Эпизод 1

- Нет, ну чему там нравиться! Ты на его нос посмотри, и морщины у него!

- Морщины мимические, от улыбки! Зато фигура!

- Какая фигура, он же вообще не человек! Он персонаж. Как можно влюбиться в персонажа, я тебя спрашиваю?

- А сама, что ли, не замечена? – и я начинаю напевать мелодию из любимого Чебурашкиного фильма, герой которого покорил ее сердце. Впрочем, компания ее подруг по несчастью была гораздо больше моей, и это было в далеком десятом классе. По мнению Чебурашки, подобные обстоятельства ее извиняют.

- Только не это! Мы тебя и так любим, честное слово. Несмотря на твоего этого… любимого детектива, ехидство и занудство. Только не пой!!

- Ладно-ладно! – я вообще-то специально это сделала, Чебурашку подразнить. Она так смешно страдает от моего дивного фальцета, что грех этим не воспользоваться. И потом, я права! Ну кто из нас не влюблялся в кого-то несуществующего в нашей реальности? Певца там, или вот какого-нибудь Джеймса Бонда. Разве что Милашка, но она слишком практичная и здравомыслящая. Одно то, что она держится в стороне от наших споров, уже о многом говорит.

- А Виктор осведомлен о твоей внезапно вспыхнувшей страсти? – интересуется Милашка.

- Ну да, мы же вместе смотрели.

- И какая реакция?

- Ну вы же его знаете – то насвистывает «Миленький ты мой», то выдумывает счетчик просмотров с трехзначными цифрами, а вчера предложил сделать именную татуировку, не скажу, где. Но так, чтоб каждый день в зеркале видеть!

- Да уж, Ивашечка, никак мы от тебя не ожидали. Спортсменка, комсомолка…

- Вы ведь женщина, больше того, вы – мать, но ведете вы себя просто…

- Аполитично рассуждаете, чессно-слово!

И тут мне удается вклиниться между подругами:

- Да ладно, любить Анастасию – все равно что пылать любовью к звезде!

Мне удается оставить последнее слово за собой, и мы какое-то время неприлично ржем. Ну не относиться же к себе всерьез, так и повзрослеть недолго! Тем более мне, с моим видом вечной отличницы. Очки придают лицу обманчиво умное выражение, а оно, выражение, у меня еще и фамильное: помнится, прабабушка с его помощью отпугивала фотографов и надоедливых детей. То есть когда я не улыбаюсь, всем кажется, что я хмурюсь. Или, в лучшем случае, обдумываю теорему Ферма. Бывает, и Милашка с Чебурашкой, которые знают меня хорошо, иногда покупаются на мой вид. Поэтому даже им трудно осознать мое вновь обретенное идолопоклонничество. Повезло еще, что муж у меня понимающий и снисходительный. Впрочем, другой бы меня не вынес.

Наши посиделки заканчиваются, я провожаю подруг, убираю посуду и тот бардак, который всегда возникает после девичника. В ожидании Виктора сажусь проверять электронную почту. И вдруг посреди обычной текучки я вижу… и не верю своим глазам. Сердце сначала замирает, потом ухает куда-то в пятки, потом стреляет в горло и начинает там трепетать. Я вытираю внезапно вспотевшие ладони о штаны. Медлю. Неверной рукой навожу курсор на тему письма. Вскрываю двойным кликом. И содержание бросается мне в глаза двумя жирными строчками, отчеркивающими конец моей прежней жизни.

Эпизод 2

Не могу стряхнуть с себя оцепенение. Пялюсь на экран, боясь даже представить себе, как все будет. Мое теперешнее существование вполне меня устраивает, я не хочу ничего менять, тем более чего-то лишаться. Прикрываю глаза, пытаясь сосредоточиться, но две жирные строчки крутятся перед мысленным взором, сливаются в колеса, сыплющие искрами вопросов: что есть у тебя в этой жизни? Чем оно для тебя ценно? Что произойдет, если ты потеряешь то, что имеешь? Нет, сотрясать воздух – это не мое. Надо действовать. Есть колеса – я сделаю из них велосипед. И я седлаю судьбоносные фразы и отправляюсь в погоню за ответами с простой и понятной целью - познать самое себя. Желательно до ужина.

Велосипедная дорожка приводит меня в серое промозглое утро, украшенное голыми деревьями и опавшими листьями. Два джентльмена в сюртуках и котелках внимательно разглядывают парковую скамейку. Узнав одного из них, я немедленно краснею и пытаюсь прикинуться местной достопримечательностью. Начинаю петлять, кружить, наконец, заваливаюсь в какой-то куст. Однако меня никто не замечает, к огромному моему облегчению.

- Несомненно, мы выходим на русский след в этом темном деле, сэр! – горячится усатый господин, указывая тростью на вырезанную на спинке надпись. – Это преступление наверняка совершено эмигрантами, а то и шпионами! Они оставили тут шифрованное послание!

- Как много выводов может породить одна-единственная улика, - со знакомой иронией отвечает второй. – А вам не кажется, дорогой друг, что автору потребовалось немало времени, чтобы украсить скамью подобной эпистолой? Не может быть, чтобы у его творчества не нашлось поклонников. Давайте спросим констебля, дежурившего вчера в парке.

Я из своего куста с умилением наблюдаю за носом и морщинами, тьфу ты, за любимым персонажем.

- Но вы все-таки всмотритесь повнимательней, - настаивает его товарищ. Детектив добросовестно вглядывается в длинную надпись. И вдруг строгое лицо совершенно меняется – он безудержно хохочет, на ходу превращаясь в другого человека. Откуда-то слышатся крики «Стоп!», подбегают люди, и пейзаж начинает меняться так же стремительно, как герой обернулся актером. Я вдруг вижу, что здания существуют лишь в виде фронтонов, странных фрагментов или просто отдельных комнат. Ворох листьев – раскрашенная бумага. Кругом, словно кабели, вьются сюжетные линии, я вижу толстую горизонтальную, перевитую поперечными ответвлениями. Везде провисают неувязанные концы. Под соседним кустом я неожиданно обнаруживаю рояль, на котором написано «случайно встречает важного свидетеля». Детектив закуривает вполне современную сигарету, отмахивается от молодого коллеги, который подсовывает ему мобильный с блупером, и обещает в следующий раз надрать ему уши за такие шутки. Все это длится недолго. Заклинание «Мотор!» действует безотказно: обратная сторона этого мира прячется, остается лишь та волшебная, которой я так люблю наслаждаться на экране. Или любила?

Я вытаскиваю велосипед из кустов. Нет, я все равно люблю и этого героя, и эту историю. Но у меня странное чувство, словно я вдруг увидела свои детские сокровища глазами взрослого человека. Их приятно разглядывать, но вряд ли я стану плакать, потеряв их. Едем дальше?

Эпизод 3

Я еду, занятая своими мыслями, и пропускаю тот момент, когда парк становится лесом, а дорожка - широкой тропинкой. Настоящие осенние листья шуршат под колёсами, пахнет влажной землей и грибами. Золотые кроны над моей головой сплетаются в кружевные арки, сквозь которые проскальзывают лучи мягко пригревающего сентябрьского солнца. Воздух вокруг вспыхивает разноцветными искрами, где-то на краю слуха звучит невесомая музыка. Мне хорошо, так хорошо, что я мчусь, как на крыльях, не замечая тяжести вдруг ставших литыми колёс и юбок из плотного шёлка. Все здесь настоящее, даже магия, и сама я - персонаж, нет, героиня, Золушка, которая торопится на бал, чтобы сбылся полуприснившийся, полупридуманный сон.

Вдруг я слышу плач. Нет, уже и не плач, а тоненькое безнадёжное поскуливание ребёнка, у которого не осталось сил даже на слёзы. Велосипед словно сам замедляет ход, лес настороженно следит за мной, и только где-то ещё позванивают тихонько колокольчики волшебной мелодии. Тропинка круто сворачивает. Я останавливаюсь у огромного дуба, задираю голову и вижу, как медленно поворачивается вокруг своей оси Старичок-Лесовичок, упакованный в бухту морского каната и подвешенный на высокую ветку. Я беспомощно оглядываю себя. Нет, ни кинжала, ни даже перочинного ножика бальный наряд Золушки не предполагает. Я всматриваюсь - если перетереть канат там, где он обвязан вокруг ствола, и высвободить зацепленный за ветку конец, Старичка можно будет аккуратно спустить на землю. Примериваюсь. Дуб разлапистый, одну ногу сюда, другую на корень, как на ступеньку…
— Эй, Золушка! - резкий насмешливый голос заставляет меня подскочить от испуга и обернуться.
Три огромных мухомора, каждый размером с ребёнка, но со старушечьими лицами под обвислыми шляпками, смотрят на меня с разной степенью ехидства. — Ты что ж это, в самом деле полезешь на дерево?!
— А как же иначе? - не понимаю я вопроса.
— Ну-ну! - и они начинают хихикать. Я пожимаю плечами и отворачиваюсь. Старичок притих и жалобно смотрит на меня. Я подхватываю юбки - до чего же всё-таки непрактичный наряд - однако сделать ничего не успеваю. — Ты что же думаешь, принц будет ждать, пока ты тут возишься? - говорит Мухоморина с бородавкой. — Она, небось, думает, что их высочества под каждым кустом валяются, не один, так другой, - подхватывает ее товарка, тряся бульдожьими щечками.
— Тебе что, мама не говорила, что принцев мало и на всех не хватает? Оглянуться не успеешь, как приберут к рукам! - у этой самый противный голос.

Я решаю не обращать внимания. Пусть развлекаются. Подтыкаю юбки и…
— Слышь, Золушка, не шутим мы! - это щекастая. - Провозишься с энтим недотепой, на бал не поспеешь!
— Да и не пустят тебя в рваном и перепачканном платье! - вступает Бородавка. Я невольно опускаю глаза. Да-а-а, при моей способности вляпаться в грязь в самую сухую погоду у меня мало шансов выйти из леса во все ещё бальном виде.
— Давай езжай себе! Тут и без тебя есть кому его спасти. Вон Маша и Витя сейчас проходить будут.
Я прислушиваюсь и, похоже, даже различаю вдалеке знакомую песенку. Опять смотрю на платье. А может, и правда? В конце концов, это сказка, не останется Старичок в беде.
— Да ты не сомневайся, девонька, - вдруг добрым голосом говорит Бородавка. - Никто ж не узнает.
— Женское счастье важнее, - убедительно вторит ей щекастая. - А любовь - штука капризная! Упустишь, не придёт к тебе больше!
— Ехай, не сумлевайся! - надо же, противный голос стал приторным. - Мы тут покричим, поможем его найти!

Я вдруг понимаю, что они не врут. Или помощь, или мой шанс на взаимную любовь. И то, и другое невозможно.

Я смотрю на бабок в красных шляпках. На Лесовика, который согласно кивает, смирившись и отпуская меня. На велосипед. Вглядываюсь в обеспеченное будущее и статус королевской особы, почти вижу себя в короне, только лицо у меня надутое, щеки обвислые и бородавка, похоже, имеется. Да кто обращает внимание на такие мелочи, когда рядом принц! Я слышу свадебные колокола. Но тонкий перезвон колокольчиков, сопровождавший меня всю дорогу, стихает.

Я решительно проворачиваюсь к Мухоморинам своим самым привлекательным, по мнению некоторых, местом, и лезу на дерево.

Эпизод 4

Кручу педали, все еще пребывая в эйфории. Все-таки быть внутри кино много интереснее, чем смотреть на него с изнанки. Хорошо, что я оказалась персонажем, который мне созвучен. А если б я стала Мухомориной? Хотя, если по справедливости, и от Мухоморины во мне что-то есть. Ехидство, например. Я представила себе, как наблюдаю за действиями Золушки со стороны, подначиваю и искушаю ее. Мысленно аплодирую выдержавшей испытание и плюю вслед той, которой бал важнее. Да, вполне могла бы.

А что если попробовать стать мужчиной? Ведь в кино возможно все? И мой велосипед с ходу превращается в скакуна, платье в доспехи. И меч откуда-то взялся!

Еду осторожным шагом, но вскоре и вовсе останавливаюсь – дорогу мне преграждает маг в надвинутом на лицо капюшоне и берет моего коня под уздцы.

- Не хочет ли благородный рыцарь совершить подвиг и получить великую награду? – изысканно вежливо спрашивает он меня. Я с сомнением оглядываю закутанную в темный плащ фигуру.
 
- Можно поконкретней?

- Нужно убить дракона и освободить принцессу, - без околичностей отвечает маг. – В награду я назову тебе волшебное слово, открывающее путь в запретный для людей мир с бесчисленными возможностями.

Мне чудится ловушка, тем более что у мага из-под капюшона то и дело что-то словно выстреливает. Что-то смутно знакомое и вроде бы не связанное с человеком. Но я соглашаюсь. Почему бы не попробовать.

Маг выводит моего коня на поляну прямо перед входом в пещеру. Кланяется. А потом с размаху стегает скакуна веткой по крупу. Тот неожиданности делает резкий скачок, влетает в пещеру. Я цепляюсь за что-то шлемом и, конечно, валюсь из седла. Приземляюсь с кастрюльным перезвоном, но хотя бы не раскатываюсь на отдельные части. Что дальше?

- Эй, дракон! – неуверенно зову я. Из темноты доносится слабое шипение. Мелькает огонек, пахнет горелым. Что ж здесь так темно-то? Сапожник, свет!

Заклинание, как ни странно, срабатывает. Пещера начинает слабо светиться по периметру и я вижу, как в дальнем углу что-то копошится.

- Рыцарь, что ли? – с сомнением спрашивает хриплый голос.

- Да!

- Ну так что ты там телепаешься, вали сюда, да поживее!

Что-то не нравится мне такая самоуверенность. Ну или склонность к суициду. Жду, пока глаза привыкнут к полумраку и осторожно пробираюсь вглубь.

По мере продвижения вокруг становится светлее, я выхожу на площадку и моим глазам предстает неожиданное зрелище: маленький заморенный дракончик ростом с пятилетнего ребенка, прикованный к скале. Рядом смолит папиросу наглого вида девица в пышном, когда-то белом платье в короне набекрень.

- Че встал-то? – прокуренно спрашивает она меня.

С трудом владея отвисшей челюстью, я уточняю:

- Это ты принцесса?

- Ну. Глаза-то протри и давай уже, прикончи этого.

- Ты с ума сошла?! Вставай и выходи из пещеры, кто тебе мешает? Не этот же малыш!

- Кто же еще! – плаксиво говорит она. – То соску ему, то пеленки поменять. Задолбал уже! Пока он жив, я никуда выйти не могу. Ты рыцарь – вот и освобождай прекрасную даму.

Я подхожу поближе, поднимаю меч. Дракончик обреченно зажмуривается. Но я перерубаю цепь и подхватываю его на руки.

- Э, э! – кричит принцесса, но я, не оглядываясь, выхожу из пещеры. Вслед мне несется нецензурное эхо.

Я спускаю дракончика на травку, он блаженно жмурится и тоненько чихает, как кошка. Но мне не дают времени поумиляться – я чувствую движение за спиной и еле успеваю уклониться от удара посохом. Разгневанный маг выписывает свистящую восьмерку прямо перед моим носом. Капюшон с него слетел, и я вижу между губ мелькающее раздвоенное жало и змей вместо глаз.

- Не захотел убить дракона – дай мне это сделать! – шипит он. – Тогда я, так и быть, сохраню тебе жизнь и даже скажу заветное слово!

- Это «мутабор», что ли? – спрашиваю я. – Не смешите мои поножи. И вообще. Никакие возможности не стоят смерти ребенка, хоть бы и драконьего!

Маг страшно перекашивается и шипит нечто вроде «ссайя-хашшшиа», я загораживаю собой малыша и собираюсь отмахиваться, но в этот момент небо темнеет, по кустам проходит ветер, и прицельно направленный факел испепеляет змееглазого кудесника. Я благодарно салютую драконихе и вручаю ей наследника. Все-таки как вредно идти на поводу у стереотипов!

Мой скакун ждет меня в привычном двухколесом виде. Я вскакиваю в седло и продолжаю путь.

Эпизод 5

В киномире смеркается. Становится холоднее, сгущается туман, который кто-то напустил то ли для пущего эффекта, то ли в отсутствие иных идей. Перешептываются дубы-колдуны, из поганых болот встают чьи-то тени, подозрительно напоминающие Дементоров. Мне становится зябко и неуютно, вспоминаются все сомнения, которые привели меня сюда. Я еду все быстрее и быстрее, стараясь миновать мрачный участок, тем более что впереди снова показалась парковая аллея. Бац! Переднее колесо со всего маху налетает на камень, и я оказываюсь на земле, от испуга теряя последнее соображение.

Какое-то время я сижу, не пытаясь встать. Чувствую, как что-то происходит и вокруг, и внутри меня. На мне снова изящный дамский туалет, и сильные мужские руки помогают мне подняться. Пока я отряхиваюсь, неожиданный спаситель подбирает велосипед и заботливо спрашивает:

- Вы не сильно ушиблись?

Голова начинает кружиться гораздо сильнее, чем от падения, я теряю дар речи и условную веру в реальность происходящего. Ибо рядом со мной оказывается не кто иной, как Тот Самый Детектив. Котелок, трость, сюртук – все при нем.

- Вам плохо? – он заглядывает мне в лицо. – Вас проводить?

Я мямлю что-то невразумительное.

- Вам не стоит садиться сейчас на эту штуку, не доедете. Обопритесь на меня.

Как во сне, я принимаю предложенную руку и послушно иду рядом с Детективом. Интересно, куда он меня ведет? Решаюсь вопросительно взглянуть на него.

- Мы зайдем так далеко, как вы пожелаете, - он слегка улыбается, в глазах проскакивают искры.

Меня бросает в жар, я бормочу:

- Что вы хотите этим сказать?

Он не отвечает, но по-прежнему улыбается и смотрит вдаль. Какое-то время мы молчим, и с каждым шагом мне становится все более неловко. Я начинаю внутренне метаться. Что происходит? Кто это, актер или персонаж? Детектив никогда себя так не вел. Актер – не знаю. Но что ему за дело до меня?

- Я хотел бы сделать вам предложение, - внезапно говорит он. – Прошу вас, останьтесь.

Я вырываю у него свою руку и останавливаюсь.

- Остаться? Где?!

- В киномире, - невозмутимо отвечает Детектив. – Ведь вам тут понравилось?

Насмешливо прищуренные голубые глаза смотрят пристально и проницательно. Я не знаю, что сказать, в голове полный сумбур, а взгляд смущает меня еще больше. Как можно здесь остаться?!

- Тут возможно все, - он отвечает на мои мысли. – Все, что вы когда-то воображали. О чем мечтали. Никаких последствий. Никакой ответственности. Бояться нечего.

Откуда ему ведомы мои страхи?!

- Вы на пороге перемен, - Детектив говорит так мягко и проникновенно, что у меня пересыхает во рту. – Ваша жизнь больше не будет принадлежать вам. Все изменится, вам придется от многого отказаться. У вас есть еще шанс повернуть все вспять. Оставшись здесь, вы можете это сделать.

Он излучает настолько мощную мужскую харизму, что ею можно было бы зачаровать до полной бессознательности легион Бандар-Логов в женском обличье. Он делает шаг вперед, берет мою руку и легко целует ее. Мои защитные бастионы сдаются без боя, воля подавлена, и лишь где-то на краю души скулит совесть: «А как же Виктор? Как ты сможешь смотреть ему в глаза?».

Детектив отрывается от моей руки и взглядывает на меня снизу вверх. Улыбается.

- Никто не узнает. Никто не осудит. В конце концов, кто из нас без греха?

«Но я буду знать», - не смолкает совесть. Чувствуя, как безнадежно сползаю в бездну, не в силах сопротивляться, я неожиданно выкрикиваю:

- Стоп! Снято!!

Эпизод 6

Заклинание действует – Детектив исчезает, но актер не появляется. Вздыхаю с облегчением, еле приходя в себя. Значит, со мной говорил персонаж. Но почему так странно? Совсем на него не похоже. Он так же отличается от настоящего героя, как салонный щелкопер от сурового мушкетера. Откуда эта слащавость, банальность, легковесное отношение к ответственности и верности? Хотела бы я посмотреть на того, кто подсунул мне это последнее испытание.

На невысказанную просьбу отвечает мой верный велосипед. Впервые он подкатывает ко мне по собственной воле, подставляет седло. Я уступаю, и он мчит меня в неизвестном направлении. Мое участие, похоже, не требуется.

Аллея осталась позади, мы едем по неясному поселку. Уже стемнело, уличных фонарей здесь нет, и только светятся окна-экраны, на которых полным ходом идет реалити-шоу чужой жизни. Мы подъезжаем к стоящему на отшибе домику. Я спешиваюсь и поднимаюсь на террасу. Осторожно заглядываю внутрь.

Три бабки со знакомыми лицами сидят рядышком на скамье, что-то прядут и вяжут.

- Проходи, не стесняйся, - говорит та, что со щечками, глядя на меня поверх очков.

Я вхожу, оставив велосипед у порога.

- Любопытствуешь? – спрашивает Бородавка.

Пожимаю плечами, оглядываюсь. Стены горницы увешаны образчиками макраме, вязаными изделиями, почему-то панно и гобеленами.

- Все наше самое-самое, - с гордостью поясняет третья бабка.

Подхожу поближе и вдруг в кружевной шали узнаю филигранные диалоги и изящную игру героев «Идеального мужа». В полосатом вязаном колпачке, конечно, «Буратино». В роскошном гобелене в черно-белых тонах – сагу про Штирлица.

- Вы что же, сценарии пишете? – спрашиваю я недоверчиво.

Бородавка начинает хихикать, прикрыв рот краешком платка.

- Осторожней, Клав, счас вон распустишь все, - толкает ее локтем соседка.

- Держу я, держу, Антипушка, не упущу. Нет, ну надо же – сценарии!

Я окончательно перестаю что-либо понимать.

- Ларис, объясни ей, - говорит Клавдия.

- Да что тут объяснять. Тут все – как пишут, как актеров подбирают, как снимают, что получается.

Невольно кошусь на панно.

- Это штучная работа, - говорит Антипия. – А в углу вон сериалы навалены.

Она показывает на кучу пледов. Есть уютные, пушистые, с затейливым узором, согревают душу при одном взгляде на них. Есть обычные, с простым рисунком. И уж совсем аляповатые, связанные кое-как, с дырами и пропущенными петлями. Брак?

- Мы только дорожку прокладываем, - поясняет Клавдия. – А уж люди исполняют, как могут, сколь умения и таланта хватает. Помогаем, как можем, да только рук не хватает. Может, останешься в ученицах?

И эти туда же!

- Ну а что тебе дома? – говорит Лариса рассудительно. – Все, прежняя твоя жизнь кончилася. Ни пьянок, ни гулянок, ни волюшки больше не будет.  А тут – все, что пожелаешь.

Соблазнительницы чертовы!

- Зачем я вам? – спрашиваю с тоской.

- Перо у тебя хорошее, - отвечает Клавдия откровенно. – Нам бы пригодилось. Вот мы и прокладываем тебе пока тропиночку. Уж шестой эпизод довязываем.

Чего? Не веря своим ушам, подхожу поближе. И вижу в руках у бабок шарф. Квадратик с велосипедом… Кадр об иллюзорности кино… О том, что беда за спиной не даст мне наслаждаться праздником. О том, что даже за мир возможностей нельзя платить жизнью, пусть и не совсем настоящей. Кадр с испытанием на верность. Последний квадратик… с вопросительным знаком. Бабки смотрят выжидающе.

Я вздыхаю. Широко им улыбаюсь. И дергаю за кончик нитки, разом распуская все вязание. Спицы падают из опустевших рук. Бабки смотрят на меня.  И вдруг начинают хлопать в ладоши. Под бурные и продолжительные аплодисменты я возвращаюсь в свой мир.

Эпизод 7

Я обнаруживаю себя в кресле, кто бы сомневался, у телевизора. Рядом внезапно обнаруживается блокнот в роскошной обложке и ручка-перо. Я невольно улыбаюсь. Бабки ухитрились передать мне судьбоносный подарок с намеком. Что ж, прокладывать дорожки вязанием не сподобил меня Господь, но можно попробовать написать свое будущее. А потом исполнить.

Я открываю первую страницу и начинаю: «Сегодня я получила письмо. Две строчки, отмечающие начало новой жизни». Я пишу, не отрываясь, не замечая, как бежит время. Я провижу и творю. Строчки, уходящие из-под пальцев, устремляются в завтра, в следующий месяц, дальше, дальше. Мои надежды обретают цвет и объем, становятся реальными, а страхи, напротив, бледнеют и кажутся несерьезными.

Я пишу свою жизнь, и в ней есть Виктор, мы спина к спине у мачты повергаем в прах все трудности, смеемся над ними и над собой, и наша любовь, которой никто и ничто не может помешать, только крепнет. Милашка с Чебурашкой в ней тоже есть. Его мама и моя, визиты и поездки. Мы оказываем помощь и принимаем ее. Я прокладываю дорожку, а утаптывать ее мы будем вместе, я уверена, мы справимся. Мы…

И тут, как всегда незаметно, подкрался муж. Он дунул мне в ухо, заставив подскочить, а потом бегал от меня по квартире, и кричал, что больше не будет, только не бросайте его в терновый куст! Но я не успокоилась, пока не отомстила, исполнив припев его футбольного гимна. И хотя он кричал, что это запрещенный прием, я своего добилась – он выбросил белый флаг!

Когда мы, наконец, успокоились, я взяла его за руку и повела к компьютеру. Я открыла письмо и показала ему две строчки, окончательно подтверждавшие то, что еще раньше мне сказали две полоски теста. Виктор повел себя в точности, как я описала, - он сказал, что все хорошо, а будет еще лучше. И я впервые ощутила, что он вполне может оказаться прав, и его, моя, наша общая новая жизнь, уже бьющаяся во мне крошечным сердцем, будет настолько прекрасной, насколько я себе обещала.

Отредактировано Lada Buskie (26.09.2022 14:39)