила.
– А Паука Воин победил? – восторженно спросил Кузьма, и, не дожидаясь ответа, затараторил: – Битва была, да? Воин Огня с Воином Верное Сердце на опушке Затонского леса сразились с Пауком, Чёрной Ведьмой и их прислужниками. А все обитатели лесные Воинам на подмогу вышли. И тогда-то Чёрная Ведьма, предчувствуя гибель свою неминуемую, лес Затонский и прокляла. Да?
– Горазд ты выдумывать, Кузьма, – сурово изрёк Нафанаил. – Не так всё было. Паука умертвил тот, кто слугой его верным притворялся, а сам служил только жадности своей и злости.  И случилось это зимой, незадолго до того, как Дева Солнце сделалась Воину Огня женою.
– Не писал ты мне ничего такого, не рассказывал, – Кузя обиженно шмыгнул носом.  – Ни про Паука, ни про Ведьму.
– С мышиной почтой не больно-то много передашь, – Нафаня пододвинул к расстроенному гостю блюдо с ватрушками. – Приезжал бы ты чаще.
Кузя взял обеими ручонками самую большую ватрушку и, прежде чем откусить, потребовал:
– Ты расскажи мне о том, как так случилось, что Ведьма в лесу малинку-то попортила. 
– А ты молча слушай и ватрушку кушай, да чаёк пей, а то ж ведь остывает… – Нафаня заботливо подлил ещё чаю в Кузину чашку. – Так вот, стала как-то Чёрная Ведьма в опочивальню свою Воина Огня зазывать.
– А он что? Опять чарам её поддался?
– Ты ешь, ешь, не отвлекайся!.. Не поддался он. Ослабели уже давно чары ведьмины. Но Ведьма тогда против Девы злое замышляла, а потому Воин Огня решил на хитрость пойти, и как-то раз Ведьму в лес сманил.
– Молодец! – Кузя одобрительно кивнул. – В лесу Затонском ему каждая букашка поможет с хитрой Ведьмой совладать.
– Может, она и хитра, да не шибко умна. Решила, что ещё немного, и Воин будет в её власти. Увлекла она его на поляну ромашковую и стала речами сладкими искушать да поцелуями.
– А Воин что? – Кузьма заволновался. – Отверг  ласку ведьмину?
– А Воин наш как будто и думать забыл об опасности. Зато леший не дремал. Осу на Ведьму послал, да такую настырную, что Ведьма от неё по всей поляне бегала. До кустов добежала, а там её паучок поджидал. Вот такой толстый, – Нафаня развёл в стороны ручонки. - Чёрные Ведьмы страсть как пауков лесных боятся. Ох, и визгу было!
Кузя довольно захихикал. Нафаня воодушевлённо продолжал:
– Ведьма визжит, оса жужжит, Воин хохочет, лошади ржут. Тут и собака лесничего на шум прибежала и лаять на Ведьму начала. А следом за собакой и сам лесничий пришёл. Вот тут-то Ведьма со всей злости в сердце своём лес и прокляла. Да силы в ней колдовской совсем мало было, только и сумела малину попортить.
– А ежевику? – обеспокоенно уточнил Кузя. – Ежевику не попортила?
– Ежевику Ведьме не под силу попортить. Ежевика – ягода особенная…  Ты кушай ватрушечки, кушай! Хороши у Прасковьи ватрушечки.
– Хороши, – согласился Кузя, прихлёбывая чай. – Ватрушечки у Прасковьи завсегда хороши.

Отредактировано Jelizawieta (25.01.2024 12:51)