Вот что произошло за несколькими минутами ранее.
Войдя в кабинет начальника сыска, его превосходительство сразу дал понять, что прибыл с плохими новостями. Не здороваясь и не отвечая на приветствия, он без приглашения уселся за стол Штольмана. Пробуравил взором присутствующих, особо задержавшись на Анне, и начал с места в карьер:
- Вот, значит, как, господин Штольман! Так-то вы справляетесь со службой, - он осуждающе покачал головой. – Сегодня в больнице убиты две женщины, а вы тут прохлаждаетесь, даже городовых не изволили выслать!
Анна задохнулась, но Штольман и бровью не повел.
- Заявлений об убийстве не поступало, я проверил ночную сводку.
- Я только что от доктора Меера! Полицмейстер осведомлен, а начальник сыска, видите ли, нет!
- Я немедленно еду на место преступления.
- Показное усердие! Вероятно, посулов ждете, без этого с места не тронетесь?
Штольман шагнул к своему столу, до хруста сжав кулаки.
- Извольте взять свои слова обратно!
- Молчать! Как вы смеете! – Захаров побагровел. – Под суд пойдете!
Анна вскрикнула и тут же зажала рот рукой. Это несколько отрезвило Штольмана, и он сдержал и руку, и готовые сорваться слова. Полицмейстер заметил это.
- Вот-вот, придержите язык, господин Штольман! Вы прекрасно знаете, о чем я, и не в ваших интересах настаивать на объяснении.
- И тем не менее, господин Захаров, я настаиваю, - это прозвучало почти угрожающе.
- Извольте! Не будете же вы отрицать, что за раскрытие дела Погосянов вы получили ценный подарок!
Штольман недоуменно нахмурился.
- Не вам лично, но супруге вашей презентовали старинное золотое украшение! Вовремя она его сняла, а ведь носила не снимая? Вероятно, стало небезопасно?
Холодом обдало голову, сердце, выстудило душу. Анна, неужели… Не может быть! Достаточно взглянуть на нее, и злые слова окажутся ложью. Но почему так трудно заставить себя сделать это?
Она сидит молча. Покраснела до слез. И этот виноватый вид! Все сказано. Странно, но он ничего не чувствует. Окоченел. Он смотрит на Анну. Мороз крепчает. Обжитый ими мир, такой уютный минуту назад, застывает в гиблой неподвижности. Все обратилось в лед. Скользко, холодно, и все же Яков смотрит, не может отвести от Анны глаз. Но она отводит свои.
Меж тем Захаров продолжал бушевать, не замечая, что его не слышат.
- То-то вы семейственность развели, супругу на службу пристроили! Еще бы не удобно – вы расследуете, она борзых щенков принимает!
Последние слова Захарова подействовали на Штольмана, как удар хлыстом, вывели, наконец, из ступора.
- Господин полицмейстер, я дело раскрыл за один день и никаких взяток за это не брал. Ваши бездоказательные заявления оскорбительны, и выслушивать их я не намерен!
В ярости полицмейстер бухнул кулаком по столу и с трудом вытащил себя из-за стола. Пошел к выходу, на ходу кинув:
- Я снимаю вас с должности и назначаю временным начальником сыска господина Бойцова!
Неуловимое движение, и Штольман преградил ему дорогу. Застывшее лицо, льдистый взгляд, стиснутые до белых пальцев руки заложены за спину.
- У вас нет на то полномочий. Отстранить меня может только его высокопревосходительство генерал Бабичев.
- Будьте уверены, он сделает это, как только получит мое письмо!
- Возможно. А до тех пор – не мешайте мне исполнять свои обязанности!
Штольман отступил, освобождая путь. Тяжело дыша, Захаров перешагнул порог и отвел душу на ни в чем не повинной двери.
После его ухода в кабинете воцарилось молчание. Штольман не мог заставить себя снова взглянуть на Анну. Вместо этого он повернулся к Николаю Ефремовичу, но слова застряли в горле: Бойцов смотрел на него с невыразимым презрением. Его мысли читались так ясно, как если бы он высказал их вслух. Яков побледнел. Второй удар был таким же сокрушительным, как первый.
Он обогнул Бойцова, как пустое место, и вышел, так и не взглянув на Анну. Дверь за ним тихо закрылась.
Отредактировано Lada Buskie (14.02.2024 02:05)
