Дни тянулись спокойно и однообразно. Происшествия по городу никогда не заканчивались, однако же были уже привычными, пресекались и расследовались быстро. Полностью сформированный сыскной отдел работал быстро и четко, всё реже обращаясь за советами к Штольману.
Штольман стал уже подумывать: а не пойти ли ему в отпуск? Платону уже два года, достаточно взрослый. Возможно, стоит проведать Аниных родителей? Они не виделись с их прошлого приезда в Вологду сразу после рождения внука.
В Затонск не хотелось. Милца там уже не было – уехал вскоре после его ареста. Можно бы проведать Антона Андреевича, посмотреть на прежние места. Приехать в новой должности туда, где его запомнили последний раз арестантом. Где Ребушинский вовсю публиковал репортажи о закрытых судебных заседаниях, при всех своих талантах мало что преувеличивая. Приехать, отгородившись мундиром полицмейстера. Хотя, не настолько и велика должность, разве что город губернский, а всё же - не Петербург. Анне старые знакомые еще и сочувствовать станут. А приехать в штатском – за беглого каторжника сойдешь.
Возвращаться в прошлое не хотелось. Подумал впервые – он постарел. Он привык к спокойствию и размеренности. К оладьям по утрам и чашке теплого молока. Молоко приходилось пить, еще и с удовольствием – Платон странным образом повторял всё за отцом, и запутать его не удавалось.
Платон. Сын. Странным образом похожий на него как две капли воды. Иногда Якову казалось, что он смотрится в зеркало и видит там себя самого. Что это он сам бежит с криком «Мама!», и это его подхватывают родные руки.
Ради Платона он был готов на всё. Иногда казалось, что в этом мальчишке сошелся весь мир, и ничего за его пределами уже нету.
Хорошо, что он не слышал Анну.
Отмечать два года Платону особо не полагалось, но крестные родители – уездный исправник Евдокимов, с которым тесно сошлись по службе, и Белецкая с племянницей, пришли с подарками. Позже уже приехала с визитом, одна, без мужа, и Вера Петровна – они с Анной общались всегда тепло.
Сидели Анна с Верой Петровной в детской - укладывали Платона спать.
- Он его любит, очень, - задумчиво произнесла Вера Петровна.
- Очень, - согласилась Анна, и обе надолго замолчали.
- Второго надо, - посоветовала Вера Петровна. – Уже вполне можно. На двоих разделит – и нормально будет.
Анна задумалась и улыбнулась.
Вера Петровна рассказывала негромко:
- Я долго надеялась. Но я Серёжу раньше времени родила – вышла на улицу, недалеко, и телегой задело. Ничего страшного, больше испугалась. Доктор сказал тогда, всё нормально, и с Серёжей обошлось – а больше не получается.
Анна глядела с сочувствием. Та продолжала:
- Саша тоже ждал, только не признавался. А теперь говорит, что я ни при чем, это у него семейное. У них всегда в роду только один сын. Саша был единственный и последний.
Анна вдруг задумалась. Они ведь последние полгода вроде бы не старались какие-то меры принимать:
- А ведь у Якова тоже. У них тоже которое поколение подряд один сын, и Яков тоже в роду последний.
Вера Петровна кивнула:
- Бывает. Но у вас еще шансы точно есть.
Хотя поговорить с Яковом следовало. Момент Анна выбрала самый подходящий, когда тот лежал ленивый-ленивый.
- Яша, а как ты думаешь, вдруг у нас еще и девочка будет?
Думать сейчас, тем более о последствиях, ему было явно неохота, поэтому лишь лениво переспросил:
- Какая девочка?
- Обычная, маленькая, голубоглазая…
Яков очнулся. Девочка – это было что-то из той большой семьи, которой у него никогда не было. Да у него и никакой раньше не было, ему и Анна долго казалась странным, незаслуженным чудом. Платон – тот был их неотъемлемой частью, и вошел в сердце сразу и навсегда. Но еще и девочка? Это было… странно. Попытался представить – маленькая Аня, голубые глаза, русые косички.
От растерянности ответил совершенно глупо:
- Девочка? Я не знаю. А откуда она возьмется?
Из груди Анны вырвался долгий стон:
- Ну Яков Платонович…
Тому стало стыдно. В его возрасте не знать, откуда дети берутся? Легко провел рукой по её животу, словно извиняясь. Нежная, упругая, шелковистая кожа – так, как есть, его полностью устраивало. А если опять будет такой большой и кругленький шарик, как в прошлый раз? Отзвуком давнего чувства что-то сжалось в груди. Девочка – над этим стоило подумать.
А может, и не только подумать.
[indent]
С тех пор и месяц прошел, и второй, и лето уже в разгаре.
Яков вновь заговорил об отпуске. Пора было что-то решать с поездкой.
Решилось всё само. С утра Штольмана вызвал Ладожев.
- Яков Платонович, у меня к вам просьба. У вас вроде бы по городу всё спокойно.
- Так точно, - уверенно ответил Штольман. – В сводке нечего писать.
Ладожев не прореагировал:
- Я прошу вас отправиться с инспекцией в Кадниковский уезд. На месяц, понадобится – и на большее. С тех пор как год назад там поменялся исправник, ситуация мне не нравится. И до Вологды не так далеко – а торговля с новгородскими больше идет, и очень уж они вольготно там себя чувствуют. Я подозреваю, что большая часть уездных от соседей кормится.
Штольман усмехнулся:
- А у вас от чужих нельзя?
- Можно, - серьезно ответил Ладожев. – Но не мне в ущерб. Исправника я всё равно буду менять, но ставить желательно кого-то из местных. Поэтому нужен кто-то, кто ситуацию непредвзято оценить сможет. Официально вы едете расследовать происшествие – у них девушку в дальнем селении медведь задрал. Хотя, если на самом деле, с таким и охотники быстро справляются.
Штольман отказываться не собирался. Но оставлять на месяц или более Анну одну тоже не хотелось. Ревновать он не ревновал. Разве что, если самому себе признаться – то как раз к Ладожеву. Пусть и держался тот всегда в рамках этикета – не придерешься, но непонятный интерес неуловимой тенью жил где-то в глубине глаз, и разговоры – вроде бы в присутствии мужа, вроде бы и ни о чем особенном – но всегда были на гораздо более разнообразные темы, чем обычно положено.
Штольман уверенно продолжил:
- Подыщу семье дополнительную мужскую прислугу на месяц. Нужен кто-то надежный. Может, из отставных посоветуете?
Ладожев предложил неожиданно:
- А вы берите семью с собой. Тихий спокойный город, ближайший к Вологде уезд, не на Север же едете. И по лесам и деревням им же не бродить. У меня Вера Петровна много где уже побывала, а вы сиднем сидите. Там как раз на больницу губернские средства выделяли, а они вновь прошения пишут. Хоть сами разберитесь, хоть Анне Викторовне поручите.
Штольман нахмурился. Как-то отправляться вместе с Анной в неизвестность его не прельщало.
- Я подумаю.
Тот кивнул:
- Конечно. Хотя, пожалуй, действительно лучше не надо. А то еще решат, что я вас в ссылку отправил и нового полицмейстера подыскиваю.
Штольман уточнил серьёзно:
- А это не так?
Ладожев поморщился:
- Яков Платонович, хоть вы не начинайте.
Штольман усмехнулся:
- А что, Александр Павлович, только вам можно?
Ни в каких интригах против себя вице-губернатора он не подозревал. А что в его канцелярии творится, Штольмана не интересовало.
[indent]
Навел справки о Кадникове у знающих местных, всё там, по слухам, чинно и благополучно. Ладожев, который на самом деле хорошо знал всю губернию, и даже в дальние уезды по делам уезжал надолго, и иногда, действительно, со всей семьей, в Кадникове вообще бывал по паре раз в году. Штольман начал уже задумываться, но совершил ошибку, проговорившись Анне.  Ей было всё равно куда – хоть в ближайший уезд, хоть на Камчатку, лишь бы вместе с ним. И была Аня так убедительна - он еще не знал, что для осуществления задумки об обеспечении его вторым наследником, Анне нужно было находиться рядом с ним.
Штольману пришлось смириться.
Ладожев в числе прочего рассказывал, как и что проверять по больнице – обоим разом.  Помещение, люди, запасы, первая необходимость, вторая, что нужно на завтра, а что – еще на вчера, а без чего и обойтись можно было.
Анна слушала и лишь кивала. Примерно так и работала Вера Петровна в составе попечительских комитетов. Другое дело, что у самой Анны не особо получалось.
Ладожев лишь головой качнул:
- Время нужно. Думаете, мы в своё время мало шишек набили?
Но Анну и не особо тянуло. Проверки, расчеты, закупки – это для Веры Петровны. Хотя раз надо – значит надо.
Ладожев объяснял:
- Там своя специфика. Вы раньше большей частью касались дел детского приюта. Но губернский у нас один, в основном все они при православных храмах. Там у нас всего основного в достатке, и благотворителей хватает, и на глазах всё время. А больниц много, раскиданы по губернии, иногда от них лишь стены да название. Поэтому изучать придется с нуля. Но прежде, чем заниматься чем-то, нужно сформулировать цель.
Штольману разговор не нравился. Слишком серьезный, слишком на равных. Слишком увлек Анну. Впрочем, Ладожев ей нравился всегда, а об основных разногласиях, припавших как раз на время перед рождением Платона, Яков так полностью и не рассказал. Жаловаться как-то и некрасиво уже было бы.
Усмехнулся:
- И какая же у вас цель?
Ладожев иронии не услышал:
- Вот берем тот же приют. Нарядиться поскромнее и привезти пряников – это не цель. Во всяком случае, не для жены вице-губернатора. Цель – воспитанники должны иметь возможность вырасти и устроиться в жизни. В больнице – лекарств закупить – это одно из действий. Цель – должен быть доктор, который умеет лечить и оказывать помощь, и он должен иметь такую возможность. Впрочем, именно в Кадникове особых проблем не ожидается, город довольно крупный, и от губернии не так далеко.
Анна кивнула. С Верой Петровной ей, конечно, не сравниться, но она постарается.
- Знаешь, Яша, - пожаловалась дома, - мне не то, чтобы не нравится, но мне как раз и поручали всё время пряники отвозить.
Штольману Ладожев посоветовал взять с собой пару полицейских.
- Вы едете по службе, свои люди будут нужны.
Штольман согласился. Навел справки об уезде – в основном, довольно дремучие леса, как и большей частью по губернии. Вспомнив былое, кроме револьвера, который там будет явно для красоты, взял еще и охотничье ружье, и вместо городовых – двоих из следственного отдела, а по совместительству лучших охотников, Иванова и Сидорова. Буланов и так справится, у него полный город городовых в запасе.
А ему пригодятся.
Выезжали в лучшем служебном экипаже всей семьей