Они шли по улице под руку. Яков Платонович говорил, Анна слушала. Голубые глаза вспыхивали то пониманием, то изумлением, то восхищением. Впрочем, она была уверена, что если бы Штольман не прервал ее размышления своим появлением, она бы тоже все поняла.

Для начала Яков Платонович коротко рассказал о своем последнем наваждении, о камне и надписи.
- Вся эта чертовщина, назовем ее колдовством, расцвела здесь пышным цветом. За какое дело ни возьмись, везде мистика присутствует.

«Этот город – настоящая преисподняя», - невольно вспомнила Анна слова Беллы Исаевны.
- Рискну предположить, что некто обосновался здесь и начал творить темные дела с помощью колдовства. Управы на него не нашлось, преступник увлекся и зашел так далеко, что местные бесчинства привлекли внимание начальства. Бабичев распорядился о создании сыскного отделения и вызвал меня, возможно, с дальним прицелом.
- Он знал о моем даре? – сообразила Анна.
- Да – упоминал о нем при встрече. Думается, Бабичев рассчитывал не только на меня, но и на вас. Вероятно, неспроста: с первых дней вам пришлось несладко. Значит, и вы мешаете преступнику, и я.
- Сон-предупреждение! И невозможность самой обратиться к дару.
- Именно. Для меня придумали загадочные напоминания о прежних делах. А наваждения - для нас обоих.
- Наваждения как-то связаны с камнем?
- Возможно, он их усиливает. Сегодня меня накрыло особенно мощно, когда я держал его в руках. Но вас тоже не миновало, хотя вы были далеко от камня. Значит, источником бед является не он.

Анна озадаченно посмотрела на мужа.
- Когда же это произошло со мной?
- В больнице. Если быть готовым, можно заметить, как это происходит.
- И как?
- Из ваших глаз сыплются красные искры, - ответил сыщик так серьезно, что Анна поверила. Впрочем, только на секунду – заметив в его глазах искры другого цвета, она остановилась и топнула ногой:
- Яков Платоныч! Что за мальчишество!
- Костер можно запалить, - сказал Штольман. Уголки его губ подрагивали.
- Как вы можете шутить об этом!
- Взгляните в зеркало.
- Ах так! Ну погодите, вот вернемся домой…
- Трепещу и предвкушаю, - долго сдерживаемая улыбка наконец просияла так ярко, что Анна не могла не рассмеяться в ответ.

Разговор прервался – чувств было больше, чем мыслей, а место для их выражения было неподходящее. Лишь спустя некоторое время Анна спохватилась:
- А что вам сказал отец Алексей?
- Отправил к вашей мадам Шварц.
- Это опять шутка? – подозрительно уточнила Анна.
- Хотел бы я, чтоб это было так, - с досадой ответил Штольман. – По-видимому, отец Алексей знает о колдовстве, но связан тайной исповеди, а может, и другими соображениями. Белла Исаевна на службе не состоит, может говорить свободно.
- Если б только она говорила понятно!
- Попробуем истолковать ее откровения вместе.
- А что со Степанидой и Авдотьей?
- Вы рассказали мне, что Степанида сообщила о своей беременности священнику. Вскоре после этого желанник вручил Авдотье зелье и указал, кому его раздавать. Логично предположить, что это один и тот же человек. Стало быть, обе женщины знают, где его найти и как он выглядит.

Анна кивнула.
- Заметьте, что все, кто хоть как-то может пролить свет на эту запутанную историю, убивают себя либо пытаются это сделать. Поэтому, когда вы сообщили мне сразу о двух свидетелях, я заторопился в больницу, чтобы предотвратить попытку преступника избавиться от них, но опоздал.
- Не вините себя, Яков Платоныч, - Анна погладила его по руке. – Они спаслись, это главное. Но почему вы считаете, что Авдотью больше не заставят покушаться на убийство?
- Она едва не совершила смертный грех, ее вовремя остановили. Возможно, она увидела в этом знамение. И обратилась к церкви, чтобы покаяться.
- Она сама вам это сказала? – спросила Анна. Странно было слышать от Якова рассуждения о грехе, церкви и знамении.
- Подтвердила мои догадки перед моим приходом к вам.
- А она не сказала, кто ее шантажировал?

Штольман посмотрел на Анну.
- Никто. По ее словам, ей просто захотелось это сделать. Так сильно, что бороться с этим желанием было невозможно. Она лишь смогла направить его сначала на себя.
- Наваждение!

Штольман кивнул.
- А теперь она под защитой церкви?
- Скорее, собственного раскаяния. Отец Алексей сказал, что спастись можно только самому. Думаю, он имел в виду именно это.

Анна задумалась. Что-то ей было все еще непонятно.
- Кто же этот желанник?
- Лже-священник, без сомнения. Думаю, это тот, кого требовал Потапов и мелькнул среди знакомств Эли.
- Колдун?

Штольман пожал плечами.
- Почти наверняка это и есть искомый злоумышленник. Человек, который прямо или косвенно замешан в разных преступлениях и способен наслать наваждение.
- Значит, мальчик… цыганенок… все же не случайная жертва? – дрогнувшим голосом спросила Анна.
- Он ходил за вами, а возможно, нами обоими с проклятым камнем в торбе. Значит, он приспешник колдуна.

Анна прикусила губу. Ей все же не хотелось верить в худшее.
- Быть может, его тоже вынудили?

Штольман покосился на нее.
- Где ваше украшение, Анна Викторовна?
- Что?!
- Почему вы больше не носите солнцекрест? Я не видел его на вас со дня нашей ссоры.

Анна машинально стиснула платье на груди.
- Боюсь, я его потеряла.
- Когда я вернулся в кабинет после вашего разговора с мальчишкой, вашего талисмана уже не было. Его украл цыганенок!