Долгие секунды стояла оглушительная тишина. Казалось даже городские шумы затихли и насторожились. Остался только взгляд зрачки в зрачки и нехватка кислорода. Яков сделал один крохотный шаг и оказался вплотную с Юлькой. Очень медленно он поднял руку и еле прикасаясь провел пальцами по её щеке.
   - Это ты, принцесса?...
   - Это я, принц... - выдохнула она ему в губы. Дальше он соображал плохо. Под руками было теплое гибкое тело. Её руки взлетели вверх и зарылись пальцами в его волосы. Нежные губы оказались слаще любого шербета и халвы вместе взятых. Время остановилось.
   Он плохо помнил как они дошли до Юлькиного дома. Как ещё с полчаса стояли во дворе, о чём-то говорили и целовались до опухших губ. В конце концов она со вздохом сказала, что мама с ума сходит от беспокойства, не ложится пока дочь не вернётся. В сотый раз поцеловала его так, что все мысли напрочь вымело из головы и  вошла в подъезд. Домой Яков пришёл в состоянии опьянения. Не алкогольного. Любовного.
   Зося тоже не спала. Сидела на кухне возле маленького приёмника. Слушала музыку и поглядывала в тёмное окно. Когда в двери заскрежетал ключ, она подхватилась и стала разогревать давно остывший ужин для сына. Сын вошёл с каким-то странным выражением лица. Рассеянно чмокнул мать в щеку и застыл, глядя в пространство шалым взглядом.
   - Яша? С тобой всё в порядке?
    Яков перевёл взгляд на Зосю, снова поцеловал её и отправился мыть руки. Вернувшись, сел за стол, взял в руку вилку и опять застыл над тарелкой со своей любимой отбивной. Зося села напротив, подперла рукой щеку и улыбаясь смотрела на сына. Кажется её мечта о семье для Яшеньки и внуках, начинает осуществляться. Через несколько минут Яков наконец заметил улыбку матери и, смутившись, начал нарезать мясо.
   - Как её зовут, Яша?
    Яков вздрогнул и уже хотел отшутиться по обыкновению, но посмотрел на Зосю и ответил.
   - Юля.
   - Она красивая? Добрая?
   - Красивая?... Не знаю, мама... Она лучшая...
     Зося ласково взяла его за руку и погладила пальцы.
    - Я так рада. Уже и ждать устала. Но видно ты в Штольманов пошел. Долго выбирал.
    Яков махнул рукой.
   - Да не выбирал я! Я вообще не думал, что со мной такое может произойти.
    Он замолчал в нерешительности, а потом всё таки спросил.
   - Мам, вот ты сразу поняла, что папа это тот самый человек? Твой человек? Ты его сразу полюбила?
    Зося засмеялась.
   - Нет. При первом знакомстве он ругался и шипел от боли. Я ему перевязку делала. Папа твой страшно не любил в медпункт ходить на перевязку. И бинт у него присох к ране от сукровицы. Я пыталась размочить, чтобы не так больно было. А он разозлился и рванул сам. Да вместе с кожей...
   - На тебя разозлился?
   - На себя. Он себе всё доказывал, что он мужчина и должен терпеть боль. А я заплакала. Мне его так жалко стало... Вот тогда он и перестал ругаться и начал меня утешать .. А на следующий день притащил мне букет полевых цветов. Только пахли они керосином. Он их собирал по краю летного поля...
    Зося вспоминала и глаза её блестели непролитыми слезами. Взгляд был обращён в далёкий 43-й год. Яков положил свою ладонь на мамину.
   - Мама, а почему ты больше не вышла замуж? Ведь могла... Из за меня?
    Зося моргнула и словно вынырнула из своих воспоминаний.
   - Из за тебя? Ну что ты, Яшенька. Как бы я могла? Ведь я Ваню люблю...
    Яков поднял глаза. За спиной Зоси стоял отец. И смотрел на них с грустной улыбкой. Он редко приходил. За всю жизнь Яков видел его пять раз. А разговаривали они всего два раза. И сейчас Иван просто тихо сказал " А я её сразу полюбил. Её невозможно было не полюбить. Золотая моя девочка..."
    Зося резко оглянулась и протянула руку в ту сторону, где стоял Иван.
   - Ваня? Ванечка, ты здесь?..
    Иван протянул руку навстречу и Яков видел, что пальцы родителей соприкоснулись. Отец повернулся к нему.
   - Ты береги её. И любовь свою береги.
   Иван исчез. А Зося опустив руку тихо спросила " Он ведь был здесь?"
    Яков кивнул.
   - Был, мама. Он любит тебя.
    Зося смахнула набежавшие слёзы. Потом задумалась и через несколько минут встала.
   - Яшенька, я хочу отдать тебе одну вещь. Вера Яковлевна оставила её мне. И сказала, чтобы я отдала тебе когда ты встретишь свою любовь.
    Яков удивлённо вскинул брови.
   - Бабушка? А что она оставила?
   - Подожди. Сейчас принесу.
     Зося вышла из кухни и Яков услышал как она открывает в комнате свой старенький чемоданчик, щёлкая замочками. Какое-то шуршание, снова хлопнула крышка чемодана и Зося вернулась, прижимая к груди что-то завернутое в кусок плотной шелковой ткани синего цвета. Положив свёрток на стол, она осторожно развернула ткань. Внутри оказалась книга. Очень старая книга. Яков с любопытством разглядывал потертую обложку. С трудом можно было разобрать имя автора и название. Аллан Кардек "Спиритуалистическая философия. Книга Духов". Яков посмотрел на мать вопросительно.
   - Открой.
   Он открыл книгу. Вернее она сама открылась посередине. Между страниц лежал хрупкий пожелтевший листок бумаги и совсем высохшее растение неопределенного блеклого цвета. Когда-то это видимо было цветком. Яков осторожно вытащил лист бумаги, сложенный вчетверо. Цветок он трогать не рискнул. Тот мог рассыпаться от самого лёгкого прикосновения. Бумага тоже была хрупкой и края заметно неровные от времени. Затаив дыхание Яков развернул бумагу. Выцветшие чернила. Четкий ровный почерк. "Драгоценная моя Анна..." Вера рассказывала ему историю Анны Мироновой и Якова Штольмана. И про записку эту рассказывала. Но самого текста он не знал. И сейчас его захлестнуло оттого, что эти скупые строки просто кричали о любви. Хотя непосредственно признание скромно примостилось в самом конце. "Я люблю Вас".
   Яков аккуратно сложил листок бумаги и ещё более аккуратно вложил его обратно в книгу. Он понимал что хотела сказать Вера. Не понимал только почему именно ему. Ведь она могла оставить это Ане или Петру. Вера ни разу ещё не приходила. А сам он никогда никого не звал. Его всегда останавливало какое-то чувство неловкости. Звать людей, пусть и близких из Вечности... Или где они там? Ему казалось неуместным. Со дня ухода Веры ещё не прошло и года. Наверное и она когда нибудь придёт. Вот тогда он и спросит. А пока он бережно завернул старую книгу в ткань и унёс к себе в комнату, обняв на прощание Зосю.
   Спать не хотелось. Да он бы и не заснул сейчас. Яков лежал на кровати, закинув руки под голову и смотрел в распахнутое окно. Жизнь менялась. Он пока не загадывал далеко. Но по прежнему жить уже не получится. Произошел очередной поворот. Куда он его заведёт?
   У окна появился Штольман. И Яков сел. Он подспудно ожидал этого. Яков Платонович усмехнулся.
   - Не спишь? Я так и думал. Сейчас Аня придёт и всё сам увидишь. Верочка говорит, что тебе это нужно увидеть непременно. И Аня с ней согласна. А я её интуиции верю.
    - Яков Платонович, с бабушкой всё в порядке? Она ни разу не приходила...
    Штольман покачал головой.
   - А что с ней теперь то может случиться? Они с Володей сейчас правнуков оберегают. Братцы твои двоюродные троих  им родили. Болеют сейчас девочки Витины. Вот Вера почти всё время и там.
   Яков встревожился.
   - Я когда в Москве был, всё в порядке с девчонками было... Завтра надо позвонить Вите.
   Штольман покачал головой и собрался что-то сказать, но рядом возникла Анна Викторовна и он ей улыбнулся, сразу забыв обо всем остальном. Анна поцеловала мужа в щеку и посмотрела на Якова-младшего.
   - Здравствуй Яша. Ты сегодня получил то, что Верочка тебе оставила. И наверное думаешь почему тебе?
    Яков кивнул. Анна внимательно посмотрела ему в глаза.
   - Это я её попросила оставить тебе моё сокровище. Да, да, сокровище. Это память о нашей с Яковом любви. У тебя сложная судьба. И будет в ней развилка. Куда ты свернешь, я не могу знать. Просто хочу помочь сделать правильный выбор. Поэтому ты стал хранителем нашей памятки. А ещё я хочу показать тебе нашу историю. Возможно, когда придет время выбирать путь, это тоже поможет тебе. Ты готов?
   Яков сглотнул комок в горле.
   - Готов, Анна Викторовна...
   Ему казалось, что он прожил целую жизнь. Но когда посмотрел на часы, оказалось, что прошло пятнадцать минут. Духи часто удивляли. За эти минуты он увидел и девушку на велосипеде, чуть не сбившую столичного следователя, и долгий путь этих двоих друг к другу и к самим себе, и разлуку, и встречу, и новые испытания, и тихое венчание в маленькой петербуржской церквушке, и рождение детей, и отъезд из России, и возвращение. Всё это было немыслимым образом сжато и вложено ему в голову и душу. Открыв глаза, он увидел напряжённые лица тех, кто только что поделился с ним памятью о своей жизни. Штольман слегка хмурился. Анна смотрела участливо и немного встревоженно. Яков провел рукой по лицу и тряхнул головой.
    - Спасибо за доверие... Мне нужно переварить всё...Дядя Петя когда-то сказал, что ваша любовь была огромная как жизнь...
    Штольман поморщился.
  - Это и была жизнь. Она и есть любовь. Не люблю много говорить... Думай, парень. Такие дары бывают лишь однажды. Не сверни в сторону.
    Анна примиряюще взяла мужа под руку.
   - Яша, не драматизируй. Мальчик всё поймет. Правда, Яшенька?
   Яков улыбнулся.
   - Я постараюсь.
   Уснул он сразу. Хоть и думалось ему, что глаз не сомкнет. И приснилась ему Юлька с маленькой кудрявой девочкой. Они обе шли по тропинке в лесу и Юля часто наклонялась и срывала ягоды земляники, щедро усыпавшей траву по краям тропинки. А потом протягивала ягоды девочке. Солнце освещало их обеих и Яков видел, что малышка очень похожа на Юлю. Только глаза у неё были тёмные, как у него самого.