Маки Нормандии
- Ничего, Николь. Ничего. Вот не поверишь: ничего не болит. Так бы вскочил и побежал как в детстве. Вот как твоя младшая. Она на меня похожа, правда?.. Ну, не хмурься! Я не всегда был такой, как сейчас. В детстве все говорили, что я сущий ангелок. Правда, я точно знал, что ангельского во мне мало… Опять хмуришься? Что я не так говорю? Ах, это Жаклин говорит? Что ты бормочешь, маленькая? Дедушка – ангел? Еще нет, милая. Дальше - посмотрим. Пока что подойди сюда, подставь лоб. Я тебя поцелую крепко-крепко… И знаешь что нужно сказать маме? Правильно… правильно! Плакать не надо. Я сделал все, что мог, чтобы вы были счастливы. Чтобы вы ни в чем не нуждались. Пока ноги несли меня по земле, пока мои руки могли работать, я прилагал все усилия, чтобы встретить свой последний день достойно.
Николь, дай мне слово: часть денег ты употребишь на то, чтобы побывать у меня на родине. Я хочу, чтобы ты посмотрела сама и показала детям. Да, отправляйтесь все вместе. Это моя воля. Будь послушной дочерью. Учти, что я буду являться тебе каждую ночь, если ты посмеешь поступить по-своему! Да, буду!
Что, Жаклин? Да, ты поплывешь с мамой, братом и сестрой через большое-большое море. Ты даже не представляешь, насколько оно огромное. Я буду молиться, чтобы Господь послал вам хорошую погоду. Шторма пусть отложит на другой случай. Первое свидание с морем должно принести радость, как и встреча с жизнью. Малыши улыбчивы, доверчивы и считают жизнь прекрасной штукой. Они совершенно правы. Господь всегда повторяет нам: «Будьте как дети!».
Может быть, нынче же вечером я смогу сделать то, чего мне не удалось в жизни. Единственный раз я мечтал вернуться. Я всегда шел только вперед, с самого детства. Даже если меня уговаривали остановиться или изменить тому, во что я верил. Но я знал, что остановиться – все равно что умереть. Даже сейчас, когда я лежу, я иду. Слава Всевышнему, что Он по великой своей доброте оставил мне немножко движения. Я могу разговаривать, я могу шевелить пальцами. А Хриплый Жак вот не мог…
Ты не помнишь старика Жака, Николь?
О чем я! Конечно, не помнишь, откуда? Он был уже седым, когда мы с твоей матерью отплыли от родных берегов. Жаклин, верно, думает, что я рассказывал ей сказки, когда говорил про Нормандию. Нет, крошка. Ты увидишь это все собственными глазами. Поезжайте летом. Или в конце весны. В это время в Нормандии сама земля улыбается. Она прекрасна как юная девушка. О, она разная! Зеленая трава пастбищ, высокое небо… здесь никогда не бывает такого неба, как в Нормандии! И маки, Жаклин. Ярко-красные маки, они полыхают невиданным костром. А еще камни… камни и скалы на побережье. Николь, покажи им издалека полосу зыбучих песков. Пусть увидят, насколько коварной бывает видимая безобидность! Вниз спускайтесь не иначе как в сопровождении местного проводника… Я бы подсказал, кого, да знаю: из наших никого не осталось.
Мы отплыли из Авранша во время высокого прилива. В конце марта очень высокая вода, заливает даже внутренний двор аббатства Мон-Сен-Мишель. Жаклин, что такое? Что за выражение лица? Что ты там такое бормочешь? Что Бог тебя проклянет, если ты окажешься в аббатстве, среди монахов? Не проклянет. Он вообще к такому не склонен. Уж если на то пошло, то я сам был крещен католиком. Это твоя бабка, моя милая Антуанетта, гугенотка, как и ее родители. Что я только не делал, чтобы понравиться ей!
Бабушка? Да, я любил ее. Очень любил. Как только я ее увидел, сразу понял: или женюсь на ней, или не женюсь вовсе. Ты помнишь бабушку хотя бы чуть-чуть? Ах, милая моя! Наклонись снова. У тебя ее глаза и ее улыбка. Бабушка была чудо как хороша. Глаза как весеннее небо над Нормандией, волосы цвета спелых колосьев…
Я был сиротой, мои родители рано покинули этот мир. Потому я с детства скитался.
Когда я понял, что мне без Антуанетты не жить, то отправился на берег моря, долго сидел на камнях и смотрел на отлив. Что такое отлив? Вода уходит далеко-далеко, обнажая дно. Пол-дня, если не больше, ее нет. Куда она уходит? Кажется, погулять. Ты же ходишь гулять? Почему бы не уходить воде? Но она возвращается, и снова плещет волной о камни.
На берегу я молился и получил откровение. Думаешь, откровения получали только ветхозаветные старцы? Да ничего подобного! И тебе наверняка Бог шепчет что-то на ушко, только получше прислушивайся. О, он говорит интересные вещи! Не всегда приятные, но неизменно полезные.
Какое мне было откровение? О том, что Богу все равно, как мы ему поклоняемся и как себя при этом называем. Гугенот, католик, приверженец греческой церкви или римской – нет ни эллина, ни иудея.
Я еще думал над тем, что мне открылось, и тут мне помог король. Говорили, что король ни за что не принял бы такое решение сам. Но у него имелась плохая советчица. Запомни это, Жаклин. Плохие советчики до добра не доведут. Ну, у тебя будут только хорошие, помяни мое слово! Вернемся к королю. Он подписал указ. Там говорилось, что французы могут быть только католиками.
Антуанетта происходила из благородной семьи. Пусть и небогатой. Я был простолюдином. В другое время и в других обстоятельствах ее родители ни за что не согласились бы на наш брак. Но хотя они и имели дворянское происхождение, только в карманах у них мало что водилось. Зато я нажил кое-какой капитал и готов был предложить его в качестве выкупа за право называться мужем самой красивой и благоразумной девушки на всем побережье.
Я пошел к отцу Антуанетты и сказал, что готов стать самым примерным гугенотом. Я доказал ему, что люблю его дочь. Я работящий, веселый, честный. Она такая же. Во Франции оставаться нельзя. До нас уже дошли слухи о том, как поступают с приверженцами нашей веры в других провинциях.
Оказалось, что это так трудно – расставаться со своей землей.
Я много бродил и бывал во многих частях Франции. Но это была Франция. Впрочем, мы отправились в место, которое тоже называлось Францией. Да, да, моя славная девочка. Наша Франция. Для тебя и твоей мамы только такая пока и существует. Ничего, вы побываете в моей Франции.
Мы плыли на большом корабле. Много-много дней. Однажды мы попали в шторм и чуть не погибли. Еще мы бились с испанским кораблем, который атаковал нас. Но нас оказалось больше, и мы были хитрее и храбрее, чем испанцы. К тому же наш корабль назывался «Старец Ной». Нет более подходящего названия для корабля, который увозит людей на новую родину. Вернуться назад невозможно, изменить что-то не в людских силах. Остается довериться Богу. Мы доверились, и потому выжили. Все до единого! Еще это вышло потому, что мы плыли и плыли вперед вопреки всем обстоятельствам. В такой важный момент остановиться или позволить себе сомневаться – все равно что умереть…
Настал день, когда я увидел другой берег моря. Берег, непохожий на нормандский. Вроде бы камни всегда камни, скалы всегда скалы. Это не так. Когда ты попадешь в Нормандию, ты поймешь, о чем я.
Мы высадились на берег и пошли вперед.
Я дал себе слово, что полюблю эту землю. Так оно и вышло.
Здесь моя вторая родина. Первая – там, за океаном, далеко-далеко. Ты пока не видела море, Жаклин. Ничего, совсем скоро увидишь. Я вас не задержу.
Я жил долго и счастливо. Я ни о чем не жалею. Правда, Николь? Ты младшая и любимая. Мы с матерью любили всех вас, всех пятерых. Но младшая – особенная. Вот я уже стар, немощен, мои земные часы сочтены. А ты молода.
Пообещай мне, когда приедешь в Нормандию, выпить козьего молока и перепробовать все сыры, какие только найдутся в Авранше и его окрестностях. Сделай это за меня. На место моего последнего земного приюта привези пару кусков известняка и еще – посади нормандские маки. Думаю, что и Антуанетта будет рада. Я не так много прошу, правда?
Не плачьте, милые мои. Не надо. Вот если бы я уходил не к Богу, а к чертям в преисподнюю – тут другое дело. Но я думаю, что все будет хорошо. Моя Антуанетта – та точно уже на небе, а она не из тех, кто позволит своему муженьку шляться непонятно где без ее присмотра. Ты такая же, Николь. Улыбайся. Помнишь, мать ушла с улыбкой на устах? Пастор сказал, что легкую смерть во сне Господь посылает праведникам. Я не думаю, что уйду так же. Все же на мне те четыре испанца, которых я отправил к праотцам.
Это единственные, кого я убил. Но я защищал свою жену и свою семью.
Я честно трудился и заслужил награду. При разумном ведении хозяйства вы ни в чем не будете нуждаться. Наши земли в образцовом порядке. Жермон – хороший муж для тебя, дочка. Да и дети… Жаклин, обещаешь слушаться маму и папу?
И меня? Да, и меня. Я непременно буду всегда рядом. Незримо. Считай, кроха, что у тебя появится еще один ангел-хранитель…
Присядь поближе. Я много разговариваю сегодня. Трудно говорить. Пусть твоя мать подаст мне воды с вином.
Ах, какое вино в Нормандии! Какой там сидр!
Ничего, ничего. Вы все увидите и узнаете. Попробуете на вкус. Полюбите. Невозможно не полюбить эту землю… мою милую Нормандию.
Прежний король уж умер, так что вам ничего не грозит. Нынешний далеко не таков.
Что ты спрашиваешь, кроха? Будут ли у меня на небе маки?
Будут. Непременно будут. И море, и большой корабль с белыми парусами. А еще там всегда есть свет. Много-много света.
Как много? Сделай ладошки вот так… а теперь быстро-быстро отними их и посмотри в окно.
Ты смеешься, малышка? Почему?
Тебе хорошо? Ты... О, нет, дитя мое, не торопись со мной на небо! Пожалуйста, не торопись. Там хорошо, но побудь прежде на земле. Мы с бабушкой подождем, нам торопиться некуда. Мы прошли свою дорогу, потому обретем небесный дом, который не хочется покидать, а твой путь едва начался. Не торопись.
Прежде, чем уйти на небо в свой час, переплыви море, пройди по нормандским скалам, попробуй на вкус нормандский сыр и нормандский сидр. Полюби их всем сердцем, как люблю я. Как любила твоя бабушка. И научи любить все это своих детей.
Обещаешь, да? Мама пообещала, теперь твоя очередь.
Что ты говоришь? Да, и маки. Я совсем забыл про маки… Нормандские маки, каких здесь отродясь не видывали…
Отредактировано Джиль из Лисса (08.02.2013 14:15)
