Странное письмо обнаружил однажды вологодский губернатор, просматривая утреннюю почту. Написанное на бланке генерал‑губернатора Иркутского губернаторства Горемыкина, письмо адресовалось самому вологодскому губернатору и содержало просьбу: отыскать в Вологде находящегося в отпуске личного врача Горемыкина, некоего доктора Польского, который поехал туда на богомолье по святым местам. Как раз в многочисленных монастырях Вологды настал период храмовых праздников, и богомольцев было немеряно. Так что Польскому следовало вручить приложенное к письму предписание, в котором содержался приказ доктору незамедлительно выехать в Москву, где дожидаться самого Горемыкина, едущего для лечения на заграничный курорт. При этом Горемыкин обращался к губернатору: «В виде одолжения лично мне прошу распорядиться о снабжении вышеозначенного доктора Польского некоторой суммой денег, необходимой ему для исполнения моего предписания, каковую сумму я непременно верну, будучи проездом в Москве». Губернатор, внимательно перечитав письмо и предписание ещё раз. Необычная просьба вызвала у него смутное сомнение. Губернатор вызвал секретаря и попросил его найти деловые бумаги, приходившие в Вологду из Иркутска, написанные рукой Горемыкина. Через некоторое время требуемые документы были принесены, и губернатор, сличив их с письмом и предписанием, полностью убедился в том, что письмо ему и предписание Польскому были написаны лично рукою Горемыкина. Успокоившись, губернатор вызвал Ладожева и приказал немедленно отыскать доктора Польского, вручить ему предписание его начальника и выдать из губернаторского личного фонда 200 рублей денег.
Ладожев прочитал предписание, сказал: «Нда…» и велел вызвать Штольмана.
- Что думаете об этом, Яков Платонович?
Тот прочитал, ознакомился с приказом губернатора. «Нда» не сказал.
- Запросы разослать надобно. По которой линии он мог ехать? Явно не по архангельской.
Переглянулись с видом двух заговорщиков. Ладожев продолжил:
- Ярославль вряд ли, туда ему еще возвращаться. А вот прочие… Пишите, Яков Платонович.
По всем более-менее крупным городам окрестных губерний отправлены были срочные телеграммы.
Вызвали Аристарха Ивановича. Тот несколько удивился, обнаружив вместо одного начальника двух, между собой переглядывающихся, но теряться не стал. Бумаги просмотрел и сказал коротко:
- Найдём.
Ответов по телеграфу еще не дождались, но уже к вечеру докладывал Аристарх Иванович:
- Польский найден. Проживает в центральной гостинице. Опросили всех служащих, те видели, как постоялец нанимал извозчика. Извозчик показал, что ездили на аптекарский склад. Туда сходил, всех опросил. Доктор Польский сделал хозяину большой, на несколько тысяч рублей, заказ товара. Каталоги лекарств, удостоверения и бумаги, подтверждающие его полномочия по закупке, всё в полном порядке. Заберёт завтра к вечеру после полной оплаты. Но он просил упаковать наиболее ценные инструменты и лекарства отдельно, чтобы не повредились при погрузке, и забрал их с собою. На суму более пятисот рублей.
Штольман довольно глянул и отправился докладывать Ладожеву.
Тот усмехнулся:
- Жадность сгубила. Мог бы сразу незамеченным уйти, так еще двести рублей захотелось. Но только по этому письму мы бы его задержать не имели бы никакого права. А вот теперь, если тот с неоплаченными лекарствами уехать попытается…
Аристарх Иванович явился в номер гостиницы, выдал доктору предписание и двести рублей денег. Доктор выглядел как доктор. Представительный, в пенсне. Тот поначалу удивлялся, затем, всё прочитав, долго благодарил. И немедленно отправился на ярославский поезд, где его уже в купе ожидали полицейские.
Допрашивали долго.
Найденные в его саквояже пачки бланков генерал‑губернатора Иркутска, большая коллекция деловых записок, визитных карточек с автографами высокопоставленных чиновников, очень встревожили Ладожева:
- Государственное дело получается. Сообщники по канцеляриям – это серьезно.
При допросе решил присутствовать лично. Но доктор утверждал упрямо – никакого сговора. Он всё делал один. Все письма написаны им самим, никаких сообщников по канцеляриям нет.
Ладожев не верил. И опасные огоньки, всё чаще вспыхивающие в глубине его глаз, всё больше не нравились Штольману.
Он предложил:
- Есть выход. Следственный эксперимент.
Доктору вручили приказ вологодского губернатора, несколько листов бумаги. После чего Штольман наблюдал с немалым изумлением: спустя пару испорченных черновиков, на столе лежала копия приказа, написанная почерком губернатора.
Штольман не удержался – Ладожев на него явно плохо влиял. Он повертел за спиной листки и показал Ладожеву оба:
- Где настоящий?
Пара мгновений, и вице-губернатор показал четко:
- Этот.
Доктор, совершенно молчаливый и безучастный, вдруг вскинулся:
- Как?!
Ладожев усмехнулся:
- Там уголок слегка загнут.
Его несколько отрешенный взгляд, направленный на доктора, Штольману не понравился совершенно. Он ответил еще более упрямым взглядом: «И не думайте». Пару мгновений играли в гляделки.
Затем Ладожев вздохнул:
- Там всё равно после нашего запроса еще с десяток подобных дел обнаружится. Готовьте к отправке на Москву, мы объединить у себя не сможем.
Штольман скомандовал городовому:
- Уводите!
Ладожев смотрел вслед нечитаемым взглядом.
Штольман не выдержал:
- Что, Александр Павлович?
С десяток идей похоже успели пробежаться у того в голове и рассыпаться прахом.
Но Ладожев лишь махнул рукой:
- Нам бы его в группу с десяток лет назад. Мы бы… А ведь упустят, раззявы. Некому сейчас заниматься всерьез, развалили всё, что могли.
И на Штольмана обернулся:
- Да ладно. Срок тут небольшой, несколько сот рублей мошенничества. С его талантами освободится быстро, вот только к нам уже не заедет точно.
В глазах читалось явное: «А жаль».
«И на этом слава Богу», - подумалось Штольману.
Ладожев сверкнул весёлым взглядом:
- А всё же справились. Пойду губернатору лично доложу.
Штольмана не послал. Докладывать губернатору о том, как тот чуть было не опростоволосился, не самое благодарное занятие. Но Ладожеву справиться точно легче будет. И с такой же легкостью отправился, как и стрелял тогда.
Штольман невольно усмехнулся в ответ.
[indent]
В веселом настроении отправился домой. С Анной как раз прощалась навещавшая её Вера Петровна. «Полная межсемейная идиллия», - невольно подумалось Штольману.
- Что за важные вопросы?
Анна улыбнулась:
- Закупка нового постельного для детского приюта. Я тоже вызвалась помочь. Яша, давай вместе на оптовые склады съездим? Я там еще плохо ориентируюсь.
Штольман веселиться чуть перестал. Ему куда ни отправься, большая часть пожелает всё бесплатно выдать.
Вздохнул:
- Поехали.
Идиллия, длившаяся все последние недели, продолжалась. Как-то давно они не катались в коляске за город – и это срочно нужно было исправлять. Сегодня ладно уж – на склады. А вот завтра…
Видения того, что будет завтра, и на прогулке, и после, не выходили из головы, и скользили на его губах слишком уж мечтательной улыбкой, внушавшей Анне обоснованные подозрения. Тем более, что указания доктора давно остались в прошлом.
[indent]
При виде его собравшиеся в кучу купцы как-то быстро шарахнулись в сторону. Один явно спрятал в стол толстую пачку казначейских билетов.
Не посылая приказчика, один из хозяев склонился в поклоне перед Анной лично. Зная уже, что дарить чревато, тут же помог ей выбрать ткани по самым справедливым ценам.
Штольман хмурился. Проводив Анну взглядом, дождался, пока те скрылись за углом, и поймав за грудки второго купца, прижал к стене:
- Что здесь происходит? Быстро.
Тот забормотал:
- Так вовсе ничего. Дорожный сбор собираем, у кого складов сколько.
Штольман стал мрачнее тучи:
- Для кого собираете?
Тот замялся:
- Так, это, оно то…
- Для правления?
- Да оно то так…
Никогда такого не было и вот опять… Штольман вышел быстрым шагом, не глядя по сторонам.
Слишком благостно было в последнее время. Он слишком расслабился.
Никто не пытался бежать куда-либо жаловаться и угрожать начальством, никто действиям полиции мешать не пытался. Его мнение о вице-губернаторе последнее время значительно улучшилось.
Что он чувствовал сейчас, Штольман не мог бы сказать и сам. Скорее всего, просто на просто разочарование.
Анна встревожилась:
- Яша, что случилось?
Покачал головой:
- Ничего. Просто служба.
Обсуждать вице-губернатора он не хотел ни с кем. Вообще.
Промолчать тоже не мог и не хотел. Хотел в глаза взглянуть.
Ладожев в ответ лишь плечами повел:
- Яков Платонович, вот хоть что-нибудь бы мимо вас прошло.
Тот молчал.
Ладожев спокойно:
- А я-то опять при чем? Торговцы все средства напрямую в общественный фонд сдают, а из него мощеную дорогу к оптовым складам строят. Откуда у меня в бюджете на всё возьмётся? Кстати, можете сами глянуть – уже большая часть работ выполнена. За нами лишь контроль, купцы в прошлом году пытались сами взяться, лишь переругались.
Штольман переспросил недоверчиво:
- И даже процент за организаторские услуги не берете?
Ладожев возмутился:
- Кто, я? Я работаю с утра до ночи честно и бескорыстно, как и вы. И даже во внеслужебное время. Можете проверять сколько хотите.
В глазах плескалось нескрываемое веселье.
Штольман невольно задумался. Может и действительно, в этот раз неведомо по какой причине вовсе ничего не брал. Действия Ладожева всегда оказывались непредсказуемы.
Не удержался. Подколки про «честно и бескорыстно» он не пропустил.
- И что же вас на подобные благостные изменения сподвигло?
Всё, что угодно в ответ ждал. Но тот с самым серьезным видом взглянул:
- Да я просто подумал – за вами ведь кто-то другой может прийти, только с намерениями иными. И зачем такие явные зацепки оставлять? Мальчишке, который только что приехал, еще простительно было. А мне-то чего? Так что я, как это по-вашему? Завязал.
И явно за счет Штольмана опять веселился.
Завязал он. Одну схему убрал, десять других наверняка добавил. Оставалось лишь надеяться, что те несколько подальше от уголовного законодательства будут, и в поле ответственности полиции попадать перестанут.

Отредактировано Еленаsh (13.10.2024 22:42)