~*~

И я решила действовать по собственной, так сказать, инициативе. Этак он у меня скорее табурет перед стойкой протрет, чем пригласит куда-нибудь.
Когда он появился, у меня уже был заготовлен вопрос. Я всё так же улыбалась, когда делала для него коктейль, а когда он принялся за соломинку, спросила:
– Мастер, а почему у вас нету ученика? Джедай обычно с учеником.
Он посмотрел на меня так… Улыбнулся.
– У меня есть ученик.
Помолчал, потом добавил:
– Уже третий.
– А у меня племянница, – подхватила я. – Сейчас у меня живет. Учится здесь. На искусствоведа. Очень толковая девочка, и воспитанная.
Это чтобы сразу знал – постель в программе не значится. Чтоб не боялся, что придется спать с буфетчицей, когда она не занята кем-то другим.
Он моргнул несколько раз, глядя в свой бокал. Потом снова глаза поднял.
– А вы откуда родом?
Неужели всё еще так заметно, что я не столичная птица?
– С Каллы. Не были в наших краях?
– Нет.
– Вот видите. Даже джедаи к нам не заезжают.
– Это и хорошо. Значит, у вас на родине всё спокойно.
– Да, спокойно… У нас всегда спокойно…
Мне плакать хотелось, а приходилось держаться, губы концами кверху, хвост пистолетом, в глазах фейерверк и радость жизни. К счастью, пошла толпа алчущих и жаждущих, она меня спасла, я смогла вздохнуть.
Но когда волна сошла, оказалось, что он всё еще сидит, смотрит на меня.
– Мы, кажется, знакомы уже целую вечность… но… Простите, как вас зовут?
Дошло, наконец. Нет, смешные эти мужики, их если не подтолкнешь – кина не будет.
– Аса. Аса Ола-Тари.
– Красиво. Аса, – повторил он. Попробовал мое имя на вкус. Проговорил его так, будто обнял меня… как я хотела…
– Это значит «старшая», – сказала я, чтобы вернуться к действительности, я же на работе. – Я старшая была в семье, вот меня так и назвали. А вас как звать?
– Квай. Квай-Гон Джинн. Не слишком благозвучное у меня имя.
– А вы знаете, что оно означает?
– «Кто идет». Вот как часовой спрашивает: «кто идет?». То есть много нереализованных возможностей. Можно быть кем угодно, – он сложил пальцы в щепотку, а потом раскрыл ладонь – короткий, но такой красивый жест… Как будто расцвел цветок. Я потом дома пыталась это движение повторить, но оно было неповторимое.
– А можно и по-другому понять, – заметила я. – «Тот, кто всегда в пути». Ваши родители правильно вас назвали. Они, наверное, очень гордятся вами.
– Спасибо.
Тут я поняла, что сморозила глупость. Он же джедай. Какие у него родители? Он же приютский.
– Мои родители были простые люди, с далекой провинциальной планеты. Которой нет ни на одной карте. Им, конечно, было бы очень приятно услышать ваши слова. Спасибо, Аса.
– Вы еще нашей провинции не знаете, – улыбнулась я, чтобы загладить неловкость. Неловкость была. Я почувствовала, что ему как будто в тягость говорить о родине, поэтому не стала уточнять, откуда он сам. – Калла – вот уж дыра так дыра!
– А на Корусканте вам нравится?
– Да, конечно! Тут у меня дом, работа. Очень нравится. А вам?
Он неопределенно пожал плечами.
– Слишком людно. Мало простора. Хотя… всё зависит от того, с какой стороны посмотреть. В принципе, жить можно.
– Ну, если жить в Храме, так еще бы! А я, знаете, когда во «Флоте» работала, снимала комнату на Фиолетовом уровне. Вот уж где не повернуться! Но даже там у меня соседи были хорошие, тви’лекки, и балкончик. Я люблю, чтоб обязательно балкон был. Выходишь и – прямо как летишь! Самое лучшее на Корусканте – это, конечно, постоять на балконе. Такая красота вокруг! И, знаете, как вы сами сказали: всё зависит, с какой стороны посмотреть. Бывает, что люди живут наверху, на Желтом или даже на Оранжевом, а натура у них ниже ультрафиолета. А ведь живут еще и на Сером, и на Коричневом… и не все же совсем отбросы, мало ли у кого какая судьба! Не у всех же папа-мама в Сенате заседают. Вот у моей племянницы есть знакомые, студенты, которые снимают на Сером… Когда молодой, хочется ведь и в кино сходить, и одеться, и погулять, не все же денежки за квартиру выкладывать…
Он молчал. Если бы сейчас подошли клиенты, я бы даже обрадовалась – смогла бы достойно выйти из игры. Мое предприятие уже показалось мне самой сомнительным… и не совсем честным… Но нет, никто не шел к моему буфету, спасать меня от моей же глупости.
А он всё молчал и смотрел. Мне стало неловко – и за себя, и за него. Я, конечно, не шибко большого ума, но когда мужчина дает понять, что твой разговор – ахинея, а единственное интересное в тебе – это женский пол, тут мы по разные стороны, так сказать, баррикад.
Вечно выдумаю себе принца в голубом вертолете, а потом страдаю. Сама виновата – надо меньше выдумывать.
– А сейчас вы где живете?
Так я тебе и сказала! Зря ты тут у меня, герой не моего романа, штаны протираешь и хозяйский табурет. Шел бы ты лучше по известному адресу. А если денег у тебя только на коктейль, а не на бордель, так топал бы в свой Храм, пускай тебя какая-нибудь джедайка утешит.
– Сейчас я живу в хорошем районе, очень довольна.
Я повернулась, чтобы взять губку и протереть мою стойку, но с досады движения всегда бывают такие неловкие… Начала вытирать и нечаянно зацепила поднос с пирожными, тот, что на высокой ножке.
И вся эта гора пирожных неминуемо ухнула бы вниз, на пол, и вычли бы с меня за погубленный товар – хозяйский компьютер всё видит – но мой джедай оказался на высоте. Он не дал им упасть – ни им, ни самому подносу. Я даже ахнуть не успела, а оно как-то само собой снова собралось, прямо в воздухе, – пирожные улеглись горкой и выложились на круг подноса, который стоял и ждал их, стоял на весу, как в цирковом фокусе, а потом полный поднос пролетел мимо меня и медленно опустился на место. Даже крошки не рассыпались.
Я перевела дух.
– Спасибо, мастер Джинн.
– Можно просто Квай. Аса, ведь вас не обижает то, что я прихожу к вам? Вы разрешаете мне?
Подошли два посетителя, я их быстро обслужила. Он ждал.
– Приходите, здесь же для всех открыто, – проговорила я, стараясь не встречаться с ним взглядом. – Приходите, конечно. Я всегда вам рада. Вы мой постоянный клиент, мне это выгодно. Жалко только, что вы так редко заходите.
Тут я заставила себя посмотреть на него и вывесить улыбку.
Его глаза были всё такими же прозрачными. Нет, не нужна я ему как женщина. Только как картина. Ходят же люди в музей, получают эстетическое, так сказать, удовольствие. Ведь там не только писаные красавицы висят, однако ж нарисовали их зачем-то, и даже в музей повесили. Чтоб народ смотрел.
И хорошо, что не нужна. Меньше мороки. Но тут же, независимо от себя, я представила, как было бы интересно вынуть из его прически шпильку, которая так смешно торчит у него над головой, и чтобы волосы рассыпались по плечам… и еще провести пальцами по его щеке, бородку потрогать. Непохоже, чтобы она была колючая. Наоборот, на вид такая… такая… приятная на ощупь, как меховой воротничок, что ли…
Он улыбнулся, и я почувствовала его пальцы на своей щеке. Нет, его руки по-прежнему лежали на стойке и держали давно пустой бокал из-под коктейля… но в то же время я знала, что это он…
– Не надо,– я нахмурилась и отклонила голову, когда он вот так странно прикоснулся к моим губам, – не надо этих фокусов.
Это, конечно, у меня грубо вышло, и я смутилась… и еще добавила тем же тоном:
– Покупайте что-нибудь – или не мешайте мне работать.
Он опустил глаза, вынул карту из внутреннего кармана. Снова на меня посмотрел.
– Действительно, возьму у вас парочку этих пирожных. Их можно навынос купить?
– Да, конечно. Две штуки?
– Угу. Нет, знаете, давайте четыре. Они такие миниатюрные. Обрадую моего ученика. Если он, конечно, в самом деле занимается на тренажерах, а не треплется со своими друзьями. Та-ак… Вроде бы занимается. Он у меня склонен к полноте… и любит сладкое… Но один раз можно.
Я упаковала пирожные в коробочку, покусывая губу, чтобы поскорее прогнать совершенно неуместные ощущения. Быстро вставила его карту в аппарат, щелкнула по клавишам, вытащила и положила на стойку рядом с покупкой.
– Спасибо, Аса.
– Не за что.
Клиенты, наплыв моих спасительных клиентов. Какое счастье! Очередь. И я работаю на самых высоких скоростях. Он наконец-то ушел, канул в неизвестность, растворился в Корусканте… или даже в галактике… «Один раз можно» – нет, ну видали такую наглость? Ну мужики, ну мужики… И поделом, дура, и поделом! Забыла про грузовой отсек? Мало было, да? Ишь, дура, в кино захотела, в филармонию! Так тебя ещё поимеют в разгар рабочего дня за твоей же родной стойкой. Причем никто ничего не заметит. Даже хозяйский компьютер.
Обзывая себя самыми скверными словами, я пережила еще одну волну посетителей, на полном автопилоте приветствовала свою напарницу, сдала ей смену и поехала домой. В довершение всех неприятностей в битком набитом метро у меня срезали сумку с ключами от квартиры. Это был явно не мой день.
Я, конечно, сперва психанула, а потом подумала – ну и что? Кроме ключей, ничего особо ценного там и не было. Записная книжка, пудреница, неоплаченные счета… Элин была дома, дроид-консьерж сразу же перепрограммировал нашу входную дверь и сделал новые ключи. Если бы не этот случай, я бы так и не собралась купить новую сумку. Счета пришлют повторно, за этим дело не станет…
А то, что он никуда меня не пригласил, а сразу полез со своей Силой… Досадно, конечно. А я чего добивалась? Сама не знаю. Ну, так и нечего расстраиваться. Тоже мне – трагедия! И не такое переживали, и это переживем.

~*~

Я уже легла и слышала, как наверху ворочается во сне Элин. С её вселением мы устроили двухъярусную кровать, чтобы не занимать еще одним спальным местом и без того совсем небольшую нашу комнату.
Но всё не спалось, и я тихонько встала, отодвинула черную шторку и вышла на балкон.
Даже это яркое ночное освещение не затмевало звёзд на небе. Интересно, видна ли отсюда та звезда, на которую он полетел? Нет, вряд ли. Его звезда должна быть очень далёкой…
Грустно смотреть на эти золотые россыпи. Потратилась впустую, да… Говорят, что человеку для счастья надо очень мало, а женщине и того меньше. Кто какой мерой меряет, вот в чём вопрос. Я ведь о нём совсем ничего не знаю. Знаю только, что он любит коктейль с мороженым. Когда он прикоснулся к моим губам, я подумала: да, он не святой. А если бы он не сделал этого, я бы расстроилась, что он такой непонятливый… Что же дальше-то будет?

~*~

Пришел через две недели. И опять извинялся, как на голограмме, – так мило и так по-детски… У меня даже закралась мысль: может, я, это, его первая любовь? После «Экзара Кана» можно подумать всё, что угодно…
Тут и мои траты окупились. Плохо так думать, конечно, но это я задним числом, а вначале была искренне рада его подарку, хотя поупиралась для вида – «что вы, это совсем не нужно». Ведь часто поступаешь так, как принято, а не так, как подсказывает сердце, а это плохо. Это самое плохое между людьми, как мне кажется. Или одно из самых плохих. Главное, знаешь – а всё равно попадаешь в колею… И делаешь «как надо».
Мне, наверное, больше всего нравится в нем именно то, что он не такой, как надо.
Он привез мне ожерелье с той планеты, на которой «восстанавливал конституционный порядок» (он так ответил на мой вопрос). Красивое, из разных самоцветов. А когда я начала отказываться, у него стали такие грустные глаза, что пришлось уступить. Он просил надеть ожерелье, но я сказала, что такая вещь с рабочей одеждой не носится, это будет выглядеть вызывающе. Он вздохнул – очень тихо, но я услышала. Расстроился, что мне не понравился его подарок.
Вообще, он был какой-то сам не свой, но оказалось всё в порядке: «Просто я немного устал». Он сказал это так искренне, что захотелось погладить его по голове, как маленького, и уложить спать, чтобы человек отдыхал. Ну и работа… Уж на что моя работа тяжелая, целый день на ногах и обязана притворяться радушной невзирая ни на что… не говоря уже о ревизиях… Но не до такой же степени! И конечно, мне было приятно, что он зашел меня повидать сразу, как только оказался на Корусканте.
– А ваш ученик? Он не ездил с вами?
– Почему, ездил, конечно. Я его домой отправил. Он уже, наверное, дрыхнет без задних ног.
Конечно. Не будет же он его тащить на своё свидание… и ожерелье мне при нём дарить.
– Понравились ему пирожные?
– Пирожные? А-а, те… Ну ещё бы! Съел сразу. Все четыре штуки.
– Он у вас маленький?
– Мой ученик? – он усмехнулся так тепло, что мне прямо представилось, как мальчик, которого я никогда не видела, разворачивает коробку с моими пирожными и не верит своим глазам. – Нет, он уже большой. Очень большой. Ему уже пора вылетать из гнезда.
Появились посетители, и никак от них было не отделаться. Тому то, тому другое, тому радио погромче, тому потише, тот уже заказ сделал, а денег не хватает, у того, видите ли, грязный стакан…
Наконец, разобралась я с ними. Квай сказал, что теперь уж не знает, как и предложить-то погулять вместе, что он себе не принадлежит, и в любое время его могут выдернуть на какое-нибудь задание… и чтобы я его простила, что он маячит тут у меня на табурете, а толку с него всё равно никакого.
Я улыбнулась:
– Так ведь и вам никакого толку нет от нашего знакомства. И разве обязательно толк? Пусть всё будет, как есть. Приходите, я вас всегда очень жду. Мне это не в тягость, что вы приходите, а наоборот.
Он так глазами по моему лицу прошел, как будто больше никогда не увидит. У меня всякие мысли нехорошие появились: а что, если его где-нибудь убьют, а я и не узнаю, что с ним? Буду думать, что надоела, а на самом деле…
Когда закончился мой рабочий день, и я начала переодеваться в подсобке, то не смогла утерпеть и примерила ожерелье. Я ведь так толком его и не рассмотрела, работа же, народ кругом, очередь. И только сейчас увидела, какое оно… дорогое, наверное… и украшения надо носить с чем-то, а не как сарлаку сережки… Но оно мне очень понравилось, очень. Именно на мне и понравилось. Почему будет вызывающе выглядеть? Разве вызывающе? Это же не бриллианты, а просто разноцветные граненые камушки.
Девчонки увидели, тоже очень похвалили. Ну и, понятно, расспросы, что, да кто, да как, да почему. Я ответила, мол, брат подарил. Все знают, что у меня племянница, ну, и брат. По-прежнему хвалили подарок, но интерес пропал. Тем лучше. Ведь это же смешно – подцепила джедая. Это как-то даже неприлично. Да и подцепила ли? Нет. Ну и ладно.

~*~

Так что когда он пришел, я из-за стойки чуть на шею ему не прыгнула – до того вообразила себе всякие ужасы, что даже не надеялась снова его увидеть. А он был такой светлый, такой весь сияющий… Как полёт во сне.
Сперва я подумала, что это из-за ожерелья. Что я его ожерелье ношу. Оказывается, совсем нет.
– Знаете, Аса, у меня появился маленький ученик. Его зовут Эни. Я нашел его случайно… случайно и неслучайно… Такое чудо! Я так мечтал о нем – и он у меня появился.
Он усмехнулся, как-то внутрь, сам себе.
Я давно знала, еще по «Флоту», что джедаи – это очень странные существа. Мужчины они или женщины – они как будто ангелы с лун Йего. Они же и стремятся стать как ангелы, чистой силой. Вот этой самой своей Силой стать стремятся. Джедаи-мужчины совсем не похожи на самодовольных жвачных животных, за которыми только убирай… И то же самое джедайки – они женщины только снаружи, как бы обман зрения… которым они, как я слышала, пользуются напропалую… хм, для слова и дела Республики, естественно. Будто у них тело отдельно, душа отдельно.
Это у меня промелькнуло, когда я смотрела на его лицо. А еще я подумала: ему как будто кроме меня не с кем и радостью своей поделиться. Неужели совершенство – это такое страшное одиночество? Они же там, вроде, все братья-сёстры…
Он пригубил коктейль. Поднял на меня глаза. Такие… небесные… Если бы я сама ждала ребенка, у меня обязательно было бы это чувство: когда он откроет глазки, они будут точно такие же – ясные и теплые.
Снова улыбка, теперь уже мне.
– Я сейчас ни о чем другом думать не могу, как только об этом мальчике и о том, как я буду его учить. Хочу всё вот так отвести, как воду, когда входишь в реку и готовишься плыть, – он сделал очень красивое движение рукой, тоже мне запомнившееся, – далеко плыть, до другого берега, о котором только знаешь, что он есть, а на горизонте вода, вода, бесконечность… Понимаете меня?
– Да, я понимаю, – кивнула я, тоже с улыбкой.
Но тут же мне стало так горько, что я не удержала эту горечь. У нас на Калле есть храмы, куда можно прийти, а здесь, на Корусканте только один храм – их, а в него народ не пускают. Так я сказала ему, как святому человеку.
– Я, знаете, два аборта сделала – один раз вакуум-регуляция, это вообще не считается… то есть считается, что не считается. А второй раз тоже очень спешила… но перегон был большой, наш рейс сорок пять суток, так что уже было всё, как положено. Плакат «Убийство на улице и убийство в утробе – одно и то же», и кресло, и два дня выходных… А у вас это уже будет четвертый ученик, вы много радости знали, да оно и видно, по вашим глазам…
Тут же свет в его лице и погас.
– Эх, Аса…
И замолчал. Я так расстроилась из-за своей глупости. Ну кто меня за язык тянул? Ляпнуть такое постороннему мужчине…
– Не только радость, – проговорил он тихо и остановился. Посмотрел на меня. Лицо бледное, усталое. Неужели у него и отпуска нет, на такой каторге?
– Когда умирал мой первый ученик, я ничем не мог ему помочь. Хотя чувствовал его боль как свою. А второй очень много зла принес людям… И я часто думал, что лучше бы у меня его не было… я сам был очень виноват… и, можно сказать, своими руками убил его. Никто не благ, но… конечно очень плохо то, что вы мне сейчас сказали. Больше так не делайте.
Я хотела ответить, что ведь не я одна виновата… и нет у меня ни состоятельных родителей, ни просто близких родственников, которые помогли бы мне вырастить ребенка, а одной это невозможно, это сразу нищета такая, что хуже смерти, но подошли клиенты. Уж пришлось улыбаться и щебетать на полную катушку – заказывали много, и один тоже остался у стойки, поболтать. Похвалил мое ожерелье.
Я искоса посмотрела на Квая. Что ж он такой хмурый? Неужели из-за меня так расстроился? Что я не святая, не картина? Или из-за своей памяти? Точно как в том фильме: все время ученик учителя норовит убить или наоборот. Вот такая обратная сторона у этих ангелов. Странные они всё-таки, очень странные.
– Не огорчайтесь, Квай, – сказала я, когда мы снова остались наедине. – Прошлого, как говорится, не воротишь, нужно жить сегодняшним днем. А сегодня и у вас радость, и у меня. Я уже и не думала вас снова увидеть, переживала очень… Всё-таки опасная у вас работа.
– Моя работа гораздо легче, чем ваша, – ответил он с бледной улыбкой. – Мне не нужно столько притворяться – а это самое трудное, как мне кажется… И опасное для души.
Он скользнул взглядом по моей витрине, увидел горку пирожных, усмехнулся.
– Сейчас у меня что-то все бутерброды маслом вниз падают. Я показал моего маленького ученика начальству, думал, они тоже увидят, какой дар мы получили… А мне запретили его учить. Мой старший ученик обиделся. Все в один голос говорят: чтó это ты притащил в Храм, это плохо, это тяжело, это ненужно. Потому что слишком беспокойно. Но я-то знаю – я прав, а они нет.
Потом еще добавил, и я поняла его, как сестра, как мать…
– Все вынуждают меня отказаться от него.
– А вы их не слушайте, – сказала я. – Вы сильный, вы всё можете.
Он поднял глаза, улыбка стала теплее.
– Аса, вы прямо его словами говорите. Он в меня так верит, как же я могу его обмануть? Конечно, он будет со мной. Главное – чтобы он меня не подвел, а то нам обоим тогда несдобровать.
– А его мать… этого мальчика… вашего нового ученика… Как она не побоялась отдать вам сына? Честно скажу – если бы я знала, что мой ребенок где-то по чужим мирам воюет со всякими монстрами… и никогда-то я его больше не увижу…
Он отвел взгляд и слегка нахмурился.
– Его мать осталась в рабстве, на планете, не входящей в Республику. Мне удалось освободить только мальчика.
Помолчал. Знает, конечно, как в народе не любят джедаев за то, что они уводят детей у родителей. И вроде как во имя высших соображений, и прочие слова… Но как-то это неправильно, я так думаю.
Посмотрел на меня, вздохнул.
– Она была рада, что ее сын стал свободным, и перед ним раскрылись большие возможности.
– А её никак нельзя освободить? – спросила я.
– Можно. И нужно. Займусь этим обязательно, как только расхлебаю миссию, которая на мне висит… Висит и висит, никак не скинуть. Стрижка только началась…
Подошел посетитель, ему нужен был сырок и морс.
– Я думаю, – сказала я, отпустив покупателя с миром и морсом, – что всё у вас наладится. Не расстраивайтесь, Квай. Если у вас появился сын, которого вы так ждали и так любите… и если сама судьба за вас, то кто против вас?
Наконец-то он улыбнулся по-прежнему, не только губами, но и своими ясными глазами.
– Да, Аса, вы сказали замечательные слова. Если это судьба, то судьба. А всё остальное не имеет значения. Мой первый ученик был как драгоценный камень, а последний будет как звезда. Никто не знает, не видит, каким он будет в Силе – ну и пусть. А я вижу, я знаю. Я действительно очень счастлив!
И опять сияет. А ему много надо для счастья? Да уж, наверное, немало…
– Я за вас очень рада.
Он хотел что-то сказать, но посмотрел на меня и, кажется, впервые заметил свое ожерелье на моей шее. Широко раскрыл глаза и удивленно покачал головой.
– Аса, какая вы красивая! Вы самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. Честное слово. Когда я вижу вас, я сам свой, понимаете? Я сам свой.
Вот так бухнул, без всякого перехода. Глаза прозрачные, но, кажется, прямо так меня сейчас и втянут внутрь.
«И мой, – хотела сказать я. – Не этого Ордена». Но сказала совсем другое.
– Так ведь и вы… самый лучший… Жаль только, что мы так редко видимся. И я вас совсем не знаю, а вы меня. Но это ведь неважно, правда? Вы приходите, я вас всегда жду. И с учеником своим приходите, не стесняйтесь. У нас для детей есть хорошее меню.
– Обязательно приду, спасибо. Но, пожалуй, мне пора. Надеюсь, Оби-Ван покормил Эни… и вообще… там у них без эксцессов. Оби-Ван – это мой старший ученик, который любит пирожные. Они не сильно жалуют друг друга, вот в чем беда. У нас даже правило есть – чтобы ученик был только один. Но у меня почему-то всегда так, – он вздохнул, – вечно я нарушаю правила…
– Если они вас ждут, тогда, конечно, идите, – улыбнулась я и подумала: «Нет, вряд ли мы с ним в кино сходим». – Вот, возьмите гостинцы вашим мальчикам, вкусные конфетки, фрукты и орешки в карамели. Это можно? Это не против вашей диеты?
– Один раз можно. Спасибо. Но зачем же даром, давайте я у вас куплю…
– Нет, возьмите так, без денег. Мой вам ответный подарок. За ожерелье. Оно мне очень-очень понравилось. Видите, я его теперь всё время ношу.
Я сделала бумажный кулёчек и бросила туда несколько горстей конфет. А он смотрел на меня… и я была самой счастливой женщиной на Корусканте. А может, и во всей галактике.

Jelizawieta, хорошо, что всё-таки захотелось досмотреть. Надеюсь, не пожалеете. Самое интересное там в конце.

Вот хочу Стелле именно как художнику показать настроение этого фанфика. Буквально за пять минут после прочтения моя жена из подручных средств соорудила инсталляцию. Как по мне, то символизм великолепный То, что я писал многими словами, она передала в одной фотографии.

Отредактировано Старый дипломат (21.11.2019 00:09)

Стелла, смотрите, героиня выложила всю свою простую душу, все сокровища, которых немного, и они очень скромные. И две свечи зажгла для романтической встречи. Но её герой оказался далеко в зазеркалье, и там горит только одна свеча, на похороны.

А это уже рисунок от руки. Совершенно опустошённая Ади Галлия вспоминает разговор в кафе и бусы на шее у другой женщины.

Atenae, это мой вклад в искусство кабуки , роль "оннагата": 女形, "женский образ". Видите, как иероглиф пишется: кисточка рисует женщину.
Я так люблю театр и так уверен в своей мужественности, что совершенно не боюсь женских персонажей

Или, помните, из "Мальчика со шпагой":
"И вдруг предложил свои услуги вечный неудачник Андрей Ткачук. Тут ему повезло. Едва он напялил длинное платье с оборками, надел жестяную корону и заговорил голосом старой дамы, все поняли: это то, что надо.
— Ваше величество, — поджав губы, произнёс Ткачук. — У вас опять порваны штаны! Фи… Пусть ваше величество изволит стать в угол и не выходит, пока моё величество не изволит разрешить… а то как врежу веером, будешь знать, обормот!
Наташа уступила корону и осталась заведовать костюмами".
)))

Отредактировано Старый дипломат (21.11.2019 18:04)

Atenae, помните, как в "Джентльменах удачи" говорил бывший детдомовец, уголовник Федя в исполнении Крамарова: "Доцент бы заставил!"
Меня окружали такие прекрасные, загадочные и непредсказуемые женщины, что понять их было делом чести, делом славы, делом доблести и геройства ))) Прям как Чехову — как врачебное дело и литературу.
Очень приятно, что эта повесть памятна читателям.