Мышеловки

«За любимую в огонь и на плаху
Шел солдатик, пересудов не слыша,
И ни разу он от боли не плакал,
И, как в сказках полагается, выжил..»
(Из сценария спектакля «Тень», театр ПГУ, 1976 год. Песня «Оловянный солдатик». Автор стихов — Валерий Ананьин)

Рабочий день был в самом разгаре, когда в кабинет вошла дама, одетая в черное скромное пальто, в шляпе с густой вуалью. Правда, когда посетительница вуаль аккуратно подняла, оказалось, что в Управление нанесла визит Ольга Матвеевна Вернер.

- Здравствуйте, господа, - произнесла она, явно с трудом сохраняя спокойствие.

- День добрый, госпожа Вернер, - Штольман бросил внимательный взгляд на ее серьезное лицо и руки, крепко стиснувшие перчатки, - что произошло?

- Вы недавно спрашивали, не предлагал ли мне кто-то продать особняк на Царицынской, - быстро заговорила Ольга Матвеевна, - сегодня я получила как раз такое предложение.

Хоть и предсказанная логикой событий, новость вызвала в груди холодный всплеск волнения и азарта.

- От кого? – спросил сыщик.

- Некий господин Сорокин пришел нынче к мне после полудня, сказав, что является посредником, и уполномочен начать переговоры, если я пожелаю продать дом, - пояснила госпожа Вернер, - я, помня наш с вами разговор, ответила ему, что должна подумать, мол, у меня и в мыслях не было ничего подобного. Он ничуть не возражал, и скорее, даже обрадовался. Заверил меня в том, что и он сам, и его наниматель все прекрасно понимают: мою потерю, и тысячи вопросов, которые вдове приходится решать. Потому за точным ответом он согласен прийти на днях. Но просит не тянуть с этим слишком долго. Я назначила ему новую встречу на завтра. А когда господин Сорокин ушел, я, выждав пару часов, через черный ход покинула дом и отправилась к вам. После всего, что случилось за последние недели, и ваших расспросов, мне этот визит показался подозрительным.
А еще городовой, скрытно наблюдавший за домом убитого прокурора как раз на случай подобного визита, только что вернулся в Управление с докладом, что никаких посторонних лиц замечено им не было.

- Вы очень разумно поступили, госпожа Вернер, - вмешался взволнованный Коробейников, -  можете описать, как выглядел этот человек? Внешность, возраст, какие-то особые приметы?

- Мужчина лет сорока, - ответила Ольга Матвеевна, - впрочем, у него была небольшая борода с проседью, возможно, она прибавляла ему возраст. Волосы – довольно пышные и густые, темные, и вот в них я седины не заметила. Круглые очки. Примерно на голову выше меня, крепкий и широкоплечий. Держался очень свободно, уверенно … Даже чересчур, я бы сказала. Но грань не переступал. И вот еще что…

Она замялась, нахмурившись, с силой опять комкая несчастные перчатки.

- После его визита меня стала преследовать навязчивая мысль. Даже две – непременно продать дом, а еще – обязательно позвать в гости Анну Викторовну Миронову. Причем в тот же день, когда за моим решением явится господин Сорокин. Все крутилось в голове, что это нужно Зое, которая тоскует без отца, а Анна Викторовна проявила к ней такое участие. Это, безусловно, так, но я знаю, что эта девушка недавно пережила … события страшные и крайне неприятные, и беспокоить ее лишний раз было бы просто жестоко. Да и Зоя чувствует себя уже намного лучше. Получается, что я сама так думать никак не могла! Вы меня понимаете?

- Более чем, - кивнул Штольман, - вы считаете, что эти мысли – результат внушения?

- Это странно звучит, конечно, - точно извиняясь, продолжала госпожа Вернер, голос которой был одновременно сердитым и растерянным, - фантазия нервной женщины! Но после того, что произошло с моей дочерью… Я видела, что творилось с ней, я присутствовала при снятии … гипноза. Много думала об этом после. И теперь буквально ловлю сама себя на раздвоении, на чужих мыслях. Мне очень нравится Анна Викторовна, я благодарна ей, но именно сейчас вовсе не считаю нужным звать ее к нам. Скорее, это мне нужно навестить ее, и поддержать, просто все это время было … совершенно некогда. И вдруг эти странные настойчивые идеи. Да еще после встречи с человеком, визитом которого полиция интересовалась заранее!

- Вы поступили совершенно правильно, Ольга Матвеевна, - поторопился успокоить даму Антон Андреевич, - ваше самообладание и ум заслуживают глубокого уважения!

Немного пафосные, но совершенно искренне произнесенные слова молодого сыщика заставили госпожу Вернер слегка расслабиться. Вздохнув, она перестала мучить перчатки, и прямо посмотрела на Коробейникова:

- Благодарю вас, но не стоит преувеличивать. Странные события в моей жизни последнее время шли одно за другим, и нельзя было не заподозрить нечто … серьезное. Но что делать теперь?

- Вы сможете и дальше сопротивляться приказу написать Анне Викторовне? – спросил Штольман, - впрочем, мы предупредим ее, что принимать приглашение не следует.

- Я смогу, - уверенно заявила Ольга Матвеевна, - я же понимаю, что это навязано мне, так с какой стати слушаться, и подвергать опасности госпожу Миронову!

- Хорошо, - кивнул Штольман, - господин Сорокин оставил вам свой адрес?

- Нет. Мы договорились, что он придет ко мне завтра, около пяти часов пополудни, и я дам ему точный ответ.

- Мы будем присутствовать при разговоре – так, чтобы Сорокин этого не заметил. Вы дадите свое согласие, постараетесь потянуть беседу. Узнать побольше о том человеке, которого он представляет.

- Хорошо, - спокойно согласилась Ольга Матвеевна, и неожиданно добавила, - вы хотите … проследить за ним после его ухода?

- Да, - коротко ответил Штольман, - не беспокойтесь, мы будем рядом, и если он попытается причинить вам вред…

- Не думаю, - прервала его госпожа Вернер, - хотя детей, я разумеется, отправлю на это время к знакомым.

- Благодарим вас за содействие, Ольга Матвеевна, - негромко сказал Коробейников, - с вашей стороны — это по-настоящему храбрый поступок.

Взгляд серых глаз вдовы Вернер сделался суровым. Охрипшим голосом она произнесла:

- Этот человек причастен к тем, из-за кого мучилась от последствий гипноза моя дочь. Вероятно, и смерть моего мужа на их совести! И к Анне Викторовне его допускать, кончено, нельзя! Поэтому я делаю то, что должна. И не вижу в этом ничего особенного!

***

«Крест – это древнейший символ огня…»

Анна села на кровать и обхватила себя руками, глубоко задумавшись. Пламени в их истории хватало, и страшного, и доброго. Темное грозило выжечь дотла, но золотое согревало и поддерживало. Были багровые всполохи за дверью, куда ушел Магистр… Жуткое, дурманящее разум свечение в церкви, где она едва не обвенчалась неведомо с кем – не то с князем, не то со Скрябиным. Огонь, от которого тогда занялось ее платье… Но, может быть, он как раз прогнал остатки наваждения, и окончательно вернул Анну в реальность? А костер, сквозь который ей так часто является в видениях Раймонда, что означает он? Мучительную ложь, опутавшую учение катар, или что-то еще, о чем Анна пока не догадывается?

Огоньки свечей с Рождественской елки, ясные, теплые, лишенные малейшей угрозы и фальши. Что в притихшей гостиной дома Мироновых, что на шумном празднике у Кречетовых. Рассыпавшая капли света падающая звезда в ночном небе, глядя на которую они с Яковом успели загадать желание. Анна не спрашивала любимого, о чем он думал в тот миг, но была уверена, что их просьбы к Мирозданию совпали… А потом, опять-таки, после незавершенного лживого венчания, пламя разгорелось в гостиничном номере судебного следователя, прогоняя тьму и чьи-то злые умыслы, которые вынуждены были отступить – хотя бы на время. Тот огонь был жарким и страстным, но самым что ни на есть истинным. А потом Анна видела крохотные золотые искры, одна из которых, как выяснилось, так и осталась с ней. И удивительная теплая волна в груди поутру, что помогла Анне выдохнув те самые стихи.

А потом было яркое февральское солнце, которое буквально окатило светом Анну, сумевшую не выполнить приказ Полины. И пулю получила черная полынья в Затони, а не Штольман.

Может быть, не нужны никакие рисунки и символы? Что, если этот огонь у них есть и так? И если твердо знать, что можешь одолеть тьму, нет, что ты просто обязан это сделать, то…

«Надобно служить, коль обещались…»

У Штольмана это точно есть. И было всегда. Поэтому он выйдет против князя, живого ли, мертвого. И победит, вот только… Какой ценой? Огонь дает силу, но вряд ли делает неуязвимым. Поэтому Анна в этой схватке должна быть рядом. Может быть, ее пламя еще не столь велико, но оно необходимо, чтобы помочь любимому человеку выстоять. И чтобы страшная сущность, которая через Разумовского тянется в этот мир, лишилась на сей раз своих щупалец.

Как жаль, что дядя уехал. Он бы точно помог ей разобраться в этих смутных догадках. Все-таки мало она еще знает, что о жизни, что о мистике. И при этом многое приходится делать самой, наугад. Будучи словно в тумане, без подсказок и помощи… Ну ничего, выстояли же они со Штольманом сразу после возвращения к себе, среди холода и насмешек. Хотя поддержали тогда лишь доктор Милц, Антон Андреевич и … мама.

… Когда мама услышала фамилию Разумовского, то побледнела так, что Анна испугалась. И тут же решила, что всей правды родителям пока знать не стоит. Возвращение Тени убитого сиятельного соседа, явно заключившего сделку с Тьмой – это звучит слишком жутко. Что для отца, с его больным сердцем, что для впечатлительной мамы. Поэтому, Анна быстро заговорила, стремясь и предупредить, и не напугать, сообщая наспех урезанные сведения:

- Его наследник. Дальний родственник, который владеет гипнозом и другими …  способностями. Узнал, что произошло здесь, пять лет назад, и решил отомстить.
Она бросила взгляд на присутствовавшего здесь же Штольмана. Яков нахмурился, но почти сразу кивнул. Видимо, нашел в ее умолчании еще какие-то плюсы.

- Он очень похож на Кирилла Владимировича, - продолжала Анна, - и ... может появиться в городе.

- Конечно, похож! – возмущенно произнесла мама, сверкнув глазами, - такой же негодяй, если затеял все это! Неужели ему ничего нельзя предъявить?! Витя! Яков Платонович?!
Фанатичное преклонение перед князем давно уже превратилось у Марии Тимофеевны в столь же горячее негодование. Последние события только подбросили дрова в этот костер.

- Думаю, Маша, у него слишком много защитников наверху, - озабоченно сказал отец, - и отсутствие прямых доказательств вины. Мы, вон тоже долго не верили в то, что Разумовский – преступник, - закончил он с тяжелым вздохом.

- А этот еще и гипнотизер! – гневно припечатала мама.

… Яков еще раз предупредил об осторожности, особенно теперь, когда дядя в отъезде. А сказанную Анной полуправду о Разумовском одобрил, поскольку она помогала сохранить их главную догадку в тайне. Если что-то выплывет раньше времени на поверхность, пусть уж враг полагает, что далее его родственника их осведомленность не продвинулась.

Стук в дверь прервал размышления и воспоминания.

- Аннушка, - встревоженная Мария Тимофеевна шагнула к дочери, - тебе записка от Якова Платоновича.

Анна торопливо развернула листок. Строчки были скупы, очень конкретны и полны беспокойства.

«Анна Викторовна, если вам в любом виде передадут просьбу навестить дом госпожи Вернер – никуда не ходите. Это ловушка. Позже я буду у вас, и все объясню. Берегите себя. Яков».

***

На следующий день уже в четыре часа засада на покупателя бывшего княжеского особняка была полностью готова. Переодетые городовые изображали на улице обычных прохожих. Тот, кто прошляпил посетителя вчера, нынче поклялся смотреть в оба. Штольман и Коробейников скрытно явившиеся в дом Вернеров, притаились за дверями комнат, смежных с гостиной. Ольга Матвеевна, бледная и сосредоточенная, ожидала таинственного посетителя. Казалось, женщина целиком погрузилась в себя, экономя эмоции и чувства, однако, на деле хорошо слышала каждый шорох. При малейшем звуке она чуть вздрагивала, готовясь войти в роль, и сыграть ее как можно лучше.

Однако, сделать ей это так и не удалось. Ни в пять часов, ни в шесть и позднее господин Сорокин так и появился.

***
Вечер уже перетекал в ночь, когда хмурый Штольман пришел с неутешительными новостями к Мироновым.

- Не получится у вас меня прятать, - покачала головой Анна, выслушав сыщика, - мое появление у Ольги Матвеевны для него важнее разговора о покупке особняка. Он хотел лично встретиться со мной. Для очередного … сеанса гипноза.

- Я знаю, - коротко ответил Штольман, - именно поэтому вас там и не было.

Она подошла ближе, глядя решительно и упрямо.

- Значит, я должна туда прийти. Если он следит за мной, и домом госпожи Вернер, то ни за что не упустит второй шанс.

__________________________________
Продолжение следует.