Нищему Луке в тот день несказанно свезло. Поднялся ни свет, ни заря, выбрался из ночлежки да повлёкся к церкви занять свое место. А то повадилась туда какая-то нищенка, маленькая, убогая, а злости в ней на цельного здорового мужика бы хватило. Уж такую склоку каждый раз учиняла, когда Лука ей резонно доказывал: его это место, насиженное, намоленное. Заявлялась раньше него и усаживалась в удобный закуток у крыльца. Ветер там не продувал, а козырек от церковки, спускавшийся на забор, хорошо защищал от дождя. Как не позаришься на такое-то удобство!

Вот и плелся Лука по утру раненько, похрюкивая от холода, что норовил забраться под все его невразумительные лохмотья. Погода вдруг испортилась резко, с ночи задувало, промозгло было и холодно – зуб на зуб не попадал. Потому и старался идти закоулками, где не так донимал ветер. И тут, проходя через очередной закоулок, запнулся и стукнулся лбом в стену. Присел на корточки, потирая лоб и ожидая, когда в глазах перестанут скакать звездочки, и рядом с собой увидел диво-дивное: у стены валялась полураздавленная коробочка из кондитерской, задняя дверь в которую была тут же.
Похоже, кто-то уронил покупку да так и оставил здесь. Не веря своему счастью, схватил находку, трясущимися пальцами открыл и выдохнул: два пирожных, - одно помятое, а второе почти что целое - лежали на дне коробочки. Обо всём забыл Лука, забился в щель и принялся поглощать несказанное лакомство. Он уже закончил, выскреб остатки крема со стенок, облизал пальцы и блаженно зажмурился.

Тут-то и появилась эта странная пара. Сначала в проулок нырнул высоченный господин в шляпе с поднятым воротником. Прошел несколько шагов. Остановился совсем близко, повернувшись спиной к Луке, даже и не заметив его. Постоял на месте, переминаясь с ноги на ногу. После по соседней улице процокали копыта, прогрохотали колеса, и подъехавшая карета остановилась так, что дверь её оказалась напротив проулка. Из кареты вышла дама, изящная, как стрекозка, лицо её скрывала густая вуаль. Извозчику дама велела проехать вперед и ждать там, сама же подошла к высокому господину.

Лука вжался поглубже в щель в стене, не дай бог заметят. Дама весьма гневалась на господина и говорила с ним злым тоном, что-то вроде "...что вы мне тут написали... зачем здесь эта встреча... могут увидеть…, я велела сделать так, чтобы... а вы чем тут занимаетесь... он будет недоволен..." Важный господин подобострастно заглядывал в лицо даме и что-то лепетал в ответ "...думал, как лучше... я всё контролирую... не подозревает ничего..., я устрою всё с...". Собеседники продолжали что-то говорить в том же тоне, только перешли с русского на чужой.

Выплыло вдруг из глубин памяти воспоминание: жесткий палец стучит по макушке в такт произносимым словам: «silence et écoute, silence et écoute». Глаза слипаются от скуки, в животе голодно, руки зябнут от сквозняков, гуляющих по классной комнате. Но гувернантке-француженке всё это безразлично. Ей надо, чтобы он молчал и слушал.

Лука потряс головой, избавляясь от гадкого воспоминания. А странная пара уже уходила от него. На перекрестке они кивнули друг другу и разошлись в разные стороны. Лука с облегчением выдохнул, распрямился и остолбенел. Перед ним как из-под земли вырос какой-то господин, закутанный в шарф до самых глаз, в низко надвинутой шляпе и с поднятым воротником. Лука отшатнулся назад, больно стукнувшись затылком о кирпичную стену.

Незнакомец потянул вниз шарф, высвобождая лицо. Только лица никакого не было. На Луку глянули пустые глазницы белой маски. А в следующее мгновенье незнакомец прижал указательный палец к тому месту, где на лице обычно располагаются губы:
- Тс-с!
Лука кивнул, завороженно глядя в глазницы, не в силах отвести взгляд. И тогда незнакомец сказал:
- Молчи и слушай!

Казалось, вечность прошла. Но в самом деле несколько минут. Незнакомец, сказав ему несколько слов, вновь нырнул поглубже в шарф, развернулся, - подлетела пола пальто, - и пропал, как не было. Ноги подломились, глаза заволокла тьма, и Лука опал неряшливой кучкой на грязноватую землю проулка.

****************

- Анна Викторовна, весьма рада видеть. Счастлива возобновить наше знакомство.
Улыбка на лице графини Елеонской никак не вязалась с холодным изучающим взглядом глубоко посаженных, словно запавших глаз. Можете улыбаться сколько угодно, госпожа графиня. У меня есть цель, и я не отступлюсь.

Так подумалось Анне, внешне же она мило улыбнулась хозяйке дома и защебетала, старательно исполняя роль очаровательной легкомысленной глупышки:
- Ах, Эмилия Карловна, как же иначе! Я так рада, что наше здешнее общество пополнилось вашим благородным семейством! Ваша дочь – такая прекрасная девушка, умная, интересная, элегантная. А воспитанница – Софья, кажется? – тоже …хорошо выглядит. Да и может ли быть иначе у такой великолепной наставницы! Сразу чувствуется ваше благотворное влияние.

На словах о дочери графиня заметно смягчилась. Когда же Анна упомянула Софью, сперва глаза «великолепной наставницы» вновь заледенели, но после комплимента её талантам хозяйка благосклонно кивнула и предложила присесть. На звук колокольчика прибежала худенькая горничная с неестественно бледным лицом.

Пока хозяйка распоряжалась, Анна прижала ладонь к щекам: фальшивая улыбка нещадно тянула губы, даже лицо болело. Тяжело всё же притворяться, но на что ни пойдешь ради счастья доверившихся ей молодых людей.
- А где же девушки? – поинтересовалась она как бы невзначай после того, как подали чай с имбирным печеньем. – Я бы хотела и их повидать.

- Елена отправилась к модистке. А это до вечера, - махнула рукой графиня.
- О, да, я обратила внимание: туалеты вашей дочери выше всяких похвал, - кивнула Анна, всеми силами изображая зависть. – Должна сказать, что на многих моих знакомых её великолепные платья, в которых она блистала у Филимоновых, произвели неизгладимое впечатление.

- Ну, это вполне естественно, - с усмешкой пожала плечами графиня. – Моя Елена – барышня на выданье, поэтому я для неё стараюсь приобретать всё самое лучшее.
- И что, уже и жених сыскался? Не тот ли это молодой человек, в обществе которого я видела Елену у Филимоновых? О, простите мне неуместное любопытство, - спохватившись, делано сконфузилась Анна.
- Ах, не смущайтесь, дорогая, - покровительственно кивнула хозяйка. - В этом нет ничего предосудительного. В конце концов, беседы такого рода – весьма приятное времяпрепровождение дам нашего круга.

Она отпила из изящной чашечки с бледно-голубыми разводами и прищурилась - в глазах зажегся недобрый огонёк:
- Что касается того молодого человека… Да, я полагала, что господин Панкратов может быть удостоен чести войти в нашу семью. Но по некотором размышлении поняла, что он не подходит моей дочери. Так что и не о чем тут говорить. Ну а вы? – переключилась она на гостью. – Не желаете поделиться своей историей? В конце концов, вы ведь тоже стоите на пороге замужества, или я не права?
- Я? – на секунду Анна утратила напускной беззаботный вид.

- Ну, многие бы не обратили внимание, - самодовольно хмыкнула графиня. - Но я весьма наблюдательна. Потому заметила, что за вами ухаживают весьма интересные кавалеры. К примеру, господин… э-мм, ах да, Штольман. Очень красивый мужчина, - в голосе Эмилии Карловны послышались чувственные нотки, а глаза буквально сверлили Анну, ловя малейшие изменения в её лице. Ничего подобного не увидев, зашла с другой стороны. - Ах, да, еще господин Клюев… Хотя, кажется, сестрица госпожи Филимоновой оказалась несколько проворнее вас, моя дорогая, - и графиня разразилась хриплым каркающим смехом.

Анна быстро опустила глаза в чашку, чтобы скрыть чувства, которые прямо душили её. Мало того, что она занимается сплетнями, как какая-то недалекая кумушка, так еще и собеседница - просто верх воспитанности и деликатности. Мерзко, ах, до чего мерзко. Но дело есть дело.
Она отставила чашечку и вновь растянула губы в приторно-слащавой улыбке:
- Да, вы правы, Ариадна весьма бойкая девица. Но ей так далеко до ваших очаровательных девушек. Значит, Елена в отсутствии, а что же Софья? Не думаю, что она тоже бегает по модисткам.

- Да какие модистки! – рассмеялась Елеонская. - У Софьи нет средств на это. Она рано лишилась родителей, - понизив тон, таинственно заговорила она, склонившись к Анне. - Отец исчез при весьма загадочных обстоятельствах. Следом - матушка. Я, конечно, из человеколюбия вынуждена была позаботиться о бедняжке, взяв её на воспитание. Ведь её мать была мне сестрой. Нет, не подумайте, - поймав внимательный взгляд Анны, заметила она, - Софья ни в чем не нуждается. Но для её дальнейшей судьбы будет гибельно привыкать к роскоши и достатку. Именно так я её и воспитываю: строго и разумно.

- Да, я вас понимаю, - кивнула Анна и спросила уже без обиняков. – Так могу я увидеть её?
- Но что вам в ней? – в недоумении пожала плечами Эмилия Карловна. – Да и недомогает она нынче. Видимо, простудилась. Не знаю.
- Вот как? - оживилась Анна. – Тогда я тем более должна к ней пройти. Вы знаете, я немного в этом понимаю.
- Вы? – в изумлении повела плечами Елеонская.

- Да, вы знаете, - спохватившись, напустила на себя Анна легкомысленный вид, - так хотела уехать за границу: путешествия, приключения, романтика! Но, - она душераздирающе вздохнула, - папенька нипочём не хотел пускать меня. Пришлось сказать, что я мечтаю учиться на курсах. Он тут же уцепился за эту мысль, вот так я оказалась в Париже на медицинских курсах при тамошнем университете.

- Ах, да, я слыхала от Елены, что вы были в Париже. Но, действительно, думала, что вы там путешествовали. Очень интересно, - протянула графиня, взгляд её вновь стал настороженным и изучающим.
- Так что, могу я проведать вашу воспитанницу? - прямо спросила Анна.
- Что же, я, пожалуй, дозволю.

Она потрясла колокольчиком и приказала вошедшей горничной:
- Соланж, проводи Анну Викторовну в покои Софи и побудь там, как обычно. Ступайте, дорогая, раз уж вам не терпится применить свой навыки на практике. Но возвращайтесь поскорей, я многое должна у вас выспросить.

***************

Софья сидела у окна, склонившись над вышивкой. При звуке открывшейся двери оглянулась и буквально подскочила с кресла:
- Анна, вы?!
- Здравствуйте, Софья! - протянула к ней руки Анна. - Мне сказали, вы нездоровы?
- Так, ничего серьезного, - отвела та глаза. - Просто немного кружится голова и тошнит.

- Вы не оставите нас? - обернулась Анна к Соланж. Та мялась у двери и слабым голосом выговорила:
- Хозяйка велели... тут быть. Вдруг чего понадобится.
- Да нам ничего и не нужно! - рассмеялась Анна. - Так что ты нас оставь, голубушка.
Та еще тише прошелестела:
- Хозяйка не велели.
- Ты что же, подслушивать собралась? - грозно нахмурилась Анна.

Ей жалко было несчастную служанку, но при ней рассказывать о женихе? Чтобы об этом тут же узнала графиня? Да ни за что!
Та стояла, низко опустив голову, и Анна, поняв, что ничего от той не добьется, решила сменить тактику и легкомысленно махнула рукой:
- А, впрочем, ты нам не помешаешь. Принеси только чего-нибудь, кофе, к примеру. Чай мы с вашей тётушкой уже выпили.
Соланж охотно кивнула, но не ушла, а подергала за сонетку, вызывая другую прислугу. План не удался.

Софья лишь с сожалением наблюдала за её попытками удалить прислугу. Анна улыбнулась ей ободряюще и заговорила:
- Что же, я обещала вашей тётушке осмотреть вас. Я ведь немного сведуща в медицине, как вы знаете.
Софья в недоумении распахнула глаза. Она прекрасно знала, что Анна врач и растерялась от её тона.
- Ко мне приходил наш домашний доктор, - неуверенно начала она, - никаких особенных болезней не нашел. Сказал, что это какая-то инфекция.  Стоит ли вам утруждаться?

- Ах, Софья, вы боитесь докторов? - рассмеялась Анна и погрозила пальцем. - Не волнуйтесь, уколы я вам ставить не буду. Только посмотрю ваше горло. Соланж, подайте мне ложку!
Та принесла чайную ложечку и стала рядом в ожидании. Анна смерила её взглядом, потом пробормотала:
- Как-то темновато у вас тут. Подойдем к окну!
Возле окна Анна усадила Софью и попросила открыть рот, пристально разглядывая горло.

- Я принесла вам записку от него, - шепнула она, а громко провозгласила. - Горло немного красное, но это ничего! Пройдёт! Ах, Софья, как жаль, что вы заболели в эти чудные весенние дни, не то мы бы встретились и смогли бы посетить ту славную кондитерскую на Трёхсвятской. Обожаю её! Соланж, вы заказываете там пирожные?
Та кивнула, настороженно вслушиваясь в их беседу.

- Да, я же к вам пришла по делу! - словно бы вспомнила Анна. - Нас с матушкой пригласили на концерт, который пройдет на днях в здешнем общественном собрании. Вот, принесли приглашение, посмотрите.
Анна вытащила из ридикюля старое приглашение от Филимоновых, внутрь которого она вложила записку от Панкратова. Сама же продолжала щебетать:
- Приглашение на два лица, а мама, с которой я собиралась пойти, уезжает на днях вместе с отцом на воды. Так что пойти мне совершенно не с кем, - одновременно она быстро раскрыла карточку, показав записку.

Софья немедленно зарделась и неловко проговорила:
- Право, я не знаю. Вряд ли я смогу пойти. Обычно я куда-то хожу с сестрой и тетушкой. Спасибо, Анна, но я не смогу принять ваше приглашение.
В этот момент принесли кофе, Соланж, пристально наблюдавшая за ними, отвернулась, и Софья неловко спрятала в складки платья записку. Руки у неё тряслись, на глазах дрожали слёзы. Анна только головой покачала: надо же, как запугали девушку.

Стараясь укрыть волнение своей собеседницы, она живо поднялась с кресла, загородив Софью, и взяла у прислуги чашку с кофе. Соланж вернулась к своему посту у двери. Анна же подошла к окну, вынудив Софью последовать за собой.
- Какой милый сад открывается из ваших окон! - защебетала Анна. Софья вряд ли слышала её, только кивала, незаметно трогая пальчиками карман, куда она спрятала записку. Конечно, ей не терпелось прочесть- Мы бы могли прогуляться, когда вы поправитесь. Что же, теперь я вынуждена попрощаться. У меня еще масса дел!

- Анна, вы..., - воскликнула девушка, - вы зайдёте ещё?
- Я зайду на днях, дорогая, - Анна сжала её холодные пальцы в ладонях. - Поправляйтесь! Буду рада навестить. Принесу вам чудесный отвар, который готовит наша Домна. Его можно принимать в это время года, когда погода так неустойчива, и можно легко простудиться.
- Спасибо вам, Анна, за вашу заботу и доброту, - порывисто сказала девушка.

- Ничего не стоит! - махнула рукой Анна и скомандовала. - Ну что, Соланж, проводи же меня! Графиня ждёт.
В дверях обернулась: Софья смотрела ей вслед - глаза её сияли.
       
Следующая глава          Содержание