ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ: «ВСЕ КРАСКИ ЖИЗНИ: ХУДОЖНИЦЫ»
В 1768 году в Лондоне была открыта Королевская академия искусств. Среди ее членов-основателей — 34 мужчины и 2 женщины. Это были Мэри Мозер, прославившаяся натюрмортами и цветочными орнаментами, и Ангелика Кауфман — знаменитая портретистка. Обе дамы являлись настоящими профессионалками, много учились, а зарабатывать своим трудом и талантом начали с 13-14 лет.
Девушки были дочерьми художников, что, безусловно, помогло им получить признание. Совершенно заслуженное. К счастью, способности девочек совпали с возможностью учиться у отцов и получать заказы.
Но о равенстве в искусстве говорить было рано. Для женщин, даже доказавших свой талант, существовала масса ограничений, и 19 век, к сожалению, только закрутил гайки.
Официально в Королевскую академию не возбранялось принимать дам. Но на деле прорваться туда представительнице прекрасного пола было почти невозможно. Даже те, кто сам, без академии, сумел сделать себе громкое имя, часто так и не попадал в «святая святых».
Но побудем еще немного в предыдущем столетии. На картине Иоганна Цоффани изображены члены-основатели Королевской Академии искусств. Все, кроме Ангелики Кауфман и Мэри Мозер. О том, что к сему заведению женщины имеют какое-то отношение, напоминают только их портреты на стене.
Знаете, почему?
А потому что изображены живописцы в натурном классе, куда дамы не допускались. Ибо рисование обнаженного тела (даже женского, не говоря уже о мужском) — совершенно возмутительное занятие для представительницы прекрасного пола. Что за важность — ей сложно будет изображать верные пропорции и передавать движение мускулов! Пусть рисует цветы или красивые лица. А уж если на картине художницы появится фигура — обязательно одетая. Стыдливость важнее.
Но при этом художник, не научившийся рисовать с обнаженной натуры, настоящим профессионалом не считался.
Замкнутый круг.
В класс с обнаженными натурщиками девушек стали допускать только в конце 19 века.
А вот быть той самой натурщицей женщина могла легко. Правда, это не касалось представительниц высшего класса. Но о натурщицах речь будет в следующей главе.
Само рисование входило в обязательный курс обучения юной леди. Как вы помните, даже неимущих ловудских сирот (роман «Джейн Эйр») наставляли в этом искусстве. Правда, крайне редко из учениц целенаправленно растили профессиональных художниц. Для девушек бедных, но благородных, как Джейн, это была возможность зарабатывать преподаванием, и рисования в том числе. Для богатых барышень живопись становилась изящным хобби, свидетельством тонкого вкуса, показателем нежной и чувствительной души. О карьере речь чаще всего не шла.
Обратите внимание, Джейн Эйр рисует с удовольствием, у девушки явно нестандартный подход к воплощению весьма самобытных фантазий. В ней горит сильный творческий огонь, хотя Джейн и не достает техники и опыта. Но героиня даже в шутку не думает, что именно живописью могла бы зарабатывать на жизнь. Как не думала об этом сама Шарлотта Бронте, тоже любившая рисовать. Опубликовать роман — да, делать ставку на картины — нет!
Впрочем, Энн Бронте, наделив свою Незнакомку талантом художницы, сумела подарить героине некоторую независимость. Уйдя от мужа, Хелен несколько месяцев обеспечивает себя и сына, продавая картины. Правда, это вызвало в романе негодование соседей, а в жизни — многих читателей.
Как и в случае литературного и театрального искусства, одаренных женщин в Великобритании хватало. Трудно говорить за представительниц низшего класса — увы, об их талантах за всю жизнь мог никто ничего не узнать. Чтобы учиться рисованию, нужны деньги, время и поддержка. Бумага и краски — штука дорогая, как и уроки. Впрочем, если сами родители по профессии связаны с художественным направлением, то и дочь вполне закономерно могла пойти по их стопам, а далее — проложить уже собственную дорогу.
«Еще в 1860 году академия официально открыла свои двери для женщин, но это не означало, что одаренные художницы могли попасть туда и обучаться наравне с мужчинами. Несмотря на возрастающее количество ярких художниц и писательниц, викторианская Англия была не самым комфортным местом для творческих женщин — да и для женщин вообще. А уж женщина с кистью в руках считалась явлением, мягко говоря, неестественным, и строгие экзаменаторы отсеивали даже самых талантливых девушек, руководствуясь лишь своими предрассудками».
(Источник: https://kulturologia.ru/blogs/170918/40259/)
Получить полное академическое образование, признание и место на художественном Олимпе было почти невозможно. Но существовали обходные пути, позволяющие одаренной девушке заявить о себе. Одним из таких путей стала книжная иллюстрация.
У дамы, о которой хочу рассказать, в конце 19 века практически не существовало соперников. Она была самым популярным детским иллюстратором и в Англии, и в США. А еще — поэтом и модельером детской и кукольной одежды. Имя художницы — Кейт Гринуэй.
Она родилась в 1846 году, в семье гравера и портнихи. Родители Кейт были людьми хорошими и любящими, тягу дочери к шитью и рисованию всячески поддерживали. Не препятствовали они поступлению девушки в Национальную подготовительную школу искусств. Училась она, разумеется, на женском отделении.
И вот, когда Кейт исполнилось 22 года, из печати вышли поздравительные открытки ее авторства. Еще через 10 лет мисс Гринуэй выпускает книгу собственных стихов «Под окном». Иллюстрации нарисованы ею же.
Герои ее рисунков чаще всего — дети. Что удивительно, картинки выглядят абсолютно не слащаво, чем, на мой взгляд, грешат многие викторианские изображения детишек. Гринуэй тонко чувствовала некую грань, за которой милота и изящество превращаются в приторность.
Костюмы персонажей Кейт Гринуэй фантазийны. Как модельер, она все время обращалась к ушедшей эпохи Регентства, но не повторяя, а переосмысливая. Платья и брючки с высокой талией, огромные чепцы и шляпы с перьями — все, опять же, выглядит очень уместно и стильно.
Неудивительно, что эти наряды шагнули с книжных страниц в жизнь.
«На основе ее эскизов по заказу известного лондонского универмага были созданы модели детской одежды, получившие огромную популярность в артистических кругах британской богемы, которая стремилась одевать своих детей «от Гринуэй» — с одной стороны, благородно и сдержанно, с другой — с пониманием исторических параллелей».
(https://amiancien.livejournal.com/19085.html)
К сожалению, о личной жизни мисс Гринуэй я не смогла найти никакой информации. Она так и не вышла замуж, но почему — неизвестно. Предположить можно что угодно от трагической разлуки, неравенства, смерти — до искреннего нежелания менять свободу на брак.
Одной из близких подруг и коллег Кейт Гринуэй стала Хелен Патерсон. Познакомились дамы в Школе изящных искусств.
Хелен была старшей из семи детей сельского врача. В 13 лет девочка осталась сиротой, и воспитывалась бабушкой, Сарой Смит Герфорд, и тетей Лорой. Обе родственницы и сами были художницами. Причем Лора Герфорд в свое время сделала шикарный финт ушами: она стала первой женщиной, допущенной в Королевскую академию художеств — ту самую. А все потому, что, подавая работы, леди не уточнила свой пол, оставив в подписи только фамилию. Высокой комиссии и на ум не пришло, что это дама. Ну, а потом отменять зачисление не стали. Увы, о Лоре найти подробную информацию я не смогла. Как и ее работы.
Но вернемся к Хелен. Девушка училась в Бирмингемской художественной школе, посещала курс в Школе искусств. Мисс Патерсон должна была обеспечивать себя сама, поэтому стала искать работу. Таковой сделалось сотрудничество с разными издательствами, для которых Хелен делала иллюстрации. Она оформляла книги и для детей, и для взрослых. Именно ею был выполнен весьма престижный заказ — серия иллюстраций к роману Томаса Гарди «Вдали от обезумевшей толпы».
Создавая картины, Хелен Патерсон предпочитала акварельную живопись. Ее работы — это виды сельской Англии, коттеджи и фермерские домики, женщины, занятые работой, детьми, либо — прогулкой на лоне природы. От этих картин веет теплом и уютом, краски нежны, воздушны и очень естественны.
Если будете искать работы Хелен, то нужно набирать фамилию «Аллингем». Художница вышла замуж в 1874 году за поэта и редактора Вильяма Аллингема. После этого она по своему желанию оставила иллюстрирование и занималась исключительно акварелями.
Иллюстрирование помогало художницам явить себя миру, заработать с помощью любимого дела, обрести некоторую независимость, не навлекая при этом на себя слишком много насмешек, — все-таки оформление книг занятие вполне респектабельное.
А вот в «настоящей» живописи женщинам делать нечего! Так заявил известный критик Джон Рёскин, покровитель прерафаэлитов. Но в 70-хх годах добровольно отрекся от этого заявления, когда на суд лондонской публике была представлена картина «Перекличка». Она изображала английских солдат времен Крымской войны. После тяжелого боя измотанные, раненные, они еле держатся на ногах. Никакой фальшивой героики и преувеличенного пафоса. Только искреннее, серьезное внимание к людям, прошедшим через кровопролитное сражение.
Автором картины была женщина — Элизабет Томпсон.
Она происходила из состоятельной дворянской семьи, и поэтому проблема заботы о хлебе насущном перед девушкой не стояла. Мало того — ее вкусы и стремления находили полную поддержку со стороны отца, выпускника Кембриджа. Томас Томпсон много времени посвящал детям, прививая им любовь к искусству. Элизабет часто и подолгу путешествовала, имела возможность изучать живопись не только в Лондоне, но и в Италии. А военная тематика заинтересовала художницу в Париже, где она увидела картины именно батального жанра.
Это было совершенно из ряда вон — леди-художник, да еще и баталист! Но Элизабет ею стала.
Количество желающих увидеть «Перекличку» было так велико, что власти отправили картину в турне по стране. Тяжело больная Флоренс Найтингейл, героиня Крымской кампании, захотела познакомиться с полотном — и присоединилась к общим восторгам. А уж эта женщина знала всю некрасивую изнанку войны! Значит, художнице удалось запечатлеть правду.
Впоследствии художник Джон Милле не раз говорил, что место Элизабет Томпсон — в Королевской академии. Заявка была подана, но… имя девушки отклонили — с перевесом в два голоса. Что не мешало академии выставлять в своих стенах работы художницы.
А работ становилось все больше. Над каждым полотном Элизабет долго и тщательно трудилась, соблюдая все исторические детали. В свою студию она приглашала военных, чтобы те позировали в униформе.
Замуж, что не удивительно, мисс Томпсон тоже вышла за военного. Это был Уильям Фрэнсис Батлер, офицер, принадлежал к ирландскому аристократическому роду. Элизабет превратилась в леди Батлер и постоянно сопровождала мужа в служебных поездках. Живопись при этом оставлена не была. Вновь и вновь из-под кисти леди Батлер выходили талантливые, правдивые полотна о войне, подвигах и страданиях.
В начале 20 века, на волне чрезмерного пафоса, в преддверии Первой Мировой, отношение к картинам Элизабет поменялось. Правду о войне опять никто не хотел знать. До поры до времени…
Следующая героиня моей «художественной главы» родилась в 1871 году. Отец ее был преуспевающим, далеко не бедствующим адвокатом. Девушку звали Элинор Фортескью Брикдейл. Воспитывали ее очень по-викториански, прививая строгость и серьезность. Образование — домашнее, исключающее контакты с внешним миром. Вероятно, у родителей были на дочь вполне традиционные планы: выход в свет, удачное замужество. Но Элинор обладала богатой фантазией, ярким, живым характером и завидным упорством. Любовь к рисованию проявилась рано, и девочка почти не расставалась с альбомом и акварелью.
Ломать дочь Фортескью Брикдейлы не стали. Будучи подростком, она уже брала уроки у Джона Рескина. В 17 лет сделала первую попытку прорваться в Королевскую академию. Всего таких штурмов в ее жизни будет четыре. И только последний увенчается успехом — в 1897 году, когда Элинор уже и без всякой академии прославится как талантливый художник и иллюстратор.
Еще девочкой ее заворожили старинные английские легенды. Эльфы, рыцари, волшебники, прекрасные дамы… Всю жизнь Элинор возвращалась к этим персонажах, оживляя на полотнах, рисунках, витражах. Творчество мисс Фортескью Брикдейл относят к «возрождению прерафаэлитов». Последние, безусловно, оказали на художницу большое влияние.
Самые известные работы Элинор посвящены циклу легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола. Но она писала и портреты современников, иллюстрировала романы Диккенса и пьесы Шекспира.
Работы Элинор совмещают внимание к самым глубоким и серьезным чувствам людей с лукавой иронией. Что касается техники… Некий художник, увидев произведения художницы, воскликнул: «Мне хочется выбросить мои кисти и палитру! Кто я в сравнении с ней?!»
Элинор не только рисовала. Она успела поработать преподавательницей — вела курс живописи в художественной школе. В 1902 году мисс Фортескью Брикдейл открыла собственную студию, чтобы работать с заказчиками.
Мир сказок и легенд не отрывал эту леди от действительности. Возможно, напротив, помогал лучше чувствовать современность. Элинор очень интересовалась полетами, дружила с авиатором Чарльзом Россом. В одной из своих работ художница изобразила Леонардо да Винчи, который демонстрирует модель летательного аппарата. Тоже ведь своеобразная легенда прошлого, на глазах Элинор ставшая правдой.
О личной жизни художницы сведений нет. Замужем она не была, и ничье имя с ней не связывают. Какой простор для истории «по мотивам»!
Разумеется, это не все художницы того времени. Эмилия Шанкс, дочь английского купца, получившая образование в России, и выставлявшаяся с передвижниками. Барбара Бодишон — художница, журналистка и суфражистка, долгое время принципиально не вступавшая в брак. Прерафаэлитка Джоанна Мэри Бойс, работавшая в жанре портрета и исторической живописи, жена журналиста и художника, умершая после родов третьего ребенка. Лора Найт, супруга художника Гарольда Найта, с 13-ти лет учившаяся живописи, представитель постимпрессионизма, ставшая ПЕРВОЙ женщиной — действительным членом английской Королевской академии художеств.
И многие, многие другие.
Подводя итог, выскажу свое мнение. Живопись, как и актерское мастерство, была опасным выбором. С одной стороны, пока это только хобби — ничего страшного. Кроме того, образованная девушка чаще всего умела рисовать. Но сделать это профессией было куда труднее и опаснее.
Если талантливая леди была богата, и принадлежала к непростой семье, сложности носили моральный характер. Леди НЕ должна получать деньги за свой труд. Леди НЕ должна выставлять себя и свои способности напоказ. Леди НЕ может состязаться с мужчинами… И, коли она это все делает, пусть не рассчитывает на дружелюбие значительной части общества.
Если рисовать желала девушка из среднего или низшего класса, проблемы принимали характер материальный. В 12-13 лет ты уже фактически полноправная помощница, а то и замена матери. Захотят ли родители, чтобы дочь тратила время не на штопку, стряпню, пригляд за младшими, а на уроки рисования? Согласятся ли оплачивать? Поймут ли, что в дальнейшем это может сулить выгоду и дочери, и всей семье? Если девочку готовы отдавать в обучение, то не лучше ли к портнихе или модистке, что сулит куда более осязаемую и знакомую профессию?
Но, как видим из биографий реальных женщин — все возможно. И дочь гравера и портнихи становится знаменитым иллюстратором. А богатая изысканная леди — художником-баталистом.
Так что если нам нужно занять нашу викторианскую героиню, дать ей дело для души и заработка, живопись и рисование очень подойдут и к тому же могут внести в сюжет интересные дополнения.
В каноничной Шерлокиане художниц, увы, нет. Хотя сам Холмс в живописи разбирается и способен оценить талантливую картину. Причем один из его предков является именно художником. Думаю, что сыщик мог справедливо оценить рисунок или живописное полотно независимо от половой принадлежности автора.
К сожалению, фильмов об английских художницах нужного мне периода (викторианская — эдвардианская эпоха) я не нашла. Кроме, разумеется, «Мисс Поттер», но о нем уже говорилось в главе, посвященной писательницам.
Поэтому здесь будет рекомендация фильма о немецкой художнице, творившей в конце 19 — начале 20 веков. Это Паула Модерзон-Беккер, представительница раннего экспрессионизма.
«Паула», 2016 год.
Фильм очень хорош погружением в эпоху — манеры, одежда, образ жизни людей. Странные, на нынешний взгляд, страхи и предубеждения. Невысокое мнение о дамах, изучающих искусство, увы, носило межнациональных характер. Учитель школы, где занимается юная Паула, весьма грубо заявляет ей:
« — Женщины никогда и ничего не будут созидать!!! Кроме детей!»
Кстати, против семьи и детей сама Паула ничего не имеет. Но и творчество для нее — не просто возможность убить время. Она — художник, со своим взглядом и стилем, но даже ее друзья плохо понимают такие картины. Паула не копирует жизнь, она передает свое впечатление от увиденного, и делает это максимально простыми средствами. Невероятное счастье в глазах молодой женщины вспыхнет позже, в Париже, когда она увидит картины Сезанна.
« — Да, это то, к чему стремлюсь я…»
Семья Паулы очень небогата. Ее лето в художественной школе — небольшие каникулы, после которых в полный рост встает проблема заработка. Выбор небольшой — место гувернантки. Но за время обучения Паула успевает познакомиться с художником Отто Модерзоном и получить от него предложение руки и сердца.
Отто — вдовец, к тому же у него есть дочка, Элсбет. Впрочем, с последней Паула выстраивает замечательные отношения. Но ширится непонимание между мужем и женой.
Отто не протестует против того, что жена продолжает писать. Но ему решительно непонятен ее стиль, кажущийся столь примитивным и детским. Разумеется, это злит и саму Паулу. К тому же, существует еще одна проблема.
Была ли она в жизни — сказать не берусь. В биографиях художницы упоминания об этом я не нашла. Но по фильму, в течении шести лет Отто так и не делает Паулу своей женой в прямом смысле слова.
Жене Отто ничего не объясняет. Сначала Паула терпеливо ждет, потом весьма активно пытается сдвинуть дело с мертвой точки. Муж в очередной раз шарахается прочь. Тогда Паула собирает чемоданы и объявляет, что едет в Париж — совершенствовать профессиональные навыки. Ибо здесь не чувствует себя ни женой, ни художницей.
Париж, в сравнении с тихой немецкой деревушкой, — разноцветный бурлящий поток. Кафе и музеи, всевозможные студии, школы, возможность работать с профессиональными натурщицами и общаться с братьями по разуму.
Паула снимает комнатку в пансионе. Рисует, учится, знакомится с новыми людьми. И совсем не хочет возвращаться к мужу, от которого приходят письма, полные тоски и любви.
О своих мотивах Отто рассказывает в итоге другу. В то время, когда контрацепция оставляла желать лучшего, акушерство находилось на невысоком уровне, смерть от родов была очень распространена. Именно ужас перед такой возможностью сковывает Отто. Он боится за Паулу.
Из вот этих противоречий — как художественных, так и человеческих, из боли, любви, работы на износ, упорства и прощения и состоит фильм. И пусть я сама не поклонница художественного стиля экспрессионизма, но этой талантливой женщине я искренне желала победы, хотя и не раз злилась на Паулу в процессе просмотра.
Она сделает то, к чему так стремилась. Но очень дорогой ценой придется заплатить.
Так что фильм советую всем — и как иллюстрацию эпохи, и просто как хорошее кино о жизни и творчестве.
Мною не был упомянута еще одна возможность, которая помогала девушкам (особенно бедным) стать художницами. Это — карьера натурщицы. История сохранила не одно имя, обладательница которого прошла путь от позирования — до усердного саморазвития, обучения, и — выхода на уровень создания собственных работ.
Но натурщицам будет посвящена следующая глава.
Следующая глава Содержание
