- Господа, господа! – воскликнул Сергей Евграфович. – Прогулки – дело хорошее, но желающим я предлагаю воспользоваться моей конюшней.
- О, замечательно! - встрепенулся Клюев. – Вы как, Анна Викторовна, готовы?
- Я? – в замешательстве откликнулась Анна и вздрогнула – Штольман уронил нож. Подскочивший лакей ловко поднял его и взамен протянул чистый.
- А что, это чудная идея! – с воодушевлением воскликнула Мария Тимофеевна. – Аннушка обожает конные прогулки!

- Нет, мамочка, сегодня я не расположена к скачкам, - качнула Анна головой.
- Виктор Иваныч?! - продолжил Филимонов.
- Как в старые добрые времена? - откликнулся Миронов. – Эх, давненько я не брал в руки… С превеликим удовольствием!
- Яков Платоныч?
- К сожалению, после недавно перенесенного, эм-м, ранения, я воздержусь, - отказался тот. - Прогуляюсь пешим порядком по вашему саду.

- Ах, да, я слышала! Такое несчастье! - вступила Евгения Арнольдовна. - И как ваше самочувствие теперь?
- Благодарю, - коротко ответил Штольман, пресекая тем самым развитие темы.
- Ну, под таким патронажем, как Анна Викторовна, немудрено, что вы так быстро встали на ноги, - ввернул Клюев.
- Боже, какая чудная романтическая история! – захлопала в ладоши Ариадна. – Я хочу знать все подробности! Вы, Анна Викторовна, трудитесь сестрой милосердия?
- Я – врач нашей затонской больницы, - отвечала Анна.
- Анна окончила экстерном медицинский факультет в Сорбонне, - с нескрываемой гордостью пояснила Мария Тимофеевна.

- О, вы жили в Париже? - ахнула Ариадна и закатила глаза. - Как это прекрасно! Французы - просто charmant! Не правда ли?
- А давайте всё же совершим прогулку по саду, - сменила тему Анна. – Кажется, вы хотели пройтись, Марья Алексеевна?
- Да, я готова! - отодвигая опустевшую чашку, ответила та и поднялась из-за стола.
Клюев только вздохнул и с вынужденной улыбкой предложил руку Ариадне.
- О, Мари, я совсем забыла, могу я попросить тебя об услуге? - вмешалась Евгения Арнольдовна.
- Ну... если это неотложно, - Мария Тимофеевна растерянно взглянула на Анну.
- Не волнуйтесь, дамы, занимайтесь своими делами. А Яков Платоныч проводит нас с Анной. Вы как, не возражаете? - лукаво улыбнулась ему Сереброва.
- С удовольствием, - учтиво кивнул Штольман и бросил на Анну короткий взгляд, в котором где-то на самом дне пряталась улыбка.

- Анна, вы в самом деле трудитесь в больнице? Вот уж вправду: эмансипе, - качала головой Сереброва.
Они шли по неширокой аллее втроём: Штольман посередине, а Сереброва с Анной с боков, взяв его под руки.
- Женщина ничем не хуже любого мужчины справляется на этом поприще, - отвечала Анна.
- Ну, не знаю. В наше время женщины занимались, самое большее, - благотворительностью, попечительством. А теперь вот, значит, как...
- Уверяю вас: Анна Викторовна - великолепный врач, - вступил Штольман. - Именно благодаря ей я так быстро оправился от травмы.
- А что это была за история? Вы ведь сыщик? Наверное на вас бросился преступник?

- Всё гораздо прозаичнее: на меня свалился обломок балки. Анна Викторовна спасла меня, буквально вытащив из-под удара.
- Романтичная история, но уж очень современна – покачала головой Сереброва. - В мои времена мужчины спасали дам, мужчины трудились в больницах, а женщины... служили украшением жизни этих самых мужчин.
По её лукавому тону было не понятно, одобряет она или осуждает столь разительную перемену в обществе.

В этот момент до них донесся переливчатый смех Ариадны с соседней аллеи. Марья Алексеевна обменялась взглядом с Анной и вздохнула:
- Но всё-таки должна признать: заниматься полезным делом гораздо благороднее, чем проводить время в праздности и пустоте. - Она встрепенулась и иронично посмотрела на Штольмана. - А вам, молодой человек, я рекомендовала бы присмотреться к очаровательной барышне Мироновой, - похлопала она его по руке. – Спасла жизнь однажды, спасет и потом. Присмотритесь!
- Благодарю за совет! - кивнул Яков Платоныч, глянув искоса на Анну, щёки которой заалели румянцем.

Их разговор прервали: на скрещенье двух аллей к ним вышли Клюев с повисшей на его локте Ариадной: она выглядела весьма оживленной, он - несколько обескураженным.
- О, вот мы вас и догнали! - вскричала Ариадна. - Идёмте же, господа! Идёмте к ручью! Здесь недалеко.
Сереброва в ответ властно взмахнула рукой:
- Ступайте вперед, Ариша, мы вас догоним. Как видите, я не слишком быстрый ходок.
Ариадна хмыкнула, поведя плечами, и утянула за собой слегка упиравшегося Клюева по аллейке, которая уходила вправо и терялась за кустами.
- Скучает она здесь, - пояснила Сереброва. - Вот, скачет от избытка чувств. Темперамент.

- Вполне объяснимо, - кивнул Штольман, возобновляя движение.
- Ох, молодые люди, как же вы стремительны, - вдруг остановилась Марья Алексеевна. - Боюсь, за вами мне не поспеть. Подведите меня к этой чудесной скамье, Яков Платоныч. О, нет-нет! Я желаю посидеть здесь в одиночестве и немного подремать. А вы ступайте! Советую вам прогуляться вон в ту сторону, - она махнула на аллейку, что уходила влево. - Там уголок девственного леса - садовник оставил его почти в первозданном виде. Хотя можете спуститься и к ручью.
- Но вы...
- Никаких "но"! Ступайте, ступайте. Когда будете возвращаться, проводите меня до дома.
Она махнула на них рукой, устраиваясь на скамье и обмахиваясь платочком. Штольман и Анна обменялись взглядами, потом разом развернулись. Анна взяла его под руку, и они неспешно отправились на левое ответвление аллеи.

***

- Хорошо, что вы не поехали кататься на лошадях.
- Мне подумалось, что вы нынче более расположены к пешим прогулкам.
- Вы... смущаете меня.
- Простите.

Они говорили о каких-то пустяках, и, как у всех влюбленных, слова не имели никакого значения, и за ними угадывалось больше, чем произносилось вслух.

- Нынче вечером бал.
- Вы окажете мне честь?
- Зачем вы спрашиваете?
- Не знаю. Наверное, хочу слышать, что вы предпочитаете меня...
- Вы об Андрее Петровиче? Ни к чему это.
- Но он пытается ухаживать за вами. И весьма настойчиво.
- Ну, что же. Дело молодое, как говориться.
- Анна! Вы помните ту сцену?! - покрутил головой Штольман.
- Конечно. Я помню всё.
- Какая глупость...
- Что именно?
- Какая глупость подозревать вас. Просто с вами я... несколько теряю голову и способность рационально мыслить.

Он остановился, провел ладонями по её рукам от кистей до плеч и, притянув к себе, прижался к её губам с поцелуем.
Потом они медленно шли по тропинке, затейливо петлявшей под сенью леса. Штольман держал в своей большой ладони её пальчики и нежно перебирал их.
- Какой удивительный день сегодня, - тихо заметила Анна. - Словно мы одни в целом свете. Словно нет более никого, кто мог бы нам помешать. Нам так мало выпадало таких дней. Как же хочется, чтобы он не кончался...
Он невесело усмехнулся в ответ:
- Вам со мной ужасно не повезло.

Анна резко остановилась:
- Ну, а это вы с чего взяли?
Он накрыл её ладошку рукой:
- Не слишком я подходящий спутник для жизни такой девушки, как вы.
Анна склонила голову, пристально глядя ему в глаза. Потом спросила:
- А кто подходящий? Князь? Клюев? Кто, на ваш взгляд, достойнее вас? Отвечайте же, я жду.
- Вы правы, вы как всегда правы, – покачал головой Яков Платоныч. – Наверное, я всё еще боюсь поверить своему счастью, что вы со мной.

В глазах у Анны вдруг запрыгали чертенята, и она рассмеялась, потом сквозь смех выговорила:
- Я вам прощаю подобные речи только за счет удара в голову.
Они пошли дальше, а она всё покачивала головой:
- Вот выдумали-то! Вы - неподходящий человек. Да, Яков Платоныч, всё-таки рано я вас отпустила из больницы, ох, рано!

***

Когда они возвратились, забрав на обратном пути задремавшую на скамейке Марью Алексеевну, особняк гудел как растревоженный улей. Прибыли ещё гости. Их маленькую компанию тут же разделили: Марья Алексеевна была атакована такими же матронами, с которыми не виделась уже полгода, с прошлого своего приезда в здешнее имение; мужчины захватили в плен Штольмана; барышни же непременно захотели узнать у Анны о Париже и вдоволь посплетничать о французских кавалерах.

Особенно усердствовала дочь графини Потоцкой, Елена, - бойкая энергичная девица, несколько высокомерная. Зато её кузина Софья, - миловидная, темноволосая, с огромными карими глазами, - Анне сразу понравилась. Понравилась своим благородством и спокойным достоинством, терпеливо сносившая снисходительность, с которой обращалась с ней её сестрица.

Когда кто-то из мужчин предложил дамам сыграть на фортепьяно, Елена, привыкшая, по всему, быть в центре внимания, немедля устремилась к инструменту. Анна же подошла ближе к Софье и попыталась разговорить её. Та поддержала беседу, сперва настороженно: привыкла быть в тени сестры и не ожидала внимания к своей скромной персоне. Но доброжелательность Анны, её неподдельный интерес сыграли свою благотворную роль, и Софья ожила, глаза её засияли, она оказалась весьма начитанной девушкой, с разносторонними интересами. Она тоже расспросила Анну о Париже, но её интересовали совсем не кавалеры и великосветские сплетни. Она расспрашивала о выставках, о театральных постановках, о парижских улицах, о достопримечательностях. И даже призналась по секрету, что с удовольствием бы попутешествовала, но, - оживление её несколько померкло, - сие не представляется возможным.

Анна осторожно выспросила Софью, отчего же она так мрачно настроена, и Софья призналась, что живет она приживалкой. Её тётка, графиня Потоцкая, взяла её в свой дом из милости. Отец их с матушкой оставил, и матушка, не перенеся этой беды, скончалась несколько лет назад. Так что у Софьи совершенно нет средств. О каких уж тут путешествиях говорить… Анне стало ужасно жаль эту девушку, и она подумала, что не ценит своего благополучия и счастья, порой забывая о том, что родные её живы, здоровы, любят её. И в Париж тогда смогли отправить. А эти, невидимые миру слёзы славной и доброй девушки, обожгли ей сердце. Она преисполнилась решимости что-то сделать для Софьи, но ей об этом говорить не стала.

Вдруг на её глазах с Софьей произошла удивительная перемена. Та встрепенулась, засуетилась, щёки загорелись румянцем. Анне даже показалось, что Софья попыталась спрятаться за портьерой. Она проследила за взглядом девушки: тот, кто так взволновал её собеседницу, был невысоким изящным молодым человеком, что вошел теперь в гостиную и, раскланявшись со знакомыми и приложившись к ручке хозяйки дома, был весьма тепло встречен графиней Потоцкой. Та повлекла его к своей дочери, которая как раз поднялась из-за фортепьяно. Они заговорили. Видно было, что этого человека сердечно привечают у Потоцких.

Анна взмахнула лакею, когда тот подошел, взяла с подноса бокал лимонаду и предложила Софье. Та судорожно вцепилась в бокал и выпила одним духом почти всё.
- Вы встревожены, - тихо заметила Анна.
- Н-нет, я… Простите…. – сбивчиво заговорила та. - Мне… я, наверное, поднимусь к себе. Мне что-то нехорошо.
- Позволите проводить вас? – предложила Анна.

- Д-да, пожалуй, я… - Она вдруг покраснела ещё сильнее, и Анна обернулась. Тот молодой человек, что так взволновал Софью, направлялся сейчас к ним, и Анна едва успела подхватить бокал из задрожавшей ручки девушки.
- Софья Казимировна, я так рад видеть вас здесь! – кивнул подошедший и повернулся к Анне. – Представите нас?
- Анна В-викторовна Миро…нова, - прошелестела Софья, механически подняв руку в сторону Анны. – А это… Андрей Юрьевич Панкратов, добрый друг нашего дома.

- Весьма рад знакомству, – кивнул тот и учтиво склонился к руке Анне. Потом с улыбкой вновь обратился к Софье. – Я рад, что вы тоже приехали. Надеюсь увидеть вас вечером на бале. Полагаю, вы оставите мне танец?
Он поклонился и отошел к одной из мужских компаний.
Софья покачнулась, Анна, быстро отдав бокал лакею, поддержала её за локоть и шепнула:
- Идёмте, Софья. Вам нужно несколько освежиться.

Они вышли в холл, потом прошли по галерее к зимнему саду. Там девушка без сил опустилась на скамью под раскидистым фикусом.
- Анна, я …
- Погодите, - остановила её Анна, опускаясь рядом. – Вы можете ничего не объяснять.
- Ах, нет, отчего же? Понимаете... Мне… мне совсем не с кем поговорить. А вы… к вам я чувствую такое расположение… Дело в том, что я… я… влюблена в Андрея Юрьевича. Безнадежно влюблена. Ведь он…, - она закрыла лицо ладонями и приглушенно проговорила, – он предназначен моей сестре, Елене.
- Софья, милая, ну, не огорчайтесь так, - Анна гладила её по хрупким плечам, вздрагивавшим от едва сдерживаемых рыданий.
- Я не знаю, как мне жить дальше. Вы видите: я даже видеть его не могу спокойно. Мне даже кажется, что он обо всем догадывается.

- И когда же их свадьба?
Софья покачала головой:
- Он ещё не посватался. Он просто бывает у нас, и тётушка… она его так принимает. И Елена говорит о том, что он станет её мужем. Но это и правильно. У Елены хорошее приданое, а я… Я никак не смогу составить счастье Андрея Юрьича, - и Софья вновь опустила личико в ладони.
- Софья, поверьте, деньги и прочие блага ничего не значат, если вы любите.
- Ах, Анна, не в нашем мире…, - горько вздохнула та, – не в нашем мире. О, боже, - спохватилась вдруг она, – простите меня, ради бога! Я совершенно потеряла всякую выдержку! Вы просто… были так великодушны и добры.

- Вы как, успокоились немного? – спросила сочувственно Анна.
- О, мне намного лучше теперь! – улыбка у Софьи вышла дрожащая и слабая, но она выпрямилась, вытерла мокрые щёки и встряхнула головой. – Благодарю вас, Анна, вы мне очень помогли. И я хочу сказать: я не хотела ехать сюда. Но теперь… Я так счастлива, что познакомилась с вами.
- Я тоже рада нашему знакомству, - с улыбкой кивнула Анна и поднялась. – А теперь, пожалуй, нам стоит вернуться в гостиную, пока на наши поиски не отрядили розыскную команду.
       
Следующая глава          Содержание