Глава 14                             Порыв двух любящих сердец

     Наконец-то в Затонск пришла весна и не просто пришла, а налетела, закружила и опьянила все его население. Город наполнился звонким пение птиц, сладковатыми и нежными запахами цветущих вишен и яблонь. Весна переодела женское общество в легкие летние платья, глядя на них, даже у серьезных и солидных мужчин разыгралось уже почти исчезнувшее воображение.

     Доктор Милц изобрел новую и очень эффективную процедуру для лечения пациентов больницы - три раза в день по пять минут смотреть на Анну Викторовну. Результат превзошел все ожидания, больные просили либо увеличить количество процедур, либо время их проведения. Лечение пошло удивительно успешно...

     Анна Викторовна, его Анечка, так ее мысленно называл Яков Платонович, расцвела необыкновенно. Она еще никогда не была такой красивой и желанной - глаза блестели, легкий румянец раскрасил щеки, а губы припухли от его горячих поцелуев. В Штольмане боролись два чувства: он гордился своей любимой и одновременно хотел спрятать ее от всех мужских взглядов. Ему всегда было сложно разговаривать с Анной не только из-за страха быть не так понятым, но и из-за того, что в разговорах с ней он почему-то становился косноязычным. Влюбленный дурак, усмехался про себя Штольман.

     Прошло две недели с тех пор, как закончилось расследование в семействе Познанских, а вопрос с планом дома Разумовского-Клюева так и повис в воздухе. Клюев затих и стал реже появляться в книжном магазине Полины Аксаковой, но это никого из членов спиритического кружка Затонска особо не обеспокоило.

     Штольман считал, что ему надо обязательно самому осмотреть эти комнаты в доме Разумовского, но как попасть к Клюеву в гости при теперешних с ним отношениях, он не представлял. На помощь пришла Анна.

     - А если провести у Клюева спиритический сеанс? Дядюшка, - обратилась она к Петру Ивановичу, который сидел вместе с ними в беседке и потягивал вишневую наливку, - почему бы тебе не согласиться на просьбу Полины Викторовны и не устроить замечательное представление в доме Андрея Петровича? Все будут в восторге.

     - Аннет, ты это серьезно? - Петр Иванович чуть не поперхнулся наливкой, - уж ты-то знаешь, что медиум из меня никудышный.

     - Но ведь все члены спиритического кружка считают вас, Петр Иванович, главным спиритом Затонска, - подхватил идею Штольман, - это бы нам здорово помогло. Клюев, Граве и другие поклонники спиритизма будут сидеть за столом во время сеанса, слуги будут толпиться в дверях, чтобы увидеть чудо общения с духами, а я, будучи противником спиритизма, вышел бы из гостиной и незаметно обследовал бы эти две комнаты.

     - Дядюшка, милый, соглашайся, на другой день после сеанса весь Затонск будет обсуждать твой успех, - Анна умоляюще посмотрела на Петра Ивановича.

     - А кого будем вызывать? Мне надо подготовиться заранее, - Миронов уже увлекся идеей представления.

     - Я думаю, что Александра Второго. Ты же мне в детстве так много рассказывал о его любовных похождениях, - с озорной улыбкой предложила Анна.

     У Штольмана брови полезли вверх, и он с изумлением посмотрел на Петра Ивановича, который в ответ только развел руками.

     - Хорошо, пусть будет Александр Второй, - примирительно сказал Штольман, - я поговорю с Полиной Викторовной. Она предложит эту идею, а вам, Петр Иванович, после некоторого колебания остается только согласиться.

     Было решено не откладывать проведение спиритического сеанса надолго и выполнить задуманный план через два дня.

     На другой день Штольман проводил Анну из больницы домой и тут же ушел "по службе". Анна не нравились эти слова "по службе", но она не показывала вида и закипала от раздражения, только когда Яков Платонович уходил и не мог слышать ее ворчания. После ухода Штольмана в беседке появился Петр Иванович с книгами под мышкой -  он готовился к спиритическому сеансу и просматривал книги об Александре Втором. Перед ним и Анной стояли чашки с чаем, Миронов очень серьезно относился к памяти императора и решил запоминать нужные сведения на трезвую голову. Анна листала новый медицинский журнал и никакого уважения к занятию дяди проявлять не собиралась, наоборот, ей очень хотелось поговорить с дядей по душам.

     - Дядя, я заметила одну странную особенность. Как только Яков Платонович уходит "по службе", тут же появляешься ты и радуешь меня своей компанией до его возвращения, - язвительно начала разговор Анна, - вы договорились меня караулить по очереди, да?

     - Ну почему сразу караулить? Ты почти все время проводишь со Штольманом, а мне удается побыть с тобой только в его отсутствие. А помнишь, как чудесно мы проводили вечера в Париже? Как много и интересно разговаривали? - Петр Иванович аж зажмурился от приятных воспоминаний.

     - Конечно, помню. Я до полуночи зубрила медицинские термины, а ты весело проводил время на улице Сен-Дени.

     - Аннет, побойся Бога! Ты еще площадь Пигаль вспомни, - и они оба весело засмеялись.

     - Правда, дядя, ну куда он каждый четверг уходит и называет это "по службе"?

     - Ты сейчас мне напоминаешь Марию Тимофеевну, которая ревновала Виктора ко всем клиентам. Наследственное это у тебя что-ли?

     - Да знаю я его "службу" - либо Полина, либо графиня. Я не ревную к ним, мне просто обидно, что он один уходит, а меня не берет с собой. Вот расследованием у Познанских мы занимались вместе, как хорошо было!

     - А ты разве берешь его перевязывать больных или вы вместе делаете уколы? Твое дело медицина, а у него тоже есть свое дело - он следователь!

     - Но теперь, когда проснулся мой Дар, я могла бы помогать ему, передать то, что сообщают мне духи... - Анна взяла Петра Ивановича за руку, - я ведь не только о себе думаю, чтобы мне с ним вместе было хорошо, но и о нем, ведь ему одному плохо. Вот он почти три месяца в Затонске, а еще больше похудел и взгляд у него иногда такой измученный... Он один борется, а как было бы замечательно расследовать вместе!

     - Но сейчас нет никаких убийств, и духи пока, - Миронов поднял предостерегающе палец, - тебя не беспокоят. Я уверен, что он обязательно попросит тебя о помощи, когда будет необходимо, а пока он справляется сам и бережет тебя...

     - Ради моей безопасности, - не дала ему закончить фразу Анна.

     - А что в этом плохого? Я, лично, доволен тем, как он о тебе заботится, - Петр Иванович внимательно посмотрел на Анну, - или дело совсем в другом?

     - Да мне одной его заботы мало, - вырвалось у Анны, она смутилась, схватила журнал и убежала в дом.

     Петр Иванович задумчиво посмотрел ей вслед, отодвинул книги и перевел взгляд на место, где только что сидела Анна.

     Вот бы удивилась Анна Викторовна, если бы увидела, что в это самое время Яков Платонович сидит в обычном трактире на окраине Затонска и с тоской смотрит то в окно, то на миску с рагу из телятины. За два месяца еженедельного посещения этого трактира по четвергам в одно и тоже время он стал его привычным посетителем, на которого уже никто не обращал особого внимания. По легенде, серьезный господин приезжал сюда, чтобы попробовать фирменное блюдо этого трактира - рагу из телятины, от одного запаха которого Штольмана подташнивало, но он терпел и ждал связного от полковника Варфоломеева.

     В этот раз капитан Шилов предстал перед ним в облике купца с окладистой бородой, прической "под горшок" и в грязных сапогах. Не Служба охраны Государя, с раздражением думал Яков Платонович, а какой-то провинциальный драматический кружок - один образ глупее другого. Штольман должен был предложить "купцу" попробовать вкуснейшее рагу, но он молчал и  со злорадством наблюдал, как капитан выкручивался, делая заказ половому.

     Когда миска с рагу, графинчик с водкой и два стакана заняли свои места на столе, а половой ушел в другой конец трактира, Шилов передал под столом Штольману конверт и забрал у него увесистый пакет.

     - Давайте выпьем по стопочке, господин хороший, если не побрезгуете пить с купцом.

     - Что вам удалось узнать по моей личной просьбе, Сергей Алексеевич, - Штольман не поддержал игру Шилова, а сразу перешел к интересующему его вопросу.

     - Выпейте, выпейте, Яков Платонович, а то не переживете мои сведения, - отбросил шутки в сторону Шилов, - Алексей Алексеевич Оленин, действительно, был статским советником и служил в Департаменте иностранных дел, но, - Шилов сделал паузу и пододвинул к Штольману стакан с водкой, - умер два года назад по дороге в Германию, куда был послан в служебную командировку.

     - Это точно? - Штольман неосознанно взял в руки стакан, сделал глоток и закашлялся.

     - К сожалению, да. Похоронен в своем имении в Тверской губернии. После похорон супруга Оленина проживает там. Половина его знакомых в Петербурге считает, что он до сих пор находится в Германии.

     - А у него есть братья? Или кто-то еще из Олениных?

     - Есть младший брат, Николай Алексеевич, но он уже пять лет живет в Италии, увлекается живописью и даже не приезжал на похороны брата.

     И эта ниточка обрублена, пронеслось в голове Штольмана, узнать, кто так удачно сыграл роль Оленина пять месяцев назад, будет невозможно.

     - Сергей Алексеевич, а в службе охраны Государя нет никаких сведений о каком-нибудь тайном сообществе из сотрудников Министерств внутренних дел и иностранных дел?

     - Вот вы куда клоните, - опасливо покачал головой Шилов, - только между нами, они называют себя Охранителями государства Российского. Это все, что я знаю.

     Полине Аксаковой удалось уговорить Петра Ивановича провести спиритический сеанс. Отдать свой дом в распоряжение спиритического кружка с радостью согласился Андрей Петрович. Помимо постоянных членов пришли еще несколько поклонников спиритизма, среди которых были и трое незнакомых гостей, горевших желанием посмотреть на это модное увлечение. Петр Иванович, Анна и Штольман дошли до особняка Клюева пешком, обсуждая по дороге детали сеанса. Мария Тимофеевна не принимала в этом представлении никакого участия, потому что уже два дня гостила у Елагиной и собиралась вернуться только в воскресенье к ужину. Дамы были очень заняты подготовкой плана работы Попечительского Совета народной школы. 

     Сеанс прошел великолепно: в гостиной царил таинственный полумрак, гости сидели за большим круглым столом, взявшись за руки, голос Петра Ивановича звучал драматически взволнованно.

     По просьбе Полины Аксаковой вызывали дух Александра Второго, который поведал о романтических приключениях покойного императора. Все были довольны чудесно проведенным временем. Сразу после сеанса Анна и Штольман ушли домой. Клюев предложил гостям шампанское, и они разбрелись по дому. Петр Иванович оказался рядом с графиней Гагариной.

     Буквально с первых минут знакомства странное сходство Елены Владимировны Гагариной с Ниной Аркадьевной Нежинской заметили не только Штольман и Анна, но и Петр Иванович. Наблюдая за графиней Гагариной, Миронов разглядел и ее женский интерес к Якову Платоновичу. Он не стал обращать внимание Штольмана на это, но теперь при встрече с Гагариной он  испытывал стойкое раздражение.

     Елена Владимировна появлялась на заседаниях спиритического кружка всегда в сопровождении то Клюева, то Граве, но уже через несколько минут оказывалась рядом со Штольманом и о чем-то с ним оживленно беседовала. Петр Иванович отмечал все детали их общения: ласковую улыбку графини, заинтересованное внимание Якова Платоновича к ее словам, жесты Гагариной, стремящейся так или иначе дотронуться до Штольмана.

     Миронову казалось, что не только он, но и другие люди обращали внимание на эту пару. Особенно Полина Аксакова, которая злилась, когда видела Штольмана с Гагариной. Она тут же доверительно делилась своими эмоциями с Анной, обвиняя графиню в непозволительном поведении.

     Между Аксаковой и Гагариной явно пробежала черная кошка, они не скрывали взаимного неприятия. Петр Иванович догадывался, что причиной их эмоционального конфликта мог быть Яков Платонович. Полина всегда была готова поддержать Штольмана и искала его одобрения своим словам и поступкам. Однако она не вызывала у Миронова такого чувства опасности, как Елена Владимировна. И сегодня, проводив Анну и Штольмана, Петр Иванович решил предупредить графиню о своей готовности защищать племянницу и ее счастье. Он обратился к ней с милым комплиментом и завязал обычный светский разговор.

     - Как вам, Петр Иванович, удается так перевоплощаться, - пошутила Елена Владимировна.

     - Да Бог с вами, Елена Владимировна! Для лицедейства нужен талант, а у меня его нет. Какой из меня актер, - иронично заметил Миронов, - картежник, пьяница, светский волокита - вот мой послужной список. Да разве я один такой в светском обществе?

     - А вы там часто бываете?

     - Если вы имеете в виду  московское общество, то я там редкий гость. И знаете, каждый раз удивляюсь разительным переменам, которые происходят с его представителями, особенно с некоторыми дамами, - Миронов сделал паузу, отпил шампанского и продолжил,- вот, например, статные блондинки вдруг превращаются в хрупких брюнеток.

     - О, с женщинами такое случается, - ни один мускул не дрогнул на лице Гагариной, - а вы куда собираетесь после Затонска - опять в Москву или в Петербург?

     - Нет, я собираюсь в Париж. Это мой любимый город. Уехал бы хоть сейчас, да боязно оставлять племянницу, - Петр Иванович грустно покачал головой, - столько на нее всего свалилось: смерть отца, всякие темные личности, которым не дает покоя ее Дар, - Миронов сделал вид, что глубоко задумался.

     - Но ведь рядом с ней Яков Платонович. Разве он не сможет защитить ее от всяких угроз?

     - Мне иногда кажется, удивительная Елена Владимировна, - Миронов особо выделил голосом слово "удивительная", - что Штольман сам не в безопасности, где уж ему до Аннет. Только я готов на все, чтобы ее защитить, - взгляд Миронова стал холодным и жестким.

     - Кто бы в этом сомневался, - продолжала улыбаться графиня, - только не я!

     Когда Анна и Штольман отошли на достаточное расстояние от особняка, и никто не мог их услышать, Яков Платонович заговорил.

     - Меня многое поразило в кабинете Клюева, - делился с Анной своими размышлениями Штольман, - он производит впечатление кабинета, который совершенно не нужен хозяину особняка. На столе нет ни одного листа бумаги, никаких книг или фотографий, нет даже бутылок со спиртным, рюмок или стаканов, нет сигарет или сигар, как было у князя. Странно, но в кабинете нет личных вещей Клюева. Мебель стоит, ковер на полу лежит, а ни одного предмета, который принадлежал бы именно Андрею Петровичу, я не увидел.

     - Временное жилище? Он не собирается здесь жить? - мгновенно включилась в разговор Анна, - приехал и уехал, ничего не держит, как на вокзале. А зачем тогда покупать этот особняк?

     - Выходит, что он его и не покупал, - продолжал рассуждать Яков Платонович, воодушевленный поддержкой Анны, - Может быть все это видимость для отвода глаз - приехал на несколько месяцев, а купил особняк кто-то другой или Клюев снял его на короткий срок у настоящих хозяев?

     - Но если он здесь только гость, то его могли послать и спириты из столицы, - в голосе Анны чувствовалось сомнение, - остается вопрос, зачем послали? Проверять мои способности как медиума?

     - Нет, в это я не верю. Никто не будет принимать во внимание мнение такого эмоционально невыдержанного человека как Клюев. Он больше похож на психа или он на самом деле психически нездоров. Тогда зачем его отправили в Затонск? - Штольман опустил голову и стал покусывать ветку цветущей черемухи, которую ему протянула Анна, - я чувствую, нет - я убежден, что он опасен, но вот какова его миссия, мне не ясно...

     - А комната Элис? Вам удалось в ней побывать?     

     - Комната закрыта, дверь заколочена досками, без шума их не отодрать. Я думаю, что и Граве не смог туда попасть...

     Анна остановилась, повернулась к Якову Платоновичу, посмотрела на него и испугалась. Взгляд Штольмана заледенел. Недовольство собой из-за безрезультатной попытки разобраться в деле оказалось настолько сильным и мучительным для него, что Анна стала гладить его лицо и бормотать что-то невнятное: "Ничего, ничего, все будет хорошо". Под влиянием ласки и слов утешения его взгляд стал оттаивать, потеплел, а потом загорелся ярким огнем.

     Срывая все замки, отбрасывая все запреты, их накрыло и поглотило это вечное и самое прекрасное на земле чувство любви и единения мужчины и женщины. Яков обнял свою любимую и  стал покрывать ее лицо быстрыми поцелуями. Он с трудом оторвался от нее и прошептал:

     - Как же я истосковался по тебе, счастье мое, Анечка...

     Когда Анна заснула, Яков осторожно, чтобы не разбудить ее, встал с постели, аккуратно собрал разбросанные вещи и сложил их на стул, оделся, вынул из внутреннего кармана записную книжку с карандашом и подошел к окну. Была полночь, но размытого серебристого света луны оказалось достаточно, чтобы он мог написать несколько строк. Яков вырвал две странички, оставил их на столе и накрыл свое послание веткой цветущей черемухи.

     У двери он остановился, из последних сил сдерживая желание подойти к Анне и дотронуться до ее мягких волос, разметавшихся по подушке. Он медленно спустился в прихожую, в доме было темно и тихо. Штольмана охватила такая боль и тоска от разлуки с любимой, что ему стало трудно дышать. Опустив голову и пытаясь сделать хоть один глубокий вздох, он шел по центральной дорожке к воротам сада.

     Так больше невозможно, повторял про себя Яков, пусть сердится Мария Тимофеевна, пусть осуждает "святое" общество Затонска, но он завтра же поедет к знакомому священнику и договорится о венчании. Анна стала его жена уже два года назад, пусть все будет как положено, хватит этих игр в помолвку... Виктор Иванович все понял бы и не осудил, они с Анной могут быть только вместе...

     Погруженный в свои мысли, Яков Платонович не заметил, как у дома Мироновых остановился экипаж и из него вышел Петр Иванович. Стук упавшей трости, которую случайно уронил Миронов, вывел Штольмана из раздумий. Какое-то мгновение они молча смотрели друг другу в глаза, потом Петр Иванович взглянул на темные окна особняка Мироновых и предложил, обращаясь к Штольману:

     - Какой чудесный вечер! Разве можно в такой весенний вечер рано ложиться спать. Давайте-ка я провожу вас до гостиницы, а там зайдем в ресторан, выпьем по рюмочке коньяка, а после я возьму экипаж и вернусь домой. Как вам такой план, Яков Платонович?

     Чуть заметная улыбка появилась на лице Штольмана, он кивнул и с благодарностью сказал:

     - Спасибо вам, Петр Иванович.

Отредактировано Nora Brawn (18.01.2025 11:09)