Николай Ефремович неторопливо возвращался домой после вечернего чаепития у Штольманов, которое произвело на него неизгладимое впечатление. Конечно, он предвкушал нечто необычное, уж очень его интриговала молодая жена Якова Платоныча. И дело было не только в ее удивительных способностях.

Хорошо зная Штольмана и историю его родителей, Николай Ефремович был убежден, что его бывший ученик никогда не женится. Пристрастие Якова к властным независимым дамам, презирающим условности, плохо сочеталось с его же идеалом семейной жизни в любви и согласии. Его пассии обычно не помышляли о детях и домашних хлопотах. А благородные девицы, обожающие печь, вязать и музицировать в перерывах между заботами о муже, Штольмана не интересовали.

И надо же было такому случиться, думал Николай Ефремович, что его покорила столь юная провинциальная особа. Это ведь не просто разница в возрасте, тут другой взгляд на мир… На этом месте размышлений Бойцов запнулся. Пожалуй, как раз на многое Анна Викторовна смотрит так же, как ее муж. Но и это не главное.

Есть что-то притягательное в союзе этих двоих, особенно для тех, кто пожил и видел немало. Бойцову вспомнилась давняя поездка на Южный Кавказ. Из всех красот ему больше всего запомнилось одно зрелище. Холодным зимним вечером его привезли в придорожный трактир. Он пил чай из особого стаканчика, чьи очертания напоминали женскую фигуру, все более недоумевая. Приятель, обещавший удивительное, болтал о всяких пустяках. И лишь когда село солнце, встал из-за стола, повел Николая Ефремовича к черному входу и распахнул дверь.

Густо темнеющая синь обрамляла непроглядный мрак высокого холма. Ни одно окошко не светилось на его склоне. Тем ярче играли, переливаясь, языки высокого пламени. То был не костер. Горела, не переставая, сухая голая земля, жаром дышали нагретые камни.
- Природный газ, - объяснил приятель, налюбовавшись изумлением Николая Ефремовича. – Всегда горит, в любую погоду.

Словно в подтверждение его слов, посыпался мелкий дождь, даже мокрый снег. Огонь моргнул, метнулся туда-сюда, и снова поднялся ввысь. Его не нужно было поддерживать. В него ничего не нужно было подбрасывать. Он шел из невообразимой глубины. Николай Ефремович подошел поближе, протянул руки к невозможному в диком месте теплу. А потом долго стоял, не в силах оторваться от этого вечного огня, который трепетал на ветру, пригибался, подскакивал, но не угасал…

Бойцов вздохнул, уходя от воспоминаний, которые неизбежно всколыхнули бы иные, менее приятные. Он заставил себя вернуться мыслями к вечерней беседе.

…Известие о даре Анны Викторовны Бойцов принял, как нечто необычное, но вполне возможное, к немалому облегчению Штольмана. Правда, Николай Ефремович не совсем уяснил себе, видит ли она события или души ушедших, прошлое или будущее. Тем не менее, расспрашивать не стал. Из сбивчивых объяснений он понял, что Анна Викторовна и сама не разбирается в природе происходящего. Однако его всерьез озаботил вероятный преступный замысел.

- Что же получается, Анна Викторовна? Некто вмешивается в ваш дар и навязывает видения вам и Якову Платонычу?

Анна согласно кивнула:
- И даже чувства и мысли.
- Я подозревал гипноз, - сказал Штольман. – Как еще мог человек свернуть шею самому себе?

Николай Ефремович покачал головой.
- Гипноз тут ни при чем.
- Отчего же?
- Я много времени посвятил изучению этого явления. Вел переписку с крупнейшими отечественными и зарубежными знатоками, читал все, что мог найти. Моя цель заключалась в том, чтобы заставить гипноз служить на благо правосудию.

Глаза Анны вспыхнули неистовым любопытством, да и Штольман смотрел заинтересованно.
- Насколько упростилась бы наша задача, если б мы могли внушением заставить преступника говорить правду! Это позволило бы избежать судебных ошибок и самооговоров. Помогло бы искать и находить доказательства в не известных нам местах. Даже более того – сеансами гипноза можно было бы и вовсе отучить злоумышленников от нарушения закона.

Яков Платоныч скептически усмехнулся. Николай Ефремович кивнул.
- Утопия. Я понял это далеко не сразу, лишь после многочисленных проб и ошибок.

Анна была явно разочарована.
- Но почему же?
- Гипноз окружен мифами, это на руку тем, кто зарабатывает выступлениями. Подогретая суевериями публика более внушаема. Успех представления полностью зависит от того, насколько зрители готовы к тому, чтобы их ввели в транс. Первое правило – человек должен быть согласен на гипноз.
- Позвольте! – возразила Анна. – Но ведь я не была согласна!
- То есть вы хотите сказать, что испытали гипноз на себе? – удивился Бойцов.
- Да. Ко мне подошли прямо на улице, силой увели и усадили в пролетку… я плохо помню.
- Вряд ли это был именно гипноз, - усомнился Николай Ефремович. – С его помощью невозможно заставить человека действовать против своей воли, забыть о чем-либо, делать нечто превышающее его способности. Все это плод воображения авторов бульварных романов.
- Но я была именно не в себе! Я делала то, что мне говорили, но вовсе не хотела этого!
- И вы хорошо помните, что не хотели и внутренне сопротивлялись?
- Нет… я даже толком не знаю, что происходило вокруг меня…
- Больше похоже на какое-то одурманивающее средство, - сказал Николай Ефремович. – У вас на следующий день не было головокружения, тошноты или ощущения легкости?
- Была такая… эйфория.
- Ну вот. Отравили вас чем-то, голубушка Анна Викторовна.

Анна хотела возразить, Штольман перебил ее. Его больше интересовало настоящее.
- Стало быть, ни бандиту, ни Мадам не могли внушить желание покончить с собой.
- Исключено. Боюсь, тут что-то другое.

Штольман встал из-за стола, нервно прошелся по комнате. Николай Ефремович следовал за ним взглядом.
- Иная гипотеза тебе не по душе?

Яков Платоныч тяжело вздохнул.
- Если событиям не находится материального объяснения, должно быть потустороннее.

Николай Ефремович понимал коллегу, как никто другой. Немыслимо расследовать нечто эфемерное, тут и с обычными преступлениями не всегда все ясно. И все же логика может пригодиться и в самых мистических обстоятельствах.
- У тебя есть какие-нибудь зацепки?
- Ксендз из поместья Нильских, которого требовал Потапов, подручный Мадам.
- А теории?

Штольман неопределенно хмыкнул.
- Анна Викторовна собирается навестить местного медиума. Возможно, она подскажет нам, нет ли в городе сект, неупокоившихся мертвецов, духов с преступными намерениями. Тогда и будем строить версии.

Николай Ефремович задумался. Потом сказал:
- А я покопаюсь в прошлом всех этих загадочных убийц. Вдруг что-то объединяет Громилу, Мадам, возможно, Элю и Поликарпа?
- Буду крайне признателен, Николай Ефремович.

…Бойцов присел на лавочку у дома, достал портсигар. Закурил, пуская дым в небо. Собираясь служить под началом бывшего ученика, он гадал, насколько изменился Яков и какими будут их отношения. Даже заранее готовил себя к худшему. Но подобного поворота не ожидал. Оказанное доверие глубоко тронуло бывалого сыщика. Старая дружба вернулась с новой силой и, по мнению Николая Ефремовича, во многом благодаря чудесной Анне Викторовне. Мысленно Бойцов поблагодарил судьбу за эту встречу.

С наслаждением затянувшись напоследок, он бросил и затоптал окурок и пошел в дом.