Яков тряхнул головой и сел. Дух незнакомой женщины в это время остановился возле книжных полок, на одной из которых были расставлены семейные фотографии в рамочках. Яков любил их разглядывать и всегда притормаживал возле этой полки. Вот Вера с мужем. Оба в военной форме. Оба улыбаются, хоть и сдержанно. Фотография сделана через неделю после победы. Дед тогда вырвался в Берлин, чтобы встретиться с женой, которую не видел год, съездить на могилу к сыну и познакомиться с невесткой и внуком. Вот Аня со своими Витей и Вовой, которые только закончили школу. Два высоких одинаковых парня залихватски смеются в камеру, обнимая за плечи маленькую хрупкую маму, которая похожа на их старшую сестру. А вот и сам Яков. Тоже с мамой. Он еле уговорил тогда Зосю сходить в ателье для снимка. В тот день он узнал, что принят в институт. Зося страшно гордилась и надела своё лучшее платье из зелёного крепдешина. А вот Дмитрий Яковлевич. В парадной форме, со всеми орденами, в окружении "своих девочек". До сих пор больно смотреть на улыбающуюся Машу. В самом центре этой мини галереи стояли фотографии Анны Викторовны и Якова Платоновича. Петр их относил в фотоателье для реставрации и лёгкой ретуши. Заказал тогда несколько отпечатков для всех членов семьи. Эти две фотографии всегда надолго притягивали взгляд Якова. Казалось от них идёт неяркий, но очень тёплый свет. И именно на эти фотографии сейчас смотрела непонятная дама-дух. А потом вдруг натурально зашипела. Яков не разобрал что именно она шептала себе под нос, но было понятно, что не комплименты. И это ему совершенно не понравилось.
   - Послушайте, мадам, Вы кто собственно? Что Вам надо?
    Брюнетка резко повернулась. Даже темные кудряшки на её гладком лбу, возмущённо топорщились.
   - Мадемуазель! И повежливее, молодой человек! Вы разговариваете с фрейлиной Её Императорского Величества!
   - С бывшей фрейлиной. С позором покинувшей свой пост. Со шпионкой и убийцей.
    Яков Платонович Штольман появился внезапно. И был явно не в добром настроении. В сузившихся глазах плескалось холодное бешенство. Дама всплеснула руками.
   - Фи, Якоб! Какие страшные ты слова говоришь. А где же твоя Анна? Неужели боится мне в глаза посмотреть?
    Штольман резко придвинулся к бывшей фрейлине.
   - Нина... Аркадьевна, потрудитесь запомнить. МОЯ жена никого не боится. Это я не хочу, чтобы Ваша грязь коснулась хоть краешка её платья. Что Вы здесь делаете? С каких пор жизнь наших детей и внуков касается Вас?
   Дама, которую как оказалось звали Нина Аркадьевна, неестественно засмеялась и попыталась положить свою руку на грудь к Штольману. Тот сморщился и оказался на метр дальше.
   - Так ты хотел со мной встретиться без своей жёнушки, милый мой Якоб? Это внушает определенные надежды. Поднадоела жена за сто лет?
    Штольман посмотрел на женщину так, что Якову, наблюдавшему эту перепалку молча, стало не по себе. Видимо то же увидела и Нина. Она махнула рукой и сказав "Ухожу, ухожу!", исчезла.
    Кто такая Нежинская, и какую роль она сыграла в жизни Анны Викторовны и Штольмана, Яков знал. Но увидел её впервые. И теперь он недоумевал, что же  в действительности понадобилось этой женщине здесь, в Москве конца двадцатого века. Штольман бросил негодующий взгляд на то место, где мгновение назад стояла Нежинская и наконец повернулся к Якову.
   - Если эта...женщина появится ещё раз, зови меня. Аню не надо.
   - Яков Платонович, а что ей надо то было? Как Вы думаете?
    Прадед задумчиво прищурился.
   - Не знаю. И это меня тревожит. Никогда она ничего не делала просто так, без какой-либо причины. А причина как правило в том, что ей нужно чтобы кто-то что-то для неё сделал. В своей теперешней ипостаси она может например посеять раздор, внушить тебе какую нибудь глупость... Я постараюсь приглядывать. Но ты и сам голову включай если что.
   Штольман развернулся чтобы уйти, но вдруг остановился и снова посмотрел на Якова.
   - Не в моих правилах лезть в чужую личную жизнь, но кое-что хочу сказать. Я тоже сомневался. Слишком долго сомневался. Потерял шесть лет. Не бери примера с меня. Эта девочка твоя. Понимаешь, ТВОЯ. Упустишь, будешь идиотом.
    Яков дернулся от неожиданности.
   - Яков Платонович, я старше её на шестнадцать лет.
     Штольман поднял бровь.
   - И что? У нас с Аней разница в семнадцать лет. Это не помешало нам прожить очень счастливую жизнь. Сложную, да. Но счастливую. Кстати у твоей барышни тоже есть дар.
    Яков обомлел. А Штольман усмехнулся.
   - Нет, она не видит мертвых. Она слышит чужую боль. Чувствует её. И так же, как Аня всегда летит на помощь. Ты учти это. Её оберегать надо. Спроси у неё как нибудь говорит ли ей о чём то имя Егор Фомин. Аня просила узнать.
   - А кто это?
   - Ты спроси. Потом объясню. Может быть Ане показалось. Хотя она не ошибается.
     Штольман исчез. А Яков долго сидел в полутемной комнате, размышляя об услышанном. Пока в прихожей не зазвучали голоса вернувшихся со службы Петра и Алексея.
    Неделя пролетела быстро и Яков вернулся в раскалённый от солнца Донецк. Мелькнула мысль съездить на море, но он её так и не додумал. Днём уходил на ставок около Ботанического сада и жарился там на пляже, периодически окунаясь в прохладную воду. Вокруг звенел детский смех, люди разговаривали, загорали, флиртовали, заводили романы. А на Якова навалилась тягучая и дремотная лень. За две недели он загорел дочерна и даже, на радость маме прибавил аж килограмм веса. На его поджарой высокой фигуре этот килограмм никак не отразился. Но Зося уверяла его, что наконец она видит намек на щёки. Бреясь по утрам, Яков иногда тоже пытался этот намек разглядеть. Но зеркало упрямо отражало худую, смуглую, горбоносую физиономию с мрачными чёрными глазами.
    Накануне дня Шахтёра позвонил Пётр. Театр собирался после летнего отдыха. В октябре открывался сезон и нужно было начинать репетиции новой постановки. Петр снова выбрал не самую лёгкую пьесу. Более того, он собирался сам сыграть главную роль. И помощь Якова ему была очень нужна. Кто-то должен был наблюдать общую картину и поправлять огрехи. Ира одна не справлялась. И Яков сразу согласился. Хотя это сулило хронический недосып и жизнь в автобусе.
    Собрание в театре совпало с его последним днём отпуска. Он приехал заранее в расчёте на то, что удастся хоть перекинуться шутками, а может и поболтать подольше с Юлькой. И сразу увидел её, едва подошёл к зданию ДК. Она стояла в дальнем конце длинного крыльца и разговаривала с Денисом, одним из актеров театра. Денис был очень спортивным парнем. С фигурой, которой позавидовали бы все Аполлоны мира. К тому же и лицо не подкачало. Не сладкий мальчик, а брутальный молодой викинг с резкими, но очень гармоничными чертами. Да и человеком Дэн был хорошим. И сейчас, глядя на то, как чем-то расстроенный Денис что-то говорит Юльке, а она ласково гладит его по плечу и отвечает ему чуть ли не касаясь губами его уха, Яков почувствовал, что закипает внутренне. Так закипает, что еле подавил в себе желание подойти и ударить Дэна только за то, что он испортил ему встречу с Юлькой. Все к ней бегут со своими проблемами. И только Яков вынужден смотреть на это со стороны. А ведь у него тоже проблема. Огромная проблема. Но именно ей он не может об этом рассказать. Яков встал на другом крае крыльца и закурил. Он подождёт. Не вечно же она будет утешать Дениса.
   Буквально через секунду Юля обняла Дениса и повернулась. Яков не успел взбелениться из за этого объятия. Во первых хмурый Дэн вошёл в здание так и не заметив Якова, а во вторых на лице Юли отразилась такая радость от того, что она увидела Якова, что он невольно улыбнулся в ответ.
   Яков Иванович! Как хорошо, что Вы снова с нами!
    Юлька подошла к нему и совершенно непринужденно поцеловала его в щеку. Словно делала это каждый день. Яков на секунду замер. А она оглянулась на вход, потом глянула на часы в холле сквозь стелянную стену.
   - Можно ещё поболтать, время есть. Вы на море были? Загорели шикарно. А я совсем не загораю... Сразу обгораю и весь загар с меня клочьями слезает...
    Юлька притворно пригорюнилась, но, не выдержав, рассмеялась. Яков покачал головой
   - Нет, до моря не доехал. На здешних пляжах загар нагулял.
   Вдруг прямо за спиной Юли возникла Анна Викторовна. Она посмотрела на Якова и тихонько шепнула "Спроси про Егора". И снова исчезла. Юля быстро обернулась и как-то растерянно посмотрела на то место, где только что была Анна. Она тряхнула волосами и снова повернулась к Якову.
   - Какое-то у меня дежавю. Была уверена, что за спиной стоит кто-то знакомый .. Показалось...
    И Яков решился.
   - Юля... Может прозвучит странно... Тебе ничего не говорит имя Егор Фомин?
    Юлька потрясённо распахнула и так огромные глазищи.
   - Это мой прадед... Дедушкин папа. Он в Белоруссии погиб во время войны. Партизанил там. А Вы откуда узнали?..
    На этот вопрос Якову было очень сложно ответить