Штольман, вернувшись в Вологду, раздал указания всем. Сам поехал к Полывановым. Взял с собой Епифанова, свидетелей допрашивать тот умел не хуже Аристарха Ивановича. Генерала, ожидаемо, дома не оказалось, принял их Георгий - высокий, очень привлекательный молодой человек. На Епифанова тот даже не взглянул – не по чину, Штольмана в гостиную провел.
- Чем могу помочь? Генерал Полыванов с утра по делам уехал, скоро должен быть.
Штольман смотрел пристально. Сообщил известие. Георгий растерялся:
- Как? Отец, ладно, он болел. Но эта отчего?
Хоть и старался держаться невозмутимо, но лицо не удержал, был явно поражен и взволнован. Пожалуй, допрашивать нужно сейчас.
- Вы позволите подождать хозяина здесь?
Отказать тот не смог – сам же сказал, что должен вот-вот вернуться, но разговор поддержать толком не смог. Штольман сам спросил:
- Вы позволите задать вам пару вопросов?
Тот кивнул отстраненно:
- Конечно. Нам нечего скрывать.
- Вы хорошо Софью Петровну знали?
Георгий отвечал почти машинально:
- Вовсе не знал, едва знакомы.  Я и с отцом почти не виделся. Всего лишь этим летом на пару дней с дедом приезжали.
Штольман ожидал ревности к новой и молодой жене отца:
- А матушки вашей когда не стало?
Тот задумался:
- Кажется, мне лет девять было. Или восемь? Не помню. Осень, наверное. Или весна?
Штольман глаза сузил:
- Вы что же, и на кладбище не бывали?
- Как не бывал, все же ходят в поминальные дни. Я даты как-то не смотрел.
И вдруг заговорил:
- Да я как-то маменьки и не помню, и не видал особо. Нас в костюмчики, помню, нарядят, к обеду выведут. Руку поцеловать велят, вначале деду, потом батюшке с матушкой. А после уж только отцу и деду. После дед еще об уроках гувернера расспросит, тут уж надо, чтобы тот не пожаловался.
На взгляд Штольмана:
- А что? Дед говорил – и его так растили, достойным вырос, и он своих тоже как полагается воспитает.
- А отец что же?
Георгий примолк ненадолго. Дымка еще не ушла из глаз, еще думал о чем-то, а отвечал – почти не думая.
- Отец? Отец, помню, на верховую прогулку нас как-то взял. Хорошо было, помню – солнце, бабочки. Дед тогда в Москве в штабе уже служил, мы особняк за городом снимали. Отец с нами всё имение объехал, земли все в аренде там были – потом отец его купил. А нам тогда всё рассказывал, как где что сеется или производится, где арендаторы дела не так ведут – прибыли не будет. Да я не слушал тогда, вот брату понравилось, он всё запомнил. Мне потом раз сто пересказал. Всё ждал, что еще позовёт.
- Не позвал?
- Нет. Дед не позволил. Сказал – нечего ерундой голову забивать. А если верхом ездить учить – куда отцу, сам с лошади падал. За то гувернерам деньги плачены.
Помолчал:
- Потом мы в Петербурге в кадетском учились.
Воспоминания у Штольмана о кадетском не самые лучшие остались. Но Георгий спокойно смотрел:
- Нормально было. Кто один – тому похуже, а у меня брат уже два года там учился, он меня никому тронуть не давал.
- Отец приезжал?
Равнодушно пожал плечами:
- А толку? Всё равно не пускали, разве что на большие праздники. И далеко очень. Все деньги на дорогу да на гостиницу развезет, нам и давать нечего. Позже уже почтой высылал. На месяц каникул мы к деду ездили. Отец уже в имении под Вологдой жил. Звал к себе, показать всё хотел. Брат отказался.
- А вы?
- А мне то там что делать?
Штольман спросил:
- Как вы с родовым имением теперь поступить собираетесь?
Георгий чуть оживился:
- Дед укажет. От Вологды далековато, продать его не продашь, разве что задешево, в аренду сдавать – никакой прибыли не будет. Толку с него.
- А с московским?
Георгий насторожился:
- Не время еще решать.
Вошел с поклоном лакей – прибыл вестовой из полицейского участка, Штольмана уже ждут там.
Штольман головой качнул – очевидно, генерал до Вологды добрался. Поздно – заключение врача есть, делу обратного хода уже не дашь.
Поднялся:
- Разрешите откланяться, служба.
Епифанов по дороге доложил – он расспросил служанку. Генерал получил известие из имения и выехал утром, очень взволнованный, в рукава шубы не с первого раза попал. На него не похоже. О Георгии женщина положительно отзывалась, говорила – хороший мальчик, добрый. Хозяин у них строгий, но Георгий ни разу ни на кого не жаловался. А как брата, семь лет назад, помнится, хоронили, так он так уж плакал, так плакал. А дед сказал: «Девка и тряпка, как и твой отец».
[indent]
В участке уже дожидался генерал Полыванов. Его внушительный вид на Штольмана не подействовал. Материалов было достаточно.
Крупное лицо Полыванова покраснело, взялось пятнами:
- Какое отравление? Чушь и бред! В том имении никто и не бывал. Сама же что-то и хлебнула.
Штольман ответил бесстрастно:
- Выясним.
- Вот и выясняйте. Это ваши должностные обязанности!
Дверью всё же не хлопнул.
[indent]
К Галкину Штольман обычно не заходил, когда-то может, случайно заглянул. Тот и сам в участке часто бывал, или в морге при полиции, а при необходимости и вызвать можно. Но сегодня дело было спешное. Комнаты для частного медицинского кабинета Галкин снимал в небольшом особнячке. Отдельный вход, уютно и строго – а судя по всему, дела у того идут. Из приемной Штольман прошел в кабинет – на столе лежало несколько подшивок медицинских журналов. Штольман глянул – на английском языке.
- Вы знаете английский?
Галкин кивнул:
- Было дело, в университете выучил. Теперь пригодилось, журналы в подлиннике читаю, да переводами медицинских материалов занимаюсь.
Штольман с явным уважением глянул.
Что ж, Ладожев себе людей подбирать умеет.
Галкин продолжал:
- Вот, отыскал я статью в журнале за прошлый год. Как тут пишется, в Англии открыли болезнь, какую они называют болезнью "безумных шляпников". Вызывает эту болезнь ртуть, которую шляпники применяют для обработки фетра. Очень большое сходство симптомов Полывановых с указанными в статье признаками болезни. Какие вы говорите, цвета на иконе? Красный и зеленый? Я должен её осмотреть.
Участок совсем рядом. Со всеми предосторожностями достали икону из хранилища, распаковали.
Штольман пояснил:
- Плащ по описанию ярко-алый был, но сейчас уже потемнел.
  - Потемнел? - переспросил Галкин, и присмотрелся внимательнее. – Всё сходится. Это киноварь. Сульфид ртути, её еще называют кровью дракона. При нагревании киновари из неё начинает выпотевать ртуть. И одежда на иконе зеленая, очень похоже на арсенит меди, а из этой краски и мышьяк выделяется. Известное явление, а еще обратите внимание, во все трещинки втерта измельченная мочевина. И это дает право думать, что кто-то, имея познания в химии, подготовил икону, как средство отравления человека. Я не буду вам сейчас рассказывать обо всех химических реакциях, но поверьте мне на слово, убийца придумал страшное оружие.
[indent]
Штольман сидел в кабинете, рассуждал:
- Икона получена по почте, следов отправителя уже не найти. Сонечка, очевидно, решила, что Павел её сам же и заказал. Икон в доме много, преступник вполне мог рассчитывать, что икону личного святого повесят хозяину в кабинет. Но преступнику повезло еще больше – Павел болел, и жена поставила икону в спальне, еще и свечу перед ней зажигала. Но как теперь найти, где куплена? И храмов, и монастырей вокруг Вологды немеряно.
Епифанов тут же своё подсказал:
- А ведь икона новая. И дерево новое, и краски. А иконописцев не так уж много, они своих всех знают. Можно в Софийском соборе поспрашивать, их иконы самые известные.
Штольман тут же Епифанова послал с приказом привести иконописца и со всеми предосторожностями икону ему показать.
Тот внимательно осмотрел:
- Не наша работа. И письмо не северное, более на петербуржский стиль похоже. Да и вот, видите.
Внизу у самого оклада виднелась какая-то едва заметная закорючка.
- Знак мастера. Не наше, это точно.
[indent]
Следы вели в Петербург. Хорошо, что там как раз был Аристарх Иванович. Отпуск – еще не увольнение, приказ послать ему можно. Что уж он в чужом городе сумеет разузнать – видно будет. Заодно Штольман послал на всякий случай официальный запрос на участок Замайского.
Приказал срочно задержать студента, пытавшегося похитить икону. Семья того обеднела, и студент приехал в деревню под предлогом устройства на работу домашним учителем по соседству. А вот в Вологде он проживал неподалеку от Полывановых, с Георгием был хорошо знаком. Пока студент молчал – предъявить ему было нечего, всего лишь попытка кражи, и то хозяева не заявляли. Но Штольман не сомневался - едва речь пойдет о соучастии в убийстве и о каторге, как тот заговорит.
[indent]
Что и случилось, когда через пару дней пришла весть от Аристарха Ивановича. Он подробно расспросил о Георгии, после чего с помощью Замайского послали в училище официальный запрос. Георгий показывал высокие результаты в учебе, за успехи по химии и написание исследовательской работы получил поощрение. Но неофициально слухи ходили другие. Получая из дома довольно крупные суммы от отца и от деда, тем не менее был постоянно в долгах. А недавно, как сообщили потихоньку, Георгий проиграл крупную сумму в карты, и счет там шел уже на большие тысячи.
Явно с помощью Замайского по знаку мастера отыскали в Петербурге старого иконописца из крошечной мастерской, и все показания оформили официально через следственное отделение. Иконописец по фотографиям опознал и икону, и Георгия. Подтвердил, что по специальному указанию рисовал принесенными им красками. Нашли лавочника, у которого Георгий приобретал химические материалы.
Оснований для ареста было достаточно.
Оформлять дела Штольман умел уже давно. Все материалы расследования переданы были в прокуратуру с подробной описью, имелись у Штольмана и заверенные официальные копии. Ни вынуть что-либо из дела, ни подменить уже бы не вышло.
Когда генерал Полыванов услыхал об аресте внука, было уже поздно.
Ему пришлось идти к Штольману лично.
[indent]
Штольман молчал долго. Поднял взгляд:
- Я ничего не смогу для вас сделать. Да вы и сами отлично это знаете.
Генерал позабыл про гордость:
- Поймите и вы меня. Ведь последний внук. Детей я всех своих пережил. У меня ведь пятеро их родилось. Две девочки сразу после рождение умерли. А сыновьям уже четыре и пять было, я на юге тогда служил. Во время эпидемии холеры померли. Один Павел остался. И внук последний в роду. Поймите – ведь рода не станет.
Штольман покачал головой:
- Я ничем не смогу помочь. На нём преднамеренное двойное убийство.
- Это случайность. Несчастный случай. Мальчик не мог предвидеть всех последствий.
- Мальчик написал реферат о свойствах и применении ядовитых веществ. Он отлично понимал последствия.
Что-то пытался сказать генерал.
Штольман поднялся:
- Нет.
Сквозь застывшую боль во взгляде Полыванова полыхнуло ледяным пламенем.
С таким взглядом он когда-то шел в атаку.