Мёртвый юноша заявился, только она вошла к себе. Даже дверь не успела запереть, а он тут как тут: покачивается возле окна, прозрачный, невесомый. И смотрит так печально, что сердце щемит.
- Что тебе нужно? Я не понимаю. Покажи мне.
Юноша сложил руки возле груди, словно бы дитя укачивал. Свет в комнате померк.
Грязный проулок. Табличка на стене дома. «Разгуляевская. Дом 6». Бедные меблированные комнаты. Облупившаяся дверь, выкрашенная в жёлтый цвет. Каморка скудно обставлена. На кровати сидит плачущая девушка. Наряд её недвусмысленно говорит о роде её занятий. Напротив стоит этот юноша. Растерян, сердит. Кричит на неё, швыряет на стол смятые денежные купюры небольшого достоинства и устремляется вон из комнаты. Девушка в рыданиях валится в подушку.
В живот врезается невидимый кулак, в глазах туман, и Анна целую минуту не может ни вдохнуть, ни выдохнуть от боли.
- Чт-чт-что же ты х-хочешь? - с трудом выдавила из себя, только не к кому было обращаться. Комната вновь была пуста, тиха, светла. А в двери уже барабанили:
- Барышня, Анна Викторовна, к обеду просят!
Анна дрожащими ладонями потерла лицо и слабо отозвалась:
- Сейчас приду!
За дверью послышались удалявшиеся шаги, а она, сжав в дрожащих пальцах карандаш, записала на клочке бумаги название улицы. Буквы вышли кривыми, плясали, как пьяные, но главное было не забыть, где искать эту девушку, на которую указал несчастный. Что там может быть с ней? Ну да ладно, она узнает позже, теперь надо идти, иначе родные забеспокоятся. Огорчать их не стоило.
Обед удался на славу. Домна, словно предвидя будущие битвы, царила в столовой, величественная в хрустящем переднике и кипенно-белой наколке, которая сегодня даже топорщилась как-то так воинственно. Олимпиада нет-нет, да и поглядывала оценивающе на экономку, но потом вновь отвлеклась на застольные разговоры.
После обеда, несколько затянувшегося, Анна заторопилась, заспешила, по секрету шепнув маме, что ей нужно забежать с визитом к доктору Глебову, чтобы проведать его супругу, которая в положении нынче. Та глянула подозрительно, но не сказал ничего, только попросила не задерживаться: всё же сегодня последний день, когда они дома. Анна в ответ матушку сердечно обняла и чмокнула в щёку.
Уже на крыльце её догнала Таня и, умоляюще глядя своими карими очами, попросила взять её с собой, даже ладошки молитвенно сложила. Тащить сестру в неизвестное место Анна не собиралась, пришлось бы открыться, что маме она правды не сказала. Хорошенький пример для юной кузины! Только и обижать Таню не хотелось. Тут же придуман был компромисс. Пусть Таня едет с ней, но в дом входить не будет, подождет в коляске, пока Анна нанесет визит.
Всю дорогу они болтали о том, о сем. Когда повернули на Разгуляевскую, разговор сам собой затих. Анна раздумывала, что её ждет в доме номер шесть, как ей разговорить эту девушку, что явил ей несчастный. Таня же с любопытством разглядывала бедные унылые дома, что стояли на этой улице.
У искомого дома коляска притормозила. Таня в недоумении оглядела неказистый дом и вопросительно посмотрела на Анну. Та со вздохом сообщила, что визит к жене доктора был ею придуман. А на самом деле ей нужно проведать совсем другого человека, но маме она не стала говорить, чтобы не шокировать, что цель её – одна несчастная девушка в этих трущобах.
Тане было велено ждать в коляске. Та немедля возмутилась, дескать, сестру одну она не отпустит. Но Анна была непреклонна, напомнив их уговор. Возразить Татьяне было нечего, она вздохнула, но безропотно подчинилась. Анна же отправилась на поиски той самой желтой двери, за которой проживала девушка, явившаяся к ней в видении.
Желтая дверь обнаружилась недалеко от входа. Анна постучала раз, другой и прислушалась. За дверью была тишина. Анна стукнула сильнее, и тут дверца, заскрипев, отворилась. Она заглянула через порог внутрь. Да, комната та самая, что в её видении. Стол, заваленный грязной посудой. Посередине бутылка тёмного стекла наполовину пустая, подле валяется небольшой стаканчик, рядом – разлитая лужица. В комнате – стойкий запах сивухи и не очень вкусной еды.
Справа послышался шорох, затем тяжкий вздох, Анна заглянула за дверь: там, на низкой растрепанной кровати поверх лоскутного одеяла лежала девушка, скрючившись и спрятав в подушку лицо. Анна подошла ближе, притворив за собой дверь, и осторожно качнула её за плечо. Та зашевелилась и медленно села, растрепанная, заспанная, волосы торчат в разные стороны, потом кое-как открыла глаза. Тут же перепугалась и отшатнулась к стене:
- Вы чего тут? Кто такая?
Девушка была совсем юная, но жизнь в пороке уже наложила лёгкий отпечаток на её личико, пока всё же не утратившее детской припухлости.
- Не пугайся, милая. Меня зовут Анна. Меня отправил к тебе твой… дружок.
- Ч-что? Так он живой?! – ахнула девушка.
- Ну… как сказать. Я не знаю, где он сейчас, - уклончиво отвечала Анна.
Девушка вдруг сморщилась, губы её некрасиво скривились из глаз потекли слёзы:
- Гад такой. Зараза, стервец, - она произносила ругательства усталым голосом.
- Что он сделал-то?
Та вскинула на неё глаза:
- Да известно - чего! Тяжелая я. А он узнал, да как стал кричать и ругаться. Не моё дитя, не признаю, говорит. Бросил три рубля и был таков. А как же не его? Я уж месяц ни с кем... Он отец, он, супостат эдакий. Да неужто не подняли бы ребеночка? Вдвоем-то. А он, вишь, барыню прислал. Зачем вы пришли? - с неожиданной злостью выкрикнула она, в глазах полыхнула ненависть. - Себе штоль забрали Луку, для забавы?
- Нет, что ты, - качнула головой Анна. - Тебя зовут-то как?
- На... Наташка я.
- А дружок твой - Лука, значит? Что же ты с ребенком делать станешь?
- Дак известно чего..., - буднично ответила Наташка. - То вы не знаете? К бабке Акулине схожу, повитуха она, уж умеет помочь таким, как я.
- Не делай этого, - убежденно глядя на Наташку, сказала Анна. - Я в больнице работаю. Придешь туда, спросишь Анну, поняла?
Та ответила настороженным взглядом, потом неуверенно кивнула.
Помолчав спросила, глядя исподлобья:
- А Лука-то где же?
- Вот придешь ко мне, там узнаешь. До свидания, Наташа.
Кивнув девушке на прощанье, она покинула тесную темную комнатку. Уже подходя к дверям, она услышала с улицы какие-то крики, шум. "Таня!" - мелькнула паническая мысль, и она рванулась бегом к выходу.
******************
Начальник с утра припозднился, но у Коробейникова дел было невпроворот. Разослал городовых опрашивать, не пропал ли где какой человек. Сам же взялся составлять запросы в соседние полицейские управления с описанием примет. Кроме того, отправил Чернышова отнести в типографию портрет брата Гориной, чтобы напечатали там листовок для розыска. Судя по всему никакого отношения к исчезнувшему брату генеральши утопленник не имел: на столе лежало заключение Милца, исходя из которого ясно было, что труп моложе Фирсанова на добрый десяток лет. Следовательно, искать надо Николая Фирсанова. Может, и удастся предотвратить его гибель, если он попал к худым людям.
Городовые сработали оперативно, и к появлению Штольмана у Коробейникова уже было, о чем ему доложить. Дело касалось, правда, не пропавшего Николая, но полученная информация позволяла пролить свет на труп, что лежал теперь в морге у доктора Милца.
Околоточный Хряпов сообщил, что на его участке пропал уж с неделю как один человек, ну так себе человечишка, нищий с паперти по имени Лука. Были у этого Луки в последнее время склоки с другой нищенкой за место у церковки. Как выяснилось, эта самая нищенка, что норовила занять местечко этого самого Луки, воцарилась теперь в козырном закутке, а Лука не приходит который день уж и не гонит эту нахалку. Стали выяснять да разыскивать ну и получили сведения, где у этого Луки вроде дама сердца живет. Ничего особенного, девчонка уличная. Ну и адресок имелся. Только никого там не застали, стучались-стучались, нет ни её, ни Луки пропавшего.
Коробейников похвалил за оперативность, адрес забрал, решив сам зайти к этой девчонке да и допросить её по-хитрому, чтобы не нахрапом, а с добрым подходом. Глядишь, что и расскажет бедняжка. О чем Антон и доложил Якову Платоновичу. Начальник кивнул в ответ, велел действовать на свое усмотрение, сам же был чем-то здорово озабочен. Коробейников углядел, что лежит по центру стола пакет коричневой бумаги, вскрытый, похоже, только что, вон и нож рядом. Штольман взгляд Антона заметил, но сообщать ничего про этот пакет не спешил. Значит, не время ставить в известность его, Коробейникова. Видимо, полученные сведения не подлежат раскрытию. Во всяком случае, пока.
После доклада начальству нацепил Антон Андреич свою щегольскую кепку да и отправился на Разгуляевскую, дом номер шесть, навестить эту девчонку – Наташку.
У нужного дома стояла знакомая коляска. В такой ездила Анна Викторовна. Коробейников обрадовался, но одновременно и встревожился: появление Анны не сулило ничего хорошего с одной стороны. С другой же раз она здесь появилась, значит, он, Антон Андреевич, на верном пути. Правда, возле коляски он, к своему изумлению, увидел совсем не Анну Викторовну.
Барышня была ему совершенно незнакома. Она медленно прохаживалась рядом с коляской, с любопытством разглядывая близлежащие дома. Хотя чего там разглядывать-то было, на Разгуляевской. Мрачное местечко, и жители тоже мрачные, даже опасные, чтобы вот так тут прогуливаться. Только вон околоточный Хряпов и мог с ними как-то совладать. Опасения Коробейникова за незнакомую барышню немедля сбылись.
Откуда взялся этот чумазый сорванец, Антон Андреевич даже и сказать не мог бы. Выскочил как чёртик из табакерки, дёрнул у барышни из рук сумочку да и дунул вдоль по улице. Правда, на свою беду не в ту сторону рванул: как раз навстречу полицейскому экипажу. Коробейников птицей слетел с коляски, перехватил воришку. Тот безропотно сумочку похищенную выпустил, после ловко извернулся из рук, да и был таков: исчез в проулке. Коробейников только вслед ему посмотрел, а после направился быстрым шагом к коляске. А из дверей шестого дома на шум выскочила встревоженная Анна Викторовна собственной персоной и бросилась к барышне.
*****************
Таня стояла у коляски, сжав в волнении руки.
- Таня, милая, что здесь случилось? – затеребила её Анна.
- Честь имею, дамы. Вот, барышня, сумочка ваша, - протянул Антон украденную вещь её обладательнице. Та молча забрала сумочку, во все глаза глядя на своего спасителя.
- Антон Андреич, вы как здесь? – ошеломленно спросила Анна. Тот дернул головой совсем по-Штольмановски и скептически прищурился:
- А это я у вас должен поинтересоваться, Анна Викторовна, какими вы тут судьбами. Да еще и не одна!
- А… да! Позвольте представить вам: моя сестра Татьяна. Татьяна Сергеевна. Таня, познакомься, это наш Антон Андреевич Коробейников, начальник сыскного отделения Затонской полиции.
- Антон Андреич, - прижала Таня руки к груди, - я вам… так благодарна.
- Да что здесь случилось?! – всплеснула руками Анна.
- Мальчишка вырвал у меня сумочку и хотел сбежать, - в возбуждении заговорила Таня. - А вот господин Коробейников…, - она вновь повернулась к Антону – глаза её полыхали таким неподдельным чувством, что он несколько даже смутился, правда, виду не подал. – Я даже не уловила, как вы так его… Просто быстрее молнии!
- Да полно, - чуть поморщился Антон Андреевич. – Ничего особенного. Vim vi repellĕre licet. (Насилие позволено отражать силой). Да и воришку я упустил.
Барышня смотрела на него с таким восхищением, глаза так и сияли. Чтобы скрыть волнение, он поправил кепку и обратился к стоявшей здесь же Анне, которая переводила взгляд с сестры на сыщика и – он видел – уже начала о чем-то таком догадываться. Потому он строго откашлялся и спросил:
- Кстати говоря, Анна Викторовна, всё же ответьте: что вас привело в эти трущобы?
- Полагаю то же, что и вас, - пожала она плечами. – Здесь проживает некая Наташка. Её дружок с неделю, как пропал.
- Вы видели её? – встрепенулся Коробейников. Малознакомые барышни, взирающие на него с неизъяснимым восторгом, немедля вылетели из головы, он весь подобрался, как ищейка.
Анна тут же опечалилась:
- Видела. Она в ужасном состоянии. Постойте Антон Андреич. Может не стоит её сейчас ..мучить допросами?
- А это позвольте мне оценить, - нахмурился Коробейников. - И не держите меня за чудовище, - упрекнул он. - Я с ней побеседую просто. А вы поезжайте лучше домой. Тут дело полиции выяснить, что там случилось. Я сообщу вам, если что узнаю, - предупреждающе заявил он. Потом повернулся к сестре Анны. - Честь имею, Татьяна Сергеевна. Приятно было познакомиться.
Лицо у барышни озарилось улыбкой. Она прижала спасенную сумочку к груди и кивнула, прощаясь. Коробейников помедлил, потом круто развернулся на каблуках и устремился в дом.
Сестры проводили его глазами.
- Ты прости меня, Танечка, что я вовлекла тебя в эту авантюру, - попросила Анна, положив руку на пальчики сестры, которыми она продолжала сжимать спасенную сумочку.
- Не стоит извиняться, Анна, - воскликнула Таня. - Я наоборот благодарна тебе. Это же приключение!
- Тебя едва не ограбили, а ты меня благодаришь? - скептически хмыкнула Анна. - Поистине ты удивительно великодушный человек. А теперь не будем гневить судьбу и поедем-ка домой поскорей, пока с нами здесь ещё чего-нибудь не случилось. И уж тогда нам обеим несдобровать.
Они вскарабкались в коляску. Анна велела кучеру ехать домой, а Таня украдкой всё оглядывалась на полицейский экипаж, пока они не скрылись за углом.
********************
- Ну вот, Аннушка, вот и пришел час расставаний, - Мария Тимофеевна всхлипнула и обняла дочь.
- Мамочка, что ты, - увещевала её Анна. – Всё будет хорошо. Отдыхайте там, ни о чем не беспокойтесь. Главное, чтобы состояние papa улучшилось.
Они обе бросили взгляд на Виктора Ивановича, который распоряжался погрузкой их багажа в карету. Он почувствовал их взгляд и, махнув слугам, подошел к ним. Мария Тимофеевна уступила ему место, сама отошла к Олимпиаде, а отец протянул руки к Анне.
- Ну, что, дочь, уезжаем вот, - усмехнулся он в бороду, тепло оглядывая её, словно стараясь запомнить, после шепнул, лукаво покосившись на обнимавшихся сестёр. – Надеюсь, вы тут не развяжете маленькую разрушительную войну? Посуда в целости сохранится?
- За это не волнуйтесь, папа, я справлюсь, - в тон ему отвечала Анна. – Погоды нынче хорошие, можно устраивать турниры на свежем воздухе, вдали от посудных шкафов.
- Что вы про посуду? – переспросила тётя Липа, уловив чутким ухом последние слова. – Поезжайте спокойно, я уж тут распоряжусь, чтобы посуда вся была перемыта, серебро начищено. Уж у меня слуги не разбалуются! - и она подбоченилась с важным видом.
- Ну, что ты выдумываешь, Липа, - нахмурилась мама. – Всё у нашей Домны в порядке. И серебро чистили недавно, когда званый вечер устраивали. Так что ни к чему это!
- Да я что? Вот Виктор же про посуду упомянул, - тут же открестилась Олимпиада.
Виктор Иванович фыркнул, а Анна всплеснула руками:
- Тётя, мы совсем не то имели в виду! – и, видя, что та опять набрала в грудь воздуха, поспешно сказала. - Мама, папа, поезжайте, за нас не переживайте. Мы тут справимся.
- Танюша, иди, обниму тебя, дитя моё, - позвала Мария Тимофеевна племянницу, стоявшую подле них на ступеньках крыльца. Та подбежала, приникла к тёте, подставив лоб для поцелуя. – Жаль, что мало мы побыли вместе, - вздохнула Мария Тимофеевна, расправляя воротничок на платье Тани. - Ну да ничего! Погостишь у нас ещё не раз, верно?
- Конечно, тётя!
Виктор Иванович тоже поцеловал племянницу, наказав не скучать и провести время с пользой и удовольствием. Наконец чета Мироновых загрузилась в карету, лошади всхрапнули, колеса скрипнули гравием. Оставшиеся домочадцы дружно замахали вслед удалявшейся карете, и постояли на крылечке, пока экипаж выезжал за ворота.
Тётя Липа вытерла платочком глаза, поправила чепец и заявила:
- Вот и остались мы одни. Чем займётесь, барышни?
- Мы, пожалуй, прогуляемся по саду, – ответила Анна. Таня живо закивала, и тётка кивнула:
- Ступайте, милые мои. А я пойду-ка да выпью чаю… Да, и что там Виктор про посуду-то …
Бормоча под нос, она с озабоченным видом удалилась в дом.
Сестры переглянулись и тихонько прыснули. В дверях показалась Домна с шалями для прогулки. Лицо её было строгим, губы поджаты.
- Что случилось? - спросила Анна, хотя уже знала, что та ответит.
- Хорошо всё барышня, - мрачно пробурчала та, укутывая её в платок. - А только у меня кругом порядок!
- Никто и не сомневается.
Домна непримиримо повела головой и накинула вторую шаль на плечи Тани:
- А вот Олимпиада Тимофеевна сказали, что ревизию учинят.
- Ну, пусть посмотрит, как надо хозяйство вести, - примирительно заметила Анна. – Я тебя в обиду не дам.
- Ой, да что вы, барышня! - экономка воинственно выдвинула вперед подбородок. - Я ж не для ябеды какой говорю. Просто в лавку сейчас поеду, некогда мне с ревизиями-то заниматься.
- Так и отправляйся. Я скажу тёте, что отпустила тебя.
Домна степенно кивнула, в глазах её блеснул торжествующий огонек. Когда она скрылась в дверях, девушки обменялись смеющимися взглядами, и Таня заметила:
- Кажется, тут найдёт коса на камень. С вашей Домной тётя Липе не справиться.
- С Домной мало кто может совладать, - весело согласилась Анна и протянула руку. - Ну, идем же. В эти два дня совсем некогда нам было поговорить. Вот, наконец, час настал. Тем более завтра мне на службу нужно будет уйти. Так что...
- Анна, как же я тебе завидую! - воскликнула Таня, беря сестру под руку. - Ты таким благородным делом занята!
Они, переговариваясь, медленно пошли по дорожке.
