Когда начальник сыскного управления появился, наконец, в гостиной, атмосфера была накалена до предела. Тем не менее, появление полицейского в сопровождении молодой и красивой женщины не прошло незамеченным. На Анну обратились вопросительные, недружелюбные, неприязненные и даже потрясенные взоры. Она никогда не была излишне восприимчива к мнению окружающих, но все-таки подобный прием заставил ее принять самый деловой и нарочито равнодушный вид.
- Госпожа Штольман, журналист сыскного отделения, - представил ее Яков Платонович. – Она обнаружила тело Моники.

Хотя Валерия Карловна успела оповестить всех о том, что Моника не ушла далеко, эти слова все же произвели впечатление, особенно на Мадхен.
- Первичный осмотр тела показал, что Моника была задушена. Поскольку с момента убийства прошло не так много времени, запах убийцы сохранился на платье жертвы. Сейчас сюда войдет проводник с ищейкой. Оставайтесь на своих местах, не делайте резких движений. Не провоцируйте пса, и мы узнаем, кто из вас убил Монику.

Никто не вскочил с места, не закричал, но общая паника была очевидной: бледные лица, задрожавшие пальцы, глаза в пол-лица. Скрипнула, открываясь, дверь. Черный пес переступил через порог, натягивая поводок. Принюхался. Присутствующие затаили дыхание, не шевелясь и даже не моргая. Бриг уверенно повел Булатова в ту сторону, где у стены жалась прислуга: посудомойка, кухарка и привратник. Пес подошел прямо к Поликарпу, еще раз втянул в себя воздух. И неожиданно громко и угрожающе залаял, разорвав напряженную тишину. Нервы убийцы не выдержали. С нечленораздельным воплем Поликарп схватил ближайший стул и с силой ударил им в окно. Звон, треск, девушки шарахнулись в стороны, освобождая путь. Со стулом в руках привратник выломился наружу, покатился по усеявшим траву осколкам. Но подняться на ноги не успел: карауливший у окна Дубровин встретил преступника ударом сапога в лицо. Раздался хруст, брызнула кровь, и Поликарп обмяк в беспамятстве.

Обитатели дома терпимости застыли, ошеломленные случившимся. Убедившись, что задержанный в надежных руках, Штольман вернулся к сути дела:
- Убийство раскрыто. Теперь кража. Господин Булатов!

Алекс вышел за дверь и вернулся с тяжелой наволочкой. Он неловко водрузил ее на стол. Импровизированный мешок осел, из него выпала пачка денег. Одна из девушек вздрогнула и одарила Алешку взглядом, в котором смешались недоумение и ненависть. Штольман заметил это и обратился прямо к ней:
- Да, вы зря подбросили перец Эсмеральде. Он лежал на таком видном месте, что просто наводил на мысль о подлоге.
- Как?! – пролепетала Валерия Карловна. – Так деньги украл не Поликарп?
- Нет, - ответил Штольман. – Это сделала девушка, чья комната с балкончиком находится рядом с хозяйской.

Как по команде, все обернулись к той, чья нежность и хрупкость оказались столь удачной маскировкой.
- Может, признаетесь, как было дело? Нет? Ну так я вам сам расскажу. Вы уговорили Монику снять слепок с ключа от сейфа. Пообещали ей хороший куш. Получив дубликат, действовали, как по нотам. Поликарп передал Фрау записку, якобы только что принесенную каким-то мальчиком. Она уехала в спешке, опасаясь за здоровье матери. У вас в это время был клиент, обеспечивший вам алиби. Вы усыпили его, тем самым развязали себе руки. Со своего балкона перелезли на балкон Фрау – ведь балкон она не заперла? – открыли сейф, вытащили деньги, посыпав все перцем, чтобы отбить у пса нюх. Вернулись к себе, спрятали деньги и разбудили клиента. На вашу беду, он заподозрил неладное и сообщил об этом господину Бойцову. Впрочем, это только подтвердило мои подозрения.

Штольман прошелся по гостиной, сопровождаемый женскими взглядами, полными восхищения, недоверия, злобы, облегчения и беспокойства.
- Вы перестарались, подставляя Монику. Именно вы пришли к экономке и просили отпустить девушку. Именно вы якобы видели Стрижа. Вы и Поликарп, больше никто. Однако и вы, и он одинаково «забыли», что в номер к Монике поднимался Поликарп, это слышал клиент Мадхен и наверняка она сама. Эсмеральда видела, как Поликарп вышел вместе с Моникой из дома, о чем вы тоже промолчали. Она услышала голоса и бросилась к окну, чтобы собственными глазами убедиться в том, что тихоня Моника увела вожделенного Поликарпа. Вы подозревали, что Эсмеральда что-то поняла, и потому зашли к ней поболтать и подбросили перец.
- А почему это Эсмеральде больше веры, чем мне? – вызывающе бросила Эля. – Может, она все и устроила! Я-то с Поликарпом никогда не крутилась, а вот она на него давно глаз положила! Да у меня и сил таких нет, по балконам лазить!
- Ах ты! – Эсмеральда с ходу кинулась в драку, но вмешался Еременко, и атака захлебнулась.
- Если желаете казаться слабосильной, не стоит наматывать на палец проволоку, как нитку, - насмешливо сказал Штольман. – Что касается веры – деньги нашлись в кувшине кариатиды, подпирающей именно ваш балкон.
- Не может быть!
- По моему распоряжению господин Булатов обыскал вашу комнату, пока вы ждали в гостиной. Его привлек запах перца, которым вы слишком щедро посыпали банкноты.
- Мне их подложили!
- И кто же?
- Почем мне знать! Меня многие ненавидят!
- Для чего же тогда лгать о Стриже?
- Я не лгала! Прикрыла Поликарпа, вот и все! Откуда я знала, что он…
- Моника мешала лишь вам. Она знала, для кого делала слепок ключа. Она рассчитывала на долю похищенного. Стриж тут совершенно ни при чем. Поликарп это подтвердит. Вряд ли он захочет отвечать за убийство один.

- Нет! – Эля вскочила. Ярость странным образом не исказила ее черты, но сделала более отчетливыми: прилипшие ко лбу волосы легли ровными кольцами, очертания рта стали жесткими, скулы заострились, глаза потемнели и хищно сузились. На месте фарфоровой пастушки вдруг появилась волевая, страстная и безусловно опасная женщина.

Быстрее всех на превращение нимфы в Эриду отреагировала Анна. Она подскочила к столу, из рук оторопевшей Валерии Карловны вырвала чашку и запустила ею в Элю. Вслед за чашкой полетело блюдце. Эля машинально прикрылась локтем. Штольман немедленно воспользовался выигранными секундами. Он оказался рядом с Элей, перехватил ее руки и завел их за спину, к лопаткам. Она билась, пыталась лягнуть его каблуком, ударить головой, однако Штольман ухитрился достать и захлопнуть на ее запястьях наручники. А дальше сделал то, чего никто не ждал. Его левая рука надежно удерживала девицу. Правая нырнула к ней под юбку. Пробралась снизу по шелковому чулку до самого верха, коснулась обнаженной кожи. Ловкие пальцы вытащили из-под подвязки кинжал.
- Dague de pute, - сказал Штольман, отбрасывая оружие. На этот раз Анна не стала его поправлять.