***
Взрослые думают, что дети ничего не знают и не понимают, — ну, это их проблемы. Хотя, конечно, взрослые тоже бывают разные. Например, такие, как учитель. Или как Падме. Или пилот Рик Олие, такой на вид серьезный, с залысинами – а глаза и смех, как у мальчика, которому можно сказать: "Давай дружить!"
Так вот, Эни понимал, что ему тут не место. Это понимание было не столько пониманием, сколько знанием. Четким твердым знанием.
Нельзя сказать, чтобы Храм ему не понравился. Наоборот. И очень высокие потолки, и потоки света, и коридоры с мягким покрытием, гасящим звуки шагов, и скоростные лифты, и замысловатые серпантины пандусов, и лестницы, ведущие в какие-то неведомые дали-выси… А это ведь была только малая часть того, что он видел вчера и увидел снова, когда шел из жилой части в столовую. Он предчувствовал, что в Храме есть много удивительных мест, увидеть которые – всё равно что сказать: да, я жил не зря…
Но всё это всегда будет для него чужим. Пару лет назад, когда дела у хозяина шли особенно плохо, и они с мамой голодали, у Эни было такое же чувство, когда он проходил мимо базарных рядов с продовольствием. Только протяни руку — и плод палли будет у тебя во рту… но нет. Вот так же и тут.
На него обращали внимание. Он выглядел чужаком. Он, конечно, признавал, что так и должно быть. Но все равно, неприятно.
Когда он шел по коридору, взгляды (вернее, даже не взгляды, а… что? внимание, вот что) обитателей Храма еще были терпимы. Но вот в самой столовой…
Народу было не очень много. Он сразу увидел раздаточные окошки и подошел к одному из них. Действовало оно так: надо было положить ладонь на полированную металлическую пластину. Подождав, когда возле окошка никого не будет, мальчик положил на пластину свою руку, но поднос почему-то не выехал. «Наверное, надо сперва вымыть руки, - подумал Эни и благоразумно наведался в большую затемненную кабину с умывальниками. Но когда он, уже с чистыми руками, повторил свою попытку получить еду, окошко снова ответило молчанием.
- Что ты тут делаешь, мальчик? – окликнули его сзади.
Эни повернул голову и увидел зеленокожего человека с отростками на голове. Другими словами, не совсем человека. Такую расу он еще не встречал.
- Мне велели позавтракать. Но оно почему-то не открывается.
Зеленый не-совсем-человек положил свою ладонь на клавишу, и по транспортеру тут же выехал поднос.
- Очевидно, ты не зарегистрирован в памяти системы.
- Это мне, сэр? – спросил мальчик, кивнув на поднос.
- Нет, это мне. А тебе сейчас закажем отдельно.
Рядом с окошком было несколько кнопок, джедай ткнул в одну из них, и из стены выехала панель с клавиатурой. Джедай стал стучать по кнопкам, одновременно ведя диалог с нестандартным посетителем.
- Ты – новенький?
- Да, сэр. Я новый ученик мастера Джинна.
- А твой учитель здесь?
- Да, он должен быть в зале.
- А где же твоя косичка? - усмехнулся взрослый собеседник.
- Сначала учитель должен обрезать косичку Обику… то есть, я хотел сказать, падавану Кеноби. А потом заплетет её мне.
Из окошка выехал новый поднос.
- Ну, держи, это твоё.
- Спасибо, сэр.
Получив свою порцию, Эни сел за столик и принялся за еду. Было довольно вкусно, но мало. И не так хорошо, как приготовила бы мама…
Мальчик тяжело задумался. Почему такая тяжесть на сердце? Из-за того, что мама так далеко? Из-за того, что все вокруг непривычно? Наверное. Наверное, это пройдет. Главное, у него есть учитель. И учитель пообещал ему, что он, Энакин Скайуокер, станет джедаем. А еще — что мама будет свободна.
- Эй, ты что, глухой? Чего это ты расселся за нашим столом?
Он так глубоко задумался, что не заметил, как его окружили несколько мальчишек, его ровесников.
- Это стол нашей группы, - повторил мальчик с очень бледной кожей и голубыми глазами. Волосы у него были белые, как у старика, коротко стриженые, а на правое плечо спускалась косичка, перевязанная блестящей желтой ниткой.
Энакин без слов взял свой поднос, перенес его за соседний столик, сел и продолжил трапезу. Но теперь он чувствовал спиной взгляды, которые были ему неприятны.
Он повернул голову. Один из мальчишек-джедаев спросил:
- Ты откуда это такой дикий?
Он встал, но тут же подумал, что учитель будет недоволен, если он вдруг ненароком ввяжется в драку. А ведь он может! Поэтому Эни просто вышел из-за стола и, не говоря ни слова, пошел к выходу.
[indent]
Выйдя из столовой, он не почувствовал облегчения оттого, что избежал контакта с неприятной компанией. Всё, всё вокруг было чужое. Наверное, надо было послушаться Оби-Вана и надеть форменную тунику, чтобы не выделяться из этой толпы.
Но теперь, по крайней мере, у него было задание, была цель: найти учителя. Интересно, как же все-таки это сделать? «Прислушайся к своим ощущениям».
Он прислушался. Главным ощущением было всё то же чувство неловкости. Он прошел несколько шагов, и увидел в стене экран с клавиатурой. Экран был довольно высоко, ему пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до кнопок.
Методом научного тыка он уже через минуту вызвал на экран план здания.
И снова его окликнули. Женский голос. Нет, похоже, в этом Храме ни на минуту нельзя побыть одному!
- Ребятенок, ты, что, заблудился? Тебе помочь?
На этот раз лицо вполне человеческое. Молодая женщина с короткими сиреневыми волосами.
«Вот объясняйся теперь с каждым встречным-поперечным!»
- Нет-нет, спасибо, все в порядке.
- Ты, наверное, новый ученик мастера Джинна?
- Да, а… а откуда вы знаете?
Женщина рассмеялась:
- Да потому что ты вылитый Квай! Что, ищешь его?
Энакин почувствовал, что в покое его не оставят, и кивнул. Это оказалось разумным выходом, потому что джедайка подала ему толковый совет.
- Сконцентрируйся на его образе. Представь его как бы внутри себя. Опусти голову и закрой глаза, так будет легче.
Энакин опустил голову и закрыл глаза. И тут же почувствовал, что если он сейчас повернет направо… да, вот в тот коридор, где светится оранжевая стрелка, и пойдет вперед… как будто руки учителя лежат у него на плечах и легонько подталкивали сзади... Или это руки его незнакомой собеседницы?
Он открыл глаза. Женщина снова улыбнулась ему. Эни улыбнулся в ответ. Всё-таки тут можно жить. Наверное. И не все они такие надутые, как эти члены Совета. Все-таки джедаи — они же защитники мира и справедливости… и он же всегда мечтал стать одним из них!
- Спасибо, мастер. Теперь я знаю, куда идти.
Он действительно знал. Так просто! Сначала он останавливался на поворотах и прислушивался к себе, а потом уже шел без остановки.
[indent]
***
Он попал на широкий ярус-балкон, нависавший над просторным тренировочным залом, и сразу увидел учителя, хотя там, внизу, было много народу самых разных рас. Мастер Джинн и падаван Кеноби занимались своими фехтовальными упражнениями. Как только мальчик подошел к перилам и глянул вниз, Квай-Гон остановился, поднял голову и помахал рукой, приглашая спуститься к ним.
Эни быстро сбежал по ступенькам и оказался рядом с учителем. Мастер присел перед мальчиком на корточки.
- Ну, что, понравился тебе завтрак?
- Да. Спасибо.
- Хорошо, но мало?
Удивительно, как учитель читает его мысли! Мальчик кивнул.
- И правильно, так и надо. Живот не тяжелый? Сможешь прыгать-бегать?
- Конечно!
- Вот и прекрасно. Пойдем, я дам тебе кое-какое задание. Ты любишь прыгать со скакалкой?
- Через веревочку?
- Да. Через веревочку.
- Но… это же для девчонок…
- А мальчишки, что, не ногами ходят? Скакалка, брат, - великая вещь, лучший тренажер для всех мышц ног. Разминку вообще всегда начинают снизу вверх. Сначала люди научились ходить, и только потом — летать, правильно?
- А с таким мячиком я тоже буду заниматься?
Эни показал на тренировочные дроиды, кружившие в воздухе.
- Обязательно. Только сначала тебе надо немножко растянуться. Твое тело должно быть, как струна, на которой играет Сила. (Короткий смешок.) А мячики от нас и так никуда не уйдут.
[indent]
Получив скакалку, мальчик сначала был поглощен только прыжками. Учитель сказал: сделаешь двадцать прыжков, остановишься, потом еще двадцать, потом еще двадцать — столько, сколько будет не тяжело. А когда устанешь, подойдешь ко мне. Эни добросовестно прыгал, сконцентрировавшись только на этом деле, а потом остановился и посмотрел на мастера Джинна и Оби-Вана. Они выключили мечи и о чем-то говорили. Было далеко, не слышно. Мальчик уже сделал движение в их сторону, а потом подумал, что можно «прислушаться к себе», как говорила та тётя с сиреневыми волосами. И точно, к нему сразу же пришло ощущение от разговора учителя и его старшего ученика. Оби-Ван был очень недоволен. Причем он был недоволен именно им, Энакином.
«Интересно, чем я не угодил ему на этот раз? Вечно всё ему не нравится! В жизни еще не видел более нудного типа...»
К нему уже шёл мастер Джинн.
- Ну, что, попрыгунчик? Сколько раз?
- Ой, я как-то не проследил… Извините. Наверное, раз двести точно. Или даже больше.
- Хорошо. Значит, разогрелся. Теперь руки в замок и за шею, ноги шире плеч. Еще шире. Спинка ровно. Вот так. И приседаем то на одну ногу, то на другую, и чем ниже, тем лучше. Смотри, как нужно. Раз-два! Попробуй ты.
Эни старательно повторил движение, которое требовал от него учитель, и почувствовал, как это трудно… Ноги не слушались и начали дрожать.
- Ой, я так не смогу…
- Малыш, конечно, сможешь! Начинаем потихоньку. Сначала просто чтобы разогреть коленки и бедра. Ты думаешь, мастерство в обращении с мечом зависит от рук? Нет, от ног прежде всего. Нам нужно научиться контролировать центр тяжести и понижать его сразу, как только есть угроза равновесию. Знаешь, чем ниже расположено что-нибудь тяжелое, тем труднее свалить всю конструкцию?
Точно, правда! Эни никогда не учился, и у него не было умных слов, но вот мастер Джинн дал ему слова, и он тут же понял, в чем хитрость. Например, канатная дорога. Вообще, если что-то подвесить, чтобы оно болталось внизу – крути его, как хочешь, оно будет устойчивым.
Эни очень старался, но сделать полный присед со второй выпрямленной ногой и руками за головой, да еще чтобы спину не горбить, не смог. Мастер Джинн не упрекал его за то, что он слабый. Увидев, что именно не получается у Эни, он сказал, что нужно каждое утро приседать и наклоняться к носкам, и при выпрямленных ногах, и при широко расставленных, что на самом деле Эни сильный и гибкий. Только еще сам об этом не знает, и вообще, весь фокус в дыхании, через которое, собственно говоря, и проходит контакт с Силой. Сейчас Эни сам в этом убедится…
Но тут подошёл Оби-Ван.
- Учитель, – воскликнул Кеноби, - что вы делаете?!
- А что я делаю?
- Вы его учите! Вы учите его, несмотря на то, что Совет запретил вам!!!
- Оби, я тебя прошу…
- Нет, я не буду молчать! Вы хотите окончательно погубить свою карьеру, свою репутацию из-за какого-то… из-за какой-то татуинской сопли на двух ногах!
Мастер Джинн решительно взял Оби-Вана за локоть и увел в сторону. Правда, Кеноби сразу же замолчал, но он сказал достаточно. Весь мир в глазах Эни стал серым. Даже разряды тренировочных дроидов. Даже разноцветные световые клинки.
Под ногами у него лежала скакалка, он сам удивился, когда увидел её. Глядя на гибкий синтетический жгут, он смог сдержать слёзы. Вспомнил сестру Сика, как она прыгала через веревочку во дворе их дома.
Вдруг мальчик подумал: всякий раз, когда он представлял, что эта дура споткнулась, она спотыкалась, а иной раз и падала. Ну да, конечно! Это так проявлялись его способности, о которых он тогда еще не знал. А сейчас он о них знает, да что толку — учителю ведь запретили его учить…
Запретили. Эни вдруг ясно понял: мастер Джинн никогда, никогда не будет его учить. Да, он обещал, но ему, Энакину Скайуокеру, никогда не стать джедаем. Как плохо и темно от этого «никогда», но так и будет!
И всё из-за этого Оби-Вана!
Впервые мальчик почувствовал свое сердце. Не на гонках, не на допросе в Совете, а сейчас. Как будто чья-то ледяная рука сдавила его.
Эни взглянул в ту сторону, где стояли учитель и Кеноби. Он не знал, как это получилось, но этот несносный Обик вдруг издал короткий, совсем детский звук «ой!» и сел на пол, как будто его ударили под коленки.
Эни хотел сделать вид, что он тут ни при чем… он ведь и в самом деле был ни при чем! Хотя, конечно, было очень смешно и трудно сдержаться… Но пришлось встретиться с глазами учителя.
«Не делай так больше».
Как тогда, дома, Джар-Джару. Дома…
Когда мастер Джинн нахмурился, Эни твердо решил: «Надо сказать, чтобы он отвез меня домой и не переживал из-за меня. Всё равно он не будет меня учить».
Взрослые всегда думают, что дети ничего не понимают. Даже такие, как мастер Джинн. Но он-то, Эни, всё понимает. Ему здесь не место. Ну и ладно!
[indent]
Но учитель рассказывал столько интересных вещей, что за целый день Эни никак не набрался мужества сообщить о своем решении.
Они пообедали вместе, а потом гуляли по Храму. Вдвоем, без Оби-Вана.
На этот раз Храм показался мальчику более приветливым. Ведь это был дом мастера Джинна, Эни только сейчас это почувствовал. И учитель показывал ему свой дом точно так же, как Эни показывал ему в Мос-Эспе свой.
И снова они занимались в зале, уже в другом, маленьком. Сюда Кеноби, конечно же, тоже притащился, но вёл себя поспокойней. Эни получил от учителя задание из целой серии упражнений, но время от времени он всё-таки отвлекался, чтобы посмотреть на тренировку мастера-джедая и его падавана. Когда он следил за клинками световых мечей, появлялось ощущение, что он не прав, и учитель всё-таки сдержит слово. И Эни тоже сможет двигаться так же удивительно и прекрасно, как мастер Джинн… Будущее ветвилось по нескольким коридорам, словно вода расходится на ручьи при встрече с преградой. Ведь это его жизнь… это будет его жизнь, в таких сполохах. Он же чувствует… Или он снова сам себя обманывает?
Учитель подошёл к нему, как только Эни начал откровенно тяготиться монотонными движениями, которые требовалось повторять снова и снова.
- Что, соскучился? Вспомни-ка, что я тебе говорил: стать джедаем не так-то просто. А ты что мне ответил, а?
- «Но я хочу», - повторил мальчик те слова, которые сказал мастеру Джинну под пристальным тревожным взглядом мамы.
- То-то же! Вот, смотри, если ты научишься делать всё так, как нужно – это будет очень красиво. Я тебе сейчас покажу.
- Учитель! – позвал Оби-Ван, оглядываясь через плечо, но и успевая вовремя отреагировать на разряды тренировочного дроида.
- Не отвлекайся, - строго бросил ему мастер Джинн, а сам пошевелил пальцами в сторону ближней стены. Панели разъехались, за ними оказался экран, а из стены выползла клавиатура. Учитель пощелкал по кнопкам. Экран засветился, появилось изображение и очень быстрый ритмичный звук. Не то чтобы музыка, а чистый ритм, с рисунком, но без окраски. Какой-то маленький мальчик, даже младше Эни, вошел в очерченный на полу круг и под этот ритм проделал каскад отточенных безукоризненных движений. Это было действительно впечатляющее зрелище, и Эни прямо загорелся желанием сделать точно так же, о чём он и сообщил.
Мастер Джинн рассмеялся.
- Вот я и дал тебе эти упражнения. Только коленки ты сгибать не захотел, приседал через пень-колоду, смотрел по сторонам, вместо того, чтобы работать. А чтобы вот так садиться и вставать, из шпагата, нужно сначала как следует натренировать ноги.
- Я понял, - кивнул мальчик. – Я больше не буду отвлекаться.
[indent]
И вправду, он сконцентрировался только на своем задании. Даже не сразу услышал, что мастер Джинн зовет его.
- Эни, подойти сюда. Оби, дай ему тренировочный меч и покажи, что такое основные стойки. Представь, что учителем стал ты сам, а?
Кеноби нахмурился. Он даже было двинулся в сторону корзины с тренажерами, но тут же остановился.
- Нет. Извините, но я не могу. Совет запретил учить его. Я не буду нарушать запрет магистра Йоды.
Пауза.
Учитель опустил голову. Но тут же снова поднял на Оби-Вана глаза и усмехнулся.
- Ладно, Оби, ты свободен. Иди, отдыхай.
[indent]
***
А вечером Эни и мастер Джинн поехали кататься по городу в спидере. И не на развалюхе какой-нибудь, латаной-перелатаной, а на почти что новой скоростной машине!
Всё тут было совсем не так, как дома. Небоскребы в разноцветных огнях были очень красивы, и от светящегося рисунка бесконечного движения внизу просто дух захватывало. Юный татуинец вертелся на своем сиденье, как юла, пытаясь рассмотреть всё и сразу. Вопросы так и сыпались из его приоткрытых от любопытства губ. Мастер Джинн отвечал через раз — чаще он просто не успевал отреагировать.
Впечатлений было калейдоскоп. Если Корускант назвать словом «город», то с чем же тогда сравнить родную Мос-Эспу? С сараем? Или с коробкой для мусора? А народу, народу-то сколько…
А зачем это всё время переключается? А что вон там написано? А почему такое длинное? А как оно держится?
Но чтобы не чувствовать усталости от суеты гигантского мегаполиса, требовалась определенная привычка. Мастер Джинн скоро заметил, что его юный пассажир уже переполнен и даже подавлен увиденным.
- Ну, что, пройдемся немного пешком, малыш? На Корусканте ходить пешком — это именно шагать по небу!
Энакин поднял глаза и улыбнулся. Впервые его фамилия стала объектом доброго юмора, а не насмешек. На Татуине она значила «проходимец».
[indent]
Учитель заплатил за вход, и они оказались за решетчатой оградой. Парк, так это называлось. Тут тоже везде была подсветка. Уотто сказал бы — как шкатулка с драгоценностями. И по сравнению с «улицей» стояла прекрасная тишина.
Было много странного: деревья, кусты, клумбы с цветами, ажурные скамейки. И фонтаны. Учитель всему этому дал название, у самого Эни не было слов.
Один фонтан был особенно красивым. Маленький водопад, освещенный так, что его брызги искрились всеми цветами радуги.
- Я хочу потрогать. Можно?
- Что?
- Ну, вот эту воду.
- Конечно. Только осторожно, не упади. Там, наверное, скользко.
Мальчик взобрался на край ограждения и погрузил руки в разноцветный водопад. На вид поток был как свет, а на ощупь теплым и мягким. Было приятно чувствовать течение чистых сверкающих струй.
- Она как живая, эта вода! – сказал Эни, оглядываясь на учителя. Ему хотелось получить одобрение. Квай-Гон улыбнулся.
Нет, не зря Энакин оставил Татуин, и даже маму. Хотя бы ради этого праздника. Конечно, тут у них везде такая теснота и толкотня… народищу — просто страшно… Но вот учитель живет же в этом городе, значит, и Эни тоже привыкнет…
А вода всё льется между пальцами. Драгоценные капли, не имеющие цены.
- Учитель, это… это похоже на Силу, правда?
- Ты так думаешь?
Теперь улыбнулся Энакин:
- «Не думай. Просто доверься своим чувствам».
И оба рассмеялись.
[indent]
- Ты, наверное, дух воды, Эни, - проговорил Квай-Гон вслух, когда они бродили по дорожкам, и мальчик остановился возле небольшого озерца, где на поверхности показались белые ночные цветы.
- Дух воды? Как это?
- Каждое живое существо знает свою стихию. Вода, воздух, земля, огонь, пустота. Тебе вода больше всего нравится?
- Не знаю. Наверное. Вода — это, знаете… это всё. А вам?
- Воздух. А на Корусканте воздух такой тяжелый… Разве что в парках… да и то… Видишь, даже этот накрыт куполом…
[indent]
Когда они вернулись в спидер, Энакин проскользнул на свое место.
- Эни, - вдруг сказал Квай-Гон, - может, тебе хочется немного поводить самому? Или ты совсем устал, малыш?
Мальчик сразу же встрепенулся.
- Устал?! Да нет, что вы! Что, правда? Можно сесть на ваше место?
- Давай сначала вырулим на трассу, где меньше транспорта, и я покажу тебе, что тут и как…
- Я знаю! Я же вижу, как вы ведете.
- И за светом ты тоже следил? И за моими сигналами?
- Ну…
- Здесь везде правила. Просто так, наобум и на скорость, лететь нельзя. Иначе, - короткий смешок, - Оби-Ван нас сегодня не дождется.
- Да-да, я понимаю, - похожий смешок. - Зачем же огорчать Оби-Вана?
- Не обижайся на него, Эни. Он хороший мальчик, просто... Хорошо иметь брата, это я тебе точно говорю. Особенно старшего. Я, правда, у своего учителя первый ученик, так что не знаю, каково это - быть младшим...
- Я никогда не хотел иметь брата, - помрачнел Эни. - Это значит, моя мама должна была бы выйти замуж за какого-нибудь урода. Я вот уехал... так, может, Уотто её и продаст...
- Не горюй, малыш. Мы успеем её освободить.
- Хорошо бы. Вы просто не знаете, сколько уже было этих… желающих…
Мальчик тяжело задумался. Мастер Джинн похлопал его по плечу:
- Эни, не надо себя всё время запугивать несчастьями. Если бы я держал в голове всё плохое, что может случиться, а может и не случиться, я бы… у меня бы уже все волосы вылезли, это точно.
Энакин посмотрел на учителя и на его длинные волосы. Улыбка тронула губы обоих. Младший на секунду отпустил глаза. Слова – они такие корявые… и ничего не объясняют…
- Учитель… а вы не хотели бы жениться на моей маме? Она… она всё может. Правда! Она умеет и готовить, и шить, ну, всё-всё… и она ведь красивая… просто на Татуине такое солнце, и…
- Эни, - перебил его Квай-Гон, - конечно, твоя мама очень красивая. Но вряд ли она захотела бы выйти за меня замуж.
- О, это я беру на себя! Захочет, даже не сомневайтесь! Она… Вы ей очень понравились, честно! Неужели вы думаете, что она отдала бы меня просто так? Она…
- Малыш, я знаю, что я перед ней в долгу. Мы её освободим, обязательно. И она будет счастлива. Но, поверь, она уже счастлива тем, что у неё есть такой сын. А если она кого-нибудь полюбит, то обойдется и без нашей с тобой помощи. Тут каждый только сам выбирает. Женщине, знаешь, нравится, чтобы муж был хозяйственный, чтобы у неё был хороший дом, и чтобы ты был при ней, а не носился неизвестно где…
- Точно, - подтвердил мальчик, - у меня мама вот именно такая. Она всегда хотела, чтоб я был при ней… и чтоб не носился тоже…
- Но, видишь, она же поняла, что тебе нужно летать, а не сидеть дома. Она у тебя самая лучшая мама. И ты у неё замечательный сын.
Энакин почувствовал гордость и за маму, и за себя. И за штурвал спидера он тоже сел с гордостью за доверие, которое ему оказал учитель.
[indent]
В этой прогулке по Корусканту самым лучшим оказалось именно то, что мастер Джинн дал поводить и самому Эни. Управление быстроходной летающей машиной сразу примирило жителя пустыни с гигантским городом. Было, конечно, много разных заморочек, точно, что не Татуин! Но и тут открылась своя прелесть: нескончаемые препятствия. Следовать правилам значило — играть. Эни это сразу почувствовал и с азартом принял вызов столичных улиц, которые одновременно были небом.
Квай-Гон не только позволил мальчику вести машину по прямой, но и показал, как нужно сигналить при переходе с уровня на уровень, при поворотах и сбросе скорости, как выбирать коридор или туннель, маневрируя, чтобы вездесущие дорожные роботы не прицепили штрафной маячок.
Когда мастер Джинн снова занял водительское кресло, он повернул по указателю на Меридиан. Час пик в их секторе уже прошёл, и можно было добраться до Храма кратчайшей дорогой, не рискуя застрять в пробке.
Величественные здания Центра, подсвеченные желтым, голубым и зеленым, проплывали за стеклом спидера, как миражи. Вдалеке мальчик заметил интересный грибообразный купол и спросил у учителя, что это за дом.
- Это Сенат. Там собираются представители многих-многих планет, из которых состоит наша Республика. Вот, сидят и решают разные вопросы, связанные с управлением делами… всякими делами, которые интересны всем, а не только какой-нибудь одной планете. Как раз сейчас, может, идет заседание по поводу спора Набу с Торговой Федерацией.
- Да? И королева Набу сейчас там? – спросил Энакин, снова отбрасывая усталость.
- Должна быть там.
- А можно подъехать ближе?
Джедай вырулил на Сенатскую площадь, и перед ними раскрылась вся панорама центра Корусканта. Мальчик восхищенно ахнул.
Квай-Гон притормозил у вертикальной разметки, разрешавшей пятиминутную стоянку для туристических аэробусов. Энакин во все глаза смотрел на удивительное здание Сената. Оно сразу запомнилось ему и показалось самым красивым из всех виденных чудес.
- А как вы думаете, Падме сейчас тоже с королевой?
- Да вряд ли. Хотя… не знаю, как у них принято…
- И что они там решат? Падме с королевой вернутся на Набу?
- Королеве нужна помощь. Торговая Федерация захватила Набу, и, видишь, законное правительство сейчас в изгнании. Посмотрим, как всё у них повернется. Мы ведь тоже ждем этого решения. Как только станет ясно, каким образом Сенат разрешит их спор, мы начнем действовать.
- Как?
- Если мне нужно будет участвовать в этом деле, я получу приказ Совета. А если не нужно – мы займемся нашими домашними делами. Первым делом, посвятим Оби-Вана в рыцари. Он уже готов стать самостоятельным человеком.
- А я? А когда я стану самостоятельным человеком?
Учитель рассмеялся, снял руку со штурвала и погладил своего пассажира по торчащему вихрю на макушке.
- По-моему, Эни, ты уже давно им стал. Правда?
- Да, - серьёзно кивнул мальчик. – Но я бы еще так хотел стать джедаем! Таким, как вы. Я смогу?
- Сможешь, малыш. Я очень верю в тебя.
Эни посмотрел на учителя. И опять… вот у него не было слов, чтобы как-то выразить свою мысль… но если кого-то любишь, ведь понятно и так…
- Но тебе не нужно быть таким, как я, - улыбнулся мастер Джинн. – Ты достоин большего.
Мальчик внимательно смотрел и слушал. По его лицу шли разноцветные блики реклам. А глаза учителя вдруг стали такими грустными, хотя на губах светилась мягкая улыбка… Эни забыл собственные тревоги. Что не так? Чем он, Энакин, может помочь?
- Я, знаешь, Эни, мало что смог сделать в жизни, - улыбка стала прозрачной, но не исчезла совсем, учитель удерживал её. – Все свои возможности я упустил. Много званых, да мало избранных, понимаешь…
Мальчик с готовностью закивал. Мастер Джинн усмехнулся. Потом сказал ещё:
- У тебя должна быть другая судьба. Намного-намного лучше моей.
Эни снова кивнул.
- Обещай, что будешь стремиться стать лучше меня во всём.
- Обещаю, - серьёзно отозвался маленький ученик. Он почувствовал, что учителю очень важно его слово. И добавил, чтобы сразу было понятно — он готов действовать сию же минуту:
- Только вы скажите, что для этого надо делать.
Тут мастер Джинн рассмеялся, так светло, что грусть в глубине его глаз растаяла без остатка.
- Ты — чудо, Эни! Ты самое большое чудо во всей Вселенной!
Уже взявшись за штурвал и уводя спидер от великолепной площади, джедай продолжал улыбаться.

______

Энакин был прав, когда говорил, что его физическая подготовка вызывала одобрение руководителей Ордена. Оби-Ван был вынужден признать: да, тут мастер Джинн оказался прав.
Необыкновенная одаренность мальчика просто не могла остаться незамеченной. Сам Йода нередко приходил, постукивая палочкой, чтобы понаблюдать за тренировками Кеноби и Скайуокера.
И это был заслуженный успех. Энакин занимался совершенствованием своего тела серьёзно, упорно и как-то совершенно не по-детски.
Едва они вернулись из первой миссии, как ученик спросил, где можно найти ту запись, которую ему показывал мастер Джинн – мальчик, выполняющий каскад основных движений.
- А-а, это из архива, - ответил Кеноби. – В архиве надо посмотреть.
- Так давайте посмотрим.
Оби-Ван обратился к компьютерному терминалу, и Энакин пристроился за плечом наставника.
- Вот это, что ли?
- Угу. Где оно лежит?
- Я же сказал, в архиве. Силы небесные, ты ж читать толком не умеешь! Вот, здесь. А потом надо по алфавиту найти фамилию Джинн. Это же мастер Джинн в детстве.
- Правда?! Это он?! Хотя, да… точно… И есть еще его упражнения?
- Есть. В архиве вообще можно найти много хороших записей. Мастер Дуку – ну, учитель нашего учителя, сделал хорошую подборку учебных материалов. Всегда можно пользоваться. И мастер Джинн тоже делал записи. У него был любимый ученик, Ксанатос, очень одаренный фехтовальщик… Но такая сволочь! Он сбежал из Ордена. У учителя из-за него потом были неприятности.
«Что-то вроде тебя», - подумал Оби-Ван, когда упомянул имя Ксанатоса, но, конечно же, вслух ничего не сказал.
«Я был его любимым учеником, - подумал Скайуокер, вовсе не желая делиться своей правдой с Кеноби.
Их взгляды пересеклись. Впервые они почувствовали друг друга в Силе.
Мальчик первым вышел из контакта.
– Так покажите толком, где лежит этот архив? Вы всё время пальцем тычете и закрываете мне экран.
______

Стук полированной палочки. Уши магистра Йоды, а потом и весь он сам – маленький, зеленый, старенький. Он тоже очень любил это место в Саду Тысячи фонтанов. Можно сказать, Кеноби любил Сад за то, что тут часто можно было встретить Йоду и пообщаться с ним спокойно и просто. Как внук с дедушкой. Вернее, если считать строго, с прадедушкой.
- Что, Оби-Ван, от трудов отдыхаешь? Или от трудов бегаешь?
Бегает? Да, это хорошо подмечено... Полчаса дезертирства с педагогического фронта.
- Учитель Йода…
- Сиди-сиди. С тобой посижу. Кажется, только вчера было – вот на этом самом месте плакал ты, что мастер Джинн в падаваны взять не хочет тебя, м-м-м? И я сказал: джедаем будешь ты, Оби-Ван.
- Разве я плакал?
- Забыл уже? Хорошо, что плохое забывается, хорошее остается.
Нет, Оби-Ван не забыл. Учитель Йода всегда прав.
Все кругом правы, один только Оби-Ван почему-то всегда виноват!
- Доволен, что джедаем стал, Кеноби Оби-Ван? Или жалеешь? Агрономом толковым быть бы мог. Нужный труд знал бы, спокойную жизнь имел бы. Хотя всякая жизнь – нужный труд, да…
- Я доволен, учитель. И очень благодарен, что вы тогда поддержали меня и так мне помогли…
Оби-Ван посмотрел в большие задумчивые глаза и, повинуясь безотчетному порыву, преклонил колени перед зеленым карликом и прикоснулся любом к его трехпалым рукам.
- Вы – мой учитель. Вы верили в меня, как никто другой. Когда я был маленьким, я всегда чувствовал вашу заботу. Я всегда чувствовал себя вашим учеником, мастер Йода.
Магистр положил руку на плечо Кеноби.
- Рад, что своим сыном в Силе могу назвать тебя я.
- И… можно вопрос? Может быть, он покажется вам… слишком… дерзким…
- Дерзким? – старик усмехнулся. - Ученик своего учителя недаром ты.
- Вы были довольны… мастером Дуку, например? Вам не казалось, что… он…
Йода вздохнул.
- Слишком независим? Слишком горд? М-м-м… Я очень стар, Оби-Ван. Очень-очень стар. Я помню маленького Дуку. Своим падаваном его выбрал. Он был самим собой, с самых малых лет. Хороший воин тот, кто не боится сам идти, сам думать. Но что-то неладно у нас… если ушёл Дуку…
- Учитель Йода, и вы… вините в этом себя?
Наверное, Кеноби действительно вырос, если не побоялся задать магистру такой вопрос. Еще пару лет назад он и помыслить бы не мог о подобном разговоре…
Старик посмотрел на молодого джедая. И снова глубоко вздохнул. Потом проговорил:
- Кто-то из нас прав – он или я. Если я не прав – это не беда, Дуку мои ошибки исправит и поможет мне. Если же он не прав… помочь уже не смогу ему я. Великие искушения подстерегают нас, и неважно, в начале или в конце пути… Лучше в начале, конечно, - многое исправить можно…
Йода остановился, задумался. Пожевал губами воздух.
- Ты думаешь: Йода сам своего ученика выбрал, а я – нет. Так?
- Учитель, я… Вы не подумайте, что я… Я же сам просил у вас разрешить мне… и только благодаря вам я смог выполнить последнюю волю мастера Джинна…
- От своего учителя благословение получил ты, Оби-Ван. Это выше, чем собственный выбор.
- Да, я понимаю…
- Великая миссия на тебя возложена… Твой ученик – Избранный, помни!
- Да уж, он ни на минуту не дает мне об этом забыть...
- Не любишь его?
Кеноби замялся. Потом честно сказал:
- Не люблю. Хотя очень, очень стараюсь.
И тут не выдержал, сорвался:
- Пожалуйста, подскажите: что мне делать? Тут какой-то заколдованный круг! Мой учитель не любил меня – и теперь я не люблю моего ученика! Но я-то любил учителя, а этот Энакин…
- Почему ты думаешь, что Квай-Гон не любил тебя?
- Потому что… я тоже был вашим благословением. А не его собственным выбором. Он мне прямо как в отместку этого Эничку навязал!
- Оби, Оби! Как можешь так говорить ты! – покачал головой Йода. Кеноби закрыл глаза, вздохнул, открыл глаза.
- Простите, учитель… Я действительно не знаю, что говорю… Иногда я чувствую себя… совершенно не готовым к такому… к такому… Вы только не подумайте, что я отказываюсь… Я не…
- Не бойся откровенно говорить, мальчик. У кого же искать совета, как не у старших, м-м-м?
- Да, да! Мне так нужен ваш совет!
- Скажи: нравился тебе путь учителя твоего? Помню, еще когда был ты чуть выше меня, восхищался славой его и мечтал породниться с ним. Или память уже совсем старика подводит?
- Вы всё помните правильно, магистр Йода. Восхищался – это не то слово. Я просто боготворил его, а он…
- Он уступил тебе дорогу, Кеноби Оби-Ван. Теперь ты по пути его идешь. По тому пути, которым так восхищался ты.
Молодой джедай растерянно заморгал. Йода кивнул.
- Да, Оби-Ван. Его величайшее благословение получил ты. И не говори, что не любил тебя он. Не только Скайуокер Энакин Избранный. Ты избран тоже, избран учителем своим. Как достойный. Для дела настолько многотрудного, что только молодому под силу. Внимателен к ученику своему будь. Владыка Тьмы его душой завладеть захочет. Разница в возрасте небольшая у вас – тем скорее друзьями и братьями стать сможете. Не дай Тьме поглотить его, ведь на самом краю её стоит он. Следи за тем, какие руки тянутся к ученику твоему, глаз с него не спускай. Надежда это ситха обнаружить. Тобой держится сейчас мир. Руки твои на штурвале Вселенной.
У Кеноби от ответственности всё внутри похолодело. Теперь, после таких слов главы Ордена, обучение противного пацана представлялось совсем в ином свете. В ещё худшем свете... если только сюда подходит слово «свет».
- Магистр Йода… а вы уверены… уверены, что я справлюсь?
- Квай-Гон верил в тебя, а любил и знал тебя он лучше, чем я. Если он думал, что справишься ты, как могу я усомниться в тебе? Будущее нашего Ордена – это ты, Оби-Ван. Есть другие ученики у меня, но я всегда думал: нет ветки более надежной, чем та, конец которой сейчас ты. Теперь не знаю. Слово и слава воина – долг. Не раскаиваешься в том, что не агроном, а воин ты? Растить Избранного Силой, а не хлебные злаки придется тебе… так нужно платить за перемену судьбы… и любить свою судьбу… Любить ученика своего, как твой учитель любил тебя…
Сказав это, старый Йода подхватил свою палочку и заковылял прочь.
[indent]
______

«Всё это, конечно, замечательно, - думал Оби-Ван, совершенно раздавленный ответственностью, - но вот только кто бы мне подсказал, как, как можно общаться с этой татуинской темнотой? Его, бывает, и терпеть-то невозможно, не то что любить…»
[indent]
______

И вот они снова вдвоем – как каторжники на одной цепи. Дома.
Оби-Ван принес из сушилки гроздь своих и Эниных носков и рассматривал их на предмет дырок, а ученик сидел за столом возле лампы с лупой в глазу и ковырялся в какой-то своей машинке. В маленькой комнате стоял запах припоя: на подставках грелось целых два паяльника – обычный и для микросхем. То один, то второй оказывались в руке мальчика, и над его стриженой головой поднимался легкий дымок.
- Вот так же, бывало, и мы с учителем сидели по вечерам, - грустно вздохнул Оби-Ван. – Он штопал носки, а я медитировал в углу на циновке. Или читал «Знаки». Такая была хорошая книжечка… Я всё мечтал, что учитель мне её подарит … Но она сгорела вместе с его рюкзаком на станции Торговой Федерации. С рюкзаком и с кораблём.
- А какой был корабль? - спросил Энакин, на секунду поднимая голову, но тут же возвращаясь обратно к своему занятию.
- Ой, не знаю. Маленький челнок. Ты же знаешь, я как-то не силён в этой технике…
- Интересно, в чём же это вы сильны, - хмыкнул падаван. Коротко чирикнул паяльник.
Оби-Ван промолчал. Грубость Скайуокера – реальность, данная Кеноби в ощущениях, и с этим молодой джедай уже не просто смирился, а свыкся.
Он направлял туда-сюда насадку для штопки и вспоминал себя и учителя. Оказывается, те годы, которые он хотел поскорее проскочить, были – кто бы мог подумать? - лучшими в его жизни. Тогда он был полон надежд, мечтал побыстрее вырасти. Глупый мальчик Оби-Ван…
- Бывало, я прочту вслух что-нибудь из «Знаков», и учитель так интересно это повернет, - снова заговорил Кеноби. - Я всегда восхищался в нем этим качеством: он всё видел очень необычно. У него даже чайник и сахарница были мужем и женой, он приподнимал их крышки и говорил всякую ерунду разными голосами, как будто это они разговаривали… Или, помню, в одной из миссий… Устали, как будто на нас ситхи воду возили. Он говорит: посмотри, какое облачко. Я смотрю: небо синее, чуть-чуть только линялое – осень была. И действительно – облачко. Всего одно, как клочок ваты, и такое прозрачное, как будто его и нет. Учитель говорит: «Это сон матраса о совершенстве». И так стало как-то… светло, что ли… Я сразу представил, что буду это вспоминать, когда мы вернемся домой и я лягу на свою кровать, на свой матрас... Как будто и вправду отдохнул. Только от одного его слова. Вот какой был учитель.
- А вам бы только спать, - прокомментировал падаван. – Спать и есть.
Оби-Ван и тут промолчал. А противный пацан начал искать нужную деталь в своих коробочках, расставленных на столе. Звук шуршания его пальцев среди металлических штуковин тоже был противный.
Вдруг мальчик передвинул лупу на лоб и повернулся к молодому учителю.
- А расскажите еще что-нибудь про него…
Кеноби не издал ни звука. Зашивал носки в гордом молчании.
- Пожалуйста, расскажите…
Молчание. Не хотел Оби-Ван делиться своей памятью – самым дорогим, что у него было, да еще при этом оказаться высмеянным и униженным.
Энакин ждал. Не дождался. Взялся опять за паяльник.
Оби-Ван демонстративно втянул носом воздух. Поскольку на падавана это не возымело никакого воздействия, молодой джедай повысил голос:
- Слушай, может, хватит на сегодня? Дышать нечем!
- Уже заканчиваю, подождите, чуточку осталось.
Оби-Ван свернул заштопанный носок с парным и потянулся к пульту кондиционера. Продолговатая коробочка тут же впрыгнула ему в руку.
- Не работает, - сказал Энакин, не поднимая головы. – Лучше откройте дверь, пусть вытянет в коридор.
- Чтобы по всему Храму воняло твоим припоем?
- Великая Сила, вечно вам всё воняет! Себя бы лучше понюхали. Или в зеркало посмотрели. Вот скажите, зачем вы эту дурацкую бороденку отращиваете? Чтобы казаться старше? Или чтобы быть похожим на учителя? Ф-фы! Она вам как тускену подводная лодка.
Тут Кеноби молчать не стал:
- О, заговорил! Это лучше ты бы в зеркало на себя посмотрел! И увидел бы там этого твоего… как его… Уотто.
- Фы! Вы как будто видели Уотто!
- Мне достаточно тебя. Вполне достаточно. И прекрати уже эту вонь!
- Ну, сейчас, через пять минут заканчиваю.
Кеноби вздохнул еще громче и взялся за следующий носок с дыркой.
Пятиминутное молчание.
- По-моему, пять минут уже прошло.
- Да-да, сейчас.
- Вот занимаешься какой-то ерундой, так лучше бы починил кондиционер.
- Ну, я же просил у вас пятнадцать кредитов, а вы зажали.
- Пятнадцать кредитов! Да за пятнадцать кредитов можно купить новый!
- Вот мне и пришлось вынуть уникодер из нашего.
- Энакин! Немедленно поставь на место то, что ты вывинтил! Кто дал тебе право портить казённые вещи?!
- Право не дают, право берут, - невозмутимо ответствовал юный Скайуокер. – Кондиционер, конечно, не виноват в том, что вы жлобина, но что делать… «Верь – не верь, но так и было, жадность фраера сгубила. Поделился бы со мной – был бы пьяный и живой».
Чаша терпения Кеноби переполнилась. Он и так уже достаточно наслушался с утра. С утра? Если бы… Вот уже третий год Оби-Ван как проклятый воспитывает эту маленькую дрянь… Эту гнусь, этого вонскра, который постоянно норовит укусить руку, которая его кормит. И просвета не видно. «Была бы моя воля – по стенке бы размазал!»
Кеноби методично собрал носки, каждый в паре, целые и чиненые отдельно, сложил их в шкаф, штопку поставил на свою полку, вышел в коридор. Не мог он дышать одним воздухом с этой татуинской мелкой пакостью. У него внутри всё дрожало.
Куда идти? Куда-нибудь. В Сад Тысячи фонтанов. Там можно и переночевать.
Или вот сейчас, вот в этом самом коридоре, открыть окно – или выбить, если не открывается – и вниз.
Нет, это уж совсем истерично. Прекратить.
«За что? За что такое наказание?! Кому я что плохого сделал в своей жизни? Почему я должен это терпеть?»
Одна из дверей коридора открылась. Их дверь.
- Учитель! Тут звонит мастер Винду, у нас назавтра миссия. Подойдите к приемнику.
Оби-Ван пригладил волосы, поправил ремень и поспешил в свою комнату.
[indent]
Получив приказ, Кеноби начал собираться. Он всегда собирался с вечера, потому что утром в спешке обязательно что-нибудь забывал, и тогда всю дорогу (по крайней мере, по пути туда) ему приходилось терпеть насмешки ученика.
Энакин ушёл в ванную. Было слышно, как он плещется под душем. Все инструменты и коробочки с деталями были убраны, на столе осталась только та штука, над которой противный пацан в последнее время постоянно мудрил. Уже готовая, собрал наконец. Серебристая яйцеобразная ерунда с торчащими антеннами, скорее всего, что-то летательное.
Рюкзак был уже уложен, и кармашки на поясе проверены на комплектность, а Энакин всё еще не выходил. Оби-Ван выдвинул свою кровать, расстелил постель и начал раздеваться. Потом вдруг в одно мгновение, изо всей силы своих возможностей, смахнул со стола серебристую штуку и отправил её в утилизатор.
Шум воды прекратился. Шлепки босых ног из коридорчика, где был санузел и кладовки.
- А…
Только этот звук – и широко раскрытые глаза. Лицо не просто потерянное, а какое-то перевернутое.
Оби-Ван посмотрел прямо в это лицо, прямо в эти глаза. С безупречной джедайской невозмутимостью. Он почувствовал себя действительно старше и сильнее.
- Ты должен научиться терять, Энакин, - сказал он с высоты этой силы.
Мальчик не двигался и не дышал. Оби-Ван ушёл в ванную.
Когда он вернулся в комнату (всё время настороже, в напряжении мускулов и нервов – мало ли каким образом Эничка вздумает отомстить), свет был погашен. Оби-Ван включил ночник. Вроде бы всё в порядке: пацан лежал на своей кровати, укрывшись с головой. Конечно, убит горем. Можно подумать, действительно горе – игрушку выкинули. Ну-ну, пускай погорюет. Всё равно ему не искупить тех страданий, которых натерпелся от него Оби-Ван.
Несколько с опаской Кеноби отвернул свое одеяло. Нет, никакой пакости. Лёг. Выключил свет. Ничего.
- Энакин! – позвал молодой учитель.
Тишина.
- Ну, не обижайся. Сколько можно заниматься ерундой… Ты уже большой, хватит в игрушки играть…
Тишина.
- Мне, знаешь, как обидно, что ты всё время норовишь меня оскорбить! Вот теперь почувствуй, что значит: негативные эмоции несут разрушение! Спокойной ночи. У нас завтра будет трудный день.
[indent]
- Эни…
Это ему послышалось? Или…
Энакин поднял голову от подушки. На его кровати сидел мастер Джинн – струящийся поток света, прозрачный, призрачный...
- Учитель! Учитель, я здесь больше не могу! Возьмите меня с собой! Я не могу больше с этим Обиком!
- Что ты, малыш… Что случилось?
- Я столько времени… Я… Я уже сделал, сегодня, я собрал зонд… Микростанцию, с источниками, со всеми настройками, с наводкой, с гипердрайвом... Знали бы вы, сколько времени я собирал эти детали! Я даже воровал, да, как вы тогда украли у Уотто стартер для моего пода, помните? У меня уже всё было готово, чтобы запустить его! Там была капсула, сообщение для мамы… а этот проклятый Обик… Ненавижу его! Просто – ненавижу!
- Малыш, твоя мама жива и здорова, у неё всё хорошо. Она помнит и любит тебя. И ждёт, что ты прилетишь к ней уже взрослым и сильным. У неё есть муж, с которым она живёт в согласии. Считай, что твой зонд долетел до Татуина и вернулся обратно с этим сообщением. Ну? О чём ещё печаль?
Энакин на секунду замер. Гибель зонда, в самом деле, потеряла всякое значение.
- Она вышла замуж?
- Да. За хорошего человека, который сможет за неё постоять. Как ты и хотел, Эни.
Мальчик опустил голову.
Ну, вот: теперь ему даже некуда вернуться…
- Учитель… значит… ей там хорошо… без меня?
- Помнишь, она сама говорила, что её место там, а твоё – здесь. Она любит и ждет тебя, но твой настоящий дом – это вся Вселенная. Ведь так?
- Не знаю…
- Ну-у, малыш, что ты нос повесил? А кто мечтал побывать на всех планетах? Кто обещал, что превзойдет меня во всём? Поверь, маме хорошо.
- А… вам… хорошо?
Учитель грустно улыбнулся.
- Нет, Эни. Мне нехорошо, потому что вы с Оби-Ваном все время ссоритесь.
- Да как же с ним не ссориться?! – снова встрепенулся мальчик. – Ещё когда с ним на расстоянии, как-то можно его терпеть, а когда хочешь с ним по-хорошему, как со своим родным, - оно же сразу на шею садится! Иной раз смотришь на это несчастье и думаешь: это же мой Обик, моя семья, и он тоже ученик мастера Джинна, что-то же в нём есть от нашего учителя… Но только попробуй его пожалеть – сам потом не рад! Сразу нос задерет и начинает командовать – тоже мне, командир выискался! – а сам ну вот ни к какому делу не годен! Корчит из себя взрослого и мудрого, требует, чтобы на людях я кланялся ему за каждым словом – ну это же смешно! Никогда ванну после себя не вымоет, будто он один тут барин, а на меня ругается, что я, видите ли, плохо убираю, и что ему противно, что мои волосы в умывальнике! А мне не противно, что свое вонючее бельё он никогда не положит в корзину, а бросит сверху – нюхай на здоровье! А как он перед зеркалом по два часа причесывает свою бородёнку – так бы пинка и дал! Да ладно это, но он же вечно ноет, всё ему не так, и, главное, – всего боится! Ой, что скажет Йода, ой, что подумает Винду, ой-ой-ой! Тьфу! Он и ходит, как будто спит на ходу, я уж не говорю о чём-то большем! Вот сейчас, смотрите, дрыхнет – хоть бы хны! И жрёт постоянно от пуза – а в прошлый раз на соревнованиях он так загремел с каната, что я думал, провалит все этажи до самого низу. Позорище! Из-за него мы заняли четвертое место. А когда я делаю ему замечание, он говорит, что мне жалко для него куска! Я говорю, да хоть лопните, но только после того, как я выучусь! И еще он постоянно мне завидует! Во всём!
Призрак мастера Джинна ждал, пока Энакин не выговорится. Не скоро иссяк этот поток...
- Эни, а что ты делал сегодня вечером?
- Ну, собирал зонд.
- А что в это время делал Оби-Ван?
- Что делал? Ничего. Кажется, носки штопал.
- И твои тоже?
- Конечно. По графику был его день заниматься хозяйством.
- Вы разделили обязанности по дням?
- Угу. Не могу же я на себе тянуть весь дом, в котором двое живут, а не один!
- А как ты думаешь, из-за чего Оби-Ван так на тебя рассердился?
- Не знаю, что у него там перемкнуло, - буркнул Энакин, не глядя на учителя. – С ним это бывает.
- Нет, не «перемкнуло». Оби-Ван не машина, а живой человек, которому ты делаешь больно.
- А он? Он мне не делает больно?! Да ему только покажи слабину – он же со свету сживёт!
- Эни, скажи, тебе по-прежнему хотелось бы стать джедаем?
- Конечно! Я, наверное, не дождусь, пока вырасту… Этот Обик…
- Во-первых, пожалуйста, не называй его так. Когда ты унижаешь имя своего учителя, ты унижаешь и себя, и всю школу.
- Мой учитель вы, а не он…
- Тем не менее, для тебя он – учитель Кеноби. Подумай, смог бы ты жить в Храме, если бы не Оби-Ван? Ты говоришь, что он всех боится, но он не побоялся пойти против Совета и настоял, чтобы тебя отдали ему в ученики.
- Учитель, но это ведь только из-за вас!
- Нет, не только из-за меня. Оби-Ван мог бы сказать: мне это тяжело, я не хочу. Но он этого не сказал. Потому что он такой же мой сын, как и ты. Он не мог допустить такой несправедливости.
- Учитель, вы думаете, я себе не повторяю это десять раз на день?! Но он совсем, совсем не похож на вас! Он вечно какой-то надутый, всё ему не так! Сделаешь хорошо – только фыркнет, сделаешь плохо – так разноется, что не остановить!
- Так что же делать, а, Эни?
- Не знаю.
- Как же не знаешь? Вспомни: если что-то кажется невозможным, надо измениться самому, и тогда это станет возможным. Тебе нужно вести себя по-другому, и тогда Оби-Ван тоже исправится. Помнишь, ты спрашивал, что нужно делать для того, чтобы стать совершенным? Вот это и нужно делать: подняться над собой. Во-первых, взять себе в привычку уважительно обращаться к Оби-Вану. Он тебя критикует – послушай, что именно ему в тебе не нравится…
- Да всё ему не нравится!
- Правда? Но почему, Эни? Ведь ты был самым лучшим мальчиком, который когда-либо рождался в галактике!
Энакин опустил глаза, опустил голову, и плечи его тоже поникли.
- Не знаю. Он меня не любит – и всё. Никто меня не любит…
- А ты, Эни?
- А я… Я…
В ту же секунду мальчик почувствовал себя внутри золотой искрящейся сферы, такой тёплой и ласковой, что ему не пришлось сдерживать предательские слёзы – они мгновенно высохли сами собой. И дыхание перехватило, но только на миг, а дальше – как в полёте во сне, безраздельный восторг и счастье. Весь мир стал другим, лучшим… или он вообще исчез, этот мир, а появился новый? Даже то, что мама замужем, не казалось такой уж большой бедой. Она ведь всё равно любит его, и учитель тоже…
Это длилось совсем недолго, но, вынырнув из потока света, Энакин почувствовал себя совсем другим. Любимым.
Как бы и самому Эни хотелось доказать мастеру Джинну свою любовь…
- Учитель… Знаете, а я умею… Сейчас я вам покажу. Я научился держать равновесие в Силе. Даже Обик… Оби-Ван… меня похвалил за это, представляете!
Мальчик спрыгнул с кровати – худенький, длинноногий, подросший.
- Смотрите!
Секунда – он в стойке на руках, пять секунд – отрывает от пола одну руку, Четыре секунды – как фокусник, один за другим загибает четыре пальца. Балансирует на одном маленьком детском пальчике – нарочито раскачиваясь и весело посмеиваясь. «Твое тело должно быть как струна, на которой играет Сила».
В довершение этой невероятной картины Энакин убрал и последний палец, и поднял руку вверх – неправдоподобно парящий над тёмнотой, освещенный лишь светом, исходящим от призрачной фигуры.
- Ну? – спросил он, поворачивая голову так, чтобы по возможности видеть лицо учителя. – Вам нравится?
- Эни, я восхищаюсь тобой не меньше, чем тогда, когда ты выиграл гонки. И очень-очень надеюсь, что вот так же ты научишься держать в равновесии и свою душу, а затем и дух. Ты должен и этому научиться, сынок.
- Я научусь, обязательно научусь!
- А для этого твое сердце должно быть открыто для любви...
- Энакин! Ты чего орёшь? Ты что делаешь?
Это Оби-Ван проснулся и занял оборонительную позицию, ожидая мести за погубленный зонд. Мальчик понял это уже лёжа на полу, больно ударившись при потере равновесия.
Учителя не было. Был только Оби-Ван, боль, холод и темнота.
[indent]
______

С затаённым ужасом Кеноби думал о том, во что превратится его и без того несладкая жизнь, когда Скайуокер войдет в подростковый возраст. «Гормональные бури, отвратительный характер. Куда ещё отвратительнее? Это созревание… половое …»
Молодой джедай до того вогнал себя в панику подобными рассуждениями о ближайшем будущем, что отправился в библиотеку – почитать что-нибудь о педагогике применительно к подросткам.
Литература по столь специфическому вопросу его не утешила. Ему предстояло пережить настоящий кошмар – если подставить в уравнение данные Энички…
Но решение проблемы пришло само. И с той стороны, с которой Оби-Ван никогда бы не догадался ждать помощи.
Тяготы обучения Избранного взял на себя человек совсем иного круга.
[indent]
III.
Через восемь дней после того, как Энакин отметил свой тринадцатый день рождения (отметил руганью и ссорой с Оби-Ваном), мальчик исчез. Он оставил более чем странное сообщение, издевательство открытым текстом («Я у канцлера Палпатина, вернусь поздно»), и Кеноби просто не знал, как действовать. Заявить Йоде, что ученик от него сбежал? Попытаться найти Энакина? Но где? Если «канцлер Палпатин», может, речь идет о развлекательном центре на Сенатской площади? И если падаван написал «вернусь», может, он действительно вернется?
Впервые Оби-Ван ужинал в отсутствие Скайуокера и помимо тревоги чувствовал странное одиночество и горечь. Неужели он и вправду беспокоится о своем ученике? Привык, привязался к нему… Любит его? Наконец-то – любит, когда потерял?
Да нет, он просто стыдится провала своей миссии! Ситх… А действительно…
Молодой джедай обливался холодным потом. А вдруг это как раз тот самый гипотетический ситх сманил Эничку? Ну? И где его теперь искать? И что скажет Йода?
[indent]
Энакин, в самом деле, вернулся поздно, и перенервничавший Оби-Ван с негодованием на него набросился:
- Где ты был?!
- А вы разве не получили моего сообщения? – растерянно захлопал глазами тот, почему-то не пытаясь перехватить наступление.
- Вот эту писульку? «У Палпатина»? Я тут с ума схожу, уже не знаю, что и думать, а он…
- Учитель, но я действительно был в гостях у канцлера Палпатина! Он мне даже подарок сделал. На день рождения. Я сказал, что у меня недавно был день рождения, и он подарил мне… вот, смотрите.
Энакин вытащил из кармашка на поясе два шарика – один угольно-черный, второй - белый, в сетке тонких трещинок. Даже на вид они казались холодными и тяжелыми, несмотря на небольшие размеры.
Оби-Ван, нахмурившись, уставился на шарики, потом перевел взгляд на лицо ученика. Мысли не укладывались у него в голове.
- Это для того, чтобы тренировать гриф, - пояснил мальчик и ловко покатал шары в ладони.
- Я понимаю. Я только не понимаю, с какой стати канцлер пригласил тебя в гости.
- Он мне позвонил и сказал, что виделся с Падме... и она передала мне привет. И еще груши. Ему пришла посылка с грушами, вот. И он захотел меня угостить.
Бред какой-то... Канцлер Галактической Республики приглашает в гости тринадцатилетнего пацана, чтобы угостить его грушами...
- А ты-то тут при чем? – переспросил Кеноби.
- Ну, это же набуянские груши. От Падме.
- Всё равно не вижу связи.
- Как это не видите? - просто и в то же время с достоинством ответил мальчик. - Я же спас их планету от нашествия Торговой Федерации! Они мне благодарны. И Падме, и господин Палпатин.
- А-а, вспомнили…
Если Эничка, конечно, не врет, и действительно был в резиденции канцлера… и если его превосходительство на самом деле вспомнил о той миссии, которую выполнили джедаи на Набу… почему он позвал одного только Энакина, а не Оби-Вана?
Ну, это уже мелочи. Главное – татуинское несчастье дома, живое и здоровое.
- Ладно. Мы обсудим твое поведение позже. А сейчас в ванну – и спать! Полночь на дворе! Уж канцлер мог бы и сообразить, что тебе нельзя где-то шастать по ночам, если ты сам не соображаешь, что…
- И нигде я не шастал, - пробурчал Энакин. – Просто вы опять мне завидуете. Ну, так и быть, скажу: вам он тоже привет передавал.
[indent]
***
На следующий день Кеноби решил допросить ученика подробнее, и Энакин снова начал о грушах. Груши были очень вкусные – сочные и сладкие. Мальчик совсем не понимал, что в его визите показалось Оби-Вану странным. То, что господин Палпатин – самый главный человек в государстве, а позвал Энакина есть шууру? Так он же не только канцлер, он еще и набуянин. Знакомый Падме. И господин Палпатин, и Падме помнят о подвиге Эни на Набу. В этом нет ничего удивительного. Как раз недавно была годовщина, четыре года, а на Набу всё меряют четверками.
Всё равно не укладывалось в голове. Ладно.
- Ну, и как там, в его резиденции? Круто? – спросил Кеноби.
- Как вам сказать... В комнатах, где он живет, всё очень скромно и в то же время - роскошно. Нет, не роскошно, а… так, знаете, монументально....
«Ого, каких слов нахваталась татуинская деревня!»
- И еще у него такая видеосистема – просто закачаешься! Он показывал мне один фильм про Набу. Исторический. Про дворцовые интриги, причем все политики в масках, чтобы не видно было чувств. Сейчас это, конечно, в прошлом, осталась только традиция, чтобы королева носила маску. Вот. А я ему сказал, что у нас тоже есть театр масок, и показал ему спектакль про Экзара Кана.
- Энакин! Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не заходил в архивы с чужого терминала!
- Учитель, вы опять боитесь собственной тени. Во-первых, я зашел под паролем.
- И вышел?
- Ну… и вышел, разумеется…
[indent]
***
- Значит, он снова угощал тебя грушами?
- Да.
- И всё?
- Ну… Еще мы разговаривали… О Падме. О вас тоже.
- Обо мне?
- Да, о вас. Господин Палпатин спросил, хороший ли вы учитель. Ну, мне пришлось сказать, что хороший. Не буду же я позориться из-за вас.
- Спасибо за одолжение!
Мальчик задумчиво опустил глаза, вытащил из кожаного кармашка на поясе шарики, подаренные канцлером, и начал катать их то в правой, то в левой ладони. Его кисти уже заметно переросли детский размер, и не только крупные костяшки пальцев, но и прочные нити сухожилий под кожей, и выступающие косточки на запястьях обещали, что это будут руки очень сильного человека.
- И еще мы играли в донк. И представляете, он ни разу не проиграл! Просто удивительно! Он говорил, что когда был маленьким, очень любил эту игру.
Синие глаза смотрят еще снизу вверх, но… Великая Сила, он растёт не по дням, а по часам, этот противный пацан с Татуина!
Кеноби прикусил губу. Всё это казалось ему, по меньшей мере, подозрительным. Почему? Как-то странно…
Конечно, канцлер Палпатин – не самый плохой из этой сенатской шатии… Даже магистр Йода отзывается о нём с уважением… А уж магистр Йода не будет хвалить зря… Но всё равно, концы с концами не сходятся: падаван Энакин Скайуокер, сопляк-недоросток, бывший раб с планеты Татуин, – и вдруг стал конфидентом Верховного канцлера Галактической Республики Коса Палпатина, аристократа с планеты Набу…
Энакин оторвал взгляд от шариков. Его переполняла гордость и хотелось ею поделиться… Пусть даже с Оби-Ваном.
- А еще мы с ним фехтовали.
- Фехтовали?!
- Да, деревянными мечами. Господин Палпатин сказал, что в детстве и юности серьёзно занимался фехтованием. Там, на Набу, это такая мода у богатых. А он из хорошей семьи. Вот, попросил меня… хм… помахать с ним мечами… чтобы он снова почувствовал себя мальчиком. Было очень весело! Он попросил меня бывать у него и давать ему уроки.
Кеноби просто не знал, что сказать. У него вырвался короткий звук – вовремя остановленный вопрос.
- Чего вы фыркаете? Вы бы видели его живот! Особенно косые мышцы… Он весь такой… прямо как машина! Вы – бурдюк по сравнению с ним, а ему, между прочим, пятьдесят три года.
Оби-Ван не нашел, что ответить.
- Я, конечно, сказал, - продолжал падаван, - что вряд ли смогу по-настоящему чему-нибудь его научить и что мы себе не принадлежим, в любой момент может появиться какая-нибудь миссия, и никогда не знаешь, сколько времени будешь на Корусканте… Но он просил звонить и навещать его в свободное время. Господин Палпатин ведь тоже очень занятой человек…
[indent]
***
Когда Оби-Ван и Энакин снова вернулись на Корускант после очередного задания Совета, среди прочих сообщений, записанных в отсутствие хозяев, их ждало приглашение от Верховного канцлера. Но на этот раз оно касалось именно Кеноби.
Разумеется, Оби-Ван доложил об этом магистру Винду, чтобы получить инструкции. Не забыл он упомянуть и тот факт, что его ученик Скайуокер уже был в резиденции канцлера по случаю торжеств на Набу. Даже два раза.
- Но, честно говоря, это было так несерьёзно обставлено, мастер Винду… Я почитал, что не стоит внимания…
- Всякий сигнал оттуда, - магистр поднял указательный палец, - не может быть несерьёзным, Кеноби. Канцлер надеется получить кое-какую информацию. И я даже знаю, какую именно. Торжества на Набу. Годовщина освобождения. Конечно, Палпатин хочет узнать, что сделал Орден для раскрытия всей этой ситховой загадки с оккупацией. Так-так… А Орден ничего и не сделал, за столько времени – вот что скверно… Ну, что есть – то есть. В конце концов, если канцлер начинает зондировать вопрос через Скайуокера, это сигнал о том, что он не считает проблему такой уж горящей. Ладно, Кеноби. Идите к нему, разузнайте, в чём там дело. Но – язык за зубами, ушки на макушке. И без фамильярностей!
[indent]
***
Энакин строго проследил за тем, чтобы Оби-Ван оделся во всё чистое и выглаженное, включая носки, и напутствовал наставника советами, как нужно вести себя в столь высоких апартаментах.
(Можно подумать, Оби-Ван не знал, как себя вести! Можно подумать, ему нужны советы татуинской деревни! Но Скайуокер был так благодушно настроен… и гордился тем, что и его Обика можно пускать в приличное общество… Короче говоря, джедай и падаван на этот раз даже не поругались.)
Сам Энакин вовсе не обижался, что его самого не пригласили. Значит, так надо, и взрослые хотят поговорить без его присутствия. Конечно, если можно назвать Обика взрослым… Вечно за ним надо присматривать, правильно учитель Квай-Гон говорил…
[indent]
Когда Оби-Ван вернулся, Энакин с порога спросил:
- Ну, как?
- Что как?
- Как он вам показался?
- Типичный политик. Хитрый… и такой… себе на уме...
Мальчик ждал продолжения, а когда его не последовало, спросил прямо:
- Разве вы не почувствовали, как господин Палпатин похож на нашего учителя?
Оби-Ван удивлённо раскрыл глаза.
- На кого?
- На мастера Джинна, на кого же ещё!
- Палпатин?!
- Да!
Молодой джедай посмотрел на своего ученика с еще большим удивлением.
- Не внешне, конечно, - торопливо пояснил Эни, раздражаясь от непонятливости Кеноби, - а внутри, в сердце. Они прямо как два брата!
- Да ну… Ни капли они не похожи. Сразу видно, что ты совершенно не знал мастера Джинна. Учитель был…
Оби-Ван на секунду словно вошёл внутрь своего сердца и увидел учителя – его родное лицо, длинные волосы, тронутые сединой, и маленькую бородку… и губы, на которых так часто играл смешок… Прозрачные глаза, небесные… и легкую грусть в их ясной глубине...
- …был очень открытый, прямой… и ужасно упрямый… Добрый, солнечный… Честный человек. А этот Палпатин – он же скользкий, как рыба. У него и рот, как у рыбы… или у утопленника. Одним словом – политик. Им нельзя доверять.
- Сами вы утопленник! Господин Палпатин – хороший человек!
- Угу. Свежо предание. Ты, может, думаешь, что он ни с того ни с сего решил поблагодарить тебя за какие-то там подвиги на Набу? Да он просто хотел выяснить, как Орден решает некоторые второстепенные политические проблемы. Вот и всё. Использовал тебя, как секретный почтовый ящик. А поскольку ты ничего не понял, он позвал меня.
Энакин не поверил ни одному слову своего наставника. Это господин-то Палпатин – «скользкий, как рыба»? «Использовал, как почтовый ящик»? Это ж надо быть таким бесчувственным! У канцлера и у учителя даже имена начинаются, а фамилии заканчиваются на одинаковые буквы! Это же знак!
Он хотел продолжить спор, но сам себя оборвал. Зачем доказывать очевидное? Так даже лучше. Господин Палпатин будет только его другом. И Энакину не придется делить его с Кеноби, как пришлось делить учителя Квай-Гона.
[indent]
***
- Энакин, а вот эта твоя косичка… что она означает?
Мальчик усмехнулся. Приятно было чувствовать себя знающим человеком, который может рассказать его превосходительству что-то такое, о чем тот не имеет представления…
Господин Палпатин так искренне поделился с ним своей памятью… Оказывается, в детстве мальчик Кос мечтал быть джедаем. Совсем как сам Эни. Только у него-то мечта сбылась, а у господина Палпатина – нет… И Энакин поспешил его утешить: не самый плохой вариант, когда ты живешь дома, со своей родной семьёй. С отцом, с мамой…
Господин Палпатин до сих пор очень интересовался всем, что связано с джедаями. Но даже заняв такой высокий пост… самый высокий… он не мог получить информации больше, чем давало корускантсткое справочное бюро. Так, общие фразы… А вот теперь, общаясь с Энакином, его превосходительство будто осуществлял свою мечту. И конечно, юный падаван от всего сердца желал ему помочь. Уж он-то знает, что такое – очень сильно хотеть чего-то и понимать, что это невозможно…
Мальчик повернул голову к правому плечу и посмотрел на свою маленькую длинную косичку.
- Это знак родства с моим учителем. У нас в Ордене родство ведется по учителю и его школе. Видите, моя косичка обмотана синей ниткой? Это знак школы «синей нитки».
- А магистр Йода, - спросил Палпатин, - он к какой школе принадлежит?
- Тоже «синяя нитка».
- О, выходит, ты с ним в родстве? – улыбнулся канцлер.
- Да. По прямой линии. Его ученик был учителем моего учителя.
- А твои родители?.. Они навещают тебя?
Энакин замялся.
- У меня только мама. Но она так далеко… и она… не смогла бы приехать…
- А почему? Может быть, дело в деньгах? Или в транспорте? Так я бы с удовольствием вам помог. Правда, Энакин! Разреши мне пригласить твою маму на Корускант. На одну-две недели… или на сколько у нее получится…
Господин Палпатин действительно хотел, как лучше. И еще он боялся обидеть Эни неделикатностью. Это чувствовалось.
И мальчик решился поделиться свой проблемой.
- Понимаете… У нас… Моя родная планета не входит в Республику… И там, понимаете… Там не действуют никакие законы. Кто сильнее, тот и всем владеет, и еще там перевалочная база пиратов… и всякие незаконные рынки. А моя мама, она прислуга… В общем, она была в рабстве у одного торговца… когда я уезжал… А что с ней сейчас, я не знаю.
На лицо Верховного канцлера набежала тень.
- Правда? Эни, так, может, можно что-то сделать? Выкупить её? Почему ты не говорил об этом со своим учителем?
- Мой учитель хотел её освободить, но наш хозяин не согласился. Я ведь тоже… был в рабстве… и он меня выкупил… Он обещал, что мы вернемся за мамой, но он ведь погиб…
- Погоди-ка, как погиб? Ведь Оби-Ван…
- Оби-Ван... Понимаете… Да, он считается моим учителем, отвечает за меня, мы с ним живем в одной комнате… Мне приходится звать его учителем. Но настоящий мой учитель – мастер Квай-Гон Джинн. Он мой отец в Силе. По большому счету, я у него и учусь… По его архивам. По его старым записям. Если по-настоящему, то я его ученик, а не Оби-Вана.
- Ах, вот как… А разве Оби-Ван – плохой ученик мастера Джинна? Мне казалось, он даже, в некотором смысле, выше своего учителя… Ведь именно он победил того… воина Тьмы, который оказывал помощь Торговой Федерации…
Теперь тень набежала на лицо мальчика. Он молчал.
Канцлер заговорил снова:
- Мастера Джинна я видел только мельком и был мало с ним знаком, хотя много о нём слышал. А вот мастер Кеноби произвел на меня очень хорошее впечатление. Воспитанный, умный молодой человек, истинный рыцарь… Я подумал: Энакину повезло, что у него такой наставник.
«Знали бы вы, какой он на самом деле и как он вас отрекомендовал… - подумал мальчик. – «Пронырливый политик», «скользкий», «утопленник»… Сам он скользкий, этот дурак Кеноби! Скользкий и противный, как гусеница!»
- Да и в бою с рыцарем Тьмы он оказался на высоте. Тебе действительно повезло с учителем.
Энакин удивленно приподнял брови и шевельнул губами, чтобы спросить, но хозяин дома опередил своего гостя и пояснил:
- Тот бой шел в служебных помещениях королевского дворца. Там, где работают линии сервиса, энергоблоки и прочее…
- А-а, камеры слежения…
Канцлер кивнул.
- Да, там везде есть камеры.
- И... у вас… есть эта запись?
- Да.
- А... ваше превосходительство… вы не могли бы дать мне её… на время… чтобы я…
- Ты хочешь посмотреть? Конечно, мы можем это сделать прямо сейчас.
Канцлер встал и подошел к своей великолепной видеосистеме.
- Или… может быть, не нужно, Эни? Прости, я не сообразил… Тебе будет слишком тяжело…
- Нет-нет, что вы… Я воин... и много раз уже видел смерть, ещё дома, на Татуине. И я видел мастера Джинна на погребальном костре... прощался с ним… видел его рану… И знаете, Оби-Ван постоянно хвастается тем, что он убил ситха, и что учитель умер на его коленях… Я хочу посмотреть, чего стоит его хвастовство.
- По-моему, ты напрасно так строго судишь своего наставника, - усмехнулся канцлер, нажимая на кнопки пульта. – Энакин, будь снисходителен к возрасту Оби-Вана. Он еще очень молод, и когда же ему хвастаться, если не сейчас?
Мальчик хмуро фыркнул.
- Хотя… ты прав: по-настоящему сильный не хвалится, - сказал Палпатин, садясь рядом с гостем на удобный кожаный диван. - Не обращай внимания на то, что тебя обижает в Оби-Ване, и ты станешь истинным старшим сыном своего учителя. Знаешь эту поговорку: «старшему сыну вести войско, младшему – воз трупов»?
«Если войско поведет Обик, то будет именно воз трупов, - подумал Энакин. – С нашей стороны».
[indent]
***
- О, наконец-то! Явился – не запылился! И где же тебя носило на этот раз, позволь полюбопытствовать?
- Отстаньте.
- Опять по мусоркам? Или у Палпатина грушами отъедался?
- Неважно.
- Энакин! Что ты зыркаешь на меня? Почему ты прогуливаешь тренировки? Сегодня мастер Йода спрашивал о тебе. А что мне было отвечать? Почему я должен выслушивать из-за тебя? Он, видите ли, Избранный! Это еще карморки надвое сказали, какой ты Избранный… Великая Сила, да когда же ты станешь нормальным человеком? Что ты на меня смотришь, как лорд Каан на магистра Хота?
По лицу младшего прошла судорога, но он сказал почти спокойно:
- Это из-за вас погиб наш учитель.
Оби-Ван посмотрел на него в упор.
- У канцлера есть запись вашего боя. Там были камеры. Вам просто повезло. И… будь я на месте того ситха… прибил бы вас сразу!
Нет, их маленькая комната не могла вместить его боли. Энакин выскочил в коридор, не мог он сейчас спокойно смотреть на этого Обика.
Где бы найти такой уголок, чтобы никто не трогал? При его превосходительстве он держался изо всех сил. Даже отвечал на какие-то вопросы… Даже поблагодарил за увиденное и вежливо простился.
- Но почему мастер Джинн пропустил такой удар? Ведь у него был метр клинка, как он мог позволить этому ситху – я правильно говорю?..
- Он сперва получил удар Силой. Точечный удар очень большой мощи. Потому и опустил клинок. А дальше дело техники… И Оби-Вана тоже ситх сбросил в шахту именно Силой…»
Сад Тысячи фонтанов? Да, пожалуй… он большой… и никто не будет приставать…
Энакин сел в тени широких пальмовых листьев у журчащего ручейка, умыл лицо прохладной водой. Несколько раз глубоко и ритмично вздохнул, но нет, успокоиться было непросто.
Шарики. Можно покатать шарики – это очень успокаивает…
Падаван вынул из кармана на поясе подарок канцлера, обхватил их пальцами…
«Он Избранный, Оби-Ван… От него зависит равновесие Силы…»
Последние слова учителя были о нём, об Энакине…
Нет, но Обик… Герой битвы за Набу, победитель ситха! Видели мы этого героя! Гусеница, которая всю дорогу еле ползала, пока не свалилась в шахту! И уже там, на краю гибели, как-то (вот именно, как-то!) извернулась и осталась живой!
«Ненавижу его! Ненавижу это пустое место! Учитель погиб, а этот недоделок жив – и это называется справедливость?!»
Канцлер Палпатин тоже выразился примерно так, хотя гораздо вежливее. Эни будто снова услышал голос мудрого политика, его слова: «Чтобы ничтожного человека прославляли, благородному человеку придется погибнуть».
На душе стало совсем темно. Мама бы сказала: «Сердце захолодело». Мама…
Случайно Энакин бросил взгляд на шарики в своей руке и замер. В его ладони лежал только один, черный. Второй… был осязаем, но… нет, вот и он стал видимым, только был прозрачен, как дым… и почти невесом…
Эта странная трансформация отвлекла внимание падавана и сбила волну боли в его сердце. Невесомый дымчатый шарик сгустился, уплотнился и принял свой обычный вид. Черный, тяжелый, блестящий. Это был черный шарик.
А на том, который раньше был черным, потихоньку проступили белые разводы.
«Так это не просто тренажеры грифа, а индикаторы эмоций! Удивительно…»
Он попытался снова сконцентрироваться на негативных чувствах. Белого стало меньше, а черный шарик ощутимо потерял вес. Но тут Энакин услышал постукивание трости магистра Йоды и быстро спрятал шарики.
- Отчего так неспокоен юный Скайуокер, м-м-м?
- Я… - Энакин выговорил первое, что пришло на ум, - я… видел моего учителя… и скорблю оттого, что его нет в живых, магистр.
- Квай-Гона Джинна видел ты? И засохли листья этого абоэ от твоего гнева потому?
Энакин проследил взглядом за тростью Йоды. Разлапистые листья пальмы над ним пожухли и скрючились.
- Простите, учитель…
- Что с тобой, Скайуокер Энакин? Гневу волю даешь ты часто. Следить за собой не хочешь. Или не можешь? О чем думаешь ты?
- Вы видите меня насквозь, учитель, - ответил тот. – Мои слова вам не нужны.
- Стыдись, падаван, - нахмурился старик и быстро перебрал ушами. – На воина Света мало похож тот, кто старшему дерзит и своего брата презирает. Встань, вернись к учителю Кеноби и попроси у него прощения. Таким хотел бы видеть тебя Квай-Гон, думаешь, м-м-м?
Скайуокер, повинуясь приказу, поднялся и медленно пошёл домой. А Йода, оставшись у фонтанчика, прислонился к пострадавшему дереву, тяжело вздыхая. Он с самого начала видел это: гнев, вспыхивающий мгновенно, неутолимый и страшный. И что тут можно сделать?
- И что тут сделать можно? – вслух спросил у себя старик, отходя от пальмы, которой помог залечить сердцевину. Дерево оживёт… а вот Скайуокер… Что делать с ним?
[indent]
***
- Мастер Винду, Палпатин снова пригласил моего падавана в свою резиденцию и показывал ему запись нашей миссии на Набу… Той миссии… Я счёл своим долгом…
- Да-да, Кеноби, понятное дело… Вот настырный мужик! Можно подумать, мы сами не понимаем, что это проблема для всей галактики… Он вашего Скайуокера теперь будет постоянно дёргать – до тех пор, пока мы не отрапортуем, что с ситхами покончено… А когда же мы отрапортуем, а, Кеноби?
- Не могу знать, мастер Винду…
- Ох, вот и я не могу знать. А кто ж может, а? Разве что ваш Скайуокер, он же у нас Избранный как-никак… Что ж, придется делать хорошую мину при плохой игре.
Произнеся такие слова, темнокожий магистр пошевелил морщинами на высоком лбу и строго посмотрел на молодого рыцаря, почтительно ожидавшего распоряжений.
- А вашему падавану визиты к канцлеру только на пользу пойдут – может, хоть вести себя научится. Если вы до сих пор его этому не научили, может, хоть Палпатин научит…
- Да-да, - поспешил согласиться Оби-Ван, чтобы не услышать ещё чего-нибудь похуже. – Я заметил, что общение с канцлером очень положительно на него влияет. Он стал более воспитанным и культурным.
- Хм. Ну, хоть в чём-то плюс. Кстати, а это правда, что Скайуокер участвует в гонках по мусоропроводам?
- Этого больше не повторится, мастер Винду.
- Очень на это надеюсь, Кеноби. Всё, вы свободны.
[indent]
***
- Это какой-то заколдованный круг, Эни. Настоящий заколдованный круг. Я говорил даже с мастером Винду. Такое впечатление, что бьёшь в ватную стену. Поскольку твоя мама находится на планете, не входящей в Республику, ни я, ни Орден не можем действовать от имени нашего государства без разрешения Сената. А разрешение Сената… Это такая бюрократическая свистопляска… Я уже сейчас наперед знаю все отговорки и даже недоумение, которое может вызвать моя просьба – помочь татуинской рабыне… На практике я уже даже испытал это, когда заикнулся перед председателем Комитета охраны пространства…
Канцлер шумно вздохнул. Вздохнул ещё раз и на выдохе продолжил:
- Впервые я столкнулся с делом, которое не могу решить… и как же неприятно чувствовать свою слабость, мой друг! Прости меня. Система совершенно не работает. Иногда мне кажется, что лучшее – это просто уйти в отставку… а потом говорю себе: нет. Надо бороться до конца. Надо навести порядок в этом сарае. Пока есть силы – надо бороться.
- Я всё понимаю, ваше превосходительство, - проговорил Энакин. – Вы так добры… Я понимаю, что нельзя ничего сделать. Это мне и Оби-Ван говорил. Вам не стоило из-за меня…
Слова выходили из него по инерции, всё его существо заполонило чувство полного поражения. А ведь он так надеялся на то, что его превосходительство и вправду сможет привезти маму на Корускант… Даже не просто надеялся, а поверил. Как тогда поверил мастеру Джинну. Мы её обязательно освободим.
Учитель тоже говорил, что вызволит маму с Татуина... Вот так же и его превосходительство. При всём кажущемся могуществе своего положения он ничего не смог сделать. Тоже пообещал, и тоже не смог…
Хотя… Нет, об этом не хотелось думать. Вдруг господин Палпатин или сам Эни приехал бы за ней, а она отказалась бы лететь с ними. Из-за новой семьи.
- Вам не стоило… - повторил юный падаван. Уже без всякой надежды.
- Как это не стоило? При всех чудесах техники существует рабство! И не где-нибудь в параллельной вселенной – а вот, здесь, у нас под боком! Но это, видите ли, не входит в наши интересы!
Канцлер сделал несколько шагов по кабинету.
- Я думал даже о том, чтобы действовать в частном, так сказать, порядке. Нанять корабль. Нанять людей, которые могли бы выполнить такую работу. Но, понимаешь, Эни, это не слишком законно, а у меня очень много недоброжелателей, которые ждут малейшего предлога, чтобы сместить меня. Малейшего, даже самого ничтожного предлога. Этим бюрократам мои реформы – как в горле кость. Я не могу рисковать судьбой государства, ведь за мной стоят люди, которые ждут перемен…
- Да, я понимаю, - снова кивнул юный Скайуокер, чувствуя справедливый гнев и гневное бессилие канцлера как свои собственные.
- Я поделился этой мыслью с магистром Винду. Уж через Орден можно было бы провести эту операцию. Но он отказался.
Энакин опустил глаза.
- Но ты всё-таки не вешай нос, Эни. Надо всегда надеяться на лучшее. Скажи, вот ты с помощью своих способностей разве не чувствуешь, как там твоей маме – хорошо, плохо?
Энакин разлепил губы:
- Я вообще никак не чувствую, когда думаю о ней. Просто пусто – и всё.
Канцлер подбадривающе улыбнулся и похлопал своего гостя по плечу.
- Не горюй, малыш. Это значит, что всё в порядке. Если бы ей было плохо, я уверен, ты узнал бы об этом сразу. С твоими-то способностями в Силе… А тем временем мы будем искать возможности. Будем искать вместе. Обещаю тебе.
Палпатин взял сжатый кулак Скайуокера в свои белые руки, и кулак разжался.
- Спасибо, ваше превосходительство. Иной раз мне кажется, что во всей Вселенной только вы один… понимаете меня…
- Всё будет хорошо, мой друг. Всё будет хорошо. Ты вырастешь, станешь сильным. Станешь самым сильным джедаем галактики, я уверен. И ты будешь не бюрократом от религии, а настоящим защитником справедливости. Я верю в это так же, как верил в тебя мастер Джинн.
- А я верю, что вас изберут на следующий срок. И вам удастся навести порядок. Настоящий порядок.
Канцлер снова улыбнулся – так тепло и благодарно… совсем как учитель… Как учитель.
[indent]
***
- Ваше превосходительство... Помните, на прошлый день рождения вы подарили мне два шарика…?
- Помню. Они пригодились тебе?
- Да, очень. Большое спасибо. Я еще не встречал ни одного эспандера, вообще, ни одного тренажёра, который был бы настолько мне по руке, как они. Но, понимаете, это не простые шарики. Это индикаторы эмоций. Извините, что спрашиваю, а откуда они у вас?
- Купил в одной антикварной лавке… кажется, на Родии… А чем же они так примечательны, объясни, пожалуйста?
- Они помогают определить настрой эмоций. Один раз я был очень… в очень плохом настроении, и они изменились. Белый стал черным, а черный стал как почти невидимым. И я начал за ними наблюдать. Они чувствительны к эмоциональному фону. Может быть… если вы не знали об этой особенности… вы хотите, чтобы я вернул их вам? Есть детекторы лжи, а это детектор эмоций. Это может вам пригодиться, на вашей работе.
Канцлер чуть снисходительно улыбнулся, показав ямочки на щеках.
- Что ты, Эни, как я могу требовать назад подарок! Тем лучше, что это не только тренажёр для рук, но и для души. Кстати, в этой же лавке я приобрёл один очень древний манускрипт. Я же рассказывал тебе, что коллекционирую старинные книги… Сейчас я его принесу, подожди минутку. Кое-что хочу у тебя спросить.
Канцлер вышел из малой гостиной, где он чаще всего принимал своего «юного друга-джедая». В этой комнате Энакин чувствовал себя особенно хорошо. Она была похожа на хозяина – небольшая, и всё на своём месте. К его приходу господин Палпатин обычно разводил в камине настоящий огонь – знал, что Эни любит тепло. А еще гостю очень нравился фонтанчик – маленький, но совсем как настоящий водопад, с искусно устроенной зеленью, обрамляющей миниатюрные скалы. Его превосходительство говорил, что это точная копия Великого водопада Набу, которая помогает ему переживать разлуку с родиной.
Здесь всё было так… по-настоящему… На полу – настоящий деревянный паркет, многоцветный, узорчатый. Камин из настоящего набуянского мрамора, с настоящей чугунной решёткой и с настоящим огнём, как в старину. Удивительно красивый столик из синего камня, за которым хозяин и гость часто играли в донк. Мебель из тиснёной кожи с благородной потёртостью. Искусно устроенное освещение. Над камином – шёлковая картина, изображающая цветущий грушевый сад. Господин Палпатин говорил, что эта картина очень древняя. Но материал настолько качественный, а художник настолько искусный, что и сейчас, спустя несколько тысячелетий, она кажется созданной будто вчера.
Энакин сидел один, вдыхая запах этой комнаты и чувствуя себя так хорошо, будто ему и не нужно выходить за её стены. «Не печалься о своей правде», - гласит джедайская поговорка. Сейчас ему удалось особенно полно почувствовать её смысл. Нет повода для печали, если ты прав.
На самых трудных поворотах всегда находится тот, кто его поддерживает, помогает ему. Любит его.
Но почему-то получалось так, что его любил только кто-то один… Сначала мама. Потом учитель Квай-Гон. Теперь – канцлер Галактической Республики. А с остальными Эни был в битве. «В битве со всем миром», - как-то заметил господин Палпатин.
«Это сама Сила меня любит», - вдруг подумал мальчик с тихой гордостью, глядя на огонь.
Хозяин дома вернулся к гостю с той самой рукописью. Очень старинная книга в тёмном переплёте, можно сказать, древняя. Размером с ладонь. Господин Палпатин любил древние вещи и видел в них особую ценность, недоступную пониманию Энакина, но от этого лишь более уважаемую.
- Вот, с удовольствием похвастаюсь бесценным сокровищем перед моим юным другом, - Палпатин лукаво усмехнулся. – И даже рассчитываю на твою помощь. Знающие люди сказали мне, что она написана иероглифами Оссуса.
Канцлер раскрыл книжечку и подал её Энакину, садясь с ним рядом.
- Тебе эта письменность должна быть знакома. На оссу, если я не ошибаюсь, говорили первые джедаи, так ведь?
- Да. Этот язык и сейчас иногда используется в ритуальных целях. Но редко.
- Эни, порадуй меня тем, что ты можешь это прочитать! – воскликнул канцлер. – Я всегда хотел узнать, о чём же говорится в этой книге, но даже мой протокольный дроид оказался бессилен.
Мальчик отрицательно покачал головой.
- Н-нет, я не умею... Я знаю только несколько иероглифов.
- Как жаль… А вообще, ты любишь тайны?
- Н-ну… честно говоря, как-то не задумывался над этим.
- А я очень люблю. Когда я был маленьким, я часто гостил у своей бабушки, в её доме. Это было совершенно необыкновенное место. Представь, маленькая долина, а вокруг – старые горы, все поросшие лесом. Хотя взрослые строго следили, чтобы я нигде не лазал без спросу… не провалился в какую-нибудь пещеру… Ко мне даже был приставлен старый егерь. Но иногда мне удавалось улизнуть, и… Ты знаешь, что такое свобода, когда тебе шесть или семь, и в твоих волосах постоянно ветер, потому что ты передвигаешься исключительно вприпрыжку или бегом?
Энакин прислушался к себе. Слова канцлера вызвали у него такую грусть… И не потому, что его детство прошло совсем по-другому. Он не завидовал ни поместью, ни слугам, ни знатности господина Палпатина… но чему же? Семье? «Бабушкин дом» - звучит как в сказке…
Канцлер обнял своего гостя за плечи и посмотрел глаза в глаза.
- Знал бы ты, Эни, как мне хотелось обмануть их всех и убежать. Навсегда. И я это сделал. Понимаешь меня?
- Да, понимаю.
- А понимаешь, какая бывает великая тоска оттого, что каждый твой шаг решён за тебя, и всем ясно как дважды два, что сначала мальчик пойдет в школу и будет брать уроки музыки и фехтования, а потом займет место при дворе, а потом его женят на какой-нибудь матроне, разумеется, тоже из хорошей семьи…
Энакин неловко улыбнулся. Палпатин тоже сложил губы в улыбку. Это была улыбка торжества.
- Я всё это отменил. Я дал себе клятву: моя жизнь всегда будет только в моих руках. Я буду хозяином своей судьбы. И я сдержал слово. Но это бабушкино поместье я иногда вспоминаю и сейчас. Там была совершенно особенная тишина. Я любил забраться в какой-нибудь дальний-дальний уголок и перебрать свои детские сокровища и мысли. У меня был кукольный театр, я писал пьесы и сам же их разыгрывал. Причем все они были написаны особым языком, который я сам выдумал. Я и буквы придумал, буквы-картинки. И представь, каково же было мое удивление, когда в этой самой антикварной лавке я развернул первую попавшуюся под руку затертую книжонку и увидел там мои иероглифы! Потому эта книжечка мне так дорога… но я забыл шифр… за столько лет… Да и вряд ли я смог бы прочесть то, что здесь написано, даже если бы помнил – такие чудеса два раза не повторяются... Посмотри, может, тут есть хотя бы один знак, который ты знаешь?
Мальчик пролистал книжечку и вспомнил, как Оби-Ван рассказывал о похожей. О «Знаках», сборнике мудрых изречений джедаев прошлого, сгоревшем вместе с рюкзаком учителя и его кораблём посла Республики.
- Вот этот иероглиф, - Эни показал пальцем, - значит «Сила», а этот – «большой» или «великий». А это, кажется, «пустота»... хотя я не уверен...
Канцлер с большим вниманием следил за рукой юного падавана.
- У нас в библиотеке, - сказал Скайуокер, - по стенам вырезаны разные картинки, и на одной изображено, что ученик записывает в такую книжечку мысли своего учителя. Видимо, это было принято до того, как изобрели голокроны. Если вы хотите знать, что тут написано, это можно легко устроить. Например, отсканировать текст и пропустить через переводчик из нашего архива. Или, еще проще, поискать похожую в нашей библиотеке. Эти сборники, сделанные под старину, бывают и в современном виде. На одной странице фразы пишутся на оссу, а на второй – перевод на общегале.
- Я вижу, мой юный друг, ты действительно не знаком ни с древним языком, ни с его тайнами. Электронным переводчиком такие вещи не переводятся. Жаль, очень жаль, что ты так плохо образован. Ты, наверное, считаешь, что Сила есть – ума не надо?
- Да нет, что вы, ваше превосходительство… Но… просто… от некоторых знаний я не вижу пользы. Не представляю, зачем может понадобиться язык Оссуса в наше время.
- Древние языки – это дисциплина и аскеза мысли. Это так же верно, как и то, что развитие – максимальный отход от первоначала. Ну, да ладно, оставим.