В полицейском управлении стояла обычная утренняя суета. Анна раскланялась с Чернышовым, сидевшим на приеме, заглянула к Антону Андреичу. Дядюшка неотступно следовал за нею. Коробейников в своем кабинете возился с какими-то слепками следов обуви, пристально разглядывая их в лупу и что-то записывая в неизменный свой блокнот. На вошедших отреагировал со своей обычной восторженностью, от которой так и не избавился за эти годы. Обменявшись  несколькими фразами с Антоном, Анна, справившись, у себя ли господин полицмейстер, и получив утвердительный ответ, оставила их с дядюшкой беседовать и отправилась в известный кабинет.

   Штольман изучал какие-то бумаги за столом, при виде вошедшей Анны вздрогнул, уронил перо, неловко громыхнул стулом, выбираясь из-за стола, и, одернув сюртук, замер, глядя пристально и горячо. Анна чуть дернула плечиком: не хотите подойти ближе, что же, я и сама справлюсь. Она приблизилась к Якову Платоновичу и, склонив голову набок, с улыбкой поздоровалась. Штольман смущенно покашлял в кулак, потом ладонями взял осторожно её руки и прижался к прохладным пальцам долгим поцелуем.

   Анна наблюдала за ним с лёгким недоумением. На её глазах со Штольманом творилось нечто странное и невозможное: он смущался. Ей на миг даже показался румянец на его обычно бледном бесстрастном лице. Хотя какое там – бесстрастном. Уж она-то давно научилась замечать огонь, горевший под внешней невозмутимостью её сыщика.

   Но сегодня сей огонь полыхал с каким-то необыкновенным оттенком. Ей даже показалось: не казенный кабинет, быть ей схваченной в крепкие объятия да зацелованной до обморока. Штольман поднял на неё глаза и хрипло ответил на приветствие. Потом с подозрением уставился на неё и спросил:
- А вы… ничего не хотите мне сказать?
- Если вы о ваших вчерашних указаниях, то не думайте: я не одна пришла, я в сопровождении. Дядя где-то деликатничает у Антона Андреича, - улыбнулась Анна, потом пристально глянула ему в глаза. – Или… вы не о том?

   - Не о том, - дернул он нетерпеливо головой. – Я… мне… Как вам спалось сегодня? – вырулил, наконец-то, на прямую дорогу Штольман.
Щеки у Анны загорелись тяжелым румянцем, и она, мысленно ахнув, спросила:
- А с чего вдруг… почему вы спрашиваете?
- Ну…, - отвел глаза Яков Платоныч, словно стоял перед учителем и не знал ответа на вопрос экзамена. Потом, несколько справившись с собой, перевел на неё взгляд. – В общем, это неважно. – Он накрыл второй ладонью её пальцы и пристально глядя на неё, признался. - Я скучаю.

   От его низкого голоса по плечам её немедля побежали веселые мурашки, и Анна, выудив одну руку из его ладоней, огладила его плечо и тихо ответила:
- А я вас сегодня во сне видела.
- Это правда? – в голосе его послышалось столько радостного изумления, что она заметила с улыбкой:
- И вы тоже!
- Тоже, - кивнул Штольман, потом прищурился недоверчиво. – Только разве такое возможно? Хотя… о чем я спрашиваю.

   - Досталась вам ведьма, хотите сказать? - иронически подняла Анна брови.
Её тон развеял возникшую напряженность, и Штольман тут же изогнул бровь:
- Сам выбрал свою судьбу. Что ж теперь жаловаться?
- А вы жалуетесь?
Он притянул её ближе:
- Даже не надейтесь.

   Неизвестно чем бы закончилось их объяснение, хотя, что уж тут, – известно, - но излишне шумные шаги, раздавшиеся за дверью, заставили их прервать близость и отступить друг от друга. На пороге возник Пётр Иваныч. Быстро обежал их глазами. Удовлетворенно усмехнулся:
- ЯкПлатоныч, приветствую. Вот, - поклонился он в сторону Анны, - доставил вам племянницу. Теперь же позвольте откланяться, оставляю Аннет на вас. Берегите её. А мне пора, - он понизил голос и заговорщически произнес. – Хочу порадовать Зизи и принести те её обожаемые эклеры из кондитерской Момзина. Знаю, знаю, - замахал он руками, - кухарка невзлюбит меня ещё больше, но, надеюсь, с нею я управлюсь.

   - И цветы, - улыбнулась Анна.
- Это уж всенепременно! Счастливо оставаться! – и его след простыл.
Вторжение Петра Миронова несколько остудило страсти, что охватили и её и, - она была в этом уверена, - Якова. Анна присела у стола и поправила шляпку:
-  Что-то удалось узнать про Антонину Глебову?
Штольман в первый момент нахмурился, будто не понимая о чем речь. Видимо, всё еще пребывал в некотором расслабленном от её близости состоянии. Но уже в следующую минуту переключился на рабочий лад и, обойдя стол, уселся в кресло:
- Фомина допросили с утра. Всё указывает на то, что он не виновен. Найдены и опрошены свидетели, что видели его в момент убийства в кабаке. Потому я принял решение отпустить его.

   - Да, я заезжала в больницу с утра и видела его там, - кивнула Анна и с улыбкой поделилась. - Помирились они с дочкой и с супругом её новоиспеченным. Так что всё у них будет хорошо. И вы правы: это совсем не он.
- Откуда вы…
- Да, - кивнула Анна в ответ на незаданный вопрос. – Глебова сказала. Приходила она ко мне вчера, уж совсем поздно было.
Она коротко описала, что ей поведал дух Антонины. Штольман хмурился в продолжение её рассказа, потом не выдержал, поднялся и заходил по кабинету, потирая одной ладонью другую.

   Когда она закончила, остановился перед нею и спросил:
- Думаете, её столкнул наш гипнотизёр?
- Уверена. И ещё, – Анна поднялась со своего места и заговорила, понизив голос. – Я думала над тем, что она мне показала, и над тем, что она лечилась гипнозом после смерти своего супруга. Так вот, я уверена, что она подверглась гипнозу уже здесь. Иначе откуда бы этому злодею знать заранее о том, что у сына когда-то будет малыш. Поэтому я…

   В дверь стукнули, и влетел Коробейников, чем-то донельзя взволнованный.
- Яков Платоныч, - зачастил он с порога, сбился, извинился и продолжил. - Я закончил исследования слепков от следов, найденных на месте преступления.
- Так?
- Они идентичны тем, что найдены при обнаружении трупов Аглаи и Степана в прошлом месяце. Так что я уверен: убийца один и тот же человек.

 
  **********************

   Антон, получив указания организовать розыск любых свидетелей, кто мог хоть что-то видеть в тот злополучный день, когда совершилось убийство Глебовой, отправился выполнять. Анна поднялась и со вздохом заметила:
- Что же, Яков Платоныч, я, пожалуй, пойду.
Тот быстро поднялся за нею следом и, быстро обогнув стол, подошел к рогатой стойке для одежды:
- Я провожу вас домой.

   - Это необязательно. Можете отправить со мной Чернышова. Или Рябко, - легко улыбнулась она.
- Что я слышу? – левая бровь обидчиво изогнулась. - Вы отказываетесь от моего общества?
Анна приблизилась к нему:
- Вы должны работать. А я вас отвлекаю.
- Отвлекайте, - тихо сказал он, глядя со значением. – Мне этого очень хочется.
- Но тогда вы не сможете быстро найти злодея, - покачала Анна головой. – И мы не сможем быть счастливы, пока нам угрожают.

   - Уверен, полчаса ничего не решат. К тому же мне есть, что вам сказать. Идёмте, - Штольман снял с вешалки пальто, потом выхватил из стойки трость, снял котелок и кивнул на выход.
Они медленно шли вдоль улицы, потом свернули в раскрытую калитку и вышли на пустынную в этот час аллею парка. Пальчики Анны лежали в руке Штольмана, отчего было приятное и освобождающее чувство полной безопасности. И так приятно было молчать и просто ощущать его рядом, поглядывать сбоку, ловить такое знакомое выражение задумчивой сосредоточенности и чувствовать, как сердце проваливается куда-то глубоко и становится трудно дышать.

   - Вы о чем-то хотели сказать? – прервала она их молчание. Штольман встрепенулся:
- Да, конечно. Я ведь в последний свой приезд посетил в Петербурге одного весьма известного доктора.
- Вы что… вы не здоровы? – резко остановилась Анна.
- Нет, совсем нет, - успокаивающе улыбнулся Яков Платоныч. - Я посещал психиатра. Он также практикует применение гипноза для излечения своих пациентов.
- Вы что же, рассказали обо мне?
- Не тревожьтесь. Я не называл имён. Просто описал ситуацию. Мне…, - он чуть замешкался, - меня угнетает двусмысленное положение, в котором мы с вами оказались.

   Анна молча смотрела ему прямо в глаза, в душе разливалось тепло и признательность, даже глаза защипало. А Штольман, помолчав, продолжил:
- Я хочу назвать вас своею женой. Мне трудно быть с вами так близко и так далеко.
- Мы можем рискнуть? – неуверенно произнесла она. – Что-то придумать, чтобы обвенчаться. Может быть, мне удастся держать себя в руках...
- И не отказать мне у алтаря? – невесело уточнил он. – Я не хочу, чтобы вы вновь впали в беспамятство. Кто знает, не случится ли с вами еще чего похуже. Рисковать вами… Не могу. 

   - Так что вам ответил сей эскулап? Можно избавиться от этого наваждения?
- Сожалею, но ничего утешительного он мне не сообщил. Сказал, что снять гипноз может тот, кто его наложил. Только он знает, какой метод использовал, какие слова употребил.

   Анна, отвернувшись, прошла вперед и остановилась, крутя в руках ремешок сумочки. Она слышала, как Штольман, догнав её, остановился позади в полушаге. Справившись с горечью, она развернулась к нему и решительно взяла его под руку:
- Значит, нужно принять, что пока мы ...не сможем быть обвенчаны. И не стоит пока думать о том, с чем мы не можем справиться.
- Вы - удивительно мудрая девушка, Аня, - тихо заметил он.
- Мне пришлось стать такой, - она говорила, опустив голову, и он положил ладонь на её пальчики на своем локте. Она подняла на него глаза. - Но одно я знаю совершенно определенно: вы - моя судьба.

   - Аня, давно хотел спросить вас, - Штольман смущенно ухмыльнулся. - Вы с нашей первой встречи пребывали в полной уверенности, что мы предназначены друг другу. Хотя с моей стороны, кажется, на первых порах не было никаких... никакого особого отношения... Всё произошло гораздо позже. Я и сам не сразу осознал, что уже попался. Но вы... откуда вы всё знали?
- Всё просто. Я увидела вас во сне.
- Прямо меня?
- Скептицизм в вашем тоне несколько обескураживает, но - да, я увидела мужчину, в котелке с тростью и саквояжем. Уходящего от меня по коридору. Как знать, если бы я не налетела на вас на своем велосипеде и не увидела ровно ту мизансцену, что мне приснилась: вы уходите от меня в котелке с тростью и саквояжем вдоль улицы, возможно, я бы и не связала свой сон с вашим появлением в городе. До определенного момента.

   - Был еще какой-то момент?
- Определяющий. Причем, полностью, как я со временем поняла.
- Вы меня заинтриговали.
- Я увидела вас в... зеркале.
- Боже, в качестве эм-м-м, духа?
- Не иронизируйте.
- Простите.
- Я... гадала, - сконфуженно усмехнувшись, кивнула Анна.

   - На меня?
- Почему непременно на вас? Мы с вами после происшествия в сарае для кулачных боев... ну, когда вам принесли послание от Нежинской... Так вот, мы тогда были в ссоре - окончательной и навсегда, как это бывает у очень юных и впечатлительных особ.
- Аня, я...
- Яков, я всё понимаю, - прервала она его. - Тем более винить в том надо вашего Антона Андреевича, который постоянно являлся в самый неподходящий момент и прерывал наши столь романтические свидания.

   - О, да! - усмехнулся Штольман. - Это удивительная способность Коробейникова. И что же дальше? Про гадание.
- Так вот. Да, я гадала в тот вечер обычным девичьим способом: свечи, два зеркала, установленные одно против другого. Звала суженого-ряженого.
- И кто же вам привиделся в зеркальном коридоре?
- А откуда вы знаете про зеркальный коридор? Только не вздумайте сказать, что тоже умеете гадать!
- Разумеется в таком я вам не признаюсь, но об этом виде гадания наслышан. Так вы не ответили, кого вы увидели там?

   - А вы не догадываетесь?
- Догадываюсь.
- Конечно! Но там были не только вы.
- Что значит... Кто там мог быть ещё?!
- Вы снова ревнуете... Хотя ревновать должна я.
- ???
- Рядом с вами там была Нина Аркадьевна.
- Что-о?! Но, Аня...
- Она тоже была вашей возлюбленной. Я... приняла это.
- Я не знал, что вы...
- Да, это было невыносимо.
- Вы улыбаетесь?!

   - Я улыбаюсь. Я знала, что вы мой суженый. Оттого я так не огорчаюсь, что мы пока не можем быть вместе.
Она остановилась, быстро огляделась и, убедившись, что они зашли вглубь аллеи, где кроме них никого, прижалась к его губам с поцелуем.
- Видите, - слегка задыхаясь в его объятиях проговорила она минутой позже. - Я могу быть в разлуке с вами. Только... мне нужно видеть вас каждый день. Каждый день.
   Теперь уже Штольман, притянув к себе, накрыл её губы своими.
 
Следующая глава          Содержание