Испытание

По заведенному на Набу порядку уже целый год мальчик «отдавал долг обществу», то есть помимо учёбы работал на общественных началах в месте, определённом Педагогическо-социальным советом. С помощью лёгкого майнд-трика он устроился на практику в Тиданскую городскую больницу, в самом интересном, с точки зрения Дарта Плегаса, месте – в клинической лаборатории.
Хотя учитель риторики, Астур Эсте, предлагал устроить Коса младшим архивариусом в Алмазную Палату, ученик ситха не мог нарушить приказ учителя. Перед сэром Эсте пришлось извиниться и сказать, что он, Кос, горит желанием приобрести навыки медика-спасателя, это-де всегда пригодится в жизни.
Клиническая лаборатория действительно была очень полезным местом для получения новых знаний.
Во-первых, здесь мальчику удалось тайком сделать себе анализ крови на наличие мидихлориан. («Хватит и тебе, и мне, и ещё на третьего останется», – хмыкнул Дарт Плегас вполне дружелюбно, пока Кос с широко раскрытыми глазами рассматривал показания прибора.)
Во-вторых, учитель обладал поразительными знаниями в области биологии и биохимии. Правда, ими он делился с учеником в весьма скупых дозах, но всё же делился.
В-третьих, у Коса появилась робкая надежда на то, что старому ситху приглянётся какой-нибудь свежий труп, и он освободит ученика от своего присутствия, как и обещал. Иначе зачем они здесь?
Знал бы Палпатин, сколько времени ему придётся ждать столь горячо желанного разделения с учителем...
[indent]
Накануне тринадцатого дня рождения Коса Дарт Плегас сообщил, что хочет сделать своему ученику приятный и очень полезный подарок, но ставит одно условие: праздник нужно встретить на вилле Наруме.
«Представляю, что это будет за подарок, – подумал Кос, внутренне собираясь. – Какая-нибудь очередная гадость».
Шестой день рождения, который он встретит вместе с учителем. Шесть проклятых лет… Дарт Плегас проигнорировал пять предыдущих двенадцатых дней месяца рори («вставного» одиннадцатого дня под названием «кос» ждать еще семьдесят шесть лет, доживёт ли Кос до него вообще?), но почему-то выделил этот.
– Спасибо, учитель. Но я не представляю, каким образом мне удастся съездить на виллу сейчас, чтобы это выглядело естественно. Мать и так постоянно подозревает меня в подростковых капризах и всяких… э-э… девиациях.
В самом деле, не было ни одной причины, по которой мальчик мог бы получить выходной на двенадцатый день месяца рори. Это была обыкновенный рабочий день в начале декады, его ждали пробирки, плоские стёклышки для препаратов, анализаторы и краткие, но очень информативные реплики Стасе Каре, молодого врача, руководящего практикой школьников.
– Вообще-то приглашать гостей – дело именинника, не так ли? Ну, да ладно, если уж я решил сделать тебе подарок, мне и хлопотать о нём.
И за три дня до тринадцатилетия Коса леди Газере получила сообщение, что её престарелая мать умерла.
[indent]
Всё семейство, в том числе и внук покойной, отправились на виллу, чтобы проститься с леди Гвареной. На день рождения Коса как раз пришлись официальные мероприятия прощания и поминальный обед. Похороны матери не были личным делом леди Газере, в эту трагическую минуту вилла наполнилась большим количеством гостей – не только многочисленными родственниками, но и сторонниками её политической партии, так что у Коса была отличная возможность уйти с траурного приёма незамеченным.
И он, конечно же, понимал, куда зовет его Дарт Плегас. К большому валуну, у которого произошла их первая встреча. С того времени они ни разу там не были.
Всю дорогу мальчик ожидал какой-либо пакости со стороны учителя, но глубокое молчание в его душе ни разу не нарушилось. До пустующего летнего домика он доехал на юрком виндглиссере, подарке отца на его предыдущие именины, а там оставил машину и путь к отрогам гор проделал пешком.
Вот и знакомый камень, всё такой же огромный и мрачный. Но нет, уже совсем не такой огромный, каким казался Косу в семь лет.
Юный ситх приложил руку к камню. Когда он коснулся гладкой поверхности валуна, как же ему захотелось, остро и яростно, чтобы случилось чудо, и Дарт Плегас вернулся в чёрное каменное нутро!
Но чудес не бывает.
– Поздравляю тебя с днём рождения, мой юный ученик. Воистину Сила была с тобой, когда ты родился. Поздравляю с редчайшим шансом войти в жизнь с такими способностями, в такой день, на такой планете и в такой семье.
– И обрести такого учителя? – с иронией произнёс Кос вслух, похлопав ладонью по камню. Его рука, уже потерявшая детскую мягкость, казалась алебастрово-белой на фоне чёрной глыбы. Он вдруг вспомнил, как тогда думал, что под этим камнем было бы хорошо найти клад и подарить матери красивые драгоценные камушки, – и его передёрнуло от злости.
Дарт Плегас никак не отреагировал на то, что ученик перебил его. Глубокий гулкий бас зазвучал внутри мальчика снова:
– По традиции, тринадцать лет – это праздник твоей женской сущности, Сид. Сестру моего учителя звали Ярость, мою зовут Мудрость, а рядом с таким именем, как твоё, может стоять только сама Тьма. Я приветствую её и преклоняюсь перед ней.
– И вы как-то видите её? Эту… мою сестру? Расскажите, что она хоть из себя представляет?
– Это мастер интриги, принимающая на себя маску слабости. Ни один не уйдёт из сетей её языка, ни один не устоит под влиянием её улыбки. Её сила – тончайшая интуиция и глубочайшее чутьё природы вещей. Она же и подскажет, когда придёт время взять ученика, и как с ним работать. Тьма – это великая мать Жизни и Смерти, и ключи от этих двух тайн она с радостью подарит тебе, как только ты станешь её достойным братом. А достоин ты или нет, мы узнаем, когда тебе исполнится пятнадцать лет. То будет время [i]твоего испытания – как мужчины и воина. Сейчас же время не испытания, а радости, ведь в тебе пробуждается неодолимая сила, для которой нет преград. Мы должны сделать достойный подарок Тьме, сестре-близнецу Действительности. И сейчас, кстати, проверим, пошли ли тебе впрок уроки макраме.[/i]
Повинуясь воле Дарта Плегаса, Кос отошёл от камня и поднял руки немного ниже уровня груди. Его пальцы сами сложились в нужном жесте, располагаясь на основных узлах «пояса Марки Рагноса».
Он уже знал, что сейчас произойдёт, и напрягся, выталкивая из себя текучее ощущение вспышки. Две ветвистые молнии с негромким, но ясно слышимым треском ударили в камень. Покалывания на кончиках пальцев были неприятными, особенно в левой руке, но терпимыми. Удар! И ещё один, и ещё, и ещё, пока чёрная глыба не расселась, как перезревший плод шууры, оплывая и проваливаясь внутрь себя.
Когда он наклонился над спекшейся массой, Дарт Плегас указал ему на редкие вкрапления бурых комков.
– Это кристаллы, которые тебе предстоит обработать, чтобы получить своё оружие, Дарт Сидиус, мой юный ученик.
Весь вечер у Коса ноюще-тягуче болела левая рука, так что хмурое выражение на его лице можно было принять за скорбь по поводу смерти бабушки. Дарт Плегас сказал, что сердце мальчика ещё слабовато для использования настолько мощных потоков энергии, но с возрастом это должно пройти, – если, конечно, сердечную мышцу как следует нагружать.
– Знали бы вы, как мне надоело врать! Опять придется что-то придумывать для родителей, особенно для отца… Вдруг ему приспичит слетать на Маластар, на эту свою биржу, – тут-то и обнаружится, что я угнал его корабль. Пропажу корабля он заметит скорее, чем моё отсутствие. Тем более, если я сотру память астродроиду… Как я это ему объясню?
– «Заметит, не заметит» – разве тебе действительно не всё равно? Врать ему, видите ли, надоело… А ещё мнил себя великим артистом! Скажешь, что захотел встретить свой день рождения в каком-нибудь развлекательном центре на Корусканте. Лучше подумай о том, что ты можешь вообще не вернуться домой. Вообще никуда не вернуться.
Мальчик поморщился:
– Учитель, хватит меня пугать. Неужели вы не чувствуете, что сейчас ваше бурчание нам обоим не на руку? Или вы опять хотите стать камнем? Для этого не надо было лететь так далеко. Лучше скажите, что нас там действительно ждёт?
– Посмотри сам.
– Я не чувствую никакой опасности.
– И напрасно!
– Ладно, тогда молчите. Толку от вас, как от гунгана.
– Не слишком ли рано ты мне дерзишь?
– Учитель, я нахожусь в эпицентре подросткового возраста. Было бы нелогично, если бы накануне пятнадцатилетия я был белым и пушистым, да ещё в вашей компании. Я должен быть противным, сварливым и диковатым типом. Слушать музыку, от которой вянут уши, хамить всем взрослым, плевать сквозь зубы, нюхать дурь и иметь хайро, соответствующее хайлу. Вместо этого я отлично учусь, занимаюсь риторикой, работаю на общественных началах в этой хреновой лаборатории, в которую вы меня законопатили, и произвожу впечатление правильного юного идиота. И прича у меня самая что ни на есть цивильная, в ушах нет скрепок, а из музыки я слушаю только ваши мантры. Зацените и то, что из нашего класса у меня одного нет татуировки. Так надо же мне хоть на ком-то сорвать злость, дорогой учитель? Только ради вас я тащусь в эту в прямом смысле ситхову даль, причём всеми своими мидиками чувствую, какую выволочку папан устроит мне по приезде. Так что имел я в виду и вашего Марку Рагноса, и Экзара Кана, и вас с ним заодно.
– Я оценил твою лексику примерного мальчика, Сид. Но древние владыки её не поймут.
– Им же хуже. От-до сато нахтор-хо. («Давно они не слышали настоящих слов».) Они ещё мне в ножки должны поклониться, что я трачу свою жизнь на эту ритуальную бредятину! И запомните хорошенько – я ничего не боюсь! Хватит, отбоялся уже.
– Неужели? И кстати, как мне кажется, в своём полном распоряжении имею тебя как раз я, а не наоборот. Так что полегче.
– Если вам что-то кажется, – он досадливо тряхнул рыжеватыми кудрями, – обратитесь к джедаям. Это по их части.
Камень хмыкнул:
– Настраиваешь себя на бой? Но вербальная агрессия не делает сильнее таких, как ты.
– Таких, как я – это каких же, позвольте полюбопытствовать?
– Да вот таких маленьких дохлых мокриц.
Теперь хмыкнул юный ситх.
– Дохлых – ну, это вы сказанули! Я же единственный живой представитель «красной нитки» в целой галактике! Учитель, да я там всё в пыль разнесу! Надеюсь, вы не забыли, что показал тот счётчик в лаборатории? Эх, посмотреть бы на лица моих предков, когда им сообщили... Как я понимаю, каждый нолик на порядок повышает и размер взятки.
– Вот глупый сопляк…Не мидихлорианы становятся воином, а личность.
– Да-да, я в курсе.
– В гробнице Марки Рагноса…
– Помню-помню. Макраме карты галактики, которым старый пень подвязывал поясницу. Где указано размещение каких-то там артефактов. Да они уже давно истлели, учитель!
– Сид, откуда ты набрался этих хамских манер? Оскорбляя память мастеров своей школы, ты унижаешь самого себя. У Рагноса был непростой характер, но он открыл такие тайны Силы…
– Тайны Силы, тайны Силы! Лучше бы я стал грушеводом, чес-слово! Только бы без вас и ваших этих… приятелей… А теперь вот трясись из-за вас!
– Так ты всё-таки боишься?
– Конечно, боюсь, что предок перекроет мне кислород! Эту выходку с кораблём он мне не простит...
[indent]
На поверхность красной каменистой планеты Кос и вправду ступил без страха, используя технику мелкого дыхания, без которой холодный ядовитый воздух вызывал бы галлюцинации.
Чувство, которое он испытывал, скорее можно было назвать апатией.
Традиция обязывала его пройти испытание, а хотел он этого или не хотел – Дарт Плегас его не спрашивал. К этому дню мальчик готовился с тех пор, как два года назад получил в подарок от учителя красные кристаллы для светового меча. Сколько раз видел он во сне эту выветренную базальтовую плиту, на которую посадил корабль, и узкое ущелье – русло высохшей реки, ведущее в долину Тёмных владык… И вот меч из электрума с алой смертью внутри, в который он вложил всё своё умение работать с металлами, кристаллами и Силой, висит у него на поясе. И уже не во сне, а в действительности он идёт по буроватой пылящей земле, на которой будто никогда и не было жизни.
Долина открылась перед ним внезапно: растрескавшиеся мертвые стены ущелья расступились, но спуска не было, был обрыв, и Кос понял, что здесь засыпало камнями незваных гостей, неосмотрительно нарушивших покой древних духов. Нужно быть осторожным.
Коррибанский пейзаж был по-своему красив. Низко висящее красное солнце, остывающее, огромное, наполняло долину густо-фиолетовыми тенями от величественных монументов, похожих на горы, и от гор, окаймляющих долину, похожих на монументы. Островерхие скалы теснились до самого горизонта, словно темные фигуры в капюшонах. Некоторые памятники были сильно иссушены ветром, некоторые пережили неоднократные попытки уничтожения, некоторые казались нетронутыми, но и на упорядоченном, и на хаотическом нагромождении мертвого камня лежала печать забвения. Дарт Сидиус был первым за тысячелетие живым существом, пришедшим проведать эти чужие могилы.
«Что я тут делаю? – подумал Кос. – Зачем всё это, к чему? Чтобы почувствовать себя сильным? Чтобы не хотеть смерти? Я и так её не хочу, я хочу жить так, как хочу…»
Вероятно, он долго простоял здесь без движения, так что Дарт Плегас заскучал от бездействия и прервал его размышления:
– Прыгай вниз, Сид. Если что, я помогу тебе. И да пребудет с тобой Сила!
Кос прислушался к себе. Ему и в самом деле ничего не угрожало. Потянулся к Силе – она была его надежной упругой опорой, как всегда.
Впервые он сделал такой прыжок наяву, на что дома не имел права даже на вилле, вдали от чужих глаз. Но здесь не было ничьих глаз. Чужих глаз – точно не было. Очевидно, в этот день многое ему предстоит сделать впервые…
Опустившись на каменную осыпь и при этом почти не подняв пыли, Кос решил для большей безопасности активировать меч, прежде чем двинуться по широкой, когда-то старательно вымощенной дороге.
Каждую плиту украшал иероглиф, так что его удобные разношенные сапоги ступали по древнейшим символам адептов Силы. Здесь было множество изречений, и в другое время мальчик с удовольствием посвятил бы время чтению этих письмен, но сейчас не мог отвлекаться. Краем глаза Кос отметил только иероглиф «ос-шудай».
«Конечно, – подумал Дарт Сидиус, – каждый хочет всей полноты власти. И это правильно. Победитель получает всё».
Кос отдалился от корабля уже на значительное расстояние. Гробницы справа и слева оставались безмолвными. Ни одна из них не исторгла призрак грозного воина. Ни одного звука, кроме гулких шагов в каменном лабиринте – шагов невысокого остроносого подростка, угловатого и некрасивого, сжимавшего рукоять своего оружия тонкими белыми пальцами.
Он всё шёл и шёл вперед, к багровому солнцу, внимательный и собранный до предела, но ничего не происходило, только сухой ветер шевелил его волосы.
Тогда он «отпустил себя» – рассеялся в технике «пригоршня песка», на мгновение будто и вправду став каждой песчинкой в долине Владык. Песок – знак смерти камня...
И действительность изменилась.
Не пирамиды и не скалы молчали в присутствии наследника ситхской магии, а сами древние воины Тьмы, нашедшие здесь неуютное пристанище, встречали и провожали его безмолвными взглядами. Но ни один не заступил ему дорогу, ни один не причинил вреда, а некоторые даже почтительно кланялись, когда настороженный взгляд Дарта Сидиуса скользил по их лицам-маскам.
Некоторых мальчик хорошо знал по видениям Дарта Плегаса. Вот Тулак Хорд, непревзойдённый мастер меча, – он даже снял свою устрашающую маску, на которую ни один смертный не мог смотреть без трепета, и показал татуированное лицо. «Ут-то», – сказал ему Кос («В следующей жизни» – это была любимая поговорка мастера Хорда), и дух шеститысячелетнего воина чуть заметно ухмыльнулся.
Вот Дарт Андедду, знаток магии и перемены сущности, которому были подвластны все стихии, – при взгляде Коса его лицо стало напоминать парадный макияж леди Газере, только мать никогда так благожелательно не смотрела на сына, как Дарт Андедду посмотрел на Дарта Сидиуса. Нашлось должное слово и для него: «Атаннатари» – «Приветствую познавшего всё».
Вот бешено-ураганный Симус, заклятый враг Марки Рагноса. После смерти он обрел призрачное тело, на котором наконец нашла покой его буйная голова, долгое время жившая в храме ситхов на особой подставке. Когда этот призрак поклонился Косу, тот отдал ему почтение, сказав: «Мне бы вашу голову», и Симус расхохотался вполне безобидно.
Ученик Симуса и его убийца, Нага Садоу, и теперь занимал место рядом с учителем. Трудно было не узнать его: этот человек когда-то развязал Великую гиперпространственную войну, и без его портрета не обходился ни один учебник истории. Именно из-за самоуверенности Садоу погибла древняя Империя ситхов. Дарт Плегас предупреждал, что этот дух обычно самый беспокойный и устраивает новичкам особо изощрённые испытания. Но Нага не только не тронул юного ситха, но даже преклонил колено, когда Кос проходил мимо. «Дарту Плегасу такое почтение, небось, и не снилось!» – подумал мальчик, хотя настороженное сомнение не оставляло его. Конечно, он – единственный живой ситх на этом древнем могильнике – но что же он такого сделал, чтобы самые славные воины прошлого столь почтительно приветствуют его?
Даже нелюдимый и замкнутый Датка Грауш, один из первых последователей культа ярости в Силе, выглянул посмотреть на Коса и дал рассмотреть свою красную физиономию, иссечённую шрамами.
«Может быть, они видят моё будущее – и потому принимают меня как высшего? Может быть, они видят во мне истину своего пути?»
Много их было, известных и безымянных, провожавших юного пришельца взглядом горящих или тусклых глаз, или обманчиво-пустыми глазницами масок, но для каждого Кос находил «знак» и получал взамен глубокое спокойствие в Силе. И всё же он не выключал свой красный меч.
Центральной храминой в этой долине памятников возвышалась огромная многоступенчатая пирамида – мавзолей Марки Рагноса, девятого владыки Ордена ситхов. Если у этой мёртвой красной планеты с сухим ядовитым воздухом была душа, то она сейчас предстала перед Палпатином.
Или скорее всё-таки это он предстал перед ней – но не потерял присутствия духа. Уж чему-чему он научился в соседстве со своим учителем, так это присутствию своего духа.
Вдруг его меч погас, и колени подогнулись – это Дарт Плегас склонился перед призраком.
И к учителю, а не к Косу, были обращены слова могучего владыки на древнем языке:
– Приветствую тебя, владыка Камень. Похоже, в прошлый раз я недооценил твоё мужество – но вот тебе снова пятнадцать, а я не могу сдвинуться с места… Да… Ты молодец, брат. Теперь я вижу, что именно ты – Избранный, который ляжет в основу нового храма. И Сила, и Мудрость с тобой.
Колени выпрямились. Мальчик снова стоял прямо, не по своей воле широко развернув плечи и гордо подняв голову. Его голосовые связки напряглись, и губы выговорили:
– Со мной и способный ученик, который поможет мне восстановить величие нашего Ордена. Хотя, – тут губы мальчика вытолкнули ехидное хмыканье, – не хочу, чтобы он зазнавался. Надеюсь, он пройдёт испытание. Или, – ещё более ехидное фырканье, – не пройдёт.
– Да, ты поступил мудро, что привёз его сюда ещё необработанным.
Ах, вот оно что… Воины Тьмы вовсе не его, Коса, приветствовали со всей возможной почтительностью. Конечно, не его! А его учителя, который проявил воистину ситхово терпение и адскую выдержку – и вернулся показать своим менее удачливым братьям, какое отличное тело он себе раздобыл и какой меч собрал руками послушного ученика. Хвастун его учитель был ужасный – что правда, то правда.
После этой мысли пришла вторая, по-настоящему чёрная: «Как он там говорил? Подумай о том, что ты можешь вообще не вернуться домой. Вообще никуда не вернуться».
А Дарт Плегас никогда не угрожает просто так…
Неужели пришёл его, Коса, последний час, и придётся погибнуть здесь? Остаться бесприютной душой в каком-нибудь из этих мелких красноватых камней у подножия гробницы Марки Рагноса… Одним из прежних учеников, не прошедших испытания…
Ну, уж нет! «Погоняем наших блошек? Погоняем!»
Дерзкая мысль проскочила у Коса – и он сразу решил, что ни за что не откажет себе в удовольствии звонко произнести её. Пусть хоть все бледные маски вселенной обступят его сейчас, пусть жжёт и душит его изнутри злобный дух, но своё тело он ему не отдаст. Пусть единственное мужское качество в характере Коса – это воля, он её проявит. Преодолеет страх навсегда. Сказано же ещё Кейджей Сайнисом, Первым, открывшим в себе Силу: «Единственная черта, выпадающая из ряда, даёт смысл всему иероглифу». А там хоть трава не расти. Не уедет отсюда Дарт Плегас без него. Решено. Не уедет!
– Мой учитель передал мне много знаний, – сказал мальчик, и хотя губы тут же начали мёрзнуть и терять чувствительность, а лёгкие – гореть огнём, продолжал говорить: – И всё чаще я чувствую, что ему пора на покой. Я согласен с вами, владыка Рагнос, – этот камень должен лежать. И он будет лежать! Клянусь, я уложу его рядом с вами!
И прежде чем Дарт Плегас начал разгонять мидихлорианы в его крови, ушёл в «морихро», оставив учителя без нужного им кислорода. Ни через лёгкие, ни через поры злобный Камень не сможет добыть нужное вещество для реакции. Он вообще не сможет воздействовать на Коса в таком состоянии. Воистину дыхание – это жизнь, и дыхательные упражнения – это всё. И если учитель не оставит попыток навредить ученику, то через некоторое время одни оба потеряют всякий контроль над биомассой, и она свалится к подножию пирамиды.
– Ладно-ладно, мальчики, не ссорьтесь, – досадливо поморщился Марка Рагнос. – Нашли время разыгрывать передо мной пантомиму… Прекратите оба немедленно!
– Я рад, что мой ученик оказался достойным и не посрамил меня перед вами, – пробормотал Дарт Плегас губами Коса. – Теперь я по праву назову его своим братом.
– Приношу свои извинения, владыка, – пробормотал и Кос – и неосмотрительно взглянул на пирамиду на самой верхушке гробницы Рагноса. Подарил ей внимание, а значит, часть себя.
У него в мозгу открылось еще одно чужое присутствие. «Глаз» вошёл лишь на мгновение, но вот тут-то юноша и прочувствовал всю убийственную мощь Тёмной стороны Силы. Он даже упал на одно колено, так трудно было пережить скачок напряжённости невидимых полей. Теперь понятно, почему здесь нет жизни…
– Да это просто вредный маленький вонскр, – недовольно фыркнул древний ситх, глядя на то, как упорно новичок пытается встать – и как у него это, в конце концов, получается. – Это ты виноват в том, что не внушил ему почтения к себе как к учителю. Придётся мне взять свои слова обратно, Плегас. Как же ты собираешься повелевать вселенной, если не совладал со своим собственным учеником?
– Не совладал и не совладает, – подал голос Симус, который не упустил возможности вставить шпильку, уж очень злой у него был язык. И принялся развивать свою мысль в чрезвычайно экспрессивных выражениях.
От торжественного уважения не осталось и следа. Насмешки Симуса над Дартом Плегасом тут же были подхвачены другими духами и покатились, как горный обвал, обрастая подробностями. И вот уже вся тысячелетняя долина Владык смеется, и вся планета, так что у Коса на языке появилось омерзительное ощущение жёлчи. Впрочем, Марка Рагнос быстро призвал собратьев к порядку, запретив коррибанскому ветру дуть. Снова стало тихо.
Когда буря улеглась, Кос услышал глухой голос призрака:
– А я-то уж начал надеяться, что ты встряхнёшь Силу как следует... Но с таким противным мальчишкой ничего у тебя не выйдет. Он порушит все твои планы. Непочтительный ученик хуже джедая.
– Я – Владыка Действительность, – сказал Кос со всей возможной твёрдостью, позволив себе мелкий глоток воздуха. Дарт Плегас не воспользовался открывшимся «окном», хотя ненавистью полыхнул так, что юноша будто вдохнул открытого пламени. – Мой учитель дал мне имя самого учения, за что я глубоко, – усилие над собой, – почитаю его. Благословляете меня на восстановление власти Ордена в галактике.
Сила снова изменила своё течение. Напряжение нарастало в ней скачкообразно, и на пиках у Коса темнело в глазах, но он крепко стоял на ногах. В «морихро» трудно держаться долго. По поговорке Дарта Плегаса, «мидихлорианы не поймут»…
Недовольное выражение на голубоватом лице призрака уступило место бесстрастному спокойствию маски.
– Если ты – Дарт Сидиус, разве тебе нужно моё благословение?
– Нет. Вы правы. Не нужно. Сам справлюсь. А ваш пояс…
– Ты хотел получить от меня карту галактики? Моя карта слишком мала для твоей галактики, лорд Сидиус. Иди, откуда пришёл. Твори сам свою действительность.
Значит, он прошёл испытание? И получил благословение? Можно уходить… Дотащить до корабля своё тело он сможет, он чувствовал. Сделал ещё один мелкий вдох. Учитель не противодействовал.
Кос уже повернулся к гробнице Рагноса спиной, когда всё-таки получил «знак пути»:
– Женская природа, которую ты так ненавидишь, погубит тебя. Берегись женщин – они превращают Действительность в Вечность. И в начале, и в конце мать – твоё проклятье. Но работай над серединой. Будь тем жёлтым, которое не желтеет, – и переживёшь меня. А ты, Плегас, точно пропадёшь, если и дальше будешь так хвастаться тем, что тебе не принадлежит!
Кос не обернулся, только хмыкнул про себя: «Да уж, досталось учителю на орехи! А нечего было со своими понтами выступать! Приехал похвастаться, дурак, – вот тебе и Мудрый! А никакого бабья я рядом с собой не потрерплю».
– Камень-то не забудь привезти, Сидиус, – бросил им вслед Нага Садоу. – А то он всегда отрывается от народа, мнит себя звездой и прочими сомнительными фигурами. А место его – лежать.
Обратный путь вначале проходил в полной тишине. Дарт Плегас глухо молчал. Кос лежал в кресле пилота и пытался размышлять по возможности спокойно. «Думать, думать, как выгнать его! Пробовать, не бояться. Я ведь уже в шаге от победы! Я ему нужен, а он мне – нет. В этом моя сильная позиция. И ничего он мне не сделает! А когда я освобожусь от него, освобожусь и от всего остального. И попаду наконец на сцену».
Вдруг тело юноши дёрнулось, поднимая его, и руки пришли в движение с бесцеремонностью, которая свидетельствовала о том, что Дарт Плегас задумал выместить на нём злобу за своё унижение на Коррибане. Координаты гиперпространственного выхода были решительно изменены на 0’0’0’0. Корускант. У Коса от нехорошего предчувствия ёкнуло сердце. До такой степени нехорошего, что даже затошнило.
– Учитель, в чём дело?
Молчание.
– Учитель?
– Хочу преподать тебе урок. Нельзя бросать слова на ветер. Воздух – самая мстительная стихия, без неё и Огонь не горит. Первое: если ты угрожаешь, ты должен быть в состоянии выполнить свою угрозу. Второе: в основе нашей вселенной лежит слово, и если ты – Владыка, твои слова суть гвозди, на которых держится занавес этого кукольного театра. Тем более они не должны быть трухой.
«О, Сила! Что он ещё задумал, проклятый Камень?»
– Кто-то говорил, что имел меня в виду, мнэ? Я воспринимаю эти слова как оскорбление, за которое ты ответишь. Кто-то говорил, что может швырнуть меня, как камень? Я хочу посмотреть, как у тебя это получится.
– Учитель, это ведь не я говорил, а Симус и Датка Грауш! Я вообще помалкивал!
– Помалкивал?! Я же приказывал тебе заткнуться! – гремело из пустоты так, что у юноши внутри всё переворачивалось. – Прошло то время, когда ты был маленьким, и я заботился о тебе!
«Заботился?! Это называется – заботился!! Пуду!»
– Ты же получил «знак пути» и стал мне братом. А с негодными братьями я обхожусь без церемоний! Помнишь осыпь у входа в Долину? Это недостойные ученики, которые не прошли испытания. Так что это я могу привезти тебя и зашвырнуть туда, мелкий вонскрёныш!
– Учитель, подождите… Я не хотел вас обидеть, я же сказал Марке Рагносу, что благодарен вам за имя и за науку… Да не кипятитесь вы! Я тоже нервничал, а вы вместо того, чтобы мне помочь, всё время под руку говорили… всякие гадости… А потом пытались меня выгнать из моего же тела. Это я должен обижаться на вас! Разве я не прошёл испытания? Мы же с вами в одной лодке…
– Здесь я решаю, кто и что прошёл!
И Камень принялся громыхать и сквернословить не хуже Симуса. Вернее – хуже, потому что это были не слова, а изображения.
«Ну, всё, понесло…»
– Учитель, да что с вами? Кто бы мог подумать, что вас так легко вывести из себя… Возьмите себя в руки! Леди Мудра, пожалуйста, успокойте вашего брата, не то мы оба погибнем!
– Это я тебя сейчас возьму в руки! И так возьму, что тебе мало не покажется!
– Я вас очень хорошо понимаю, учитель. Встреча с родственниками никого не радует. Мне они тоже не понравились – но я, по крайней мере, старался вести себя вежливо. Не мы их выбирали, а они нас. Не я выбрал вас, а вы меня. Так что давайте мириться. В конце концов, знаете что? Я почувствовал, что Рагнос похвалил нас.
– Похвалил?!
– Конечно! Иначе мы бы с вами оттуда не выбрались. Спросите у своей сестры, если моей не верите.
– Идиот!! Какого сарлака тебя дёрнуло смотреть на глаз его пирамиды?! У-у-у, кусок джедая! Я еле вытащил нас обоих из этой переделки!
«Он – вытащил! Великая Сила, вы только послушайте его! Ну и учитель мне достался – хвастун хренов...»
– Лучше спросите себя, зачем мы с вами вообще там оказались… Это была ваша идея – поехать на Коррибан, а не моя…
– Пуду! Я хотел получить карту галактики с артефактами, которые помогли бы нам свалить джедайскую диктатуру!
– Да мы и голыми руками справимся, учитель, была бы голова на плечах. Не расстраивайтесь вы так из-за этой карты! Вспомните хотя бы Дарта Бейна: он вообще не заморачивался всякими фитюльками. А уж мы-то с вами таких дел наворотим, что вселенная затрясётся. Вместе мы – Сила. Ну, разве нет? Они остались в своих гробницах, а мы – живее всех живых. «Никто не тронет нас в этих полях», мнэ?
Кажется, искусство убеждения, сдобренное лестью, помогло. Дарт Плегас перестал пыхать жаром, как повреждённый генератор. Когда он заговорил снова, огонь в нем уже явно сбросил градусы.
– И всё-таки я хочу испытать тебя в действии. Хочу посмотреть, каких таких дел ты способен «наворотить» без моей помощи. Полетели на Корускант.
– Учитель, но зачем рисковать под носом у джедаев?
– Рисковать – это наслаждение, ради которого мы живём! А джедаи не смогут вычленить твои эмоции из общего хаоса нижних уровней. Тоже мне – борцы со злом! Они привыкли абстрагироваться от тёмных энергий, которыми низ так и пышет, – вместо того, чтобы навести порядок в собственном городе. И при этом имеют наглость называть себя какими-то там защитниками справедливости! Лицемеры, трусы и лжецы – и таков весь их Орден!
«Ну, наши-то тоже не идеал», – подумал Кос, но почувствовал, что гнев Дарта Плегаса перешёл в конструктивное русло, и порадовался своей победе. Всё-таки не зря он так старательно изучал риторику, да и лживая мягкость тоже сработала.
При подлёте к Столице управление кораблём и беседу с диспетчером Дарт Плегас взял целиком на себя, разрешение на посадку было получено, и они благополучно приземлились в порту «Пятнадцатый-Оранжерея». Кос немного волновался: будучи несовершеннолетним, без прав на вождение и полной гражданской карты, он мог запросто попасть на глазок какой-нибудь настырной камеры слежения, и на этом его путешествие окончится в приёмнике для нелегальных мигрантов. Поэтому, едва выйдя из корабля, он собирался вывести из строя аппаратуру на стоянке мощным импульсом Силы. Но учитель удержал его.
– Отставить глупости! Погаснет свет, заглохнет система кондиционирования, двери на выход в аэровокзал тоже заклинит. А если сюда сбегутся не только ремонтные дроиды, но сунется ещё кто-то из персонала? Зачем лишний шум?
– Учитель, я вас не понимаю: то говорите, что нужно рисковать, то не даёте мне и шагу ступить. Подумаешь, что-то там заклинит! Двери открою Силой, остальное ерунда. Успею уйти до прибытия обслуги.
– А обратно на корабль возвращаться ты не собираешься? – не без ехидства поинтересовался учитель. – Без контрольного чипа с регистрационным номером? Или будем папочку вызывать, чтобы предъявлял права на имущество? Включай голову!
– Но меня же заметут в монстровник, если я попадусь на камеру! Как мне выйти из корабля?
– Очень просто. Нужно изменить внешность. Это, считай, как в бою: кто не двигается, тот убит. Движения образа, воспринимаемые окружающими, – из этой же оперы. Ты должен быть постоянно разным, постоянно другим. На всех уровнях. Понятно?
Кос признавал, что учитель говорит правильные вещи, но техника трансформации у него была очень шероховатой. Откровенно говоря, он её терпеть не мог и по ощущениям изнутри, и по результату снаружи. Одно дело – внушить какой-либо мыслеобраз слабовольному собеседнику с помощью майнд-трика, совсем другое – совершить быстрое превращение на уровне физического тела…
– А что-нибудь попроще вы не можете придумать?
– А почему придумывать должен я? Это твоя задача – пройти Испытание. Разве ты не хочешь получить от меня хоть малую толику уважения, мнэ?
После тяжкой внутренней работы у юноши получился кривобокий родианец, скорее розовато-серый, чем синий, но вполне совершеннолетний на вид, с хохолком взрослой особи. Получив чип с пометкой о разрешении на длительную стоянку (со счёта Пало Палпатина в этот момент утекло немалое количество кредитов), Кос с облегчением смешался с толпой, посетил туалетную комнату и из неё вышел уже в своём нормальном виде.
В корсуканской уличной круговерти, неприятно памятной ему по школьной экскурсии, юноша потратил не менее трех минут, чтобы приспособить дыхание к местному воздуху. Какой всё-таки гадостью дышат столичные жители... Кондиционер – враг любого здоровья, даже мидихлорианового. Как корускантцам удаётся быть довольными и даже счастливыми в этом враждебном для жизни месте? Пожалуй, это самая большая загадка цивилизации.
– Учитель, ну и куда идём теперь?
– Вниз, – сказал Дарт Плегас и подтолкнул его к указателю ближайшего вертикального лифта, обслуживавшего уровни с красного до коричневого.
[indent]
Внизу воздух был ещё хуже, и освещение тоже желало лучшего, но больше всего донимал гул от различных агрегатов городского жизнеобеспечения. Вибрация являлась даже более жестоким бичом для здоровья жителей понизовья, чем алкоголизм, наркомания и уличная преступность. Но без мощных генераторов и обслуживающего их персонала Столица не прожила бы ни минуты.
Кос был уже достаточно хорошо тренирован, чтобы и к этим условиям быстро адаптироваться. Он с удовольствием посмотрел, как музицируют и танцуют его сверстники на углу между шумной распивочной и вонючей закусочной. Такой колоритной банды дома он бы не увидел. («Мой папа был джедай, а мама стюардесса, и в этот мир попал я совсем без интереса», дальнейшая жизнь лирического героя описывалась в ярких выражениях из лексикона понизовья, некоторых слов набуянин не понимал, но ритм они задавали бодрый.) Юный ситх даже потопал под музыку, пока запах подгоревшего синтетического жира, которым тянуло из открытых окон и дверей закусочной, не отогнал его прочь.
– Учитель, я не понимаю, что мы тут делаем? Может, вернёмся домой?
– Двигай, давай, вперёд. Хочу показать тебе достопримечательности Столицы. Тут когда-то была целая улица знатных забегаловок, где можно было нанять кого угодно для чего угодно. Хочу посмотреть, сохранилась она или нет.
Но квартал притонов, памятных Дарту Плегасу, оказался полностью перестроен. Сейчас здесь располагался огромный канализационный коллектор, станция регенерации воды и целый комплекс моечных и прачечных.
– Что-то в этом есть, – заметил старый ситх. – Раньше тут были подпольные конвертационные центры и крупнейший теневой ломбард семьи Муэму с Муунилинста. Отмывали деньги со всей галактики... Ну, да свято место пусто не бывает. Пойдём дальше, понюхаем, чем живёт народ.
И Кос без энтузиазма двигался по низу великого города, словно в игре-бродилке. Хотя он был не любитель игр такого рода, считая их признаком ограниченного интеллекта (да и помойки были ему социально чужды), но кое-что для себя здесь всё-таки нашёл. На вывесках использовалось невообразимое множество занятных шрифтов, некоторые образцы он щёлкнул на камеру. Уличный воришка, увязавшийся следом, нацелился было срезать её, но после контакта с потенциальной жертвой глаза в глаза в панике отступил.
[indent]
Без сна и без еды Кос жил уже пятые стандартные сутки и вторые сутки без воды, но Дарт Плегас знай себе покрикивал «вперёд» да «вперёд», так что ученик саркастически поинтересовался, не входит ли в планы учителя кругосветное путешествие пешком. Правда, негативных эмоций внизу было столько, что их хватило бы на прокорм целой армии ситхов, поэтому особой усталости юноша не чувствовал. Больше всего он беспокоился по поводу реакции родителей на отлучку из дому без предупреждения. Одно дело – пережить контакт с глазом Марки Рагноса, совсем другое – получить выволочку у матери и лишиться карманных денег, свободы передвижения и прочих радостей жизни.
А учитель всё искал приключений, так что Кос сбился со счёта, сколько раз ему пришлось отбиваться от приставучих попрошаек, карманников и просто сомнительных личностей. Голыми руками, разумеется: хотя у него в рукаве в потайной складке висел световой меч, но включать его на Корусканте, даже внизу, – не то же самое, что на Коррибане. Этот лишний риск был мгновенно пресечен учителем.
Наконец, Дарт Плегас милостиво разрешил ученику отдохнуть в забегаловке с красно-оранжевой подсветкой дверей и вывеской «Дай жару».
Подойдя к барной стойке, Кос попросил бутылку воды. Хозяин покосился на него весьма недружелюбно и потребовал сперва показать деньги. От воды сильно несло железом и порошком для дезинфекции, но первый стакан гость столицы выпил с огромным наслаждением и только второй начал как следует цедить жидкость через язык. Одежда и волосы юного набуянина уже настолько пропиталась специфическим запахом низа, что его длинный нос просто перестал доставлять мозгу избыточную информацию.
Было очень приятно устроить ноги на подставке стула, разрешить себе почувствовать усталость. Расслабиться. Надо же, он видел Марку Рагноса так же близко, как вон того хаттоподобного громилу в грязном жилете на голое тело… И остался в живых! И укротил гнев Дарта Плегаса! Ну, не молодец ли он, Кос, любимец мидихлориан? Только вот что скажет матушка, когда он вернётся домой… Надо как-то обдумать диалог с предками.
Потягивая невкусную воду и концентрируясь только на том, чтобы как следует фильтровать её, Кос неохотно вернулся к действительности, когда тот самый громила в жилете похлопал его по колену и, дыша сивушными маслами, навалился на плечо.
– Что, детка, скучаем? Сейчас не будем скучать. Сколько с меня?
– Отлезь, гнида, – оттолкнул его Палпатин. И прокашлялся, потому что его голос (уже вполне укрепившийся молодой баритон) вдруг оказался противно писклявым и чужим, словно переживал обратную ломку.
– Ну, ты, шалава, тряпка поломойная, сначала на рожу свою посмотри, а потом пихайся!
– Чево-о? – протянул юноша ещё визгливее и случайно бросил взгляд в зеркало, отражающее ряды бутылок. Достаточно чистое, чтобы увидеть мастерство трансформации, проведённое Дартом Плегасом.
Собственно, юноши в зеркале не было. Была тощая остроносая девчонка с рыжеватой паклей на голове, с худыми узкими плечиками и костлявыми ручками, торчавшими из широких манжет. Правда, её физиономия, перекошенная злобной гримасой, была Палпатину не чужая и напоминала леди Газере в молодости, только без косметики. Это была, в общем-то, его собственная физиономия.
Он в секунду сосредоточился. Тело тоже было женским, его одежда висела на нём, как на вешалке.
Кос хотел отклониться вместе со стулом так, чтобы приставучий субъект потерял равновесие, но из-за непривычного центра тяжести свалился на пол сам. Грохот привлёк внимание всех посетителей, некоторые рассмеялись. Подлый Дарт Плегас тоже хихикнул:
– Так чьё сейчас место лежать, а, Сид?
«Тьфу, умэ-муэ, вот же придумал, старый обормот, чтоб его...» – выругался про себя Кос, вскакивая на ноги. Новое тело было легче, с меньшей инертностью, но и с меньшей устойчивостью. Самой большой неприятностью было изменение длины и ширины ступни, притом, что обувь осталась прежнего размера.
Палпатин поднял упавший стул, демонстративно (демонстративно для Дарта Плегаса, а уже потом для амбала) уселся у стойки и затянул ремешки сапог потуже под коленями. Учитель хотел его обескуражить? Напугать? А вот и фигушки. Хотя трансформация уменьшила его внешнее тело, зато внутренняя энергия возросла в разы, он это прекрасно чувствовал. Именно ради получения этого излишка некоторые ситхи-мужчины предпочитали вступать в бой в женском облике. Защитить женское тело тоже легче, чем мужское.
Юношу даже разобрало огневое веселье. Вот будет хохма, если этот полудурок снова полезет – и на собственной шкуре убедится в силе древней истины «ничто не таково, каким кажется»... Приятное чувство, как будто едва заметный язычок пламени подбирается к большому складу со взрывчаткой, компенсировало некоторую неуверенность Палпатина в устойчивости своих ног.
«А ведь моя сестра – настоящий Огонь, хоть и Тьма, – отметил он важное открытие. – Её и против Дарта Плегаса не стыдно выставить».
Тёртые калачи со всех концов галактики повернули свои морды и уставились наличествующим числом глаз на сцену перебранки, а затем и последовавшую за ней рукопашную. Амбал был Палпатину не противник, просто очень большой мешок, и повалился он как мешок, гулко и пыльно. И очень эффектно, судя по выкаченным гляделкам зрителей.
Так бы и Дарта Плегаса когда-нибудь уложить…
– Кишка тонка, – тут же с ехидцей ввинтился голос учителя. – Ладно, пойдём отсюда, не будем лишать трудящихся их законного мирного отдыха.
– Детка, а ты кто такая будешь? – остановил Коса в дверях серый хмырь с профессионально незапоминающимся лицом. То ли наёмник, то ли вербовщик.
– Тёмная сторона Силы, – хмыкнула девчонка и легко ушла от его захвата. Хозяину заведения померещилось даже, что злобная пигалица прошла сквозь закрытую дверь.
[indent]
Кос остановился у разбитой витрины какой-то разорившейся лавки и в тусклом свете фонарей внимательно вгляделся в своё отражение. Вот он и увидел её, свою сестру, которая ждала его пятнадцатилетия.
Он пригладил волосы, потрогал свой длинный костистый нос, который уже целый год доставлял ему столько огорчений при взгляде в зеркало… На девичьем лице этот орган обоняния был ещё неприятнее, чем на юношеском, и Палпатин коротко вздохнул. Обидно, конечно, что красотой он не блещет ни в каком виде.
Ну и ладно, ну и пусть. Тьма не блещет по определению, она в мире не для этого. Её задача – хранить то, что скрыто. Хранить его, Дарта Сидиуса, силу.
– Как мы его сделали, а? За секунду! – сказал Кос, подмигивая своему отражению. – Ты молодец, я тобой горжусь.
Худая девчонка в тёмном стекле повторила те же слова и подмигнула ему.
Он закрыл глаза и представил, как заполняется космической пустотой, тёмной материей, становится абсолютно чёрным телом. И так, словно вися в пустоте, переключил внимание на свои ощущения. Прочувствовал все свои энергетические входы и выходы и связь с Силой. Почувствовал и присутствие учителя – маленькую соринку в глазу своего сердца, в «третьем глазу».
Мимо проходили люди и алиены и безотчётно ускоряли шаг, торопясь поскорее пройти мимо теней у тёмной витрины.
Отодвинувшись от стекла, Кос снова вгляделся в своё лицо. Трансформация удалась отлично: это снова была его привычная физиономия, его привычное тело. Пожалуй, теперь Дарт Плегас будет не против вернуться в космопорт.
– Учитель, так я прошёл Испытание или нет?
– Скажем так: ты не потерял присутствия духа, за это хвалю. А сейчас давай поднимемся на пару уровней вверх и позаимствуем у кого-нибудь что-нибудь летательное. Покатай меня по городу, и чтоб с ветерком!
После этих слов у Коса наступил провал в памяти. В себя он пришёл уже в гиперпространстве, на борту отцовского корабля. Первым движением его души был гнев: такой наглой выходки Дарт Плегас не позволял себе, даже когда Кос был совсем маленьким. Потом пришёл страх.
«Не он не позволял себе, а я не позволял ему, – подумал юный ситх. – Я никогда ещё так не выкладывался, а тут… Испытание пошло насмарку, и я жив только... только по его милости».
– Неважно, когда допустил ошибку – в начале или в конце, от этого она не становится меньше, – снизошёл учитель до замечания.
Палпатин долго молчал, потом наконец осторожно спросил:
– Даже странно, что вы оставили меня в живых. Я бы на вашем месте поступил по-другому.
– На моём месте ты поступил бы точно так же.
– Но на Коррибане вы хотели выбить мой дух из тела, а на Корусканте...
– Проникся духом места. Скажи спасибо Столице, это она тебя спасла. В воздухе этого города разлит ответ на твой вопрос. Понимаешь?
– Понимаю. Невозможно захватить власть в одиночку, невозможно править в одиночку.
– Вот именно. Зачем мне терять время на поиски ещё одного ученика, когда ты уже хорошо подготовлен?
– Спасибо, учитель. Я принимаю ваши слова как похвалу.
– Вот и замечательно. Нам предстоит ещё много сделать вместе.
   

Следующая глава       Содержание