В этой повести действует множество лиц:
Населенье кремля и посада.
И, по-моему, нужен еще трубочист,
А соавтор сказал, что не надо.
Есть и воин, и жрец, и кузнец, и скрипач,
Все особы весьма занятые.
А поскольку у нас разделенье задач,
То забота моя — запятые.
Я вопросы снимаю, повторы ловлю,
Я же грамоту знаю недаром…
Всех героев, конечно, душевно люблю —
Только как я им чувства мои изъявлю,
Если печка опасна угаром?
Мне хотелось героя, всего одного,
Сделать рупором собственной блажи.
Он и места бы занял всего-ничего,
И лицо — не видать из-под сажи…
Как он славно смотрелся бы в части шестой,
Там, на крыше, под хлопьями снега…
Паренек неприметный, почти холостой —
Но соавтор по-прежнему: «Не-а!».
Тут и главный герой не женился пока,
А страниц уже — батюшки! — триста…
Но разгадка ясна, и развязка близка,
И похоже, прославимся мы на века —
Только как же мы… без трубочиста?
…
Положу пред собой неисписанный лист,
Слог мой будет суров и неистов:
«Жил да был, — напишу, — на земле трубочист,
А точнее, артель трубочистов»!
Спасибо!
