- Как Римма Михайловна, малыш? - спросил Платон.
- Сегодня утром было уже совсем хорошо, - просияла Марта. - Ещё и потому, что дядя Володя у нас. Он просто замечательно на неё действует, и вообще... Это так естественно, что даже странно.
- Что именно?
- Он как будто всегда был с нами, понимаешь? А ведь мы с Риммочкой знаем его всего полгода...
- К хорошему быстро привыкаешь? - уточнил Платон с некоторой иронией.
Марта посмотрела на него укоризненно. "Ну что же ты непонятливый такой?!" - говорил этот взгляд.
- Не-ет, это уже гораздо больше чем привычка, - сказала она. - Это... чудо какое-то! Самое главное чудо, даже большее, чем Риммочкин дар. Потому что был чужой человек, хороший, симпатичный, но чужой. А теперь - безусловно свой, необходимый, неотъемлемый, и уже не получается представить будущее без него. Сначала с тобой так вышло, теперь - с ним... И нечего иронизировать! - добавила она почти сердито.
Платону стало понятно, что если бы не день рождения, то сейчас бы ему кулачок в плечо прилетел.
- Если я и иронизирую, - отозвался он, - то не потому, что ты неправа.
- А почему?
- Может, немного ревную... - признался он неожиданно для себя.
- К дяде Володе?! - изумилась Мартуся; Платон кивнул. - Но зачем?
Он подумал, что это хороший вопрос. Зачем вообще люди ревнуют?
- Ну, к нему у тебя случилась любовь с первого взгляда, - пошутил Платон. - Не поговорив с ним и пяти минут, ты уже рвалась продолжить знакомство.
Марта фыркнула и покачала головой.
- А тебя я с первого взгляда не рассмотрела,  - протянула она немного погодя. - Только Цезаря. К нему ты тоже ревнуешь?
Платон рассмеялся. В этот момент Мартуся вдруг выдернула у него руку, за которую он её держал, и забежала вперёд, развернувшись к нему лицом. Она так частенько делала, когда они гуляли, могла целый квартал спиной вперёд пройти. Вот только сегодня было довольно скользко.
- Значит, ты собственник? - выпалила она.
- Не знаю, - ответил он честно, - но скорее всего...
- Зато я знаю, - Мартуся сокрушённо вздохнула. - Я - точно да. И буду тебя ревновать... к каждой берёзе.
- Почему берёзе? - удивился Платон.
- Потому что столбы, к которым обычно ревнуют, мужского рода. И ещё берёзы - красивые... - Тут она тряхнула головой и переключилась: - А знаешь, что мне в дяде Володе не нравится?
- Что?
- То, что он так далеко живёт, - сказала она очень грустно и уточнила, хотя и так всё было понятно: - От тебя далеко... Я даже думала о том, чтобы остаться здесь, в нашей комнате, мне ведь уже есть шестнадцать. Но поняла, что не смогу. Во-первых, Риммочка этого никогда не позволит, и ещё это её обидит, а я ни за что не хочу её обижать. А во-вторых... оказывается, я всё-таки ещё маленькая. Я не хочу жить одна, а хочу с ними, в семье. Понимаешь?
Тут Мартуся всё-таки поскользнулась, и он едва успел удержать её от падения. После чего решительно развернул, пристроил её руку себе на локоть и припечатал сверху своей ладонью, чтобы больше не вывернулась.
- Конечно, ты будешь жить с Риммой Михайловной и дядей Володей, - сказал он решительно. - Ни о чём другом пока и речи быть не может...
Сказал и подумал, что сейчас она спросит: "Пока что?" Но она не спросила, просто посмотрела ему в глаза одним из своих совершенно особенных взглядов. Платон вздохнул, а потом стянул с неё варежку, переплёл их пальцы и спрятал их руки в карман своего полушубка.
- А как же мы будем тогда? - тихонько спросила она.
- Марта, ну... вы же всё-таки не в другой город переезжаете! - сказал он как можно уверенней, хотя у самого на душе кошки скребли.
--------------------------------------------------
Полчаса спустя оказалось, что уже никто никуда не переезжает.
- Риммочка, но это же замечательно! Так хорошо, что просто слов нет!
Мартуся подхватила с пола Гиту и закружилась с ней по комнате. Собачка сперва затихла, а потом несколько раз возмущённо тявкнула. Цезарь, наблюдавший эти пляски, порадовался, должно быть, что его размеры не позволяют девочке проделать с ним нечто подобное.
- Это действительно прямо соломоново решение, - улыбнулся Платон. - Неожиданное, но очень удачное... Дядя Володя вообще на такие мастер.
- Вы лучше не радуйтесь раньше времени, - сказала Римма Михайловна. - А то вдруг ещё Никифоровы не согласятся.
Платон встал со своего стула, перехватил смеющуюся Мартусю после очередного пируэта, усадил её на диван и сам сел рядом.
- Честно говоря, не вижу ни одной причины для возможного отказа. - У Марты явно ещё кружилась голова, поэтому она выпустила Гиту и, зажмурившись, припала к его плечу. - У дяди Володи благоустроенная квартира в хорошем районе,  с прошлогодним ремонтом и телефоном. Если они сейчас откажутся, то другого подобного варианта могут вообще не дождаться.
Тем временем Гита несколько нетвёрдо потрусила назад к Цезарю, возлежавшему сейчас чуть в стороне от двери. Но на полпути, прямо меж двух зеркал она неожиданно остановилась и даже уселась, как будто завороженная бесконечной чередой маленьких собачек. Заметив это, забеспокоился Цезарь: зевнул широко и нервно, потом поднялся, в пару шагов добрался до своей подружки и толкнул её носом в бок - вставай, мол, нечего тут. Гита ожила, подскочила, забавно взлаяла и устремилась из зеркального коридора со всех лап, проскочив у Цезаря под брюхом. Пес последовал за ней.
- Странно... - сказала Римма Михайловна. - Когда я там стою, он не возражает.
Она встала, подошла и остановилась между зеркал. Цезарь, устраивающийся с Гитой у стены, и ухом не повёл.
- Значит, не чувствует для вас опасности, - ответил Платон.
- А для Гиты чувствует?
- О Гите он, скорее всего, просто так заботится, на всякий случай, - вмешалась Мартуся. - Риммочка, а зачем ты там стоишь?
- Сон пытаюсь вспомнить.
- Какой сон? - спросили Платон с Мартой в один голос.
Женщина подняла руку, помахала своим отражениям и только потом ответила:
- Я вчера днём заснула после всего и мне приснилось, что я стою здесь, чувствую дуновение, которого тут никак не может быть, и слышу голоса...
- Чьи голоса, Римма Михайловна?
Та помедлила, прежде чем ответить:
- Твоих прабабушки и прадеда.
- Серьёзно? - вырвалось у Платона.
- Вот и мне кажется, что это несерьёзно, но во сне было именно так.
- Ух ты! - выдохнула Марта. - И ты думаешь, что это был особенный сон? Из твоих?
- Я понятия не имею, что думать, Мартуся... Ладно, давайте-ка вы сейчас примерите свитер, я тоже хочу посмотреть, как он на Платоне сидит. А я пойду вам поесть разогрею.
- Римма Михайловна, я вообще-то Марту хотел сегодня в кондитерскую пригласить.
- Это пожалуйста, но там же только сладкое, а у меня по поводу праздника мясо по-французски и печёная картошка, так что возражения не принимаются.
- Не хватало нам ещё возражать против мяса по-французски... - пробормотала Мартуся.
Римма Михайловна кивнула и пошла к двери, но на пороге остановилась и повернулась к Платону.
- Они разговаривали не со мной, а между собой обо мне, - сказала она. - О нас с Володей. Что мы пока очень неопытны, а я слишком глубоко ныряю...
- Ныряешь? - недоумённо переспросила Мартуся.
- Да, именно так они выразились. И ещё о том, что вчера ночью всё закончилось хорошо благодаря их внуку и Цезарю, которому что-то нашептала Анна Викторовна. Очень странный сон...
--------------------------------------------------
Свитер Платон примерял в глубокой задумчивости.
- И нет тут никакого дуновения, - вдруг сказала Мартуся, вместе с ним стоящая сейчас в зеркальном коридоре.
В голосе девочки ему послышалась опаска, так что он опомнился и отступил в сторону, увлекая её за собой.
- Ты меня, как Цезарь Гиту,  - проворчала Марта.
- На всякий случай, - согласился Платон.
- А он, между прочим, не против, что мы тут стоим... - Цезарь, действительно, совершенно спокойно дремал у стены. - Тоша, теперь ведь всегда так будет: зеркала, духи, Риммочкины сны и видения. Так что нам привыкать надо, а не бояться.
Платон кивнул.  Всё так и было.
- Глаза закрой, - неожиданно попросила Мартуся.
- Зачем? - не понял он.
- Закрой, пожалуйста. Я тебе ещё один сюрприз приготовила.
Платону подумалось, что сюрпризы сегодня, и правда, следовали один за другим. Он зажмурился и прислушался. Лёгкие шаги Марты, скрип открываемой дверцы шкафа, какой-то едва различимый шорох, снова скрип, шаги, вопрос:
- Ты можешь вперёд наклониться?
Она была явно сейчас взволнована и немедленно заразила его своим волнением. Вдруг пришло в голову, что Мартуся собирается его поцеловать, и от таких мыслей Платона немедленно бросило в жар. Это и правда было бы ошеломительным сюрпризом и подарком, но... Его обдало лёгким дуновением, что-то тёплое и уютное обвило шею. Глаза открылись сами.
- Вот, - сказала Мартуся совсем тихо и поправила концы шарфа на его плечах. - Теперь ты не замёрзнешь.
В глаза она ему не смотрела, выглядела сейчас ужасно смущённой и... Платон понял, что минуту назад она думала ровно о том же, о чём и он. 
- Марта-а... - выговорил он с трудом, притягивая её к себе и обнимая. На фоне бродивших сейчас в голове мыслей эти их объятия казались уже просто безопасным пристанищем. - С тобой я точно не замёрзну. Никогда.
--------------------------------------------------
- ...Мне кажется, что это был просто сон, Римма Михайловна, - сказал Платон четверть часа спустя, когда они все вместе на кухне приступили к обеду.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что из дневников прадеда следует, что духи не ведут светских бесед. Они и на вопросы медиума часто отвечают неохотно, иносказательно, намёками и загадками. Прадеда всегда очень злило, когда эти призрачные свидетели "морочили голову" Анне Викторовне. И ещё духи почти не называют имён. А у вас во сне, получается, называли?
- Они совершенно точно называли друг друга по имени-отчеству, - отозвалась Мартина тётя задумчиво. - Платон, но ведь насчёт имён есть исключения. - Это был не вопрос, а утверждение, что Платона немного удивило. - Ты и сам только что сказал "почти не называют".
- Есть сильные духи, которые это могут, - подтвердил он, - но они редкость. Конечно, Анна Викторовна и Яков Платонович как раз были редкими, исключительными людьми, но...
- Что "но"? - переспросила Мартуся, глаза которой горели от любопытства.
- Было бы просто замечательно, если бы прабабушка и прадед могли делиться опытом с Риммой Михайловной и давать ей советы не через дневники, а напрямую, но как-то мне в это не верится. Слишком просто.
- А что, обязательно всё должно быть сложно? Всё-всё? - вздохнула Марта, и Платону показалось, что это она сейчас не только о духах.
В этот момент Римма Михайловна вдруг резко поднялась с табуретки и отошла к окну.
- Риммочка, ты чего? - растерянно спросила Мартуся.
Женщина стояла к ним спиной, оперевшись на подоконник, и вся её поза выдавала напряжение. Мысль о появлении какого-нибудь незваного духа, судя по всему, пришла им с Мартой одновременно, потому что девочка бросила на него испуганный взгляд.
- Ты уверен? - вдруг тихо и отчётливо спросила Римма Михайловна, и Платону почему-то показалось, что вопрос этот адресован не ему.
- Риммочка? - позвала Мартуся почти жалобно; та обернулась.
- Духи могут давать советы напрямую, - сказала она после паузы. - Могут учить обращаться с даром. И вести светские беседы они тоже иногда могут... Мартуся, я виновата перед тобой. Давно должна была тебе рассказать, просто не понимала, как это сделать. Но раз он хочет, то... В общем, Женька, он... не ушёл совсем, не смог нас оставить. Он уже шесть с половиной лет время от времени говорит со мной.

Отредактировано Isur (30.03.2025 14:23)