Глава 1

- Сокровища псковской земли никого не оставят равнодушными! Эти края подарили России почти половину православных святых, и первой в их ряду стоит княгиня Ольга, по указанию которой во Пскове был построен Троицкий собор, который является...

Неожиданно рядом раздался раскат могучего храпа. Ася едва не выронила микрофон, поперхнулась на середине фразы и посмотрела на возмутителя спокойствия. Что же, следовало ожидать: Юрий Фёдорович, который стал клевать носом сразу после технической остановки в Луге, окончательно отбыл в царство Морфея. Удивительно, что сухонький, невысокий пенсионер самого интеллигентного вида мог издавать столь оглушительные рулады. Его супруга не храпела, но не менее сладко дремала на плече у мужа. Ещё бы! В салоне было тепло и уютно, дорога мягко стелилась под колёса, неяркое зимнее солнце никому не мешало, да и Генка вёл технику отменно.

Работать в паре с Генкой и ехать куда-то на его «Спринтере» в многодневку всегда считалось особой удачей: кто же не понимает, что в длительном туре от мастерства водителя зависит примерно половина успеха. Можно высадить туристов в трёх километрах от парковки, сославшись на правила, а можно сделать небольшой крюк, подвезти непосредственно к интересному объекту, высадить людей и только потом уехать парковаться. Можно относиться к капризам туристов внимательно, а можно пойти на принцип и заявить, что температура в салоне останется неизменной, сидения не регулируются, а перекус бутербродом во время движения приравнивается к преступлению против человечества. Короче: или за рулём твой партнёр и надёжный товарищ, который честно выполняет свою половину работы, или ты тратишь нервы ещё и на водительские закидоны. В этот раз повезло, и Аська искренне радовалась, что поехала с Генкой, а не с Серёгой или Олегом. Один - занудный педант, другой - пошляк и матерщинник, который к тому же позволяет себе хамить клиентам.

Нынешний маршрут совершенно справедливо считался авторским, группу на него набирали только раз в год, на новогодние праздники, она всегда была небольшой, фирма особого дохода не получала, но и Ася ехала в заповедные псковские дали не ради денег. Ей было радостно от мысли о том, что благодаря ей люди без спешки не только познакомятся с самыми значимыми достопримечательностями, но и увидят кое-что необычное. Только на Пушкинские горы программа отводила три с половиной дня – невероятная роскошь по сравнению с обычными двухдневными поездками, в ходе которых успевают посетить ещё и Псков, Печорский монастырь, Изборск. Посетить и посмотреть - две разные разницы, как говорят в Одессе. А уж если учесть разницу между "посмотреть" и "увидеть по-настоящему"...

- Ген, убавь печку! – тихо попросила Ася, оглядывая своих подопечных. Давно минули те времена, когда она плакала от досады, обнаружив в ходе своего рассказа сладко посапывающие физиономии. Дело было не в ней. Ранний выезд, теперь ещё и лёгкий перекус, хорошая дорога, комфортная температура, удобные сидения – вот народ и уснул, кто крепко, кто чутко. Выключить бы микрофон, поскольку всё равно никто ничего не услышит и не запомнит, но, как назло, рядом сидела некая Марина Леонидовна Шорохова, и у неё-то ушки были на макушке, а во взгляде не наблюдалось даже намёка на сонливость.
Ася посмотрела в ведомость: да, Марина Леонидовна, всё правильно. Это к концу первого дня запоминаешь всех, а после посадки и первой остановки в памяти остаются только самые ярко одетые и самые дотошные.

- Анастасия, как вы давно на этом маршруте работаете?
- Пятнадцать лет, - честно ответила Ася, глядя на дорогу. Из Петербурга выехали под проливным дождём, теперь начинался снег с дождём, и это дарило надежду на то, что в районе Пскова будет просто снег.
- У вас профессиональное образование?

Рассказывать что-то из путевой информации было бессмысленно, и Ася позволила себе отвлечься. Всё равно собеседница не отстанет, так лучше сразу ответить.
- Курсы переподготовки. Вообще я филолог.

Щёлк. Щёлк. Щёлк. Перед глазами мельтешили дворники, сметали снеговую кашу со стекла.
Филолог, да. Можно бы объяснить, что работала в школе, затем много лет трудилась в редакции, была успешным журналистом, а потом наступил кризис печатных СМИ, пришлось уйти. Вот тут и пригодились «корочки», когда-то полученные просто ради удовольствия.
Щёлк. Щёлк. Щёлк.

Кто-то из коллег предпочитал работать только по городу и пригородам, а Ася любила дальние дороги. Так повелось с детства: сидеть у окна, с жадным любопытством смотреть на всё, что пролетало мимо, считать километровые столбики, реки, мосты, любоваться лесом, полями, с восторгом предвкушать красивый поворот, спуск с косогора и подъём на следующую горку… Многие дети обожают путешествовать, но потом, во взрослой жизни становятся домоседами. Асю сия печальная участь миновала, она и в свои сорок с длинным хвостом была легка на подъём, могла собраться за двадцать минут и редко отказывалась от возможности куда-то поехать – хоть по работе, хоть сама.

- И как родные относятся к тому, что вас постоянно нет дома? – не отставала Марина Леонидовна, которая, видимо, решила выяснить всё про сопровождающего экскурсовода.
Можно было бы ответить честно, что дома никто не ждёт, но Ася только пожала плечами:
- Терпят, куда им деться. Это же работа.
- Я понимаю – туры в Европу, это красиво, это престижно, но сюда? Зачем? Я поехала только потому, что нужно развивать внука. Он, как и многие нынешние дети, живёт в параллельной реальности, не расстаётся с телефоном и мало что знает про реальный мир. Мы стараемся путешествовать, но теперь, в нынешней обстановке, так трудно показать ему что-то действительно интересное, достойное… Скажите, а условия проживания будут приличные? Вот когда мы путешествовали по Испании, то…

Ответить Ася не успела: Генка резко затормозил, и чуть не из-под колёс на обочину выскочил здоровый заяц, следом ещё один.
- Вот ошалелые!
Уже не было страшно, хотелось смеяться, наблюдая за тем, как ушастые улепётывают в лес. Народ в салоне проснулся, кто-то возмущался, кто-то интересовался, в чём дело.
- Это были зайцы, - пояснила Ася. – Они очень кстати напомнили нам о том, что леса Псковщины – живые, здесь полно зверья. Вот подождите, если повезёт, то мы с вами увидим ещё и лису, и косуль, и белок, и зайцев.
- А динозавры будут? – поинтересовался самый младший участник поездки. Его звали Демьяном, ехал он вместе с родителями и сестрой-подростком. Девушка Софья с самого начала поездки не снимала наушники и что-то там слушала. Чужие разговоры её совершенно не интересовали.
- Нет, динозавров не будет. Зато, может быть, мы встретим каких-то необычных птиц, посетим эко-ферму «Изборский страус», там живут настоящие африканские чёрные страусы.
- Я их уже видел, - сказал Демьян. – Неинтересно. А почему динозавров не будет? Там нет дино-парка?
Судя по всему, котировались только динозавры, а вещи, о которых рассказывала коротко стриженная тётенька в очках, не находили в душе мальчика никакого отклика.
- Мы же едем в Лукоморье! Динозавров там нет.
- А почему?
- В самом деле – почему нет динозавров? – вдруг очнулся от спячки Юрий Фёдорович. – Там же по программе посещение эко-фермы…
Завязался ожесточённый спор, кто-то полез за подробным описанием тура.
- Динозавров в программе нет, и это не обсуждается! – пора было заканчивать бессмысленную возню. – Страусы есть, мини-зоопарк тоже есть.
- Я не хочу в храмы, мне неинтересно! – девушка Софья сняла наушники и сразу перевела беседу в другую тональность. – Скажите, у нас скоро обед? И почему нет файфая?
- Да, почему нет связи вообще? – дружно спросила парочка, сидевшая на заднем сидении.
- Потому что это Псковщина. Смиритесь с тем, что стабильной связи не будет, слово «вайфай» забудьте до гостиницы.
Жестокая правда вызвала у половины группы неадекватную реакцию.
- Возвращаемся? – громко спросил Генка. – Это мы можем!
Сказал вроде как весело, с улыбкой, но почему-то все сразу умолкли.
- Нет, едем дальше!
Ася с благодарностью посмотрела на напарника. С Генкой они понимали друг друга без слов, потому что не первый год работали вместе.
- А дальше, - продолжал улыбаться Генка, - будут чудеса. Вам же Анастасия Сергеевна честно сказала: мы в Лукоморье едем, настоящее, заповедное. Не боитесь?
- Всё это сказки, - зевнула девушка Софья, снова натягивая наушники. – Чего их бояться?
- Да, сказки, - подтвердил Демьян. – Ничего такого не бывает.
- Действительно, рассказывайте дальше про княгиню Ольгу, - попросил Юрий Фёдорович, поправляя очки на носу. – Я, кажется, задремал, а было интересно.

Ася продолжала рассказывать, но внутри зрело некое чувство, которому она редко поддавалась. Все действия, которые совершаешь регулярно, порождают привычку, а если это ещё и с работой связано, то приобретается некий иммунитет. Уже не задевают обидные слова, очевидное невнимание, чужая бестактность или откровенное хамство.
Музыка в наушниках и полное игнорирование всего остального? Отлично.
Сравнение с Испанией? Превосходно.
Мысли об обеде? Изумительно.
Страдания от отсутствия возможности тупить в Интернете? Ровно то, что требуется!

Прогулка по городу, который назывался Остров, окончательно укрепила Асю в её внутренней решимости совершить некий нестандартный поступок. Она только сопровождала своих подопечных и видела реакцию всех семнадцати туристов на рассказ местного экскурсовода.

В Пушкинские горы приехали уже когда стемнело. Зима - такое время, когда световой день угасает моментально, и приходится с этим мириться. Стрелки едва подползали к пяти вечера. Была бы весна - ах, ещё гулять бы и гулять, но сейчас... Автобус остался на парковке, народ полез собирать вещи, а Ася пошла в научно-культурный центр выписывать пропуск для транспортного средства, дающий право проезда на территорию заповедника. Процедура была совершенно стандартной, спешить не хотелось, да и куда спешить, когда из всей программы текущего дня остались только два пункта - заселение в отель и ужин? Можно было совершить ритуал встречи, подойти к памятнику музейным работникам, улыбнуться, увидев у подножия свежие цветы, и только потом отправиться по делу.

Перед входом она ненадолго задержалась, прислушиваясь к своим ощущениям. Из автобуса её не могла бы сейчас разглядеть даже дотошная Марина Леонидовна, можно было подумать, слепить снежок (снег таки выпал - мягкий, липкий, пушистый) и запустить его в ближайшую ёлку... Нет, всё правильно, и следовало поступить согласно голосу сердца. Ася выдохнула, зажмурилась, трижды повернулась на левой пятке против часовой стрелки, скрестила указательный и средний пальцы на обеих руках и тихо попросила: "Лукоморье, впусти!".

Вместо стеклянной двери перед ней неожиданно возникла деревянная. Ася решительно толкнула её и шагнула в небольшую горенку. Потрескивали дрова в стильном камине, воздух благоухал целебными травами, на небольшом столике в углу пыхтел самовар.
Местный чай прекрасно снимал усталость и раздражение, но Ася решила не отвлекаться и постучала в дверь, на которой красовалась табличка: «Начальник экскурсионного отдела К.И. Кимора».

За столом сидела элегантная дама средних лет, которая живо подняла голову.
- Привет, Асенька! Ты чего такая хмурая? Аль обидел кто?

Отредактировано Джиль из Лисса (09.04.2025 09:17)

Глава вторая

- Они не верят в сказки! – вздохнув, сказала Ася. Вздох получился не слишком глубоким: согласитесь, трудно испытывать чувство глубокого разочарования, когда перед тобой стоит большая чашка с ароматным чаем и огромное блюдо с невероятно вкусными пирожками. – Чем дальше, тем больше. Взрослые иногда хоть что-то замечают и что-то припоминают, а дети не вылезают из телефонов, где у них все авторитеты и интересы. Там игры, там здорово - и никаких проблем. Можно со всякими монстрами воевать и оставаться живым-невредимым, можно дурацкие ролики смотреть в социальных сетях, можно самому канал завести и что-то там даже зарабатывать… Хотя не верю я, что моя подопечная девушка Софья пятнадцати лет от роду что-то дельное сможет создать и заработать на своём творчестве… Понимаете… мне даже не за себя обидно – за вас. Они же теперь ничего русского не знают…

Вот теперь вздох вырвался что надо: глубокий, горький.

- Едем сегодня мимо поворота на имение Римского-Корсакова, Любенск, рассказываю, стараюсь показать, что мы уже попали в невероятные, почти сказочные края, подарившие России множество талантов. Упоминаю «Могучую кучку» - и тут же хихиканье по салону. Кучка! Смешно им! Рассказываю про княгиню Ольгу, оглядываюсь – все спят, кроме одной, так и этой нужно только меня допросить: сколько лет работаю, какое образование… Внука она везёт развивать… в отсутствие возможности выехать в Испанию… по минималке, значит, в качестве великого одолжения…

Ася опустила глаза, прикусила губу.
- Да что я рассказываю… так, поплакаться. Вы всё и сами прекрасно знаете. Но неужели никакого выхода нет? Неужели совсем всё никуда не годится?

Кира Ильинична сидела напротив, теребила кончиками изящных наманикюренных ноготков узорчатую шаль с длинными кистями. Третьим за столом был солидный мужчина с окладистой бородой, который одним своим видом навевал мысли не то о боярах допетровской эпохи, не то о сказочных русских царях.

- Ой, нашла, о чём беспокоиться! – он рубанул рукой воздух. – Всё знаем, всё проходили. Кирочка, у нас как раз новое приключение разработано, может, и проверим на деле?

- Может, и проверим, - улыбнулась К.И. Кимора. – Вы ешьте, ешьте, гости дорогие, на голодный желудок плохо думается. Вот, мил друг Берендеюшка, варенье твоё любимое, малиношное, сама варила. Вот, Асенька, марципаны от Ёженьки нашей, уж не побрезгуй… Большой стол не накрывала – работа всё же… Если дело сладим по добру, так и попируем по-настоящему, как у нас в Лукоморье принято. Что до дела…

Она поднялась со стула, подошла к стене и нажала какой-то рычажок. Декоративные панели разошлись в стороны, открыв карту заповедника.
Карта была похожа на ту, что бесплатно раздают всем гостям – и всё же сильно от неё отличалась обилием явно несуществующих в реальности объектов. Как раз напротив дома в Михайловском через Сороть красовался горбатый мост с резными перилами, мельница «на границе владений дедовских» весело махала крыльями, вилась по берегу дорога, ведущая из Михайловского в Петровское. У Воронича имелись «Богатырская застава» и «Косая харчевня», чуть поодаль – «Ягусина слободка», «Василисин терем» и «Девичья отрада». Так же привлекали внимание отметки «Дуб Заповедный», «Дуб Могучий» и «Дуб Заветный», «Почтовая станция», «Заячья полянка», «Хороводная».

И если бы только это! Ася далеко не впервые разглядывала волшебную карту и всякий раз испытывала детский восторг от каждого указателя. Это к Кире Ильиничне в приёмную, где кипел самовар и можно было полакомиться первосортной выпечкой, всем посвящённым можно было забегать хоть по несколько раз на дню без всяких ограничений, а вот на допуск в «параллельный заповедник» для обычных людей без волшебных навыков был установлен строгий лимит: посещение дозволено не чаще семи раз в год, при особых обстоятельствах – до десяти. У Аси кое-какие волшебные способности имелись – разумеется, в пределах, допустимых для простой смертной, и потому после долгих согласований Кира Ильинична вручила ей именной пропуск, допускающий аж двадцать визитов. Это было что-то невероятное, и коллеги, имевшие по два-три шанса в год, не скрывали завистливой ревности. Увы, почти не осталось экскурсоводов, которые доподлинно знали о том, что мудрейший «дядька Семён» вовсе ничего не придумывал - ему лишь дозволили явить часть скрытого мира людям. Большинство из посвящённых, имевших «вид на жительство» в параллельном заповеднике, сильно превосходили Аську по возрасту, при встрече обращались к ней ласково-уменьшительным «деточка», и Аська не обижалась. По сравнению с ними она «деточкой» и выглядела. Для несравненной Киры Ильиничны она тоже была «деточка», для Берендея – «лапусечка».

- На Новый год приехали, - Берендей с нескрываемым наслаждением прихлёбывал чай из блюдечка, но на карту тоже поглядывал. Взгляд его то и дело устремлялся в сторону значка, отмечавшего границы Берендеева царства, - так мы тут почудить можем. Ты-то, знаю, давно мечтала на моей тройке покататься, вот я тебе подарочек и сделаю. Покатаем на славу!

- Вот на тройке гостью нашу в гостиницу и доставишь, дорогой Берендей Лесович! – засмеялась Кира Ильинична. – По прямой дороге, по нашей, а то я вижу, что она уже несколько раз на часы посмотрела. Ничего, успеется. Ещё чайку выпьем, пироги доедим, они с пылу, с жару хороши, утром совсем не то будет… Асенька, деточка, покажи список группы, покумекаем.

Ася достала распечатку. Кира Ильинична с нарочитой деловитостью достала из футляра очки.

- Старею, зрение уже не то…

Ася едва удержалась, чтобы не рассмеяться: стёкла в очках были простые, без диоптрий, просто К.И. Киморе в сложных ситуациях хотелось выглядеть более солидно, да и оправу она подобрала с отменным вкусом.

- Семнадцать человек всего? Из них шестеро детей? И ты думала, что мы не справимся? Ох, деточка, деточка… - Кира Ильинична с той же деловитостью сняла очки, покрутила дужку кончиками пальцев. – И не таких воспитывать приходилось, куда более сложные случаи были… Вот когда после революции местные крестьяне пошли усадьбы громить – тут виновата, не уследила, бабка от шока в маразм впала, а я молода была, неопытна… А когда Степаныч из Питера приехал впервые – тут все наши забегали, засуетились.

- Война… - прогудел Берендей. – Ох, вот это не по нам было, деточка, что могли – спасали, только когда всё вокруг крушат без разбора, даже наших волшебных сил не хватает. Ну, вот я дубы спас, ели старинные от пилы уберёг, липы заповедные… Ель-шатёр вся израненная стояла – вокруг ходил, осколки из ствола вынимал, уговаривал потерпеть, сдюжить…

- Да что там, - Кира Ильинична покачала головой. – Ты Пучилу Омутовича спроси: как тот горевал, когда железнодорожный мост в Сороть обрушился… А вот теперь успокоился, даже рад, что к нам только на автомобиле или автобусе добраться можно. Всё ко благу, всё своим путём идёт… Мы уцелели – глядишь, и вера в сказки уцелеет тоже.

Остро, по-молодому зорко глянула, строго сжала губы.

- Готовься, осенью аттестовать будем всех вас, кто в наш мир вхож. И это вам не обычной комиссии экзамен сдать, тут иное требуется… Дам тебе все Аринины сказки – чтобы выучила и сказывала так, словно сама сложила! Хоть одну припомнить сможешь?

Ася улыбнулась.

- У океана-моря синя студёна стоит древо высокое, ветвями в небо поднимается, корнями в землю опускается. И ходит-бродит по тому древу кот. Идёт вверх – песнь поёт, идёт вниз – баснь сказывает.

Кира Ильинична одарила ответной улыбкой.
- Объяснить смысл сможешь?

Ася чуть чаем не подавилась:

- Обижаете?

- Хватит гостью допрашивать, - вмешался Берендей. – Уймись, Кирка. Она с дороги уставши, весь день рта не закрывала, следила, чтобы всё успеть, а ты... Ух, неуёмная, никак не перевоспитать!

Он шумно вздохнул и потянулся к самовару – подбавить кипяточка.

- Лучше на список смотри да смекай, что нам делать.

- Ой, - с нескрываемой иронией произнесла грозная повелительница волшебного экскурсионного отдела, - ой, гляди-тка, ён осерчавши, а мы присмиреееевши… Царь-тка, поди, слушаться надо.

Но список вновь оказался в её длинных ухоженных пальцах.

- Берендеюшка, присядь поближе. Что думаешь? Проймём али нет? Вот эти двое вовсе не понимают, зачем приехали, им бы в номере сидеть да миловаться, остальное неинтересно. Вот эти четверо – тут сложно, но через родителей и детей убедить можно… Здесь кажется мудрёно, а на самом деле проще и некуда: бабушка и внук… Вот тут повозиться придётся, причём немало… Ох, люди, люди… Хорошо, Семён не дожил, у него бы сердце не выдержало, а мы… Что, Берендеюшка, али мы не хозяева местные, али не справимся?

За окнами добротного деревенского дома-пятистенка, который был незаметно встроен в беломраморный корпус научно-культурного центра, кружился снег, а за столом, с которого так никто и не убрал самовар, чашки, пироги и плошки с вареньем, вовсю шёл военный совет, который был посвящён одной-единственной теме: как вернуть людям веру в чудеса. Ведь все разные, к каждому подход особый нужен.

- Мы завтра ещё раз тихонечко поглядим, кто из твоих каков из себя. Ты их, главное, к воротам нашим заповедным подведи в назначенное время и дай возможность в зеркало посмотреть. Сама не пугайся ничего, всё воспринимай как должное, ободряй людей – мол, в лесу всякое бывает, вы в краю заповедном, здесь и звери попадаются, и деревья промеж собой разговаривают…

Как тут было возразить? Она-то знала о чудодейственной силе этих мест.

- Веди их утром, как позавтракают да соберутся, ножками через плотину, мимо мельничного пруда, потом по лесу до самой усадьбы. Уж я позабочусь, чтобы никакой связи не было, чтобы никто не мешал, не отвлекал. Эх… Люблю это дело! – Кира Ильинична мечтательно улыбнулась. – Когда человеку человеческую душу возвращаешь, показываешь ему всю суть, всё потаённое, что в нём скрыто!

- А к Дубу Заповедному можно?
- Не всё сразу! – прогудел Берендей, вновь подходя к карте. – Для начала ворота и зеркало, а там уж видно будет, как действовать. Мы тут можем одно придумать, а оно совсем другого потребует. Ну, знай, что все наши на месте, все помочь будут рады. Ради такого дела и домовых разбудим.

- Ой! – испугалась Ася. – Не надо, они вредничать будут! Кому же нравится, когда будят в самый сладкий сон!
- Сверхурочные заплатим, четверной тариф, - в глаза Киры Ильиничны засветился яркий зелёный огонёк. – У нас всё по закону, в обиде не будут. Прав, прав ты, Берендеюшка: без домовых нам никак не обойтись…

…Обратно Асю Берендей отвёз на тройке, да не прямо, как обещал К.И. Киморе, а в дальний объезд. Как же это оказалось здорово! Правда, дальше бугровской плотины волшебная тройка не пошла, круто развернулась, разом захлебнулись звонкие колокольчики. Лесной царь, невольно крякнув (проклятый ревматизм!), спустился вниз, подал гостье руку.

- Доберёшься ли?

Потом махнул рукой кучеру – кудрявому молодцу в добротном овчином полушубке.

- Жди, гостью нашу сам провожу! Ну, пошли, Асенька. Понравилось ли тебе на моей тройке кататься? Ты только скажи – опять мигом заложим, прокатим на славу!

Сказка закончилась, когда Берендей отдал Асе вещи и приобнял.

- Ну, теперь сама ступай, я погляжу.

С порога гостиничного дома она помахала своему царственному провожатому рукой, дождалась ответного взмаха – и привычно толкнула дверь. Там, внутри, ждали свои, но не волшебные, просто давно знакомые и потому почти родные. В ночь дежурил портье Роман – молодой парень, симпатичный, темноволосый.

- Анастасия Сергеевна, у ваших всё в порядке, я проверил. Геннадий Юрьевич в 109-м, вы в 108-м. Вот, держите ключ. Когда ваши на завтрак встанут?

- Я сказала – к девяти.

- Ну, добро. В общем зале разместитесь, пока гостей немного, основной заезд только завтра. Батарею сами отрегулируете? И вот ещё: баньку на вас заказать?

- Закажи, Ром, будь другом!

Номер был давно знаком, потому, едва переступив порог, Ася прислонилась к дверному косяку и прошептала одно слово: «Дома».

Требовалось время, чтобы разложить вещи, подключить ноутбук, отправить в фирму финансовый отчёт за первый день путешествия. И только потом можно было пойти в душ, чтобы нежась под приятно горячими струями, вспомнить высоченные сосны и ели, заливистый хохот колокольчиков под крутой расписной дугой, мельчайшие снежинки, летевшие в лицо, скрип снега, ночной тёмный лес, который вдруг озарялся от луча волшебного фонаря…

Да, сказка в этих заповедных краях оживала и становилась частью жизни.

Отредактировано Джиль из Лисса (09.04.2025 21:18)

Глава третья

В гостинице, где остановилась на часть новогоднего тура Асина группа, имелось немалое хозяйство: большой длинный общий корпус с двухместными номерами, несколько коттеджей, СПА-комплекс, кафе. Детвора могла резвиться на игровой площадке, кататься с горки, качаться на качелях хоть сидя, хоть стоя. Многие приезжали сюда на несколько дней, но большинство гостей использовали "АринуР" как перевалочный пункт: ночевали до или после короткой пробежки по всем местным достопримечательностям, а потом отправлялись дальше.

Нетрудно догадаться, что хлопот при таком режиме хватало, потому домовых в «АринеР» обитало несколько: за главным корпусом следил Кузя, за двумя правыми коттеджами – Афонька, за двумя левыми – Шунька.

Шунька был самым младшим, за ним самим частенько пригляд требовался, ведь ремесло домового, как и всякое другое дело, осваивается постепенно. В прежние славные времена Шуньку только на побегушках держали бы, но нынче всё не то, нравы изменились. И всё равно Шунька числился стажёром – хорошо, что хватало ума не протестовать.

Афонька был старше лет на двести, нравом обладал незлобивым, особенно же любил, когда приезжали в его владения с детьми: возился с ними, приглядывал, потехи ради заманивал в комнату то весёлый солнечный лучик, то мотылька. Постоянные гости это ощущали, хотя и не понимали, в чём причина, просто хотелось поселиться в тех же апартаментах, что и в прошлый визит: уж больно хорошо отдохнулось, никто не заболел, не поссорился между собой, зато улыбаться тянуло постоянно.

А Кузьма Запечкович числился главным. Раньше он жил неподалёку, в своём доме, но старая хозяйка отошла в мир иной, новые владельцы задумали строить коттедж в три этажа, деревянную развалюху (которая ещё сто лет простояла бы, только крышу следовало подновить!) снесли, и такой на стройке стоял мат-перемат, что чувствительный Кузька плюнул, нашептал на новодел всяких нехороших вещей и ушёл куда глаза глядят. Получилось, что совсем близко устроиться удалось. Пусть не совсем дом, но ведь и крыша над головой есть, и порядок нужно поддерживать, и другую пользу приносить!

Кузьма ощущал себя ответственным за всё, потому даже зимой, когда приличному домовому приходит самое время отдохнуть, дремал вполглаза, каждые сутки хоть раз вставал и обходил дозором все дома, забегал поболтать к баннику Байнушке и дворовому Воюшке. Банник жаловался на тяжёлую жизнь, дворовой травил байки и угощал отменной квашеной капустой, до которой был большой охотник.
Имелся у Кузьмы Запечковича ещё один закадычный приятель, тёзка его - кот Кузя. Кузя слыл всеобщим любимцем, и потому при необходимости позволял принимать свой облик. Иногда постояльцы видели по ночам двух совершенно одинаковых котов, дивились, рассказывали о необыкновенном явлении персоналу гостиницы, но те неизменно принимались уверять, что Кузя у них только один, и остальные коты и кошки на него вовсе не похожи.

В комнаты к знакомым постояльцам, которым можно было доверять, Кузьма Запечкович заходил запросто, только на пороге покашливал или чуток постукивал чем, чтобы обозначить своё присутствие. Его угощали: кто-то особо ловкий умудрялся притащить с завтрака порцию каши (Кузя предпочитал овсянку), кто-то специально привозил сгущённое молоко, сдобное печенье и конфеты. Говорят, что взрослые люди не способны видеть домовых – неправда, Кузьму видели все, кому он считал нужным показываться. Происходило обратное: как раз дети даже не ощущали его присутствие рядом, никак не реагировали на попытки поиграть или отвлечь их от совершения какой-то проказы или пакости. Взять хоть тех давнишних, что на мансарде свой номер за ночь превратили в натуральный свинарник! Малышам бы такое поведение можно было простить, а эти были совсем не маленькими, подростки уже, потому незлобивый и не мстительный по природе своей Кузьма показал характер: намочил шнурки кроссовок малолетних нахалов в крепко посоленной воде, а потом намертво связал их тройным секретным узлом, который никак не развязать – только резать. Ну, и не удержался, щедро насыпал соли и в саму обувь, под стельку. Распарится ступня от ходьбы – мало никому не покажется, особенно если ещё и нога хлябает туда-сюда без шнурков-то… Кот ещё помог: притащил шесть мышей задушенных третьего дня, аккуратно разложили добычу по рюкзакам. То-то, небось, радости было, когда обнаружили «ценные подарки»!

Сегодня пакостников среди постояльцев не обнаружилось: сидели тихо, даже курильщиков на балконах было всего трое, и Кузьма решил, что можно подремать всласть.

На ёлке во дворе тихонько позванивали на ветру разноцветные шарики: уж очень Кузьма их любил. Поскрипывали половицы – кто-то ходил по мансарде, собираясь ко сну. Где-то работал телевизор, где-то, несмотря на позднее время, смеялись, но в меру, вмешиваться и пресекать весёлый разговор не следовало.

Сухощавый старичок из 119-го номера ворочался, не мог уснуть. Кузьма присел рядом и тихонько, почти про себя запел:
- Ходит Сон у окон,
Ходит к Дреме на поклон.
Ты входи-ка, Дрема, в дом,
Напусти нам угомон.

Петь пришлось долго, чуть сам не уснул, пока угомонил и старичка, и его старушку.

Потом пошёл в 112-й, погладил маленькую собачку, которая едва слышно тявкнула: у неё болела лапа, тоже заговаривать пришлось.

- Ой, да лапонька, ой, да маленька,
Да не боли лапка, не запинайся,
Ой, да скорее поправляйся.
Боль-ломота, уходи, не возвращайся,
Ступай себе за сине море, за высокие горы,
Боли там у злого волка, у злой лисы…

В 102-м пришлось поправлять матрас на расправленном кресле-кровати, где спал, разметавшись во сне, мальчишка лет семи. Из-под подушки тянулся к розетке белый провод, Кузьма покачал косматой головой и решительно выдернул штепсель из розетки. Всей этой жуткой техники он опасался, добра от неё не ждал и потому не упускал случая распорядиться по-своему.

Обход занял около часа. Только теперь, окончательно убедившись в том, что в доме царил полный порядок, Кузьма зашёл в 108-й, где его точно ждала коробочка вкусных конфет «Сливочная помадка».

Шумел душ, потому Кузьма решил не мешать и подождать постоялицу, присев на соседнюю пустую кровать. Коробочка и вправду была положена на видное место, на тумбочку, домовой потянулся за излюбленным лакомством, но тут же невольно отдёрнул руку. На коробочке лежала записка: «Жду завтра в восемь у Берендея. Разбуди своих, предупреди, дело серьёзное».

И знакомый росчерк «К.И. Кимора».

Ох, бяда-бяда бедная, горюшко несчастное! Даже в отпуске заслуженном покоя нет - всё начальство не уймётся.

Кузьма фыркнул, открыл коробочку - и высыпал все конфеты до единой себе в рот.

Отредактировано Джиль из Лисса (09.04.2025 21:50)

Не тот. Но похоже, что родственник.

Ситуация с малолетними хрюнделями-семиклассниками совершенно реальная, дело было в ноябре прошлого года. Но шнурки намочить мне бы и в голову не пришло - это кто-то из сопровождающих педагогов отомстил за бессонную ночь. Если честно - поддерживаю. Хрюндели сами делали уборку в номере, воспитательный момент ценю, но в итоге выравнивать программу и переносить всё, что можно, пришлось мне. Мы потеряли полтора часа времени...