Глава V
Лондон, 24 июня 1881 г.
Окрылённый счастливыми для него вестями кэбмен – Штольман в самых убедительных выражениях заверил того, что его собственные намерения в отношении барышни не выходят за пределы нескольких вопросов – домчал до Ладгейт-хилл в два счёта. За время поездки русский гость успел узнать, что детина без памяти влюбился в искомую девицу, подвозя на встречи с ней Стейпса, но сам не решался с ней и заговорить, опасаясь невыгодного сравнения с блистательным капитаном. В результате выяснить у влюблённого кучера, как девушку зовут, не удалось, но Штольман был полон решимости в самом скором времени узнать и это, и многое другое из первых рук.
Обрадованный кэбмен не был склонен запираться, так что Штольман успел записать на всякий случай его полное имя и адрес, но даже при наличии очевидного конфликта интересов обвинить это румяное создание в убийстве из ревности было бы затруднительно. Во-первых, ему надо было бы быть записным идиотом, чтобы после убийства сознаваться, что он неоднократно возил Стейпса и наблюдал за его авансами в адрес симпатичной кучеру барышни. Во-вторых, двенадцать фунтов пригодились бы грезящему о семейном счастье извозчику куда больше офицерских сапог. В-третьих, как сыщик успел выяснить опытным путём, физиономия его нового знакомого приобретала свекольный оттенок только в конкретных специфических обстоятельствах, так что если кэбмен не подкупил нескольких коллег и швейцара в придачу, на того, кто увёз Стейпса, он не походил. Ну а в-четвёртых и главных, между уходом Стейпса и выходом самого Штольмана за двери «Бесхвостой лошади» прошло едва полчаса – и успеть за это время обернуться до Лористон-авеню и обратно, в промежутке умертвив, раздев и запихав в канализацию капитана, было бы крайне затруднительно. Нет, Штольман всё еще был уверен, что путь к разгадке лежит через загадочную Бетти, а не её безответного воздыхателя.
Спрыгнув на мостовую, сыщик энергичным пружинящим шагом двинулся прочёсывать Фестивал-гарденс. По случаю солнечного и погожего дня, окрестности были заполнены гуляющими парочками, несколько осложнявшими поиски, но именно это и подавало надежду: где, если не в такой обстановке, цветочница может развить самую бурную деятельность?
Расчёт не обманул: спустя всего несколько минут поисков пытливому взору сыщика предстала любопытная картина. Пожилой джентльмен с массивными седыми усами, переходящими в кустистые бакенбарды, в безупречно чёрном сюртуке, брюках и котелке, неторопливо шествовал своей дорогой, стараясь сохранять олимпийское спокойствие, в то время как вокруг него увивалась молоденькая барышня с корзинкой цветов. Судя по сдержанным жестам джентльмена, воспитание не позволяло ему недвусмысленно отослать настырную цветочницу, чем та и пользовалась, явно не в первый раз пытаясь всучить седоусому прохожему пучок фиалок не первой свежести. Оглянувшись вокруг, Штольман невольно отдал должное сноровке девицы: судя по тому, что едва ли не каждый из гуляющих по парку молодых людей щеголял гвоздикой или фиалкой в петлице, а составляющие им пару барышни нередко держали в изящных руках непритязательные букетики, пожилой джентльмен в чёрном оставался едва ли не последним из окружающих, кого носительница корзины не успела оприходовать.
Подойдя к энергичной барышне поближе, сыщик смог по достоинству оценить не только её профессиональные качества. Если вкус Стейпса по части социального положения его пассий и оставлял желать лучшего, то насчёт их внешних данных он явно задавал очень высокую планку. Конечно, когда румяный кэбмен заявил, что одевалась девушка «чисто», он судил с собственной колокольни – на менее непритязательный взгляд платье и фартук давно следовало бы постирать, да и шляпке не мешало бы спознаться со щёткой – но красоты самой девушки это не умаляло. Правильные черты лица вкупе с чистой кожей, огромными глазами и изящной открытой шейкой вполне могли привлечь внимание молодого офицера, недавно вернувшегося в Лондон и стосковавшегося по характерным для метрополии стандартам красоты.
Пожилой джентльмен сдался и принял из рук девицы одинокий цветок, только махнув рукой, когда она принялась споро отсчитывать сдачу. Прежде, чем загоревшиеся глаза цветочницы успели отыскать новую жертву для её коммерческой жилки, Штольман шагнул вперёд сам и предстал перед ясными очами.
– О-о, мистар! – воскликнула девица с каким-то совершенно фантастическим выговором. Сыщик тут же понял, что если он хочет уловить в этой беседе хоть что-то, его знания английского – и не раз выручавшее его наитие – придётся напрячь до предела. – Не ж’лаете купить цвиточик?
Штольман про себя порадовался сигнальному слову «купить».
– С удовольствием, – кивнул он, отдавая фартинг и получая взамен гвоздику, которую тотчас пристроил себе в петлицу. – А кроме того, я хотел бы с вами поговорить.
– Эй-эй, мистар! – вскинулась барышня, смерив сыщика негодующим взглядом и отступив на шаг. – Я девушка чейсная!
– Помилуйте! – откликнулся Штольман. Ориентируясь скорее по тону и выражению лица, чем по изуродованным словам, он умиротворяюще вскинул руки и принял самый безобидный вид, на который был способен. – Просто хочу задать несколько вопросов.
– Ну-у, – неуверенно протянула девушка, прикусив губу. – Мне вабщи-то работать надо, мистар. Луччи купити букетик для дамы?
Сышик мысленно поздравил себя с прогрессом – на сей раз слово «купить» было даже не единственным, которое он разобрал сразу.
– Что ж, совместим работу и беседу, – согласился Штольман, отдавая ещё пенни и становясь обладателем крохотного букетика, распознать составляющие которого он бы затруднился. – Вы знали капитана Стейпса?
– У… о… о… ух! – выдохнула девушка со неподдельным негодованием. – Вы што жи, из ево дружков? Решили, что мало обвор’вать чейсную девушку один раз?!
«Обворовать?» Стало быть, при упоминании Стейпса девушке первым делом приходит на ум не убийство, а кража? Само по себе интересно, но это значит, что вести о смерти офицера до неё ещё не дошли. Если упомянуть при ней убийство, она, при её-то мнительности, как пить дать примет его за полицейского шпика и поднимет вой на весь Фестивал-гарденс, так что о попытках что-то узнать можно будет забыть.
– Нет, что вы! – воскликнул он, изображая изумление. – Я точно не из друзей капитана. Просто… один мой знакомый…
Штольману было непривычно говорить о таких материях даже в качестве импровизированной легенды.
– Мой знакомый испытывает к вам… склонность. Но слишком скромен, чтобы показаться на глаза. У вас ведь такой представительный кавалер. Я не мог больше наблюдать его мучения и решил узнать у вас лично…
Что ж, это даже не было целиком ложью.
– О-о-о, – с неопределённой интонацией протянула девица. – Эт’ што жи, тот рыжий, квадратный? Тогда передайте, што иму не светит!
Если на «квадратного» румяный кэбмен ещё мог с грехом пополам потянуть, то насчёт рыжины соломенная шевелюра не оставляла сомнений: девушка имела в виду кого-то другого.
– Нет, определённо нет, – заверил её сыщик. – Мой знакомый – очень приличный человек. Цвет волос подобающий. А что за рыжий?
– Да я иво видела-т один раз, – ответствовала девица. – Вечиром, стал-быть, как кэптен меня пров’дил, он – р-раз! – вышагнул из-за угла. Грил, што кэптен – дурной ч’ловек, што с ним делов иметь не следвает. Я думала, завидовает, пригрозила, што закричу, и он убежал. Дура я была, надоть-было его послушасся!
– Этот рыжий – как выглядел он?
– Ну, рыжий, – пожала плечами цветочница. – Сам-то бритый, но с бачками. Был то ль в пальте, то ли в чём – вечир жи был, я грю.
– И что конкретно этот рыжий сказал про капитана?
– Как-ретно? Да ничаво толком. Грил, он про кэптена знает, што тот дурной, и што добра с ним не будет, просил, штоб порвала с ним.
– И когда это было?
– Да дней десить назад.
– И больше вы его не видели?
– Нет, не видала, мистар, – покачала головой девица.
– Ну хорошо. Почему его надо было послушаться?
– Да потому што прав он был! – всплеснула руками собеседница сыщика. – Поначал-то кэптен был весь такой обхадительный, такой лебезный, я ажно таяла! А потом чуть што – начал руки распускать, под фартук лесть. Я иму грю: я чейсная девушка, а он смиёсся только, грит, он таких чейсных повидал, никто не жаловисся! А потом один раз приходит и грит, дескать, батюшка евойный грозисся наследсва лишить, еж’ли он с такими как я якшасся не перестанит, так штоб я больше к иму и не подходила. Якшасся, значит – а мне-то про любовь пел, а теперь якшасся – поняли, мистар?! Оно б и шут с ‘им, я уж сама рада была от ‘ево избависся, но вот колечко, колечко защем у девушки крассь, еж’ли сам дарил? И ведь смелосси ни хватило, штоб открыто сказать, подослал когой-то, штоб залез в мою квартирку да спёр! Тю-ю! Тож мне, кэптен!
– Кольцо? У вас украли кольцо? Которое подарил капитан? – уточнил Штольман. Мучительно продираясь сквозь выговор барышни, он пришёл к выводу, что, при всех усилиях, посвящённых занятиям, английский он всё ещё знал далеко не блестяще.
– Ну да, – кивком подтвердила девица. – Серебряное такое колечко, с камушком, с синим. Два дня назад и спёрли, через денёк-то после того, как я кэптена крайний раз и видела. Да пёс с ним, с кэптеном! – внезапно рассвирепела она. – Пусть подависся! Бетти Хьюз чейсная девушка, ей ниччих милоссей не нужно, особ’на от таких, кто чуть што и под фартук!
В голосе девушки послышались слёзы обиды. Она обеими руками схватилась за ручку корзинки и с вызовом подняла голову. В лучах ползущего к горизонту солнца очаровательная замарашка с гордо вскинутым подбородком и блестящими голубыми глазами выглядела одновременно трогательно и жалко.
Штольман пожевал губами, после чего заговорил медленно и осторожно, словно ступал по толстому речному льду и с каждым словом ронял на него двухпудовую гирю:
– Мисс, я был бы рад купить у вас всю корзину, но только если вы, – сыщик вырвал из записной книжки лист, – подпишете её лично. Мой очень скромный знакомый будет осчастливлен.
Девушка нахмурилась, подозревая подвох, но неловкая кривоватая улыбка Штольмана, очевидно, была убедительней, чем казалось её владельцу. Позаимствовав у сыщика карандаш, девушка, сохраняя гордый вид, вывела своё имя и вложила листок между букетиками. Корзинку она выпустила из рук, только получив от Штольмана полный расчёт, но убедившись, что её не обсчитали, просветлела лицом и вприпрыжку направилась восвояси, пока не исчезла за углом величественного собора. Проводив её взглядом, сыщик опустил глаза и выудил из корзинки покоящийся между цветами лист. На плотной бумаге большими, раздельными буквами значилось «Бетти Хиюз».
Верный своему слову, цветы Штольман сбагрил румяному кэбмену. Корзину последний воспринял с некоторой озадаченностью, но записку – с полным восторгом, так что всю дорогу до резиденции Раевских не прекращал делиться вдохновенными наблюдениями насчёт предмета своих воздыханий. Погрузившийся в грёзы парень явно не нуждался в реакции собеседника, и Штольман не давал себе труда хоть как-то отвечать на бесконечный поток восторгов, вместо этого обратившись к своим мыслям.
Итак, отец обещал лишить Стейпса наследства, если тот продолжит свои неразборчивые отношения с прекрасным полом. Это объясняет, почему он так сорвался с места, получив записку от имени Бетти, для надёжности заверенную им же подаренным кольцом. Сама барышня явно ни при чём – записка написана другой рукой, и даже будь девушка как-то иначе причастна к происшедшему, у неё не было бы ни малейших причин откровенничать о её отношениях с покойным капитаном или заикаться о пропаже. Значит, кто-то знал о связи Стейпса и цветочницы и, предварительно умыкнув кольцо у девушки, использовал это знание, чтобы выманить жертву из клуба. Кто? Бормочущий посыльный? Краснолицый кэбмен? Или рыжий доброжелатель в «пальте», предупреждающий девушку не путаться со Стейсом? Кто он, и что мог иметь в виду? Сбросив с доски одну фигуру – Бетти – сыщик тотчас получил новую, ещё более непонятную.
Выйдя из экипажа и рассчитавшись с кэбменом – тот не хотел брать денег, но Штольман был слишком погружён в свои мысли, чтобы воспринимать возражения – сыщик направился к дверям.
– Господин Раевский? – послышалось сзади на безупречном немецком. Сыщик обернулся и встретился с пристальным взглядом тёмно-карих глаз. Окликнувший приветствовал его тонкой улыбкой в обрамлении чёрных усов и острой бородки. – Или следует называть вас «господин Штольман»?
Следующая глава Содержание
