Третья новелла

Сметень

   
Дни летели за днями, складываясь в недели. Осень постепенно все больше вступала в свои права, но я, погрузившись в работу с головой, ее практически не замечал. Дел было довольно много, хоть и не крупных, но порой весьма любопытных. Антон Андреевич делал заметные успехи в сыскном деле. А редкие свободные часы я проводил за чтением.
Иногда участок на правах адвоката посещал Виктор Иванович Миронов. Со мной он был неизменно ровен и любезен и всегда передавал приветы от жены и дочери. В гости, правда, не звал. Пару раз в городе я видел и саму Анну Викторовну. Мы неизменно раскланивались и обменивались парой дежурных фраз. Но, памятуя о допросе, устроенном мне ранее, к более плотному общению я не стремился. Хоть и рад был видеть ее всегда, и вспоминал о ней с особенной теплотой. А в целом работа поглотила меня почти без остатка, чему я был очень рад.
И то осеннее утро мало чем отличалось от остальных. Придя утром в управление, я узнал, что в лесу был обнаружен труп повесившейся девушки. Коробейников уже выехал, доктору уже сообщили. Что ж, нужно догонять следствие, господин сыщик.

Лес был по-осеннему сырым, туманным и каким-то бесприютным. Отличная декорация, в самый раз, чтоб повеситься. Покойница, молодая девушка, явно из простых, уже лежала на земле, и ее осматривал доктор Милц.
– Я полагаю, все очевидно, – произнес он удрученно, указывая мне на тело. – Очередная драма разбитых надежд. Я, кстати, не удивлюсь, если окажется, что она беременна, а жених ее бросил. Ну, вот она и решила покончить с собой.
Я еще раз окинул взглядом тело покойной, затем внимательно осмотрел сук, на котором она висела, спиленный городовыми.
– Ошибаетесь, Александр Францевич. Убийство тут. Уверен, повесили ее. Не обошлось здесь без постороннего вмешательства. Что видите, Коробейников?
Антон Андреич украдкой смахнул со щеки слезу и ответил, запинаясь:
– Ну, веревка… След от веревки…
Ясно. Снова смотрит и не видит.
– След как от якорного каната, – указал я Коробейникову. – Видите, как глубоко кора содрана? Веревка врезалась в сук и терлась по ветке под весом тела. Из чего я делаю заключение, что погибшую сначала вздернули на этом суку, а потом подтягивали на веревке наверх.
– Нелюди! – Антон Андреич отвернулся.
– А еще она в одном ботинке, – продолжил я поучать своего помощника. – Ну, не Золушка же она, в одном сапожке бегать.
Коробейников попытался взять себя в руки, сделать вывод из моих слов:
– Выходит, убийца или убийцы тащили ее и не заметили, как один сапожок слетел по дороге.
Ах, молодец. Просто гений Затонского сыска. Да, находясь в расстроенных чувствах, мой помощник соображает не слишком хорошо. Он вообще был человеком чувствительным. К женщинам относился прямо-таки со средневековым рыцарством. И если жертвы убийств мужского полу его расстраивали просто как свидетельства несовершенства нашего мироздания, то женские трупы выбивали Коробейникова из колеи напрочь. Каждую убитую женщину он искренне оплакивал, прямо как родную. Меня подобное отношение к делу раздражало, если честно. Вид человека, насильственно лишенного жизни, вызывал у меня злость и желание поймать убийцу. А Антон Андреевич в жалостливости своей раскисал и начинал плохо соображать, поэтому я и подгонял его в таких случаях, чтоб научился в руках себя держать. Не вечно же я буду стоять у него за плечом и подстраховывать. Пора бы уж и научиться обуздывать свои эмоции!
– А Вы что, плачете? – резко спросил я его. – Так и будете над каждым трупом слезы лить?
Коробейников смешался и постарался отойти в сторону. Надеюсь, чтобы взять себя в руки.
А я переключился на доктора:
– А что у Вас, доктор?
Доктор Милц излишней чувствительностью не страдал и отвечал всегда точно и по существу:
– У нее разрыв шейных позвонков. А вот была она мертва, как вы предполагаете, до повешения, или нет, я смогу сказать только после детального осмотра.
Из кустов вылез городовой, протягивающий мне свою находку – женскую сумочку:
– Вот, нашел.
Я осмотрел сумочку. Такая же простенькая и дешевая, как и платье на жертве. Да, девушка явно из простых и небогатых притом. Внутри лежало немного денег, фотография молодого парня крестьянской наружности и огромная связка ключей. Ключницей, что ли, покойная служила? На оборотной стороне фотографии надпись: «Любимой Настеньке». Значит, ключница Анастасия. Уже что-то. Ключи от амбарных замков. Так что, скорее всего, она была ключницей на одном из складов. Только вот на каком? Я еще раз осмотрел погибшую. На единственном ботинке ее осела какая-то странная беловатая пыль. Мука?
– А где в городе мучные склады?
– Ну, так на Амбарной! – удивленно ответил доктор.
И впрямь, есть чему удивляться. Это же Затонск, тут все просто и правильно. Амбарам положено стоять на Амбарной улице. Там и стоят, где же еще.
– Ну что ж, придется прогуляться на эту Амбарную. А Вы, Антон Андреевич, опросите местных. Может, кто знает в округе эту погибшую.
Я уже пошел назад к пролетке, когда меня нагнал Коробейников:
– Яков Платоныч, я совсем позабыл, сегодня в управлении утром я взял письмо для Вас.
И он подал мне конверт. Пахнущий духами конверт, надписанный изящным женским почерком, который был мне отлично известен. Итак, мое прошлое решило ворваться в мое настоящее. Письмо, как и положено таким письмам, было бессодержательным и до крайности эмоциональным. Но эмоции, выраженные в нем, ни капли не задели меня. Единственное, что я почувствовал, это раздражение от того, что меня заставляют вспоминать о том, о чем помнить я не хочу. А заодно и работать мешают. Сложив письмо, я сунул его в карман, да и забыл о нем тут же, вновь сосредоточившись на деле.

Подъехав к складам на Амбарной, я с удивлением увидел Мироновых, дядю и племянницу. Анна Викторовна была явно расстроена и взволнована, Петр Иванович ласково ее утешал. Любопытно, что эта парочка делает в этом районе? Им и появляться тут незачем. Увидев меня, Петр Иванович осветился радостью, самую каплю наигранной:
– Яков Платоныч! Добрый день! Какими судьбами?
Ну, будто на пороге собственного дома гостя встречает. Ох, чую, что-то здесь не чисто.
– Мое почтение. Только это я вас должен спросить, что вы здесь делаете.
Мироновы переглянулись в некотором замешательстве. Петр Иванович нашелся быстро:
– А, так у меня ведь часы украли, – сообщил он мне с преувеличенно скорбным выражением лица. – Вот, зашел. Думал, вернут.
Ну, да! Зашел в надежде, что карманники отдадут ему часы. Уже верю. И так понятно, что эта парочка медиумов опять что-то затевает. Я надеялся только, что они не собираются встревать в мое расследование. Прошлого опыта Анне Викторовне должно было хватить с избытком, чтобы сделать правильные выводы. А потому я пока не стал заостряться на этом вопросе, сделав вид, что поверил версии с часами.
– Здесь на складе украли?
– Но это же не простой склад! – произнес Петр Иванович со значением. Похоже, он уверен, что я в курсе того, о чем он говорит. – А Вы здесь, часом, не по поводу ли смерти бойца?
Да что он имеет в виду-то?
– Какого еще бойца? – спросил я.
Анна Викторовна, похоже, устала оставаться в стороне от разговора:
– Мне кажется, мы здесь по одному делу.
Ну, точно. Очередное частное расследование. Зря я все-таки ее тогда не выпорол, ох, зря. Потому что и папенька, видно, пожалел. А дядюшка так и вовсе потакает племяннице во всем, одобряет даже. Но выслушать ее все-таки нужно, вдруг какие-то важные сведения окажутся.
– Ох уж мне эти Ваши частные расследования, Анна Викторовна, – сказал я неодобрительно. – Так что там у вас?
– Здесь проходят кулачные бои, – пояснила Анна. – И нам стало известно, что погиб один из бойцов, Илья Сажин. Говорят, его убили каким-то загадочным ударом, который действует не сразу. Этот удар называется сметень. А сегодня я узнала, что умерла и его невеста.
Вот она, провинция. Не успела полиция тело найти, а уже весь город знает!
– Быстро здесь слухи разлетаются! – отметил я. – Может быть, Вам и имя ее известно?
Анна Викторовна покачала головой отрицательно:
– Нет. А Вы знаете, от чего она погибла?
Все-то ей надо знать! Маскирую раздражение улыбкой, кажется, не слишком успешно:
– Какое это к Вам имеет отношение?
И без того расстроенная, она еще больше сникла:
– Можно, я скажу Вам два слова, с глазу на глаз?
У меня спросила, на дядю даже не посмотрела. Впрочем, он и не думал возражать.
– Конечно.
Я отошел вслед за Анной Викторовной, глядя на нее выжидательно. Хотела что-то сказать, пусть говорит. Сама. А она явно волновалась, подбирала слова. В конце концов, видимо, отчаявшись найти подходящие, выпалила напрямик, по всегдашней своей привычке:
– Я видела очень странный сон! Вам грозит опасность! И все это связано с этим местом, с этими кулачными боями!
Анна Викторовна заглянула мне в глаза, всем видом своим умоляя ей поверить, отнестись к ее предупреждению всерьез. А я почувствовал, что невольно улыбаюсь. Мне приятно было ее волнение за меня, пусть и из-за нелепого сна. Вопреки всей логике, мне стало радостно, что ее волновало мое благополучие.
– Так Вы здесь из-за меня?
Анна смутилась и отвела глаза. Ну, конечно, в подобном проявлении интереса она не признается.
– Я просто хотела посмотреть, что там. И Вам рассказать.
Боже, как она забавна и очаровательна в своей заботе и в своем смущении.
– Благодарю. Я думаю, я сам справлюсь, – ответил я ей вежливо и, посчитав разговор исчерпанным, попытался обойти ее, чтобы пройти на склад. Но не тут-то было!
– Нет! – смущение было отброшено прочь, Анна раскинула руки, полная решимости хоть силой не пустить меня в опасное с ее точки зрения место. – Ни в коем случае Вам нельзя драться! Никаких кулачных боев!
Да она всерьез напугана. Вон, побледнела как. За себя бояться она не умеет, а вот за других пугается. Лестно мне было, конечно, оказаться в числе тех, о ком заботится эта милая особа. Но мне нужно пройти на склад. А ей нужно успокоиться. Поэтому я произнес самым спокойным убедительным тоном, который способен был изобразить, сопровождая свои слова улыбкой:
– Да не собирался я драться. Я Вас прошу, Вы идите домой, а я себя в обиду не дам.
Анна Викторовна посмотрела недоверчиво, будто сомневаясь в моей способности позаботиться о себе в ее отсутствие, ресницами похлопала. Но послушалась все-таки. Обошла меня и пошла решительно прочь. Петр Иванович кинулся догонять, едва успев махнуть мне на прощание. Я проводил ее взглядом, улыбаясь невольно. Взбалмошная, шебутная, абсолютно неуправляемая. И милая, очаровательная, искренняя. И эта девушка решила, что способна меня защитить. Смешно, ей Богу. Но до чего же трогательно!

Внутри склад был, в общем-то, обыкновенным складом. Пыльно, грязно. Пол посыпан опилками. Бочки у стены сложены. Перед ними человек, видимо приказчик, что-то подсчитывал. Увлекся, моего появления даже не заметил.
– Полиция, – привлек я к себе его внимание.
Он повернулся в удивлении. Слегка наигранном удивлении, как мне показалось.
– Следователь Штольман, – представился я. – Вы хозяин склада?
Это я ему польстил, конечно. С первого взгляда видно, что он не хозяин, а наемный работник. Но, вполне возможно, что доверенный, а стало быть, он может располагать нужной мне информацией. Вот и пусть считает меня глупее, чем я есть, глядишь, и проговорится.
– Нет. Я кладовщик. Фидар меня зовут, – повернулся он ко мне. Нет, этот вряд ли проговорится. Вон какой настороженный. И взгляд не глупый.
– А кто хозяин склада?
– Крымов, Савва Михайлович.
Любопытно, насколько он, при всей его настороженности, видной невооруженным взглядом, охотно отвечал. И ведь до сих пор не поинтересовался, зачем я здесь. Будто визит полицейского его и не удивил вовсе.
Я показал ему связку ключей, найденную в сумочке убитой:
– Это ваши ключи, Фидар?
– Наши! – вот теперь он удивлен наконец-то. – А как они в полиции-то оказались?
Ага, значит, Фидар предполагал, что полиция может появиться, но ждал нас по другому поводу. Видимо, по поводу упомянутой Петром Ивановичем смерти бойца. А вот ключи для него неожиданность. Учтем.
– Помощница, ключница у вас есть?
– Есть. Настя Калинкина.
– Когда видели ее в последний раз?
– Вчера видал.
Все-таки странна мне его реакция. Любой человек на его месте уже давно бы поинтересовался, что мне нужно, ради чего спрашиваю. А этот отвечал на все вопросы, четко, как рапортовал. И ни о чем не спрашивал. И даже не волновался вроде. Неестественно это, а потому подозрительно. А ну-ка попробуем с другой стороны зайти:
– А когда погиб боец?
– О чем это Вы? – сделал Фидар невинное лицо. – Тут у нас склад.
В игры с ним играть я был не намерен, некогда мне:
– Да хватит препираться! Кулачные бои вы здесь проводите. Почему не заявили о смерти? Куда спрятали тело?
Вот теперь он занервничал:
– Так… Она забрала его, Настя. Настя его невеста. А что с ней?
Ну, наконец-то хоть о чем-то спросил.
– Убита, – ответил я нарочито резко.
Он заметно помрачнел, но от комментариев воздержался. Ну, надо же, какой сдержанный! Просто-таки лишнее слово сказать боится. Неспроста это. Я достал из кармана и показал Фидару фотографию, найденную в сумочке Насти:
– Сажин?
– Он самый, – вздохнул Фидар, – упокой его душу.
Тут наш разговор был прерван. Вбежавший в дверь склада парень прокричал Фидару:
– Беда! Наши отловили Никитку, лупят его смертным боем! Я аж подойти побоялся!
– Где? – забеспокоился Фидар.
– На пустыре, за церквой!
– Что происходит? – вернул я к себе внимание Фидара.
– Да, видать, мужики решили, что Никита за Илью должен ответить, – встревоженно пояснил мне Фидар.
Так, понятно. Никита, видимо, и есть тот противник Ильи Сажина, после боя с которым он умер. А стало быть, он мне нужен, и если я его сейчас спасу, то могу рассчитывать, что он в благодарность будет со мной откровенным. Если он не убийца, конечно.
Я остановил Фидара, готового выбежать наружу:
– Я сам разберусь.
И быстро пошел за парнем, показывающим мне дорогу.

На пустыре четверо били одного. Да не просто били – убивали. Он и не сопротивлялся уже, лежал на земле и только пытался хоть как-то заслоняться.
Я соскочил с коляски, побежал к ним, крича на ходу. Но и мои крики «Полиция!», и само мое появление далеко не сразу заставило их приостановиться, так они в раж вошли. Да и остановившиеся, они были еще опасны. Волком на меня смотрели, того гляди бросятся.
– Вы что ж делаете? – спросил я их.
Один, видно, тот, кто покуражистей, шагнул мне навстречу:
– А ты за кого вступаться пришел? За убийцу?
И они все пошли на меня, окружая. Профессиональные бойцы, рослые и плечистые. Если полезут в драку, мне против них не устоять. А револьвер достать я могу и не успеть.
– Даже не думайте! – я отодвинул ближайшего навершием трости, сохраняя спокойствие.
– Страшно, фараон? – все тот же куражистый продолжал наступать на меня. Я посмотрел ему прямо в глаза спокойно и уверенно. На таких персонажей подобный взгляд действует лучше всего.
– Крупные вы ребята. Только действуете неправильно.
Не знаю, как дальше развивались бы события, но тут наконец-то подбежали городовые, позванные Фидаром по моей просьбе. Видя, что перевес явно не на их стороне, мужики стали отступать, бросая на меня злобные взгляды. Тоже мне, бойцы называются! Как вчетвером на одного, так сильные и смелые, а как сила не на их стороне стала, так и побежали, хвост поджав. Я показал городовым на окровавленного Илью, все еще лежавшего на земле и смотревшего на меня звероватым взглядом:
– Этого в управление.
Пусть слегка придет в себя, выдохнет, подумает. А после поговорим.
А сам я пока направился побеседовать с хозяином складов господином Крымовым.

Крымов Савва Михайлович был в городе человеком известным и влиятельным. Был он весьма богат, и многие значительные люди Затонска считали себя ему обязанными. Мы не были представлены, но слышал я о нем достаточно. Я знал и не любил подобных ему. За хамство ко всем и вся, за неоправданное высокомерие, а пуще всего – за полную уверенность в своей вседозволенности. Так что разговор мне предстоял, скорее всего, непростой.
Савва Михайлович принял меня в своем кабинете. Я представился, он милостиво изволил подтвердить, что он и есть господин Крымов. При нем в кабинете находился еще один человек, отрекомендовавшийся как Карамышев, купец первой гильдии.
– Тоже имеете отношение к кулачным боям? – поинтересовался я у последнего.
Карамышев усмехнулся смущенно:
– Ну, положим, любитель.
Я вновь обратился к Крымову:
– А Вам известно, что на одном из Ваших складов проводятся кулачные бои?
Савва Михайлович усмехнулся презрительно:
– Положим, я разрешаю любителям этой забавы встречаться под моей крышей.
Его высокомерие меня раздражало до крайности. Высокомерие и уверенность в своей для меня недоступности.
– Что-то я не слышал, что эта «забава» была разрешена властями города.
– А что тут разрешать? – снисходительно-веселым тоном спросил Крымов. – Приходят люди показать свою удаль, помериться силой.
– И меряются до смерти, – не поддержал я его веселья.
Но Крымов тона не сменил:
– Несчастный случай. Парень оказался слаб, бывает.
– А его невеста?
– А что невеста? – переспросил Крымов.
– Убита вчера вечером. Ведь Ваша работница, не так ли? Она была вчера вечером на поединке?
Вот теперь он даже посерьезнел слегка. Похоже, для него, как ранее для Фидара, известие о смерти Насти – неожиданность.
Карамышев взглянул на Крымова в некотором замешательстве. Крымов сохранял спокойствие, но на вопрос ответил, снизошел:
– Была.
– А после этого Вы ее видели?
– Нет, – в тоне Крымова начало проскальзывать раздражение. Я явно ему надоел, вместе с моими расспросами.
– А Вы? – обратился я к Карамышеву.
– Где ж мне ее видеть, – ответил он слегка нервно. – Она у меня не работает.
– Господа, – обратился я к ним обоим официально, – произошло два убийства. Ведется расследование. И если вам есть что сказать, то сейчас самое время.
– Убийства? – нервно переспросил Карамышев. – Ничего не знаю ни про какие убийства.
И даже отвернулся от меня в сторону, видимо, показывая, что тема, мною поднятая, не имеет к нему отношения абсолютно никакого.
Крымов поднялся за столом, очевидно, для пущей внушительности, и обратился ко мне снисходительно-дружелюбным тоном:
– Вы не с того начинаете, господин полицейский. Если у Вас есть что предъявить по существу, милости просим. А так разговоры разговаривать у меня нет времени, – и он, как бы в доказательство сказанного, посмотрел на часы. – И вообще, обращайтесь к моему адвокату.
– В отношении меня – тоже самое, – поддакнул Карамышев. – И позвольте Вам заметить, что эти народные игры не только разрешаются, но и любимы некоторыми уважаемыми людьми нашего города.
Ага, вот мы и добрались до того, чего я ждал с самого начала. Стало быть, смерть бойца Сажина их не слишком обеспокоила, а вот упоминание об убийстве его невесты встревожило явно. Тут-то сразу в ход угрозы и пошли. Ну, будем считать, что и это тоже информация. Иной я от них все равно не получу.
– Ну что ж, господа, засим позвольте откланяться, – попрощался я. – Но уверен, что скоро мы встретимся снова.
И вышел. Меня не останавливали.

В управление я пришел аккурат в разгар допроса Коробейниковым квартирной хозяйки Насти, Варвары Тимофеевны, и видно было, что этот допрос почти исчерпал запасы терпения моего помощника. Варвара Тимофеевна, дама колоритная во всех отношениях, на вопросы отвечала обстоятельно, но вовсе не по существу, перемежая скудные сведения пространными сентенциями обо всем на свете. И каждую сентенцию занюхивала табачком, после чего так же обстоятельно и вкусно чихала. Знала же она про Настю на удивление немного. Подтвердила, что покойный Илья Сажин и в самом деле был Настиным женихом, да рассказала, что накануне Настиной смерти к ней приходил какой-то незнакомый мужчина, по описанию весьма похожий на кулачного бойца, но не застал. Назвался Никитой Беловым. Прождал около двух часов, но ушел, не дождавшись. А что особенно было интересно, Варвара Тимофеевна слыхом не слыхивала ни о том, что Сажин умер, ни о том, что Настя его хоронила. А между тем Фидар утверждал, что тело Ильи забрала именно Настя. Так куда ж она его дела? Если вообще забирала, конечно.
Я выпроводил словоохотливую Варвару Тимофеевну, чем доставил Коробейникову немалое облегчение, и начал рассказывать помощнику все то, что узнал с того момента, как мы расстались с ним на месте убийства Насти:
– У Анастасии был жених, кулачный боец. Вчера он погиб – или убит, это пока не понятно, но приказчик склада, в котором проводятся бои, рассказал мне, что Анастасия забрала тело еще вчера.
– Вероятно, она сразу отвезла его на кладбище, – предположил Антон Андреевич.
– Вот поезжайте и проверьте, кого хоронили, и кто хоронил.
– Лечу! – и Коробейников быстро стал собираться.
– Да, я так понимаю, – затормозил я его вопросом, – у Насти в комнате ничего интересного не обнаружено?
– Ничего, – ответил Коробейников. – Яков Платонович, знаете, как я вижу себе эту картину?
Коробейникова явно распирало от желания поделиться своей версией. Что ж, с удовольствием послушаю. И поправлю, если надо. Вот так и учатся.
– Анастасию подкараулил этот амбал, которого видела квартирная хозяйка, убил ее, после чего изобразил повешение. Осталось только выяснить, что это за Никита Белов.
– Я думаю, это тот самый Никита Белов, что у нас в арестантской сидит, – ответил я ему. – Соперник Сажина в последнем бою. Но это потом, сначала кладбище.
Антон Андреевич покивал задумчиво и удалился выполнять поручение.
А я в его отсутствие решил побеседовать с этим Беловым. Надеюсь, он уже пришел в себя после драки.
Он вошел, провожаемый городовым, которого был выше малое на голову. Сел на стул. Он уже совершенно пришел в себя. Видно, что боец-профессионал. Физиономия вся в следах боя, но движется свободно, плавно. Будто не его сапогами метелили четверо всего пару часов назад. Взгляд смелый, прямо в лицо. Но недоверчивый. Видно, собственное спасение не вызвало у него ко мне никаких теплых чувств, и ничего хорошего он от меня не ждет. Да, контакт с ним установить будет непросто.
– Ну, и за что тебя били? – начал я разговор.
– Вам-то что? – бросил он на меня взгляд исподлобья.
– Да мне-то ничего. Служба у меня такая.
– Ну, вот и служите. А ко мне не лезьте.
Вроде и хамит, но тон какой-то… не хамский. Ровный тон, равнодушный даже. Не хочет он со мной откровенничать, по всему видно. А вот придется, никуда не денется.
– Да пока я не лез, к тебе, я смотрю, другие полезли, – указал я ему. – И, как я погляжу, не на шутку взялись.
– Сказано, не Ваше дело, – все тем же равнодушным тоном.
Что ж, попробую на него надавить. Но слегка. Мне его сотрудничество нужно, а не еще большая вражда:
– А вот запираться не в твоих интересах.
– В чем мой интерес, я знаю, – ответил он мне. – А Ваш в чем? Крымов денег даст, меня ведь и здесь достанут.
Вот в чем причина его спокойствия. Он себя, похоже, похоронил уже. Уверен, что его убьют. А еще уверен, что мне на это плевать, что я это допущу.
Я усмехнулся:
– Вот как?
– Вот так. Рука руку моет. Вам – дело закрыть. А Крымову я поперек горла. Он знает, без Илюхи его бойцы против меня – тьфу и растереть, – и Белов смачно плюнул на пол.
Нарывается. Хамит и нарывается. От отчаяния, видимо. Так огрызается в клетке пойманный зверь. Я посмотрел ему прямо в глаза:
– Первый раз слышу, что мои руки кто-то моет. Значит, говоришь, что Крымову такой соперник, как ты, не нужен? – я пересел поближе к нему, чтобы стол нас не разделял. – А большой куш Сажин должен был получить за победу над тобой?
Видимо, ему надоело пытаться вывести меня из себя. Или понял, что все равно не получится. Но ответил уже без вызова, по-человечески:
– Приличный.
– И кто его получил? – спросил я. – Невеста?
Никита молча отвел глаза.
– Зачем ты вчера ее искал?
Молчит. Не злится уже, но и говорить не хочет.
– Убита она!
Он вскинул на меня глаза, аж выпрямился весь. Такую реакцию не сыграешь. Никита не знал о смерти Насти. И теперь ему горько и больно. Даже ответить решился:
– Предупредить хотел, чтобы уезжала.
– А что ей угрожало? – продолжал я расспросы.
От его спокойствия не осталось следа:
– Не знаю я ничего. Но нечего ей здесь было делать уже после смерти Илюхи.
– А когда ты у нее был? – мне это известно, но нужно посмотреть, что он сам расскажет.
– С половины шестого до половины седьмого. Ждал, – вздохнул он, – но вот не дождался.
Не врет. Варвара Тимофеевна указала то же время. А еще, по расчетам доктора Милца, примерно в это время была убита Анастасия. Так что получалось, что убить ее Никита никак не мог. Но и отпускать его сейчас никак нельзя. Его найдут и убьют. Да и казалось мне, что он еще что-то знает. И даже сказал бы, возможно. Только я пока не знал, о чем именно спрашивать. Так что пусть пока в камере посидит, целее будет:
– Ну, вот и придется тебе пока у нас посидеть.
И я вызвал дежурного.
Белов одарил меня все тем же прямым недоверчивым взглядом. Но сопротивляться и возражать не стал, пошел спокойно.
А ему навстречу в кабинет вошел запыхавшийся Коробейников:
– Вчера на кладбище не было никаких похорон.
Интересная новость.
– Это что же получается, этот кладовщик врет? – задумался я. – А куда же они дели тело?
– Стало быть, если схоронили тайно, – сказал Антон Андреевич, – значит, точно убийство.
– Поехали на склад, – велел я Коробейникову, надевая пальто. – Наверняка убийство Насти связано со смертью ее жениха.

На складе за это время ничего не изменилось. Было все также пыльно и пусто. И никого. Только в углу какой-то мужик набивал стружкою холщовый мешок, уминая его ударами кулака.
– Милейший, – обратился я к нему, – полиция!
Реакции не последовало. Мужик и головы в нашу сторону не повернул.
– Полиция! – громко крикнул Коробейников, удивленный и обиженный таким пренебрежением.
– Зачем кричать? – Фидар подошел сзади, так тихо, что я чуть не вздрогнул от неожиданности. – Он глухой. Это Митяй, наш работник. Глухонемой. Здесь он и живет.
Фидар потряс немого за плечо, привлекая его внимание:
– Митяй! Иди! – и пояснил для нас. – Он по губам читает.
Митяй повернулся, увидел нас с Коробейниковым. Зыркнул зверовато и пошел прочь. Я проводил его взглядом. Дикое он производил впечатление, этот немой. Тяжелый взгляд исподлобья, изуродованное шрамами лицо, одно ухо искалечено, будто было когда разорвано. Ну, чистый дикарь. И ходит также, ссутулившись, свесив могучие лапищи почти до колен. Колоритный персонаж. Аж мурашки пробирают.
– А что, собственно, произошло, Ваши благородия? – осведомился Фидар.
– Вчера на кладбище никто не хоронил, – ответил ему Коробейников. – Ни Настасья, ни кто-нибудь другой. Что Вы об этом скажете?
– Куда вы дели тело Сажина, – поддержал я расспросы Коробейникова и добавляя им строгости.
– Я же уже говорил, – с показной искренностью, как бы сожалея о нашей забывчивости, произнес Фидар, – Настасья покойника забрала. Ночью это все произошло. До утра покойник лежал здесь. Утром она подводу подогнала. Мы с немым тело погрузили. Она его и увезла. А что, не хоронила, да? Ой, незадача!
Да он даже не пытался выглядеть правдоподобным в своем вранье! Понимал, как видно, что раз мы пришли спрашивать, стало быть, предъявить нам пока нечего. Нет у нас ничего, одни предположения да догадки. И в этом он прав, к сожалению. Эх, взять бы его в оборот, допросить, как следует! Да только не за что пока брать. И хоть я вижу, что он лжет нам в лицо самым наглым образом, мое видение к делу не пришьешь.
Коробейников не выдержал, повысил тон:
– Что же у вас тут творится? Сперва покойник исчез, потом Настасья сама покойница! Сгинул человек без креста, без могилы! А вы ничего не знаете?
– Я ничего не знаю! – закачал головой Фидар. – Настасья тело забрала!
– А деньги за бой Сажина, – сменил я тему, – кто получил?
– Она и получала, – уверенно ответил Фидар. – У нас расписка есть.
Вот тут он не соврал, похоже. Совсем другим тоном он это сказал.
– То есть получается, что все ваши знали, что она должна была получить большой куш? – уточнил я.
– И не наши. А почитай, все.
Не думаю, что мы сможем от него получить что-то сейчас. Может быть, позже, когда у нас появится на него хоть что-то.
– Из города не уезжать, – предупредил я Фидара. – Будем еще с вашим покойником разбираться.
И, кивнув Коробейникову, пошел к выходу. Но Антон Андреевич не последовал за мной. У него, как оказалось, был к Фидару еще один вопрос:
– Сметень, что это за удар такой?
Ну, все понятно. Живое воображение моего помощника впечатлено сказочным богатырским смертельным ударом. Хоть бы анатомию почитал на досуге, что ли!
Фидар усмехнулся:
– О, куда повернули! Уже и полиция подозревает.
– Есть он или нет? – строго спросил его Коробейников.
– Может, кто и владеет, – добавив загадочности в тон, сообщил Фидар, – но никто не имеет права его применять.
Мне надоело слушать сказки. И строго окликнув своего помощника, я наконец-то покинул грязный склад. Дел у меня и без сказок хватало, некогда развлекаться. А Коробейников, за-ради уменьшения романтизма, пусть-ка пока за немым проследит. Подозрителен был мне чем-то этот немой Митяй. Хоть и не мог я точно сказать, чем именно.

Поздно вечером, когда я уже готовился к сну, меня внезапно вызвали в управление. Никита Белов бежал из-под стражи. Уложил кулаком дежурного с Коробейниковым и сбежал. Ах, дурак! Не поверил мне все-таки, побоялся, что до него и в камере доберутся. Надеюсь, он не убил никого при побеге.
Коробейников, вполне живой, но с роскошными фингалами под обоими глазами, докладывал взволнованно:
– Яков Платоныч, я ума не приложу, как такое могло произойти! Он будто из-под земли выскочил, и как даст! Я…
– Это я как раз вижу! – убедившись, что все живы и относительно целы, я дал волю раздражению.
– Я терзаюсь сомнениями, – расстроенно и слегка испуганно произнес Антон Андреич, – а что, если он меня этим сметнем угостил?
– Вот Вы о чем! – мнительность и склонность к мистицизму моего помощника всегда меня раздражала. – Боитесь, что фигура с косой к Вам приближается?
Антон Андреевич смотрел на меня со смущенным и совершенно несчастным видом:
– Просто любопытно. Через какое время он подействует.
Он был так напуган и так несчастен, что даже сердиться толком на него было невозможно!
– Подействует, несомненно подействует, – ответил я ему успокаивающе, – лет так через пятьдесят-семьдесят.
И, оставляя Антона Андреевича с его переживаниями, обратился к городовым:
– Квартал окружите. Он далеко не уйдет.
– Уже все сделано, Ваше высокоблагородие, – донесся до меня виноватый голос из темноты.
Ну, да, городовые тоже переживают. Позору-то на весь город – из полицейского управления сбежал задержанный, попутно набив морды двоим полицейским. Ох, и распереживается завтра милейший Иван Кузьмич!
Выследили беглеца достаточно быстро. Дворник указал, что бежавший от управления человек спрятался на чердаке. Городовые окружили дом и приготовились к захвату. А я решил сперва поговорить с Никитой, хотел попробовать ему объяснить, что не подозреваю его в смерти Насти. И что в управлении он будет в безопасности. Чем-то он мне нравился, хотелось с ним по-человечески. Да и брать такого бойца лучше миром, а то он мне половину участка отдыхать отправит, пока заломаем. И, приказав никому не соваться в дом, я поднялся на чердак.
Он появился со спины, выбил пистолет. Но и только. Чувствовалось, что вреда мне причинять он не хочет. Я схватил его, завел за спину руку, спросил спокойным голосом:
– Зачем бежал?
– Потому что все вы одним миром мазаны! – прошептал Белов. – Все равно б меня убили, за Сажина Илюху!
Ну, точно, не поверил и испугался, как я и думал.
– За сметень? – уточнил я.
– А, и ты туда же, – рассмеялся Белов.
Я выпустил его из захвата:
– Да не верю я ни в какой сметень!
– Ну и не верь, – ответил он мне.
И следующим, что я увидел, был летящий мне в лицо кулак. И темнота.

Очнулся я от того, что меня тормошил Ульяшин, наш околоточный надзиратель:
– Яков Платоныч, жив?! Яков Платоныч!
Голова раскалывалась, и крики Ульяшина добавляли болезненных ощущений. Я с трудом открыл глаза.
– Яков Платоныч! Живой! – обрадованный Ульяшин помог мне сесть.
– Нет, уже дух, – сердито сказал я ему, садясь самостоятельно и пытаясь оценить нанесенный мне ущерб. Ущерба вроде бы было немного. Собственно, кроме гудящей головы и ссадины на виске, похоже, что никакого. Надо же, как он меня аккуратно!
– А, шутить изволите, – облегченно выдохнул Ульяшин. – А этот где?
– Стой, стрелять буду! – донесся до нас с улицы крик городового.
– Не стрелять! – я попытался подняться. Голова кружилась.
Ульяшин, который уже выхватил пистолет, чтобы догонять супостата, аж взвыл от обиды:
– Ну, как же это, Яков Платоныч!
Конечно, для них дело чести теперь разобраться с преступником, бежавшим из полицейского управления, положив в нокаут попутно уже трех полицейских. И ловить они его будут рьяно. Только вот, скорее всего, и пристрелят как бы случайно, «за сопротивление аресту». А я смерти Белову вовсе не желал, хоть и зол на него был сейчас за то, что он меня ударил.
– Не стрелять! Это приказ! – мой крик колокольным звоном отдался в больной голове, но, вроде, подействовал. Выстрелов было не слышно.
Одна беда, мы так его и не поймали. Ушел чердаками да крышами. Видно, город знает отменно. Ну, да и Бог с ним. Во-первых, не так уж он мне и нужен сильно. А во-вторых, понадобится, так я его все равно найду.
И, отдав городовым приказ сворачивать облаву, я отослал домой Коробейникова, да и сам отправился спать. По опыту я знал, что при ударах по голове сон – лучший лекарь.

Утром меня в управлении встретил Иван Кузьмич, крайне расстроенный, как я и ожидал.
– Ну, нет Вам оправдания, Яков Платонович! – набросился он на меня прямо с порога. – Подозреваемого в убийстве упустили!
Я ответил, морщась от громкого звука его голоса:
– Не мог он убить. Он приходил к Анастасии Калинкиной домой в то время, когда ее убивали в роще. Ну, какой смысл было ему мозолить глаза, если бы он задумывал это преступление?
Ивану Кузьмичу моя версия явно по нраву не пришлась. Он любил, когда дела расследовались быстро. А еще лучше, моментально. И, видимо, уже успел обрадоваться, что мы поймали убийцу, и дело можно закрыть, а я тут со своими неясными стремлениями копать глубже, чем надо! Что тут копать, когда закрыть-то можно! И он попытался меня убедить в правильности своего понимания ситуации:
– А может быть, что он хитрый! Что он специально сделал этот отвлекающий маневр?
Я покачал головой и тут же пожалел об этом, потому что она заболела еще сильнее.
– Не думаю.
– Не думаете! – Иван Кузьмич был недоволен крайне. – Рапорт пишите!
Что ж, рапорт так рапорт, нам не привыкать:
– Через полчаса будет у вас на столе.
– И еще, – Иван Кузьмич под локоток отвел меня в сторону от чужих ушей. – Я имел уже разговор с городским головой. Не стоит раздувать это дело с бойцами! Парень этот умер от естественных причин.
Понятно. Крымов уже успел подсуетиться.
– А его невеста? – поинтересовался я у Ивана Кузьмича.
– Уверен, – ответил он мне увещевающим тоном, – одно другому не противоречит.
От подобных разговоров у меня голова болит безо всяких по ней ударов. Ненавижу я, когда начальство велит мне что-либо прикрыть или не заметить. Поэтому и ответил я с некоторым раздражением, давая понять Ивану Кузьмичу, что вопрос для меня весьма принципиален:
– Но вот только я не уверен!
– Яков Платоныч! – в голосе полицмейстера появился металл. – Этот Сажин скончался от естественных причин. И хватит об этом!
– Ну, а где же тело? – я еще надеялся убедить Ивана Кузьмича не запрещать мне расследование.
– Тем более! Если тела нет, не о чем говорить!
И он повернулся, собираясь уйти в свой кабинет. Я остановил его в дверях.
– Только один вопрос: а почему же власти города не запретят сии сомнительные игрища?
Иван Кузьмич вздохнул тяжело, посмотрел раздраженно и, со словами: «Жду от Вас рапорт!», удалился в свой кабинет, так и не удостоив мой вопрос ответом.
Впрочем, ответ мне нужен и не был, я его и так знал. Крымов хочет – Крымов получает. Да только не от меня! Не принудят меня закрыть расследование. Потому что я уверен, что со смертью Сажина что-то нечисто. И Крымову меня не запугать. Да и чем меня пугать-то? Увольнением? Ну, уволят меня. Так найдется для меня другой Затонск. Мне-то без разницы! Так что буду расследовать дело своим чередом, а там посмотрим еще, кто кого.
И я отправился к себе в кабинет составлять требуемый начальством рапорт.

Я писал, сочиняя казенные фразы, а мой помощник, уже пришедший в себя после ночного испуга, пытался отрабатывать удар правой на чашке с чаем, стоящей на каминной полке. Вот она, молодость. У него, небось, и последствий вчерашнего удара уже никаких, и даже голова не болит.
Коробейников едва не скинул чашку с полки, смутился, и обратился ко мне:
– Я вот что думаю, Яков Платоныч, надо к логову Фидара подойти с другой стороны.
Я улыбнулся. Молодой энтузиазм Антона Андреевича меня забавлял. Видно было, что после вчерашнего конфуза ему не терпится проявить себя.
– Это с какой же? – поощрил я его вопросом.
– С противоположной! – поднял палец Коробейников, дабы подчеркнуть значительность сказанного. – Я притворюсь, что хочу стать его учеником, узнать все секреты кулачного боя!
– Ну и что это Вам даст? – меня заинтересовал ход его мыслей.
– Вдруг он проговорится и расскажет про сметень?
Таинственный сказочный сметень явно будоражил воображение моего помощника. Да и деятельная его натура требовала активности. Ладно, пусть идет. Глядишь, и впрямь что выяснит. А главное, будет занят, и я смогу побыть в тишине.
– Неплохая идея, – разрешил я. – Пробуйте, только не увлекайтесь, Антон Андреевич. Не нужно сразу вызывать Фидара на поединок.
– Да! – обрадованно пообещал мне Коробейников, быстро надевая пальто.
Я проводил его улыбкой. Ох уж этот молодой энтузиазм! Но не стоит мне над ним смеяться слишком. Провалами в памяти я не страдаю, так что отлично помню, что в возрасте Антона Андреича я мало чем от него отличался.
Я, окончив рапорт, решил отправится побеседовать с господином Крымовым. Как-то уж чересчур быстро он постарался прикрыть мое расследование. Может, ему все-таки что-то известно? Разумеется, я не слишком рассчитывал на его откровенность. Но, что греха таить, мой визит к Крымову преследовал и иную цель. Хотелось мне показать этому богатею с замашками удельного князька, что его угрозы меня не испугали и не остановили.

Крымова я застал на выходе из конторы, садящимся в экипаж. Увидев меня, он помрачнел и сделался раздраженным:
– Мне казалось, что мы все прояснили во время последнего разговора.
Я подошел и поставил саквояж на пол экипажа. Так просто, чтобы он не сорвался и не уехал:
– Что-то я не помню такой ясности.
– А разве господин полицмейстер не довел до Вашего сведения…
Я перебил его:
– Осведомлены. Только то, что доводит до моего сведения господин полицмейстер, Вас не касается. Где Вы были третьего дня с пяти до семи вечера?
Такой наглости Крымов от меня явно не ожидал. Даже рассмеялся недоверчиво:
– Вы с ума сошли?
– На вопросы отвечайте, иначе продолжим этот разговор у меня в кабинете.
Я откровенно хамил, выводя его из равновесия. И он взбесился-таки:
– Да Вы понимаете, что вылетите из этого города, как пробка из бутылки?!
Я рассмеялся ему в ответ:
– Да, может, оно и так. Но для начала я отвезу Вас под конвоем на глазах у всего города.
Похоже, до Крымова наконец-то дошло, что я не шучу. И что не сдамся. Он сбавил тон:
– Что Вы хотите?
– Где Вы были третьего дня, с пяти до семи вечера? – повторил я свой вопрос.
– Здесь я был! Меня видели два десятка служащих. А в чем дело?
– В это время была убита Настя. Анастасия Калинкина, ваша работница.
Крымов развеселился:
– И как Вы себе это представляете? Я завлек бедную девушку в рощу и убил?
– Я задаю вопросы, на которые Вы обязаны отвечать, – боже, как же он меня бесит! Впрочем, я его тоже.
– На каком основании Вы отнимаете у меня время?! – почти зарычал он мне в лицо, сдерживаясь из последних сил.
А вот у меня самообладания побольше будет. И я продолжил по-прежнему ровным, холодным тоном:
– Ваши гладиаторские бои привели к убийству двух человек. И я сделаю все, чтобы их закрыть.
Вот теперь он взбесился окончательно! Зубы сжал так, что аж желваки на скулах выкатились. Выплюнул мне прямо в лицо, сквозь зубы:
– Руки коротки, понял?! – но тут же взял себя в руки, продолжил куда спокойнее: – И при чем здесь гладиаторские бои? Приходят любители померятся силой. Простые люди, рабочие, мастеровые. Они все имеют работу. А это для них забава! Белов, например, работает в каретной мастерской. А Илья-покойник вообще из деревни, работал грузчиком.
– Однако бойцы ваши вознаграждение получают, – уточнил я.
– Ну и что? – продолжил прикидываться овечкой Крымов. – Я тоже любитель. И плачу им премии за победу из своего кармана.
Ну, скажи на милость, какой благотворитель нашелся! Прямо-таки меценат кулачных боев! А то я не знаю, сколько приносит букмекерский бизнес, да еще не обложенный налогами.
– Только прибыль от ставок Вы в этом кармане и оставляете, – улыбнулся я ему, глядя прямо в глаза.
Терпение Крымова лопнуло. Он понял, что не сможет меня ни испугать, ни уговорить. И снова взбесился:
– Все! Не слова больше без адвоката! – он толкнул кучера тростью в спину, и экипаж так резко тронулся, что я едва успел подхватить свой саквояж.
Я был удовлетворен и доволен. Я показал Крымову, что не боюсь его, чем потешил свое самолюбие. И принудил его все-таки отвечать на мои вопросы, вопреки его желанию. Но самое главное, вопреки моим же ожиданиям, я все-таки получил от него полезную информацию, и теперь знаю, где мне разыскать Никиту Белова.