Анна растерянно посмотрела на Штольмана.
   - Но... Ты же сказал, у нас есть ещё три дня... И дядя что-то о пакете из столицы говорил. Что он завтра придет...
   Яков досадливо дёрнул головой.
   - Да... Пакет... Спасибо за напоминание. Пожалуй Вы правы, Анна Викторовна. Подожду пакет и подумаю. В конце концов никуда дальше границы этот господин не денется. Да и...
   Штольман осекся увидев недоуменный взгляд Елены и замолчал. Потом сел обратно на свое кресло. Помолчал минуту и снова встал.
   - Простите, я пойду успокою Вашу матушку, Елена Дмитриевна. Да и надо удостовериться не разнёс ли Петр Иванович от волнения Вашу гостинную.
   Штольман вышел, а Анна с любопытством наблюдала как казавшаяся снова невозмутимой Елена, заливается густым румянцем. Чуть улыбнувшись, она наклонилась к Елене.
   - Елена Дмитриевна, это конечно ужасно неприлично касаться в разговоре с едва знакомым человеком личного, но... Вы ведь знаете, что дядя любит Вас. И мне показалось... Что Вы о нём говорили... Почему же Вы до сих пор не вместе? Если я нарушила правила, так и скажите. Я больше не стану задавать таких вопросов. Просто я очень хорошо знаю к чему приводит молчание двух любящих людей...
   Елена посмотрела на Анну почти с испугом, но затем слабо улыбнулась.
   - Почему-то на Вас не получается рассердиться. Любому другому я бы посоветовала не лезть не в своё дело. Анна Викторовна, неужели всё рассказанное мной не объяснило Вам, что я не могу позволить Петру Ивановичу вываляться в такой грязи? Ведь у близких людей не должно быть тайн друг от друга, а я ни за что не смогу ему рассказать об этом. Пусть уж лучше думает, что я любила этого князенка...
    Анна нахмурилась и осторожно прикоснулась к руке Елены.
   - Елена Дмитриевна, какая грязь? Это их грязь, не Ваша. Не нужно винить себя. Вам ведь было всего семнадцать... Я например и в девятнадцать-двадцать лет такое вытворяла... Если бы не Яков Платонович... А я сердилась на него, обижалась. Считала, что он ограничивает мою свободу... А он ведь берег меня глупую... Жизнь мне спасал сколько раз...
    Теперь уже Елена любовалась тем, как сменяется выражение лица Анны и глаза становятся мечтательными. Она просто светилась при воспоминаниях о Штольмане. Хотя он только что вышел из кабинета. Анна встрепенулась и посмотрела на Елену.
   - Если бы не Яков Платонович...
    Она запнулась и опустила глаза. Анна вспомнила Магистра. Если бы не Штольман, кто знает чем бы закончилась та история. Но говорить об этом с Еленой пожалуй не стоит. Она и так достаточно пережила и кажется так и не избавилась от своих страхов. Нужно спросить Якова. Он умный, он подскажет как мужчина что делать. Нет... При чём здесь мужчина? Это женская проблема. Нужно поговорить с доктором. Яков ведь упоминал о докторе, который должен ей рассказать про гипноз. Вот у него и нужно спросить как помочь Елене.
   Елена же снова вздохнула.
   - Анна Викторовна, я благодарна Вам за участие. Возможно Вы и правы, но я не могу избавиться от ощущения того, что я нечистая. Ведь если бы не моё глупое желание подразнить Петра Ивановича, ничего бы не произошло. Я сама виновата. И как я могу позволить ему нести эту вину? Если бы не Маша...
   Анна живо подхватила.
   - Маша! Вот именно Маша! Она чудо какая милая! Вам Господь послал такую чистую и чудную дочь. Ведь не отдал бы он её в нечистые руки! Подумайте об этом...
   Внезапно Анна вздрогнула и застыла, уставившись в пространство и прижав руку пониже груди, в районе солнечного сплетения. Волосы её взметнулись словно от порыва ветра. Елена испугалась.
   - Анна Викторовна!... Анна Викторовна, что с Вами?...
   Анна молчала, продолжая глядеть в никуда. А потом вдруг спросила непонятно у кого "Кто это? Где это было?"
   Елена вскочила и кинулась в гостинную. Вбежав туда она почти выкрикнула "Яков Платонович! Скорее!" Штольман, который что-то говорил графине, вскочил и не спрашивая ничего бросился в кабинет.За ним устремились Елена и Петр Иванович. Анна сидела на своём месте у журнального столика и была хоть и несколько бледна, но  вполне в себе. Штольман кинулся к ней.
   - Аня! Что случилось? Приходил кто-то? Опять Нежинская?
    Анна покачала головой.
   - Нет. Лассаль. Он показал мне нечто странное... Пока не понимаю к чему это. И ещё... Он сказал, что хочет с тобой поговорить...
   - Что?! С чего это мне с ним говорить? Да и как?
    Штольман был раздражён. Сколько нервов помотал ему этот француз при жизни. А теперь ещё и после смерти досаждает Ане. Он взял в свои руки обе её ладошки. Они были ледяными. И он стал отогревать их дыханием.
   Петр Иванович посмотрев на них, взял тихонько Елену под руку и вышел вместе с ней из кабинета. Штольман оглянулся на тихий щелчок закрывшейся двери и снова продолжил греть Анне руки. Подняв голову, чуть не зажмурился от ослепившей его нежности в её глазах. Она улыбалась.
   - Вспомнила как ты мне вот так же согревал руку возле дома Бенциановой... Мне тогда хотелось и убежать, и обнять тебя...
    Штольман отвернулся и буркнул "Ты и убежала..." Анна засмеялась и провела рукой по его щеке.
   - Не смущайся. Это одно из тех воспоминаний, которые помогали мне жить без тебя...
   Штольман окончательно смешался и глядя куда-то в сторону стола, спросил "Так чего хотел Лассаль? И что он тебе показал?" Анна сразу стала серьёзной.
   - Он мне показал женщину... Она родила ребенка и умерла от потери крови... Молодая совсем. И там был Лассаль. Моложе того, что я помню. Знаешь... Это так странно было видеть, но он был в отчаянии... Я не могла себе представить, что он может вот так страдать из за чьей-то смерти... Нет, он не рыдал, но так смотрел на неё... Гладил по волосам и целовал ей руки...
    Брови Штольмана попытались достать до волос. Он тоже не представлял страдающего Лассаля. Это никак не укладывалось в то, что он знал о французе. Но в конце концов он сам шесть лет назад не представлял, что какая-то женщина сможет стать для него всем. Анна смотрела на него с каким-то странным выражением лица. Потом вздохнула и сказала "Он просит, чтобы ты нашёл его ребенка..."
   - Что?! Они что, издеваются там... Не знаю где... Если завтра явится ещё кто-нибудь с подобной просьбой, мне придётся переквалифицироваться в бюро розыска внебрачных детей!
    Штольман был не то, что зол, он был растерян и совершенно выбит из состояния равновесия. Анна погладила его по руке.
   - Но, Яша, это ведь дети... Женщину, которую мне показал Лассаль, звали Валентина. Валентина Николаевна Соколовская. И умерла она здесь, в Твери. Так что этого ребёнка найти будет проще. Правда я не знаю имени, но это тоже мальчик. Судя по тому, как выглядел Лассаль, это было не меньше, чем лет десять назад. И ещё он сказал странную вещь... Он сказал, что найти этого ребёнка важно и для него, и для тебя.

Отредактировано IrisBella (27.07.2023 00:37)