Хлебные крошки


   
Коробейников сидел в офисе комиссара Дюпре и листал отчеты о расследовании исчезновения мадам Бюиссон. 
Комиссар округа Лувр Паскаль Лекок серьезно продвинулся по службе со времени их первой встречи и теперь возглавлял уголовную полицию Парижа. Но, помня их необычное знакомство и неоценимую помощь в самом первом и последующих расследованиях, уходя, вместе с делами передал новому комиссару контакты русских сыщиков.
Особенно тесным сотрудничество офиса ажанов и агентства «Штольман и Корбей» стало за время военных действий, когда большая часть личного состава французской полиции отправилась на фронт. Тогда-то и сложились близкие к товарищеским отношения Коробейникова с новым представителем французской полиции.
С бывшим комиссаром Жоржа Дюпре роднил циничный взгляд на мир, проницательность и острый ум. Во всем остальном он был полной его противоположностью. Тучный, с внешностью бассет-хаунда, эпикуреец и аскет одновременно, он был абсолютно непредсказуемо склонен и к меланхолии, и к импульсивным действиям. За годы сотрудничества Коробейников научился предугадывать настроение коллеги, и все равно с настороженностью разглядывал его в первые минуты встречи: уголки губ опущены, брови скорбно сведены к переносице, а в глазах тоска – сегодня с комиссаром, по-русски говоря, каши не сваришь. А вот если на щеках его играет румянец, во взгляде читается азартный блеск, а пальцы в нетерпении перебегают по столу от папки к папке – тут уж, к гадалке не ходи, комиссар готов взять след и идти по нему до цели, как охотничья собака.
Сегодня день выдался меланхоличный. Виной тому была то ли неудачная партия в покер накануне, то ли затянувшаяся дегустация вина, в котором Дюпре, как истинный француз, неплохо разбирался и которое страстно любил.
Комиссар без лишних разговоров предоставил Антону Андреевичу папки с делом, но комментарии давал сухие и без особого энтузиазма. Да, мадам Бюиссон пропала. Да, она встречалась с богатым вдовцом, который, вероятно, и увез ее во Французскую Гвиану. Нет, сообщений от нее не приходило. Но что с того? Почта через океан идет долго, да еще и война, которая только что закончилась. Да, они осмотрели виллу «Эрмитаж» в Гамбе, на которую указывала сестра пропавшей. Никаких признаков присутствия господина Фремье, мадам Бюиссон или кого бы то ни было еще, не обнаружено.
Зайдя в полнейший тупик, Коробейников несколько минут помолчал, а затем ткнул пальцем в небо:
- Жорж, а не было ли у вас других подобных случаев? Когда дамы растворялись в неизвестности при подобных обстоятельствах?
- Антуан, помилуйте! Сейчас неспокойное время! Конечно, таких случаев предостаточно. Кроме того, женщины нынче émancipée, не докладываются, как раньше, своим родным о каждом чихе, а те, по старой памяти, объявляют их в розыск, как только дама ушла за новой шляпкой.
- Хорошо, давайте сузим поиск, - подумав, предложил Антон Андреевич. – Предположим, дама из хорошей семьи и немолода. Согласитесь, у таких женщин меньше причин для авантюр?
Дюпре попыхтел, пожевал губами, закатил глаза, припоминая и сопоставляя факты, а потом крикнул секретарю:
- Жарден! Найдите-ка мне дела Брезиль, Вернон, Монпансье, Колломб и Жюме.
Через полчаса перед Коробейниковым выросла внушительная стопа документов.
1914, 1915, 1917, 1918…
- А вот еще что! – неожиданно вспомнил Дюпре. – Дело Жанны Кюше. Она исчезла в четырнадцатом. Я тогда только вступил в должность, и мне кровь из носу надо было себя зарекомендовать. О пропаже сообщила мать мужа, - тот давно скончался, попав под кабриолет на улице. Вдова вдруг продала семейный бизнес, забрала сына и уехала в неизвестном направлении, не оставив адреса и возможности с ней связаться. О знакомых Жанны Кюше, тем более мужчинах, свекровь ничего не знала. Да и вряд ли невестка стала бы делиться с ней интимными подробностями своей жизни. Но как я ни бился, следов найти не удалось, - Дюпре развел руками и снова окрикнул секретаря.
К стопке на столе добавилось дело мадам Кюше.
Коробейников попросил Дюпре выделить ему тихий угол и принялся изучать документы.
На первый взгляд, пропавших ничего не объединяло. Возраст разнился от 29 до 52 лет, жили они в разных концах округа Лувр, кто-то был одинок, а у некоторых обнаруживалась толпа родственников. Ничего, кроме того, что почти все они потеряли мужей. Но это и неудивительно. Война забрала почти полтора миллиона французских мужчин, шестьсот тысяч женщин остались вдовами. Однако, была одна особенность: перед исчезновением почти все дамы снимали со счетов свои сбережения и продавали недвижимость, как будто не рассчитывали вернуться. Обнаружилась и еще одна связь – многие пропавшие женщины сообщали о своих намерениях вновь выйти замуж. В нескольких отчетах встречались и характеристики избранников: в основном это были состоятельные мужчины средних лет или пожилого возраста, иногда вдовцы. Точного описания внешности отчеты не предоставляли – большинство свидетелей никогда не встречались с кандидатами в мужья.
И все же что-то в этом было. Коробейников не мог с уверенностью сказать, что нащупал нить, но ощущал шестым чувством, что он на верном пути. Он рассказал о своих наблюдениях Дюпре, и тот даже несколько оживился, удивленно вскинув брови:
- Мой друг, вы подозреваете брачных аферистов?
- Не исключаю этого. Как и чего похуже. Ни одна из этих женщин, - он указал на папки, - до сих пор не дала о себе знать.
Дюпре нахмурился. Потом решительно хлопнул ладонями по столу и поднялся.
- Жарден!
Секретарь появился в дверном проеме, готовый к распоряжениям шефа.
- Найдите все нераскрытые дела с исчезновением одиноких женщин, возможно, вдов, старше тридцати, из благополучных семей с 1914-го. Обращайте внимание на финансовое состояние их дел. Выясните, не собирались ли они замуж перед тем, как пропасть.
Секретарь коротко кивнул и исчез за дверью.
Ждать результатов поиска Коробейников не стал. У него было еще полдня впереди, и имелась возможность проверить возникшую теорию.
Перво-наперво Антон Андреевич направился в морг для неопознанных возле моста Сен-Мишель. Конечно, гипотеза его развивалась в другом направлении, но исключать прочие варианты не следовало.
Шло время, на место старых служителей приходили новые, но кое-что оставалось неизменным: словоохотливость работников морга в обмен на деньги. И градус откровенности был прямо пропорционален количеству монет, исчезающих в их карманах.
Антон Андреевич не надеялся, что найдет тела исчезнувших женщин, расчет его был на другое: вещи, сохранившиеся от невостребованных тел. Изучая дела пропавших, он сделал несколько пометок относительно их личных вещей, которые могли быть при них. В списке этом значились серебряные дамские часики; католический крестик, изготовленный на заказ; дешевенькое колечко с именем пропавшей, подаренное на причастие, и еще с десяток не слишком ценных вещиц, к которым дамы были сентиментально привязаны.
Некоторое время поиграв для приличия в игру «За кого вы меня принимаете?!» и дождавшись заверений, что Коробейникову нет дела до махинаций с неистребованными вещами, служитель снисходительно принял от Антона Андреевича три су и список.
- Нет. Нет. Нет, - отмечал он, ведя пальцем по бумаге сверху вниз. Возле мельхиоровых сережек с бирюзой, принадлежавших Люсиль Вернон, палец служителя остановился:
- А вот что-то такое, кажется, было. Да, припоминаю. Года три назад выловили из Сены. Платье нарядное, хорошего шелка. А вот лицо настолько распухло и местами объедено рыбами, что опознать бедняжку не было никакой возможности.
- Как по-вашему, могла ли ее смерть носить насильственный характер?
- Откуда ж мне доподлинно знать? Докторской степенью я не обладаю! Однако, по моему скромному опыту, мадам наложила на себя руки. Никаких других повреждений, кроме тех, что от рыб, я на теле не наблюдал.
- Что же, никто не интересовался этой дамой? – прищурился Антон Андреевич. - Раз вы говорите, платье на ней было дорогое, стало быть, из состоятельных?
Служитель только развел руками. Не похоже, что врал. Сыщик добавил еще пару су – выросло же в цене доверие смотрителей морга за последние двадцать лет! – и забрал сережки.
Из морга Коробейников отправился к семьям пропавших.
По первому адресу его ждала неудача. Мать Гастона Кюше, потеряв сначала сына, а потом невестку и внука, сильно сдала и умерла в 1916-м. Дом Кюше за отсутствием наследников отошел муниципалитету, и теперь его населяли люди, не имеющие представления ни об одном из прежних владельцев.
Затем он отправился навестить родных самой молодой из списка – Флоранс Монпансье. Прислуга проводила его в гостиную, к родителям пропавшей. Пожилой господин с бакенбардами внушительных размеров читал газету в кресле. Его жена, отложив вышивание, поднялась навстречу Коробейникову, и, указав ему на другое кресло, опустилась на диван напротив.
Узнав о цели визита, господин вдруг вскочил, покраснел, в глазах его сверкнул гнев:
- Что толку от ваших расспросов?! – выкрикнул он неожиданно высоким голосом. – Год прошел, а мою дочь по-прежнему не могут найти! Бездельники! Тупые ажаны!
Коробейников к подобным реакциям за тридцать лет работы привык, и теперь с интересом наблюдал за матерью пропавшей Флоранс. Та, не в пример мужу, спала с лица, нервно теребя край вышивки, лежавшей у нее на коленях. С этим исчезновением явно не все так просто!
Отец, видя, что Антон Андреевич на оскорбления не отвечает, распалился еще сильнее.
- А все этот прощелыга Пардьё! Я сразу знал, что он не доведет ее до добра! Не удивлюсь, если она сбежала с ним! Но если так, лучше бы ей быть мертвой в канаве, чем так опозорить семью!
- Вы можете рассказать что-то конкретное про месье Пардьё? – спокойно поинтересовался Коробейников.
- Вот в своих протоколах полицейских про него и почитайте! – господин Монпансье вернулся в кресло и сердито расправил газету, давая понять, что разговор окончен.
Антон Андреевич направился к выходу, мадам Монпансье поспешила за ним, чуть замешкавшись в коридоре. В дверях она вложила ему в руку клочок бумаги, беззвучно прошептала «умоляю!» и приложила палец к губам.
Коробейников коротко кивнул и вышел.
На улице он рассмотрел записку: адрес в Вернуйе. Прикинув время, он решил, что сегодня съездить в Вернуйе уже не успеет, лучше сделает еще один визит в Париже.
Следующим был дом Мари-Анжелик Колломб. Тут Антону Андреевичу повезло больше. Пожилая тетушка пропавшей была не только жива, но и, на первый взгляд, находилась во вполне себе здравом уме.
Она предложила Коробейникову кофе с круассанами, что было очень кстати – он с утра ничего не ел, - и стала крайне подробно рассказывать о пропаже племянницы, начав прямо со дня ее рождения. Перебить пожилую даму или перенести ее во времени чуть ближе к сегодняшнему дню не представлялось возможным, и, сделав пару попыток, сыщик смирился с тем, что ближайшие несколько часов ему предстоит провести в гостиной со старомодной мебелью в цветочек, вышитыми салфетками и фарфоровыми статуэтками кошек на всех горизонтальных поверхностях.
Коробейников отказался от четвертой чашки кофе, когда повествование тетушки, наконец, достигло интересующих его событий.
С ее слов выходило, что муж Мари-Анжелик погиб в результате газовой атаки на Ипре в 1915-м. Спустя полтора года вдова, конечно, как полагается, выдержав траур, познакомилась с сотрудником посольства Канады во Франции – солидным обходительным, вполне молодым человеком, кажется, тоже вдовцом – месье Верду. Он не был красавцем, - среднего роста, отнюдь не атлетического сложения, лысоватый и с густой бородой (тут в голове у Коробейникова звякнул колокольчик), - но производил очень приятное впечатление. Конечно, как полагается, он представился родственнице своей избранницы по всем правилам. Поэтому тетушка не стала возражать, когда новый знакомый, всего пару месяцев спустя сделал ее племяннице предложение, подарив фамильное кольцо – конечно, как полагается! Свадьбу было решено сыграть немедленно, поскольку будущие супруги должны были отбыть в Оттаву в ближайшее время. Однако женитьбе то и дело мешали какие-то бюрократические препоны. В итоге они так и не успели сочетаться браком, решив оформить отношения на родине будущего мужа. Тут тетушка воспротивилась, объявив, что это совершенно за рамками приличий, но Мари-Анжелик была непреклонна и счастлива.
Перед отъездом она перевела свои сбережения в канадский банк, чтобы иметь собственный доход и не сидеть на шее у мужа.
Племянница писала ей из нескольких городов по пути их следования и прислала открытку на Рождество 1917-го из Оттавы, но с тех пор от нее не пришло ни единого известия. Полиция отправила запрос в канадское посольство, однако такого сотрудника там не нашли – наверняка что-то напутали. Также запрос направляли в канадскую полицию, но ответа оттуда до сих пор не было получено.
Сомневаясь в реальности описанных событий, Коробейников попросил показать письма Мари-Анжелик и внимательно осмотрел конверты. Так и есть! Штемпели «городов следования» грубо подделаны. Вероятнее всего, мадам Колломб не покидала округа Париж. Ее пожилая тетушка обладала отличной памятью, но зрение ее явно начало подводить. Антон Андреевич не стал распространяться о своих подозрениях, лишь попросил на время письма пропавшей племянницы.
Провожая его, дама вдруг воскликнула:
- Полиции я об этом не говорила, совсем выпало из головы: у месье Верду под Парижем была какая-то недвижимость, кажется вилла в Гамбе.
Колокольчик в голове Антона Андреевича превратился в набат: «Опять эта чертова вилла в Гамбе! Надо, наконец, наведаться туда и осмотреть все самому».
Домой Коробейников вернулся в десять вечера, уставший как собака. Ирен приняла у него пальто, сняла котелок и кашне. Она старалась не расплыться в улыбке, но в ее глазах светилась плохо скрываемая радость.
Коробейников внимательно посмотрел на жену и улыбнулся в ответ:
- Что?
- Пьер и Алекс возвращаются!

     
   
Следующая глава          Содержание

 
Скачать fb2 (Облако Mail.ru)       Скачать fb2 (Облако Google)