Яков завис размышляя что ответить. Ругнулся мысленно на себя. Нужно было предвидеть эту ситуацию. И промямлил "Моя прабабушка была родом из Затонска.."  Дальше он не знал что сказать. Но, как оказалось, и этого было достаточно. Юлька ещё больше округлила глаза.
   - Правда? Так мы с Вами в какой-то степени земляки? А я вот ни разу не была в Затонске... Дедушка родился уже в Курске. Там какая-то запутанная история была. Я не очень хорошо знаю. Егор Николаевич уехал из Затонска после того, как гимназию закончил. Что-то там в семье случилось. Вроде с отцом поссорился. А в Курске у него родня какая-то была. Дядя вроде. Этот дядя заметил, что Егор способный и помог училище закончить. Ремесленное. А уж как он до учительства добрался, я не в курсе. Дедушка мало о семье рассказывал. А Вы в Затонске родились?
    Яков усмехнулся. Надо будет всё таки расспросить Анну Викторовну чем таким важен этот Егор Фомин, оказавшийся прадедом Юли.
    - Нет. Я родился в Берлине в ночь с 9-го на 10-е мая 1945 года. А в Затонске побывал впервые в семь лет. Но прабабушка моя там родилась и жила 25 лет.
     Юлька ахнула.
   - Ваши родители воевали? Это же потрясающе! Родиться вместе с Победой... Папа Ваш наверное был счастлив.
   - Отец погиб за неделю до моего рождения. Он был лётчиком. А мама фельдшером при авиаполке. Там и познакомились. А приняла меня моя бабушка. Она всю войну прошла как военврач. Мама к ней приехала после похорон.
    - Ой... Простите...
    Глаза у Юльки заблестели и внезапно она шагнула к Якову и обняла его. Всего лишь на мгновение. Отстранилась, легонько, как-то по матерински провела ладонью по его плечу и убежала в здание ДК. А он остался стоять столбом на крыльце, сдерживая дыхание и пытаясь понять почему вдруг стало так жарко. Нет, погода тоже была не прохладной. Но сейчас у него было так горячо внутри, что казалось с выдохом вырвется настоящее пламя. Пальцы обожгла сигарета, догоревшая до фильтра. Он и забыл, что держит ее в руке. Нет, Яша, с этим нужно что-то решать. Ты же взрослый мужик. Он выбросил окурок в урну. Постоял ещё минут десять, глядя на солнце, уже касавшееся верхушек деревьев. Ничего не придумал и пошел на собрание в театр.
   Часа через три, когда закончилось обсуждение, розданы всем экземпляры пьесы, определены планы на ближайшие два месяца, все стали расходиться по домам. Это всегда происходило дружно. Все шли к трамвайной остановке. Там от общей толпы отделялась первая небольшая часть народа, что жили в южной части города. Остальные грузились в трамвай, который шел в сторону центра. Ехали две остановки до конечной на кольце и тут снова разделялись на тех, кому ехать на Калиновку и тех, кто жил совсем в центре. Якову нужно было идти с теми, кто ехал в Калининский район. Ехать ему не нужно было. Пешком от кольца до маминой квартиры идти было минут десять. А Юлька садилась на троллейбус и ехала ещё пару остановок до Университета. Она жила там. И Яков в этот раз рыкнул сам на себя и предложил Юльке проводить ее до дома под предлогом хорошей погоды и нежелания спать. А она снова посмотрела на него странно-ожидающе и согласилась. Только предложила пойти пешком по бульвару.
    Ночной Донецк был насыщен ароматом роз и стрекотом цикад. Дневная жара уступила место прохладе и лёгкому ветерку. Совсем рядом, на соседней центральной улице Артёма слышен был гул машин. Город ещё не спал. До полуночи оставалось больше часа. И бульвар был не пуст. Шумной детворы в это время здесь уже не было, но некоторые лавочки были заняты парочками. А по боковым аллейкам прогуливались пары постарше. Вездесущие собачники выгуливали своих питомцев. Яков с Юлей не спеша шли вверх по бульвару и говорили. Говорили обо всём. О пьесе, о театре, о море, о музыке и литературе. Юлька оказалась очень начитанной и эрудированной. Со своим взглядом на многое. И Якову был очень близок этот взгляд. У них оказалось много общих любимчиков среди поэтов, писателей, музыкантов. Юлька была превосходной рассказчицей.
   С юмором и теплотой описывала свои детские впечатления от жизни в экзотических странах с дедом дипломатом, об авантюрах в школьные годы, когда она по пропуску тетки журналистки, пролезала на концерты музыкантов гастролеров. Яков искренне хохотал, слушая её. И в ответ как-то незаметно для себя, рассказал о своей семье. О бабушке с дедушкой, о дяде Пете, о генерале Штольмане и "его девочках". Юля внимательно слушала, поблескивая глазами. Когда он рассказал о смерти Веры и деда Володи, она снова легонько погладила его по руке. А Яков внезапно остановился. Они стояли как раз напротив того самого дома, где когда-то жила Наина. Вот на этой самой лавочке он сидел, ожидая назначенного времени и смотрел на свет в её окнах. Что-то тогда странное произошло. Да, девочка... Девочка, которая требовательно спросила "Ты женишься на мне?" Он усмехнулся и повернулся к Юльке. Она очень серьезно смотрела ему в глаза. И он почему-то стал рассказывать ей про смешную девчонку, которую он встретил на этом месте семнадцать лет назад.
   - И представляешь, эта красотка лет шести требовала, чтобы я на ней женился!
   - Пяти - тихо сказала Юля. Яков непонимающе смотрел на неё. Она вздохнула.
   - Мне было пять. И я не требовала. Просто ты мне приснился.