Кали
Призрак был страшен. Красный британский мундир был изорван, испачкан в крови и даже, кажется, прожжён. Разбитое в кровь лицо обезображено синяками. Впрочем, Анна не была уверена, что видела этого человека прежде.
- Кто вы? – спросила она. – Зачем вы пришли?
Ничего худого с ней не произошло. Индийские слуги раджи обращались с Анной почтительно, но не говорили ни слова. Должно быть, они не понимали по-английски. Её хорошо кормили, только не позволяли выйти вон из дворца. Впрочем, Анна и не стремилась к этому. Яков велел дожидаться здесь, и в кои веки она намеревалась его послушаться.
Ей отвели отдельные покои. Дворец был странный. Он производил впечатление заброшенности и запустения, но отдельные комнаты были жилыми и даже роскошными. На своё новое обиталище жаловаться ей было грех. Ложе из циновок было мягким и удобным. Должно быть, Анна слишком устала и перенервничала, потому что уснула, как убитая, едва голова коснулась подушки.
Утром вместо её платья служанка обрядила Анну Викторовну в сари. Анна попробовала было возразить, но платье всё равно уже унесли – не ходить же ей голой, в самом деле! Впрочем, в сари оказалось на удивление удобно: ничто не стесняло живот и грудь. В последнее время корсет начал Анну раздражать. К тому же, в одеянии индийской женщины было не так жарко. Голубая кофта с короткими рукавами, застёгнутая на три алмазные пуговицы, была совсем короткой, оставляя обнажённым тело в талии. Сари из бирюзового муслина с золотым шитьём выглядело роскошным, но Анна поёжилась при мысли, насколько это фривольно должно выглядеть: обнажённые руки и живот. Потом она перевела взгляд на служанку, двигавшуюся в своём одеянии невероятно грациозно, и подумала, смотрится ли она так же красиво. К сожалению, в её покоях не было зеркал. Никогда Анна Викторовна не гонялась за модой, но сейчас ей очень захотелось увидеть себя со стороны.
Но в следующее мгновение она об этом уже забыла. Оказалось, что вместе с платьем и корсетом из комнаты пропал светло-серый пиджак Штольмана – самая большая ценность, какая была здесь у неё. Анна поймала служанку за локоть и стиснула что есть силы.
- Где? – рыкнула она.
Служанка уставилась на неё большими, как у лани, тёмными глазами.
- Где пиджак моего мужа?
Эта потеря сейчас казалась ей самой непоправимой. Анна пообещала себе, что если не получит ответа немедленно, то служанка испробует на своей голове прочность большого медного блюда, наполненного фруктами. Впрочем, фрукты она вытряхнет, так и быть.
К счастью для ничего не подозревающей индианки, в комнату пленницы бесшумно вошёл Калидас. Он тоже был роскошен в расшитом золотом и драгоценными камнями камзоле, ярких сафьяновых туфлях и тяжёлом тюрбане. На губах у него блуждала загадочная улыбка, но враждебным он не выглядел. Впрочем, Анна сейчас не побоялась бы никого.
- Верните одежду моего мужа! – яростно сказала она.
- Зачем она вам? – спросил раджа, глядя в сторону и всё так же непонятно улыбаясь. – Разве сари вам не нравится?
- Нравится, - сквозь зубы процедила Анна. – Верните!
Раджа сделал знак и сказал два гортанных слова. Служанка молча поклонилась и ушла. Потом вернулась, неся пиджак. Анна вцепилась в него, превозмогая себя, чтобы не зарыться в ткань лицом, вдыхая знакомый запах. Когда она расскажет ему, как обнюхивала его пиджак, он будет очень смеяться. Пусть!
На губах пленницы мелькнула улыбка. Раджа её заметил и удовлётворённо кивнул.
Анна аккуратно сложила пиджак и непринуждённо села, пристраивая его на коленях. Потом с вызовом взглянула на Калидаса:
- Зачем меня переодели?
- Затем, что вам сейчас вредна европейская одежда. Она стесняет живот и мешает ребёнку.
Анна на мгновение лишилась дара речи. Этот незнакомый мужчина непринуждённо говорил о таких вещах, которые в России ни один воспитанный человек не произнёс бы вслух. Кроме доктора, конечно.
Ребёнку? Он сказал «ребёнку»?
Раджа смотрел на неё иронически:
- Неужели вы не заметили, что в тягости?
Ну, вот не заметила как-то! Нарушения цикла в дороге у нее уже случались, должно быть, от нагрузок. Но задержка никогда не превышала месяца, так что Анна не придавала ей значения.
Так, а сколько сейчас?
Потом вдруг вспомнилось преувеличенное внимание мужа к её самочувствию в последние дни. Вот он явно что-то подозревал.
Ну, Яков Платоныч! Что, так трудно было сказать? Чтобы она не узнавала это от постороннего человека. Мужчины, между прочим!
Потом перед глазами встала маменька, произносящая назидательным тоном: «Аннушка, мужчины ничего не должны знать о дамских секретах. Это неприлично!»
Как же, не должны! Попробуй что-то скрыть, когда тебе двадцать два года, и у тебя никакого опыта, а твой муж – лучший сыщик на свете. Но что, так трудно было поделиться новостью?
Против воли Анна хихикнула, осознав всю пикантную нелепость ситуации. Это не муж должен был порадовать её новостью, а она его.
Всё-то у вас шиворот навыворот, Анна Викторовна! Всю жизнь так!
Несмотря на смущение, ей было не страшно, а даже немного весело. Только очень не хватало Штольмана. За последние два года они не расставались дольше, чем на несколько часов, и теперь она не представляла, как перенесёт неопределённо долгую разлуку.
Пальцы непроизвольно погладили лацкан пиджака. Раджа это заметил, разумеется. Ну и пусть! У неё есть муж. И скоро он за ней приедет.
Скорее бы!
- Зачем вы оставили меня здесь? – с вызовом произнесла Анна. – Вы ведь прекрасно понимаете, что мой муж – благородный человек, который никогда не нарушит слово. Нашёл бы он вам этот камень и так!
- Я знаю, - кивнул раджа. – Просто мне хотелось, чтобы ты была здесь.
- Для чего? – резко бросила она, внутренне сжимаясь.
- Для того чтобы ты прошла все воплощения и познала сама себя.
- Что вы имеете в виду? – спросила Анна напряжённо.
Раджа не смотрел на неё. На лице его была всё та же отрешённая, загадочная улыбка. Рука поигрывала драгоценной рукоятью кинжала, заткнутого за широкий кушак. Но Анне почему-то не было это страшно. А вот речи его пугали.
- Ты знаешь о Тантре? – спросил раджа.
Она молчала, опасаясь произнести хоть слово.
- Карма властвует над всем сущим. Люди и боги заключены в вечный круговорот рождений и смертей, каждый раз находя иное воплощение.
- Как Сати и Парвати? – осторожно спросила Анна.
Индус остро взглянул на неё.
- Ты уже знаешь про Сати и Парвати? А известно ли тебе третье воплощение Великой Матери?
Она только покачала головой.
- Мне говорили, что твоя судьба повторила судьбу Сати и Парвати. Это правда?
- Нет. Я сама себя не сжигала.
Раджа сделался задумчив, говоря словно самому себе:
- Иногда боги воплощаются в смертных телах аватаров, так царевич Рама был аватаром Вишну. Ты тоже можешь быть аватаром.
Почему-то это прозвучало зловеще.
- Почему вы так решили? Вы меня совсем не знаете! – Анна попыталась опровергнуть все домыслы, защищаясь от неведомых ей фантазий Калидаса.
- Я знаю достаточно, - со значением ответил тот. – Обычные люди живут вполсилы, искупая свою прежнюю карму. И лишь избранные, познавшие Тантру, переживают всё, что им дано, со всей полнотой страсти. Разве ты не такая?
Анна напряглась, понимая, что именно он имеет в виду. Слишком Анна Викторовна Миронова отличалась от всех, чтобы её воспринимали нормально где бы то ни было. И только рядом с Яковом Платоновичем она обретала смысл и цельность. И тогда её непохожесть на других переставала занимать окружающих. А если занимала, то Штольман находил способы отвадить тех, кому Анна казалась слишком уж необычной.
- Это вы сейчас про что? – дрогнувшим голосом произнесла она. – Намекаете на… - произносить вслух то, о чём она подумала, воспитанной барышне было бы непристойно.
Раджа весело рассмеялся:
- Да, знатоки Тантры искусны в таинствах тела и знают все секреты Камы. Ты хотела бы пройти посвящение?
- Боже сохрани! – поспешно заявила Анна. – Кстати, в прошлый раз, когда меня собирались вот так во что-то посвятить, мой муж пришёл и пристрелил «посвятителя». Так что, не советую пробовать!
- Но пройдя его, ты способна будешь познать высшее блаженство в любви со своим мужчиной. А он с тобой.
- Нет, спасибо, мы сами справимся, - пробормотала Анна, краснея. Вот мама бы слышала, о чём они тут рассуждают! Или Яков… ох, нет! Только не это!
- Ты напрасно отказалась, - с усмешкой произнёс Калидас. – Впрочем, я не этому хотел тебя научить. Идём! – он поднялся и повелительным жестом велел следовать за собой. Анна не решилась ослушаться.
Он привёл её в какой-то полуразрушенный храм, где царило чудовищное синее изваяние Кали – со всеми её жуткими атрибутами в виде ожерелья из черепов, меча и отрубленной головы в руках.
Анна содрогнулась, не решаясь подойти. От изваяния веяло такой всепоглощающей силой, она опасалась подпасть под её влияние.
Раджа подошёл к статуе и оглянулся на пленницу.
- Чего же ты остановилась?
- Я не пойду дальше, - дрогнувшим голосом сказала она и помотала головой.
- Почему?
- Она омерзительна!
- Тебе кажется омерзительной женская суть?
- ЭТО женская суть? Вы шутите? – Анна нервно рассмеялась.
- Не торопись осуждать то, чего не знаешь! – сурово ответил раджа. – Ты помнишь историю Шивы и его жены?
Эту историю Анна слышала от профессора Стивенса, так что она только утвердительно кивнула, не решаясь перебить. Профессор отказался закончить свою сказку. Кажется, сейчас она услышит продолжение.
- Однажды великан Дурга совершил поклонение Брахме и получил благословение, в результате которого его не мог победить ни один воин. Дурга был демоном-асуром, он воспользовался благословением, победил и сверг богов, отменив все религиозные ритуалы и установив царство зла.
- Всех богов? И Шиву тоже? – перебила Анна Викторовна.
С некоторых пор к Шиве у неё было особое отношение. Он упрямо представлялся ей худощавым, черноволосым и голубоглазым.
- И Шиву тоже. Тогда от гнева потемнел прекрасный лик Парвати, и она воплотилась в грозную Кали – черноволосую, с тремя глазами и восемнадцатью руками. Переняв от каждого из богов часть его силы, Кали вышла на бой с бесчисленным воинством асуров Дурги и победила его, вернув власть богам. Пройдя три воплощения – Сати-жертвенность, Парвати-верность, Кали-защита – супруга Шивы стала Великой Матерью Шакти – воплощением женского начала в мире.
- Ох, кажется, я запуталась! – пробормотала Анна Викторовна, берясь пальцами за виски.
Если верить радже, чудовищная Кали всего лишь защищала богов. И своего мужа Шиву. Кажется, в этом нет ничего такого.
- Не бойся, подойди! – поманил её Калидас. - Третий глаз Кали помогает прозревать истину и бороться с заблуждениями. Ты ведь этого хочешь?
Анна сделала шаг вперёд, превозмогая страх перед силой, присутствие которой ощущала в этом храме – и на неё тут же обрушилось ощущение присутствия множества духов. В таком количестве она их ещё никогда не встречала.
«Прочь! Все прочь!» – мысленно воскликнула она, не желая иметь дело с тем, что может скрываться в этом храме.
Как ни странно, духи исчезли. Остался только один – британский офицер в изорванном и прожженном мундире.
«Кто ты? Что тебе надо?»
Офицер нехорошо усмехнулся ей, ничего не отвечая.
«Кто тебя убил?»
Если здесь произошло убийство британца, то Якову уж точно не удастся решить дело миром.
Офицер посмотрел ей прямо в глаза, и Анна провалилась в его предсмертную память.
Ночная поляна. Пылающий костер, из которого офицер пытается выбраться. И угрожающая чёрная тень, встающая над ним и заносящая руку для удара… Анна содрогнулась, увидев лицо. Никогда она не видела это лицо таким потемневшим от ярости, таким свирепым и беспощадным…
Видение прервалось. Анна зажала живот, превозмогая боль в солнечном сплетении, и отшатнулась.
- Оставьте меня! – слабым голосом попросила она Калидаса, и побрела, спотыкаясь, в отведенную ей келью.
Ей было страшно. Кажется, она совсем не знала Штольмана, прожив с ним два года. Не зря он говорил, что чужая душа потёмки – и его собственная тоже. Она привыкла видеть его нежным, понимающим, любящим. А сегодня вдруг увидела беспощадным. Способным убить. Увидела глазами человека, которого он убил.
Её била дрожь, которую Анна не могла унять. Тонкий муслин совсем не согревал тело, озябшее от холодного пота. Пошатываясь на нетвёрдых ногах, она прошла в полумрак своей кельи в поисках чего-то тёплого. И лишь ощутив на своих плечах ткань мужского пиджака, вдруг очнулась.
Что это с ней? Почему она так испугалась?
В храме Кали она только что получила весточку от супруга. Разве лучше было бы увидеть там его – окровавленного, обгоревшего? Кто бы ни был этот офицер, он заслужил свою участь, раз его убил Штольман.
Да, так она и должна думать! Штольман никогда не совершил бы преступления. Он служитель закона!
Морок потихоньку развеивался, страх проходил. Она начала согреваться.
Так. Только не надо паники! Сейчас мы во всём разберёмся. Даже если для этого придётся снова сходить в этот храм.
Мысль о походе туда пока ещё пугала, но с этим она справится. Пиджак только снимать не надо. Так теплее, и вообще…
Анна нерешительно двинулась к двери, намереваясь вернуться туда, откуда она совсем недавно в панике сбежала, когда дверь отворилась, и в комнату проник мужчина.
Мужчина был индусом. Невысокого роста, в белой рубахе и штанах, в оранжевой чалме, и босиком. Брамин? Что ему здесь нужно?
Что-то в поведении брамина выглядело подозрительным. Он напряжённо прислушивался к тому, что творилось в коридоре. А вот на неё, замершую в двух шагах от него с медным блюдом в руках, не обращал ни малейшего внимания. Потом осторожно закрыл дверь и перевёл дух.
- Что вам здесь нужно? – твёрдо произнесла Анна, поднимая своё оружие для удара.
- Тихо, тихо, Аннет! – торопливо сказал брамин по-русски.
Блюдо выскользнуло из ослабевших рук. Пётр Иванович бросился вперед и успел его поймать над самым полом.
- Ну, я же сказал: тихо!
- Дядя!.. – дрогнувшим голосом произнесла Анна.
Рядом с Петром Ивановичем она всегда могла быть собой. Только это означало почему-то быть одновременно и девчонкой, и взрослой. Девчонкой – потому что дядя прощал и поощрял все её слабости, не требуя от неё ничего такого, что противоречило бы её натуре. С ним было невероятно легко. И взрослой – потому что дядя был ещё большим авантюристом, и кому-то приходилось думать о последствиях.
А ещё это был самый дорогой друг. И самый близкий человек. И она могла в нём не сомневаться. И не открывать что-то такое, о чём вообще не знала.
Они сидели, обнявшись, на циновке. Теперь уже Анна согрелась окончательно. И почти успокоилась.
- Дядя, какой же ты! Настоящий следопыт. Что ты здесь делаешь?
Дядя довольно усмехнулся. Ему всегда нравились комплименты.
- Это твой Штольман велел тебя охранять. Вот, пришлось перевоплотиться в брамина.
Перевоплощение в брамина заключалось в том, чтобы раздеться до исподнего. И надеть где-то добытую чалму.
- Дядя, где он? Ты его видел?
- Уехал в Калькутту. Скоро он привезёт этот проклятый камень, и мы заберём тебя отсюда. Как ты тут?
- Хорошо, - грустно сказала Анна. – Значит, Яков уже знает, где рубин?
- Да, мы поймали убийцу. И кто бы ты думала это был? Британский офицер!
Анна вздрогнула.
- Дядя, Яков его убил?
Пётр Иванович помедлил с ответом. Она распрямилась и требовательно заглянула ему в глаза.
- Откуда ты знаешь?
- Дух приходил. Дядя!
- Ну, как тебе сказать, Аннет? Это был безжалостный убийца, ради наживы зверски умертвивший одиннадцать человек. А твой Яков раскатал его в блин голыми руками. Мы с Каримом насилу вдвоём отняли. И я его понимаю, Аннет! Ему пришлось тебя здесь бросить из-за этого капитана Челси. Но мы его живым до Агры довезли! – спохватился Пётр Иванович. - Власти всё уже знают.
Анна молча кивнула. Вот и всё. И не надо переживать и придумывать себе что-то. Яков поймал убийцу. Скоро он будет здесь. А ей не надо знать, каким бывает мужчина на войне. Даже самый дорогой мужчина…
Кажется, дядя догадался, что именно она испытывает. Он прижал её покрепче, гладя по голове.
- Аннушка, человек имеет право защищаться и защищать. В этом нет ничего дурного.
- Я понимаю, - кивнула она.
Она действительно понимала. Просто это открытие было довольно тяжёлым.
Дядя не был бы дядей, если бы не попытался её отвлечь.
- А тебе очень идёт сари! Яков при виде тебя с ума сойдёт. И влюбится ещё сильнее. Если ему есть ещё куда влюбляться. Есть, как ты думаешь?
Анна устало улыбнулась.
- Мне надо идти, Аннет. Но я здесь, рядом. Ничего не бойся и жди Штольмана. Он скоро будет здесь. Буквально через несколько дней.
- Да.
Как хорошо! Почему только сил нет совсем?
Она всё же превозмогла страх и вернулась в святилище Кали. В этом месте было такое напряжение, что УВИДЕТЬ там было очень просто. Даже если увидеть снова глазами капитана Челси – почему это должно её пугать? Пусть тот, кто виноват, боится!
Видение накатило на неё, едва она сделала шаг по направлению к статуе Кали. На этот раз она оказалась на площади. Впереди шёл Штольман. Она отчётливо видела его спину. А еще она отчётливо понимала, что в эту спину сейчас кто-то целится из револьвера.
«Яша, оглянись, оглянись!» - взмолилась она.
Ударил выстрел, и видение прервалось, оставив только боль в солнечном сплетении.
Анна не знала, чем всё окончилось там, на той площади. Она рванулась вплотную к статуе, но видение не повторилось. Вызвать его усилием воли она тоже не могла, ведь оно происходило каким-то образом без участия духов.
Её снова бил озноб, от которого слабо помогал даже мужнин пиджак на плечах.
Что с ним? Жив ли?
Впрочем, Яков Платонович давно уже пообещал ей, что непременно явится, если с ним что-то случится. Раз он не явился, значит жив. Даже если он шутил, когда говорил это, столкнувшись с реальностью, вынужден будет поверить и выполнить своё обещание!
Господи, о чём она? Сумасшествие какое-то!
Назавтра она снова явилась в храм и снова подступила к изваянию. Видение пришло более отчётливое, с деталями. Анна погрузилась в него, пытаясь осмыслить и передать то, что видит.
«Яша, оглянись, прошу тебя! Оглянись!»
Если это было предупреждение, подобное тому, которое воспретило им ехать в Петербург, надо было довериться этому предупреждению. Но услышит ли он? Поверит ли? Яков Платонович – такой материалист!
Она словно бы вновь услышала его иронический голос: «Я учту это, Анна Викторовна!»
Вот только иронизировать не надо! Не время иронизировать!
Ну, как его заставить прислушаться?
Она повторяла свои упражнения целый день. Её никто не прервал. В этот храм, кажется, никто не ходил, кроме раджи. За изваянием Кали открывался проход в какой-то другой зал, но он Анну не интересовал. У неё было занятие поважнее. Сейчас безжалостная богиня Кали была её союзницей, и она не намерена была пренебрегать даже такой помощью. Она будет приходить сюда снова и снова. Лишь бы он был жив!
Услышал ли он её? Поверил ли?
Следующая глава Содержание
