Анна сидела неподвижно, приложив руки к горящим щекам, все еще переживая визит полицмейстера и стыдясь собственной оплошности. Ну да, да! Она взяла подарок и умчалась за духом. Все собиралась сказать о нем, и все что-то мешало. Просто забыла в конце концов, потому что не придала значения! И вон что вышло. Что же теперь будет? Неужели Якова действительно обвинят в мздоимстве и отстранят от должности?!
- Не могу знать, госпожа Штольман, - сухо ответил Николай Ефремович. Оказывается, свой вопрос Анна задала вслух.
- Это невозможно!
- Согласно статьи 372 «Уложения о наказаниях», полученный подарок следует возвратить в течение трех дней. Если подарок был сделан после того, за что он был предназначен, то принявший подвергается денежному взысканию, а если до – еще и отрешению по службе.
- Но ведь Яков Платоныч не получал никаких подарков!
- Его получили вы.
- И что же!
- Увольте меня от разъяснения прописных истин. Это должен был сделать Штольман – и как муж, и как начальник. А теперь, прошу вас, вернитесь к своим обязанностям.
Не веря своим ушам, Анна догадалась, наконец, взглянуть на Бойцова. Он был явно раздражен. На скулах горел лихорадочный румянец. Неужели он мог поверить Захарову? Полицмейстеру простительно думать бог весть что – он Якова не знает. Но Бойцов?!
- Николай Ефремович, солнцекрест мне действительно подарили родственницы Погосяна. Они настояли на том, чтобы я взяла его. Но Яков Платоныч не знал!
- Сыщик не заметил, что у жены новое украшение, и не спросил, откуда оно? А может, не хотел замечать!
- Неужели вы думаете, что он мог нарушить закон!
- Даже в юности Штольман не был совершенно законопослушен. А с возрастом люди меняются, как вы сами заметили. И не всегда в лучшую сторону!
- Яков не мздоимец!
- Анна Викторовна, прошу вас, - неприязненно сказал Бойцов, - не будем это обсуждать.
Ошеломленная Анна смотрела на него, не веря своим ушам. Друг Якова, его наставник, к которому она относилась с таким уважением и симпатией, поверил навету Захарова! Да это просто зависть! Яков лучше его в тысячу раз. По возрасту моложе, а по положению старше. Бойцов радуется его мнимому падению! Анной овладело жгучее желание запустить в Бойцова в чернильницей или вцепиться ему в волосы.
Она была уже готова отдаться безумному порыву, как вдруг перед мысленным взором встало лицо мужа. Глаза, полные смертельной боли. Анна отдала бы все на свете, лишь бы никогда не видеть его таким. Но это она, Анна, вложила в руки врага оружие против мужа.
«Я не виновата!» - мысленно возмутилась Анна Миронова, не снеся непривычного стыда. – «Я не знала, что мне тоже нельзя принимать подарки».
«Вы с ним едины, с тех пор как переступили порог церкви. Дарят тебе – значит, и ему», - ответила Анна Штольман.
«И что же, надо запретить людям быть благодарными?».
«Ты должна была сразу обо всем ему рассказать».
«Мне было не до того! Откуда мне было знать, что это важно?» - Анна Миронова не собиралась сдаваться.
«При его службе все важно».
«Солнцекрест стал моей защитой!».
«Но из-за него защита теперь нужна твоему мужу», - Анна Штольман была неумолима.
«И как быть?».
«Не ищи оправданий – думай и действуй. Твоя ошибка, тебе и исправлять».
«Исправлю!». Анна Миронова-Штольман тряхнула головой. Встала из-за стола. Встала перед Бойцовым, глядя ему в глаза.
- Николай Ефремович, у меня и в мыслях не было принять искреннюю благодарность за взятку. Я виновата, что не сказала об этом мужу, но только в этом. А он-то уж и вовсе ни в чем! Не смейте даже сомневаться в его честности!
Лицо Бойцова пошло неровными пятнами. Перед Анной сидел служака, который всю жизнь лелеял свою честность, не обладая другими достоинствами. Одно подозрение – и он готов зачеркнуть былое, наконец-то получив право на преимущество. Он был так неприятен и так не похож на себя, что Анну осенило.
Она метнулась к шкафу, где лежал черный камень. Захлопала дверцами, заскрипела ящиками. Мгновение – и камень в ее руках. С криком «прочь», который не однажды помогал ей, Анна с размаху швырнула его на пол. Камень разлетелся на куски, как стеклянный.
После этого Анна вернулась к Николаю Ефремовичу, следившему за ее действиями со странным выражением лица. Ничтоже сумняшеся, она перегнулась через стол, схватила его за плечи и потрясла.
- Очнитесь, Николай Ефремович! Очнитесь! Это наваждение! Ну же!
Его голова безвольно мотнулась. Он глупо заморгал. Анна все держала его за его за плечи, заглядывая ему в глаза. И увидела.
Словно отдернули занавес, и пыльный мрак сменился солнечным светом. Или развеялся дым, открыв чистое небо. Порочная муть то ли недоверия, то ли зависти улетучилась. На Анну смотрел ошеломленный случившимся, но самый настоящий Николай Ефремович Бойцов.