Мне все равно. где об этом говорить. Можно и здесь, но - как тебе удобнее.

И в этом как раз для меня самое важное - я, как автор, не выбираю, и не имею права выбирать, что для Анны, или другого героя лучше. Их счастье определяется ими самими. Я, как автор, была бы совсем не против того, чтобы Анна смогла жить и после смерти Якова. и быть счастливой, и помнить о нем без тоски и боли. Но это невозможно. Не потому что я так отношусь к этой ситуации. Это именно взгляд и решение Анны.

Нет, я бы как раз решила, чтобы она жила. Я тоже считаю ее замечательным, сильным человеком, который чем больше проживет, тем лучше. Но жизнь Анны, так случилось, слишком сцеплена с жизнью Штольмана. Поэтому именно из нее, из ее характера и любви иного не дано. С его уходом полнота жизни иссякнет. Да, нужность может ее задержать, но про долго уже говорено много. Опять же - отдаст - и уйдет.

Она знает, что по-настоящему быть она может только рядом с ним. И тут тот самый момент, как с кабинетом. Он может сколько угодно запирать ради ее блага, или пытаться сбежать, и не обрекать ее на такого неподходящего мужа. Здесь Анна сделает по-своему, потому что ей нужно иначе. И Штольман ничего не сможет этому противопоставить, ее жизнь без него будет слишком тяжелой и холодной. Значит, по итогу она права.

Значит, они получают удовольствие именно от этой борьбы. И так бывает. Или как раз таки не имеют силы и воли что-то изменить. Не все обладают возможностью уйти, как Анна, не все по разным причинам решаются на самоубийство. А вот искренних пожеланий "скорей это само по себе закончилось", увы, очень много.

В том-то и дело, что решать не мне. Как это часто бывает с героями и авторами. Мы можем предлагать варианты, но если навязываешь, получается ложь. Моя Анна не хочет жить одна, без живого Штольмана. Вернее - не может. Я строю линию с исходными данными, и вижу измученную, уставшую женщину, которая все больше и больше работает, чтобы не думать, не вспоминать, не считать, сколько еще осталось. А когда воспоминания наплывают, ее душа рвется туа, к нему, не в прошлое даже, а за черту, чтобы снова быть с ним. Или не быть - но вместе. Ни солнце, ни море, ни дети и внуки не могут этого остановить. Она будет делать усилия, улыбаться, разговаривать, но это внешнее. И внутри у нее все равно идет настрой на уход за ним. И когда я говорю - "Хочешь уйти?" ее наполненные слезами глаза вспыхивают, как в юности, и она от всей души выдыхает "Да!". Почему я ей должна читать моральна тему обязанности жить, потому что она вот так нужна Вселенной? Я могу только сказать - "Иди, и не волнуйся, то, что вы успели сделать, не погибнет!"

Вопреки - это азарт, и борьба. Очень даже удовольствие и смысл. Или страх, и тогда радость, что вот и сегодня ты избежал смерти. Радость - это не всегда комфорт, это то, что хочется длить по разным причинам. Но у Анны нет причины хотеть длить тоску и боль.

Это не трусость и не слабость. Если есть причины терпеть боль и жить ради детей, или иного недоделанного дела - она сможет. Но если только жить - нет. Угаснет на всех уровнях. Иссякнет. И я не могу и как раз не имею права заставлять героиню мучиться ради того, чтобы просто мучиться. Чтобы почему-то прожить ненужные двадцать лет, как непременно доесть еду тарелке, если тебе уже от нее, пусть и свежей и вкусной и полезной - плохо.

Если бы так - я бы  и не спорила, и сама бы с радостью представляла бы себе ее полноценно и деятельно живущей вдовой, которая радуется, работает, продолжает помогать людям, встречается с детьми, воспитывает внуков. Я ничего плохого, кроме хорошего, в таком варианте не вижу. Но из Анны такой вариант судьбы высасывает все силы, требует делать вид, напрягаться, изображать счастье и гармонию, которых нет и в помине. А есть постоянное ожидание за всем этим - когда же я смогу уйти...

Ее жизнь короче, чем у многих, но она прожита в любви, с делом, от этой жизни осталось столько, чего некоторым не сделать за триста лет. Поэтому эти несчастные дополнительные 20 лет ей и не нужны, если они без Якова. Они уже ничего не добавят а только отберут.

Такова правда этого образа, и я могу хоть лоб разбить со своими вариантами полноценной жизни для вдовой Анны - ей это не надо.

А вот я этого как раз не вижу. Именно тоже - работа и возможность броситься под пули. Спиться - слабость, а Штольман вовсе не слаб.

А это неважно, внезапная, или нет. Она понимает, что муж скорее всего, уйдет раньше. И давно нашла для себя выход - пойти за ним, если земные обстоятельства позволят.

А при чем тут сила? Это не зависит от силы совсем. Я, кстати, считаю, что именно Анна, не успевшая стать женой, жить останется. Продолжая то, что было начато, продолжая дело помощи людям, к которому пришла и благодаря Штольману. Потому что именно это дело - воплощение ее любви и смысла. А той самой крепкой сцепки с Яковом еще просто не успело появиться.

А вот именно госпожа Штольман сильна иначе, но и их сродство с мужем куда сильнее. Там рвется по-живому, и неважно, ожидаемая смерть, или нет. "Кровь" все равно уже не остановить, и она так и будет истекать ею. И это не ее слабость, не невозможность преодолеть. Это опять-таки данность именно этой любви, именно этого характера и вида их близости. И длить это состояние можно только ради чего-то или кого-то, но не просто, чтобы из упрямства жить. Тем более, она знает дорогу к мужу.

И опять же - зачем? В случае Анны это опять-таки утеря себя. Погасшее солнце и холод. Это долг и долг, но которого никто не требует. А она отдает его для галочки. Душа же все равно явно голодает, и ждет воссоединения с тем, кто дороже всего. Именно этот вариант в случае с Анной мне и кажется той самой смертью. Ее, по сути, уже нет. Это иной человек. И - несчастливый человек, которому плохо. Я же не спорю, что она сможет взять себя в кулак и жить. Но вот так, через силу, назло, доказывая что-то - зачем?

И да, если бы я с того света наблюдала за таким поведением любимого человека, я бы ужаснулась. И, коли бы от меня зависело, предложила прийти ко мне, а не терзать себя.

Кстати, именно такое поведение и есть мученичество, только бесполезное, ради процесса. Неважно, со слезами, или нет. Вся жизнь уходит в страдание и преодоление, но это не имеет смысла, как бег в колесе.

А она и не довесок. Она сильная и равноценная. Но их связь слишком велика. БОльше жизни. Поэтому в этом и есть сила - уйти вместе без страха, не цепляясь за то, что уже не имеет в сравнении с этим значения.

Анна не просит убить ее. Она сама делает этот шаг, и не желает принимать иных вариантов судьбы. Ей не нужны эти 20 лет без мужа. Ей, как и ему всегда нужно быть вместе.

Кстати, ведь именно такой она и привиделась Антон Андреевичу в "Провинциальном детективе". Деловой, строгой, ставшей суше и строже, железной рукой ведущей дела в агентстве. Не страшащейся воспоминаний, навещающей могилу, но не позволяющей себе рухнуть на холмик и рыдать - ни в коем случае. И над Митей явно не хлопочет, в растит опять же, сильным и мужественным человеком.

И у меня, как у читателя, который целиком верит в этот созданный образ, мысль одна: "Скорей бы Митя вырос, пусть сойдутся звезды, что не будет в тот момент сложных дел и прочих долгов, и Анна сможет, наконец, уйти к мужу. И стать собой..."

Думаю, главная точка расхождения взгляда на героиню у нас в этом:

Ты считаешь, что у Анны есть силы доказывать, что она все равно может и будет жить, назло.

Я думаю, у нее есть силы на то, чтобы ничего и никому уже не доказывать, а просто уйти.

Забываться он в работе. Пить - наверное, но не до такой степени. Под пули он бросался всегда, а тут просто, опять же, неосознанно, последние предохранители полетят. Это не слабость, это то, что собственно, произошло бы с ним и без Анны, скорее всего. Его не волновала собственная смерть.

В отношении Анны Штольман - не важно. Она все равно уже заранее знает, что муж уйдет раньше. Да, от внезапной боль будет острее, но у нее уже есть решение.

Если тебя на Земле не держит обязательный долг перед детьми, или незавершенное дело - нет. Это просто твой путь - вот такой.

Во всей полноте самой себя она живет только вместе с ним. Без него она есть, но эта жизнь слишком мучительна.

Она сохраняет себя той, какой она была. Восстанавливает их прерванную связь. Потому что она, какая есть, не может оставаться такой же без Штольмана.

"Затем" - слишком мало для той любви и той связи, которая прервана. Оно ничего не дает, кроме вот этих ненужных, пусть и сколько угодно делом заполненных лет. Опять же, она не мученица, чтобы без цели продолжать это хождение по стеклу.

Твой вариант овдовевшей Анны  меня как раз еще больше убеждает в том, что в таких парах, как Анна/Штольман, не просто так есть эта особенность - быстро уходить один за другим. Без всяких самоубийств, и даже коньяка, или изнурения работой. Природа, судьба, Бог - неважно, но они знают, что делают, даруя такую любовь таким людям - и такую возможность не расставаться.

Я не говорю и не считаю, что она не имеет права жить. Жить имеют право все, и решать для себя, хотят ли они этого - тоже.

Ей, такой как она есть, это будет уже не нужно. Можно любить что-то, и не хотеть в этом искренне участвовать.

В том-то и дело, что ее любовь и стремление быть вместе с любимым - сильнее. И поэтому она уйдет - и душа, и тело будут к этому стремиться. Те пары, в которых уходят люди друг за другом, тоже могут состоять из очень жизнелюбивых и активных людей, сильных и цельных. И тем не менее, уходят вдвоем, пусть не в один день, но часто - за пару лет.