- Алекс, ступайте к привратнику и заставьте его вспомнить всех, кто был в этом отделении в нужное нам время. И кто когда пришел утром. Составьте список. Синяев, опросите поломойку и санитаров, которых мы встретили утром – когда пришли, кого видели после прихода. Это нужно сделать до того, как все свидетели соберутся в одном месте.

На себя он взял Петраченко – следовало установить время смерти, хотя бы предварительно.

Василий Федосеевич долго возился с первичной оценкой, видимо, не желая попасть впросак. Сетовал на погоду и температуру воздуха, жаловался, что может ошибиться из-за того, что его торопят. Однако работал добросовестно, даже комментировал свои действия для Штольмана. Наконец, сообщил, что смерть наступила около четырех часов назад, то есть примерно в половине седьмого утра. Теперь у Штольмана была точка отсчета.

К тому времени, когда Петраченко закончил свои изыскания, все подозреваемые собрались в одном помещении. Их оказалось немного: две санитарки, трое утренних знакомцев, врач, привратник и сестра милосердия. В родильном отделении было всего четыре пациентки, включая Степаниду и Авдотью, и после ухода Штольмана к ним никто не приходил.

Для допросов Штольману предоставили кабинет дежурного врача. Он распорядился, чтобы подозреваемых приглашали по одному и снимали отпечатки пальцев. Он не хотел делать исключений, хотя поломойка, Петраченко и двое санитаров морга пришли в больницу к девяти часам и не могли совершить убийство. Отпечатки были сняты даже у жертв.

Для начала Яков Платоныч вызвал санитарку Фросю, нашедшую тела. Она старательно растопыривала измазанные краской пальцы и явно не в первый раз пересказывала, как вошла утром в палату, увидела «кругом кровищу», «обеспамятела», а потом «головой маялась и сердешным припадком». Штольмана интересовало другое.
- Когда вы вчера заходили в палату в последний раз?
- Ну вот в последний-то утром!
- А вчера?
- Что вчера?
- Когда в последний раз заходили?
- Так то ж не в последний!

Штольман мысленно сосчитал до десяти и задал вопрос иначе.
- Вчера заходили к Авдотье и Степаниде?
- А как же, почитай, то и дело заглядывала!
- А ночью?
- Ночью нет, вечером.
- Во сколько?
- Как заступила, так и зашла.

Часов в девять или чуть позже, подумал Штольман.
- Это в последний раз? – на всякий случай уточнил он.
- Нет, в последний – это когда они уж мертвые лежали!

Яков Платоныч мысленно дал себе зарок отказаться от слова «последний».
- Во сколько вы их нашли?
- Уж уходить собралась!
- И во сколько вы собирались уходить?
- Так… подумала вот, схожу к им, и пойду себе!

Штольман стиснул зубы.
- В котором часу?
- Пожалуй, что в девятом. Мы в девять уходим. А мож, и в десятом.
- Кто сегодня заходил к больным, кроме вас?
- Чтой-то не пойму я.
- Вы сегодня были у больных?
- Была!
- А еще кто заходил? До вас?
- Да никто. Вчера вот…

Штольман затаил дыхание, боясь спугнуть.
- Паша приходила, санитарка, что за ними смотрит.
- Когда приходила?
- Вчера!
- В котором часу?!
- Да после меня уж. После девяти, стал-быть. Задержалась она, уж ее час прошел. А я утром зашла, вот как дверь отворила, так и…
- Синяев! Проводи!