Большая стрекоза зависла над самой водой, трепеща перламутровыми сине-сизыми крылышками. Оля, в воздушном кисейном платьице, с кружевным зонтиком в руках – ничуть не хуже, чем у Маши, решила, что должна восхититься окружающими видами. До этого беседа шла об институтах и предметах, кои там изучаются. Как раз молодые люди остановились над тихим берегом пруда, где густой кустарник спускался почти до самой воды, а возле потемневших досок старого мосточка кувшинок виднелось еще больше, чем в прошлый раз. Не то, чтобы ей зачем-то нужно было идти и в руках цветы вертеть – никогда в том прелести не находила. Но если вдруг рядом оказался кавалер – то отчего бы и нет. Руководить кавалером неожиданно оказалось приятным.
- Ой, какие красивые кувшинки! – восхитилась Оленька и искоса взглянула на Антона.
Тот что-то невнятное пробормотал, при этом прыгать на мосточки желания не выказывая.
Оля прошла дальше, немного разочарованная. Впрочем, на спрятанной в тени полянке Антон тут же нарвал ей синих, почти светящихся колокольчиков, чем несколько реабилитировался. Дальше разговор пошел об его работе и всем, с нею связанным.
Повернули вновь к поселку. Где-то вдали уже негромко играла музыка.
- Ольга Васильевна, а сегодня вы… - попытался начать Антон.
- А сейчас я уже должна бежать домой. Мы и так долго гуляли, папенька ждет, сегодня мы семьею идем на праздник, - и, смягчая свои слова, приветливо улыбнулась Антону.
Юноша, извечно робкий в присутствии девушек, тем более таких красивых, совершенно неожиданно для себя набрался смелости:
- А вы позволите как-нибудь навестить вас?
Оленька вновь тепло улыбнулась:
- Конечно, обязательно приходите!
Но побежала тут же не домой, а к соседям.
Навстречу ей вышел Штольман.
Оля быстро поздоровалась:
- Дома ли Аристарх Иванович?
Свидание у Маши назначено уже в сумерках, сейчас он должен быть еще здесь.
- Как раз во дворе. Проходите.
Но тут Оле пришла в голову очередная здравая мысль – Штольман же всё-таки его начальник, и потом придется повторять всё еще раз.
- А вы не могли бы попросить позвать его сюда? У меня важная новость.
При виде Оленьки взгляд Аристарха Ивановича потеплел:
- Очень рад видеть. Как погуляли?
- Отлично погуляла! – воодушевленно ответила Оля. – Я узнала важную новость – у инженера есть фотоаппарат. Он часто фотографировал детали, особенно при необходимости заказывать их. Заводы начали строить уже последние годы, оборудование везде новое, многое делается вручную. Даже на соседних станках детали часто разные, одних замеров недостаточно. И недавно на распродаже тот новую камеру очень выгодно купил.
Мужчины переглянулись:
- Вот и недостающий элемент.
Аристарх Иванович подошел к Оленьке и сказал:
- Вы узнали очень важную новость. Благодарю вас.
Чуть улыбнулся и, взяв её руку, поднес к губам, почти коснувшись ими пальчиков.
Хотя целовать руки незамужним девушкам не полагалось вообще и ни в коем случае, но Оля ни вырывать, ни возмущаться не стала. А только смутилась.
Штольман был где-то далеко-далеко, занятый какими-то очень важными делами.
Оля всё же продолжила:
- Теперь вы сегодня увидите инженера и всё с ним выясните?
- Возможно, - улыбнулся Аристарх Иванович. - Но надеюсь, отныне молодые барышни будут хоть чуть осторожнее при знакомствах? Даже если ходят к русалкам?
Оля упрямо мотнула головой:
- Маша конечно же будет. А я бы и так не пошла. Я в русалок не верую. А если бы и пошла, шантажировать бы не позволила.
Мужчины переглянулись одобрительно, и Аристарх Иванович никак не смог не спросить:
- А во что же вы веруете, позвольте поинтересоваться.
Девушка ответила строго – в их взглядах ей почудилась отдаленная насмешка. Коей, конечно, вовсе не было – но всё же.
- Я верую в науку и в дедуктивный метод. Которую науку и собираюсь изучать на Высших курсах. Позвольте, меня уже дома ждут.
И легко сбежала по ступенькам веранды.
Аристарх Иванович отчего-то вздохнул.
- Вот, смотрите, Аристарх Иванович, - не удержался Штольман. – Столь юное дитя, и та верует в дедуктивный метод. А вы всё более в опросы горничных и домохозяек.
Тот мотнул головой, пришел в себя и подхватил разговор:
- Это оттого, Яков Платонович, что ваш дедуктивный метод – величина эфемерная. А благодаря моим опросам мы уже которое дело подряд раскрываем. Взять вот хотя бы недавнего врача-аптекаря.
Штольман печально глянул:
- А это оттого, Аристарх Иванович, что действуют злоумышленники по-простому и безыскусно, книг о дедуктивном методе не читают. Недостаточно еще грамота по империи распространена.
Аристарх Иванович тут же продолжил:
- Не печальтесь, Яков Платонович. Вот через десяток лет новое поколение подрастет, грамотность повысится, и будет у вас преступлений с избытком.
Штольман даже вздрогнул:
- Чур на ваши слова. Да вы пессимист похлеще Ладожева.
Так как склонная к добру человеческая натура – это было последнее, во что верил Ладожев.
[indent]
После чего Аристарх Иванович тут же отправился в засаду. Свидание было назначено за забором сада в укромном местечке. А совсем рядом за углом того же забора можно было удобно устроиться в кустах, и сидеть там сколько угодно. Чем Аристарх Иванович и занялся. Он растянулся на траве, подложил руки под голову, и долго любовался – сначала облаками, потом темнеющим небом, потом первыми звездочками. Очевидно, каждая картина приходилась ему по душе, так как Аристарх Иванович, глядя в небо, безотчетно чему-то улыбался.
Но вот наконец-то появилась ожидаемая парочка. Теперь Аристарх Иванович привстал, и с вниманием слушал сначала звуки целования рук, затем признания в вечной любви и скуке – без этого самого предмета любви. Некоторые обороты показались ему даже довольно оригинальными. При высказанных желаниях жить вместе и вечно, наконец-то опомнилась Маша. И со вселенской печалью в голосе поведала о жестоком папеньке, и его угрозах лишить её всего. Тот поверить сразу не желал. Машенька вовсе не оправдывалась, она всхлипнула так жалобно, что не знай Аристарх Иванович правды, он бы тут же впечатлился. «Однако», - подумал он невольно. В голосе инженера послышалось нечто похожее на злобу:
- А что же станет делать ваш папенька, если тот жених вдруг откажется?
Теперь Аристарх Иванович насторожился окончательно, и припал к забору, готовясь вмешаться в любой момент. Неприкрытая угроза ему вовсе не понравилась. Но Машенька тут же ахнула с совершенно невинным и несчастным видом:
- Папенька решил уже меня в монастыре запереть. Ведь и вправду отправит – ему настоятельница по матери родная.
И еще несчастнее:
- Что же мне теперь делать?
Инженер пробормотал что-то невнятное в утешение. Аристарх Иванович усмехнулся – а ведь похоже, поверил. Так как после очередных жалоб наскоро распрощался.
Аристарх Иванович подумал и пошел следом. Некоторое нотки в голосе ему не понравились – такой даже просто со зла снимки опубликует.
Некоторое время выжидал – но похоже, инженер, придя домой, сегодня уже ничем заниматься не собирался. Увы, идти с официальным обыском они не имели права. Следовало решать окончательно и самому. Маша перестала быть выгодной невестой, слишком уж сопротивляться тот не должен.
Резко рванул на себя дверь.
- Сидеть!
Тот попытался приподняться:
- Что вы себе позволяете?
Аристарх Иванович перехватил, придавливая к спинке кресла и не давая возможности вскочить:
- Снимки!
Тот еще пытался сопротивляться:
- Какие снимки? Я буду жаловаться.
Прошедший школу Дальнего Востока Аристарх Иванович разводить политесы не собирался:
- Поговори у меня! Найду сам – хуже будет. Долгов в Ярославле наделал, фотоаппарат новый купил, в списки по конкурсу записан. По лесу бродил, и решил, что удачу поймал – зря решил. Тут кроме тебе есть кому решать. Снимки отдашь – отпущу. А нет – еще подумаю.
И четко уловив момент, отшвырнул того в сторону и выхватил из-за пояса револьвер, отсекая возможные глупости. Под дулом револьвера глупости тому в голову не пришли.
Аристарх Иванович наскоро проверил сверток из тайника, фотоматериалы с негативами.
- Узнаю, что хоть одно фото осталось – пожалеешь.
Но уже по глазам видел – тот не врет. С перепугу да от неожиданности всё отдал.
- К Марии Ивановне приблизишься – оторву всё, что осталось.
И вышел.
С видом победителя явился к Штольману. Фотографии сожгли вдвоем, пепел оставили для предъявления. Негативы торжественно на следующий день уничтожили в присутствии девушек – ведь слова всегда остаются словами, окончательно убеждают лишь действия. Машенька всхлипывала с видом растроганным и несчастным. Штольман смотрел с сочувствием. Впрочем, об инженере Маша не особенно горевала, еще вчера поняв многое. Аристарх Иванович при воспоминании о том вчерашнем действии мог лишь повторить любимое выражение Штольмана: «Да уж…»
Оля смотрела с видом вселенской гордости – за всех них. И сама себя заслуженно в их число включая, светилась нескрываемо.
Аристарх Иванович обратился вежливо:
- Разрешите вас проводить. Я должен рассказать о некоторых деталях следствия.
Деталей набралось на всю дорогу, еще и на окружной путь через рощу. И об игре – и проигрышах, в карты инженера, и о невыплаченной зарплате не только помощнику, но и привлеченным подсобным рабочим, о взятых кредитах.
- Что же он теперь делать будет?
- Чтобы он ни делал, а будет так продолжать, в долговую тюрьму попадет.
Жалел Аристарх Иванович лишь об одном – что уж очень легко и быстро дело они раскрыли.  Лишь слабая надежда грела душу – что Оля жалела о том же. Сам над собой улыбался, понимая всю глупость своего поведения, но ничего поделать не мог – да и не хотел. Еще на пару дней здесь задержится – а там оно и покажет.
[indent]
Анна улыбалась. Такого счастливого и беззаботного лета у них не было давно. Наверное, не было еще никогда.  Чтобы вовсе ничего не делать, ни о чем не думать и никуда не спешить.  Даже у Якова не было ни забот, ни службы. И Яков даже выглядел при этом беззаботным и счастливым. Настолько, что Анна уже начала переживать – как бы ему не стало немного скучно. Он же всё равно каждое утро вставал на рассвете, и шел купаться на озеро. Целовал её, сонную, шептал тихонько: «Спи», оглядывался вокруг, собираясь поцеловать еще и Платона – но малыша сейчас в спальне не было. С одной стороны, в чем-то это было хорошо – в глубине его взгляда мелькнуло то самое выражение – отчего это было хорошо, но с другой стороны теперь придется ждать, пока все проснутся, чтобы поцеловать малыша. А Якову хотелось сейчас – прямо в закрытые глазки, спящего и трогательного. И как это совместить, Яков пока не знал. Но всё же впереди еще был целый день очередного ничегонеделанья.
Но тут очень вовремя приехал Аристарх Иванович. И разумеется, все ввязались в очередное расследование. Вернее, ввязались Аристарх Иванович и совершенно очаровательная Оленька. Они играли в это расследование с увлечением юности, и в чем-то это было неправильно, ведь дело было очень серьёзное, и касалось жизни и судьбы юной девушки. Но Штольман лишь наблюдал со стороны с мудрой улыбкой много пожившего и много знающего патриарха. И это было так странно – видеть Штольмана в роли мудрого патриарха, что Анна лишь любовалась без конца, тоже тихо и неприметно держась в стороне и не мешая играть в детектив. Ведь там шла уже другая вечная игра, гораздо более увлекательная. Начала её, путь даже неосознанно, Оленька, но так сразу и безоглядно подхватил всегда спокойный, мудрый и сдержанный Аристарх Иванович, что Анна чувствовала невольную зависть. Настолько щемящей и наивной была юность. Настолько доверчиво тыкался носом в теплую ладонь еще ничего не осознающий смешной лопоухий щенок, что о чем-то давно ушедшем сжималось сердце. Но Яков лишь брал за руку, переплетал пальцы, и они уходили гулять – лишь вдвоем, даже без малыша. И гуляли так безоглядно и подолгу, как не гуляли давно. Наверное, вовсе никогда. Кто бы им позволил тогда гулять лишь вдвоем по лугам и лесам, и целоваться в кустах. Ведь он ей был даже не жених.
И думала – как странно. Он никогда не был ей женихом – вначале всё было странно и сложно, а потом он ей сразу стал мужем, и всё стало серьезно и еще более сложно.
И думала – интересно, станут ли те двое целоваться тайком в кустах, наперекор всем правилам этикета, как сейчас поступает Яков, очень ловко нашедший удобное местечко. Как будто они не женаты давным-давно, как будто между ними не было ничего гораздо большего и безумно-страстного, ведь свидетельство того большего спит сейчас спокойно в кроватке.
А Яков смотрел чуть смущенно – конечно же, довольно странно в его возрасте целоваться тайком в кустах, но Анна пару раз всё же хлопнула по слишком осмелевшим рукам. Выходить затем на дорожку с чуть опухшими губами и затуманенными глазами – это одно, а с беспорядком в одежде – совсем другое. Так что потерпит до дома. И вообще – жениху полагается вести себя прилично. И Яков послушно терпел и вёл.
А солнце светило всё так же ярко, легкий флирт кружился в воздухе, и чем бы ни кончилось летнее приключение – очередной счастливой свадьбой, или сожалениями о несбывшемся, легкими и горькими – всё было бы правильно.
А потом она проснулась среди ночи.

Отредактировано Еленаsh (19.10.2024 09:18)