Глава   12                                    Открытие школы

   
     Эта суббота тоже получилась довольно бурной в семействе Мироновых, но причиной стали не букетные "обстрелы" Клюева, а приглашение на открытие школы для крестьянских детей, построенной и учрежденной князем Мещерским. Мария Тимофеевна получила приглашение два дня  назад, но никак не могла решить, ехать ей с семьей на официальное событие к Мещерским или нет.

     Миронова пригласила к себе Софью Петровну Елагину, чтобы посоветоваться, однако и после долгого разговора с Елагиной она не могла принять какого-либо решения. Поэтому Мария Тимофеевна собралась обсудить этот вопрос со всеми членами семьи после субботнего обеда. Штольман, конечно, был приглашен и рассматривался ею как член семьи Мироновых.

     - Прошло еще только четыре месяца после ухода Виктора Ивановича. Мы, его родные и   близкие люди, соблюдаем траур. Разве допустимо для нас посещать общественные события? - обратилась она ко всем присутствующим на обеде.

     - Но благотворительное дело не является развлечением, а школа не увеселительное заведение, - с жаром запротестовала Елагина, - для истинно верующих людей намного важнее совершение добрых дел, помощь нуждающимся, чем проявление скорби.

     Анна прислушивалась к разговору и с удивлением смотрела на Марию Тимофеевну. Впервые после их приезда она видела маму такой расстроенной, такой растерянной. И по какому поводу?  Ехать или не ехать на открытие школы. В самые трудные дни после ухода папы Мария Тимофеевна вела себя гораздо собраннее, сдержаннее и даже успокаивала ее, Анну. Тогда такая перемена поразила Анну, она не ожидала, что ее мама может быть сильной, решительной, с характером.

     Мама не раз говорила ей, что место женщины подле ее мужа, он и защитит, и примет правильное решение, и поможет выдержать осуждение... Какое место занять жене, когда мужа нет?  Анна вспомнила, как мама переживала, когда знакомые осуждали помолвку ее дочери со Штольманом в период траура, но ведь выдержала и даже вида не подала, что ей обидно. Сейчас маме трудно, надо самой преодолевать будничное напряжение, напряжение каждого дня, задумалась Анна, ей так нужна наша помощь и поддержка.

     - Вспомни, мама, ведь папа помогал Мещерским во всех юридических вопросах, когда решались проблемы учреждения и открытия этой школы, ведь так? - вступила в разговор Анна, - он писал мне в Париж о том, как трудно продвигается дело.

     - Да, конечно, я помню. Виктор Иванович часто ездил к князю Мещерскому, возил ему на подпись бумаги, да и сам давал большие деньги на школу, - с гордостью добавила Мария Тимофеевна.

     - А вы как думаете, Яков Платонович? - Миронова с надеждой посмотрела на Штольмана.

     Так вот чье мнение важно для мамы, улыбнулась Анна. После беседы с Яковом Платоновичем о последних днях папы Мария Тимофеевна была преисполнена уважения и благодарности к Штольману. Она стала обсуждать с ним свои дела, спрашивать совета по самым разным вопросам и однажды попросила сходить с ней к приказчику строительной лавки на Амбарной улице, чтобы заказать небольшой ремонт флигеля после зимы. К большому удивлению Анны, Штольман согласился сопровождать Марию Тимофеевну.

     Результат этого похода превзошел все ожидания Мироновой. Мама с восторгом рассказывала всему семейству о том, как обомлел приказчик, увидев Штольмана в своей лавке, как он ему кланялся, заверял, что все будет сделано в кратчайший срок и из лучшего материала, и сам предложил большую скидку за работу.

     - Нет, вы представляете, - хвасталась Мария Тимофеевна, - Яков Платонович даже слова не сказал, просто стоял рядом со мной и молчал.

     Так, совершенно незаметно, Яков Платонович стал главой семейства Мироновых, и теперь Мария Тимофеевна ждала его решения по столь важному для нее вопросу.   

     - Я знаю, что не все поддерживали идею князя Мещерского открыть школу для крестьянских детей. Такие купцы, как Крымов, пытались этому помешать, да и часть членов Дворянского собрания не одобряет либеральные взгляды князя. На открытии школы будут только сторонники Мещерских, а ваше отсутствие может показаться как поддержка  его противников и противников Виктора Ивановича.

   - Папа писал мне, - Анна подхватила слова Якова Платоновича, - что он полностью разделяет взгляды князя на развитие образования и воспитания всех слоев общества. Я думаю, что наше присутствие на открытии школы будет важно для памяти папы и для семьи Мещерских тоже.

    - Согласен, - вмешался в разговор Петр Иванович, - это гораздо важнее, чем печаль и скорбь родных. Виктор имел свои взгляды на общественную жизнь, нам надо им следовать, а не отказываться от них.

    - Петр Иванович, а вы не могли бы сказать несколько слов о вкладе Виктора Ивановича в это благое дело? - предложил Яков Платонович, - мне кажется, что Мещерские были бы рады почтить память Виктора Ивановича таким образом. Беретесь, Петр Иванович?

    - А почему бы и нет? Я тоже разделяю взгляды Виктора, - Миронов обрадовался предложению выступить, но и разволновался из-за порученного ему выступления.

    - Ну что же, - подвела итог обсуждению Мария Тимофеевна, - если кто и осудит нас, то на каждый роток не накинешь платок. Пусть говорят, а мы все поедем, да? - и она опять вопросительно посмотрела на Штольмана.

    - Конечно, Мария Тимофеевна, будем следовать нашему, а не чужому мнению, - согласился Яков Платонович.

    На том и порешили - в воскресенье поехать на открытие школы всей семьей и Елагина вместе с ними.
   
     На следующий день Мироновы вместе со Штольманом и Елагиной приехали к Мещерским на открытие школы. У князя Мещерского гостила его дальняя родственница - графиня Елена Владимировна Гагарина. Невысокая, темноволосая, изящная и очень подвижная молодая женщина была удивительным образом похожа на Нину Аркадьевну Нежинскую. Это сходство сразу бросилось в глаза не только Штольману, но и Анне Викторовне.

     Графиня Гагарина мило поздоровалась с Мироновыми и Штольманом и тут же отошла к другим гостям. Она приехала в Затонск одновременно со Штольманом, но пока нигде с ним не встречалась. Штольман и ждал встречи с таинственной Е. Г., и был немного настороже.

     Гостей было не очень много, но значительная часть затонского общества приехала. Господин Яковлев, чей денежный вклад в строительство школы был самым крупным, подошел поприветствовать Марию Тимофеевну лично, поцеловал ей руку и одобрил ее стремление почтить память мужа таким образом. Мария Тимофеевна покраснела и засмущалась. Короткое и эмоциональное выступление Петра Ивановича ей понравилось, она наклонилась к Елагиной и шепнула: "Ведь может говорить почти как Виктор, если захочет". В очень хорошем расположении духа она подошла к Анне, Петру Ивановичу и Штольману после официальной части открытия и поблагодарила Штольмана.

     - Я так вам благодарна, Яков Платонович, за то, что вы поддержали мою идею принять участие в этом благом деле.

     Анна и Петр Иванович переглянулись и разулыбались. Штольман согласно кивнул и почтительно поцеловал ей руку.   

     Когда после торжественной части гости вышли в парк, графиня Гагарина оказалась рядом с Яковом Платоновичем и увлекла его в беседку.

     Елена Владимировна открыла маленькую бархатную сумочку, вынула и протянула Штольману небольшой конверт, запечатанный печатью начальника Московского охранного отделения. На бланке Департамента полиции было написано всего несколько слов:

                         Уважаемый Яков Платонович!
     Я надеюсь, что помощь Елены Владимировны Гагариной будет полезна в Вашем
     расследовании.
           Начальник Московского                              Н. С. Бердяев
           охранного отделения

     Штольман вложил записку обратно в конверт и протянул его Гагариной.

     - Рада с вами встретиться, Яков Платонович, - улыбалась Елена Владимировна, - мне бы хотелось с вами посекретничать.

     - Я ждал этой встречи, - спокойно ответил Штольман, - К вашим услугам.

     - Я уверена, что мы с вами хорошо сработаемся, - улыбка исчезла, взгляд красивых карих глаз стал серьезным и внимательным, - Я не считаю господина Клюева важным членом группы, которая плетет сети  вокруг Анны Викторовны.

     Штольман кивнул и промолчал.

     - Он, правда, очень близко подобрался к Анне Викторовне, даже приглашает ее на свидания. Вы знаете, что они встречались в парке после вашего отъезда в гостиницу? - с лукавым интересом Гагарина посмотрела на Штольмана.

     - За Анной Викторовной установлено наблюдение, поэтому я в курсе, - сухо ответил Штольман, - А вы следите за ней?

     - Она скрыла от вас эту встречу, верно? - графиня проигнорировала вопрос Штольмана.

     - Не скрыла, а не посчитала нужным мне сообщить.

     - А я думала, что она вам полностью доверяет, - в раздумьи покачала головой Гагарина.

     - Я полностью доверяю ей. Думаю, что этого достаточно. Что еще вы хотели обсудить? - сменил тему Штольман.

     - Я склонна считать, что все нити держит в своих руках инженер Граве. У него был найден детальный план дома Мироновых.

     - Найден? - переспросил Штольман.

     - Мои помощники дважды обыскали его номер в гостинице и ничего не нашли. Только когда официант уронил чашку с кофе и облил его сюртук, ему пришлось его немедленно снять и отдать в чистку. Тогда и удалось обнаружить этот план в его записной книжке. Он был подписан "Дом Мироновых", и она протянула Штольману копию плана.

     Штольман взял бумагу и стал ее внимательно изучать.

     - Ну похвалите меня, Яков Платонович! - воскликнула Елена Владимировна.

     - Я попросил Полину понаблюдать за ним.

     - Полина, - неожиданно взорвалась Гагарина, - ведет себя совершенно не как поклонница спиритизма. Все время спорит с Мироновым, Клюевым и другими любителями спиритических сеансов.

     - Я тоже спорю с ними, - усмехнулся Штольман.

     - Вы вызываете их гнев на себя, хотите, чтобы они попытались оторвать от вас Миронову или уничтожить вас. Это может быть опасно, - Гагарина посмотрела на Штольмана с тревогой.

     - Ничего, я справлюсь. Сколько можно сидеть и ждать этих незваных гостей, - раздраженно добавил Штольман.

     - Полина плохо выполняет свое задание. Она только мешает.

     - Не преувеличивайте, Елена Владимировна, - поморщился Штольман, - ее готовил опытный следователь из Петербургского Департамента полиции.

     - Ивлев! Вы его переоцениваете, Яков Платонович. Он хоть и следователь по особо важным делам, но до Сергея Васильевича Зубатова ему далеко.

     - Я не обсуждаю коллег, - холодно произнес Штольман, - давайте перейдем к делу.

     Дальнейшая часть их беседы прошла в спокойном и деловом тоне. Первой ушла Гагарина, Яков Платонович задержался минут на пять. После ухода Елены Владимировны в беседке все еще витал запах ее духов, и Штольман с удивлением почувствовал, что это были духи, которые так любила Нина Аркадьевна Нежинская.

     Отсутствие Штольмана и графини заметила только Анна. Петр Иванович сразу после торжественной части уехал с двумя приятелями в Дворянское собрание "снять напряжение". Мария Тимофеевна продолжала что-то шумно обсуждать с Елагиной. Они тоже вскоре уехали в усадьбу Елагиных. Мария Тимофеевна объяснила дочери свой отъезд тем, что они с Софьей Петровной хотят обсудить, как они могут помочь в работе школы. Штольман и Анна Викторовна уехали сразу после разговора Якова Платоновича с графиней Гагариной.

     Печальное лицо Анны Викторовны смутило Штольмана. Пока Яков Платонович обдумывал, как расспросить ее о такой перемене настроения, она грустно вздохнула и сама рассказала ему о причине своего расстройства.

     - Мне все очень понравилось. Столько добрых слов было сказано о папе! Князь подчеркнул, что если бы ни папины усилия, то школу не удалось бы открыть сейчас. Знаете, Яков Платонович, меня особенно тронули его слова о том, что папа стал для него не только помощником по юридическим вопросам, но и другом. А какими радостными были дети!- Анна сделала паузу, -  все хорошо, кроме графини Гагариной.

     - Аня, меня тоже очень тронули благодарные слова о Викторе Ивановиче. Я понимал, что он не мог стоять в стороне от такого полезного дела, вклад его оказался очень значимым, - Штольман помолчал минуту, - а графиня Гагарина... мне надо было поговорить с ней по службе.

     - По службе? - эхом отозвалась Анна, - что это значит "по службе"?

     - Она приехала в Затонск по поручению московского Департамента полиции и занимается тем же расследованием, что и я.

     - Вы хотите сказать, что графиня служит в полиции? Такое может быть?

     - Она не служит, просто иногда выполняет некоторые поручения полиции, разумеется тайно.

     - Она тайный агент? - глаза у Анны Викторовны загорелись.

     Ну кто тебя, Штольман, за язык тянет, подумал Яков Платонович, сейчас в Анне проснется интерес к тайным заданиям и азарт к расследованиям.

     - Не совсем так. Она вращается в обществе, слушает, наблюдает, обращает внимание на мелкие детали, а потом сообщает обо всем следователям. Это скучная, кропотливая работа, которая требует большого терпения и выдержки.

     - Я не согласна с вами, Яков Платонович! В медицине тоже надо наблюдать за больными, обращать внимание на разные проявления болезни, и это очень интересно... - она вдруг внимательно заглянула Штольману в глаза и рассмеялась, - вы решили, что я захочу променять медицину на сыскную работу? Ну и чудак же вы! Я ведь вам уже сказала, что медицина - моя жизнь.

     - Но вы так заинтересовались тайными поручениями, - попытался оправдаться Штольман.

     - Да, заинтересовалась, но совсем по другой причине. В Париже открылось несколько частных агентств, в которых работают женщины-детективы, потому что французское министерство внутренних дел отказывается принимать их на работу. Я обрадовалась, что Российская империя более прогрессивная, чем Французская Республика.

     - И что же она вам сегодня сообщила? - вернулась к волнующему ее вопросу Анна.

     - Елене Владимировне удалось увидеть в записной книжке господина Граве план вашего дома.

     - Этого не может быть, - быстро возразила Анна, - он у нас никогда не был.

     - Я согласен с вами. Хотя он подписал чертеж "Дом Мироновых", это был план дома Разумовского, а теперь Клюева.

     - Разумовского? - вопрос застыл в глазах Анны.

     - Да, - Яков Платонович кивнул, - более того, на плане были помечены крестиками две комнаты - бывший кабинет князя и комната Элис. Что вы об этом думаете? - Штольман не сводил с Анны глаз.

     - Он ищет там что-то, какие-то документы, да? Прошло уже два года с исчезновения Элис и смерти князя. Не знаю, я попробую...

     - Нет, Анна Викторовна, без меня никаких "попробую"!

     - Хорошо, давайте в вашем присутствии, хотя у меня вряд ли что получится. Я чувствую, что мои способности уже не такие, какими они были прежде. Но попробовать мне надо, ладно?

     Яков Платонович внимательно всматривался в лицо Анны. Ее общение с другим миром было для нее важно. Этот мир стал частью ее мировосприятия, ее жизни. Даже частичная потеря Дара была для нее также губительна, как потеря части себя.

     - Я обдумаю все, что узнал за это время, и мы вместе, - он особенно выделил это "мы вместе", - решим, что следует узнать у духов, и как правильно спросить у них об этом, договорились?

     Анна кивнула, задумалась и стала медленно гладить его руку. Все - этого Штольман уже не смог вынести и припал к ее губам. Они смогли прервать поцелуй, только когда услышали покашливание кучера и почувствовали, что экипаж стоит.

     Яков Платонович бережно отстранил Анну, спрыгнул на землю, подошел к кучеру расплатиться, а потом помог сойти Анне. Они были уже у главного входа в дом, когда услышали хруст поломанной ветки в кустах шиповника. Штольман мгновенно закрыл собою Анну, реакция у него была отменная, и вытащил пистолет из внутреннего кармана. Анна прижалась к нему, но идти в дом категорически отказалась. Они молча постояли несколько минут на ступеньках, вокруг была тишина, ни звука не доносилось из сада.

    Штольман взял Анну за руку и они зашли в дом. Яков Платонович повернул ее к себе и прошептал: "Аня, пожалуйста, побудь дома...", горло ему перехватил сильный спазм, голос его не слушался. Анна посмотрела ему в глаза и увидела в них такую умоляющую просьбу, что ей стало стыдно. Что же ты опять ведешь себя как глупая девчонка, вспомнились ей упреки мамы и дяди, перестань его мучать! Анна вздрогнула и утвердительно кивнула головой.

     - Я буду дома, не волнуйтесь. Я сейчас принесу фонарь, с ним будет лучше видно, - и она убежала на кухню.

     Штольман зажег свечу, опустил на нее стеклянный колпачок и вставил его в фонарь.

     - Яков Платонович, там кусты шиповника посажены полукругом, а за ними есть небольшая лужайка, поняли? - Штольман кивнул и вышел из дома с фонарем в одной руке и пистолетом в другой.

     Крупная ветка шиповника была сломана с внутренней стороны полукруга кустов. Чтобы переломить такую ветвь, надо было приложить немалую силу или злобу, которую не получилось сдержать. Рядом с поломанной веткой было примята трава, видимо, стояли именно здесь. Штольман огляделся - шиповник доходил ему до плеч и не мешал видеть центральную аллею и главный вход в дом. Хороший наблюдательный пост, размышлял Яков Платонович, но ветку-то зачем портить и привлекать к себе внимание. Нет, это был не филер Гагариной, он бы с таким остервенением ломать ничего не стал...

     Анне Викторовне он объяснил, что была сломана только одна ветка. Видимо, мальчишки прятались, играли и случайно сломали ветку шиповника. Завтра он придет к ним пораньше и еще раз все внимательно осмотрит. Не стоит волноваться, просто детская шалость. Анна не поверила, но промолчала.

     Штольман ушел в гостиницу, когда домой вернулся Миронов. От чая Петр Иванович отказался, но совершенно случайно нашел в буфете графин с наливкой.  Медленно потягивая вишневый "нектар", он внимательно слушал рассказ Анны о завершении приема у Мещерских.
   
     Когда Анна пожаловалась дядюшке на Гагарину, он только усмехнулся.   

     - Опять ревнуешь?

     - Нет, это не ревность, - Анна покраснела и бросила в Петра Ивановича диванную подушку, - Ну, если честно, то ревную. Яков Платонович рассказал мне, что она приехала в Затонск по поручению Московского Департамента полиции.

     - Ну и дела, - Петр Иванович присвистнул и с удивлением посмотрел на Анну.

    - Представь себе, да. Но я чувствую что-то темное и недоброе в ней. Понимаешь дядя, она говорит одно, а думает другое. Как будто вместе с ней снова появилась Нина Аркадьевна...

     - Да уж, только Нежинской здесь и не хватает.

     - Ты тоже подумал о Нежинской, хотя мы говорим о Гагариной? Графиня пытается копировать Нежинскую - такие же жесты, прическа, интонации, только у нее все получается хуже, - Анна задумалась, - мельче.

      - Любая копия хуже оригинала, Аннет, но ты права - она опасна и опасна для вас обоих, - Петр Иванович сделал ударение на последнем слове. Видишь ли, Аннет, - продолжал Миронов, - в жизни мужчины встречаются женщины, которых не хочется вспоминать, а она специально пытается напомнить Якову Платоновичу о Нежинской.

     - Ты прав, это его злит и раздражает. Если они делают одно дело, то зачем его выводить из себя? У меня в голове все время крутится образ шкатулки. Такая красивая, изящная шкатулка, - Анна повела руками, изображая небольшой предмет, - но с двойным дном, а там - яд.

Отредактировано Nora Brawn (04.01.2025 21:16)