Глава третья
Бокал мартини и сэндвич с лососем
Пить в одиночестве вредно для мужчины, а одинокой женщине и вовсе недопустимо. Конечно, любые ограничения собственной свободы, порождённые обязательным подчинением общепринятым правилам, стрессовые ситуации на работе, семейные дрязги и всё такое прочее рано или поздно могут довести до кипения даже самого спокойного и уравновешенного человека, но всё же алкоголь точно не является хорошим средством снять накопившееся напряжение. Умом это понять можно, но на практике часто получается иначе. Крайне дисциплинированные и добросовестные, максимально мотивированные на достижение результата, добропорядочные, трудолюбивые финны хотя бы раз в два месяца позволяют себе расслабиться, сбросить с души все камни, которые накопились за это время и стать такими, какими они в иное время быть не могут, потому что не положено, не так они воспитаны.
Стойкость духа, умение противостоять обстоятельствам, жизнелюбие и спокойная усмешка в ответ на вызовы, которые бросает человеку судьба, это «сису», основа финского характера, заложенная с детства через наставления старших, усвоенная раз и навсегда. Но присутствует и обратная сторона всего того достойного и честного, что было перечислено, и от неё, увы, никуда не деться, хотя меру каждый определяет сам.
В финском языке есть глагол, который на русский можно перевести как «выпивать дома в нижнем белье, не планируя никуда выходить и принимать кого-то в гостях». Перевод длинный, а исходное слово одно: «калсарикяннит».
Если женщина раз в полгода позволила себе отдых, и на её коленях лежит не начатая вышивка, не клубок ниток и спицы, не рыболовная леса, которую нужно распутать и привести в порядок, а всего-навсего пушистый толстый кот, рыжий с белыми «носочками» на лапках, это означает одно: «сису» закончилось, нужна передышка в виде «калсарикяннит».
У Марии Линнатар не имелось ни единой причины отказать себе в маленькой слабости, никто не мог её осудить за то, что она открыла бутылку мартини и сделала вкусные сэндвичи со слабосолёным и копчёным лососем – естественно, с фермы Арво Туомостена. Хозяйка лучшего в коммуне кафе знала, что многие женщины осуждают её за то, что она выбрала не семью, а карьеру и изрядно преуспела: получила прекрасное музыкальное образование, была солисткой оперы в Хельсинки, ездила на стажировки в итальянскую Ла-Скала и парижскую Гранд-Опера, пела на равных с самыми выдающимися вокалистами мира, выиграла три десятка международных конкурсов. Её лицо неоднократно появлялось на обложках глянцевых журналов, она встречалась с президентами и голливудскими кинозвёздами, одно время поговаривали, что у финской оперной дивы роман с Хосе Каррерасом, затем приписывали ещё какую-то громкую победу над известным сердцеедом…
Стареть на сцене она не захотела, ушла в самом зените своей славы, пару лет преподавала мастерство начинающим вокалистам, а затем совершила вовсе непостижимое: продала квартиру в Хельсинки и вернулась в родные края, в самую что ни на есть сельскую глубинку, где мерцало ослепительной голубизной озеро, высились на скалах горделивые корабельные сосны, а на чердаке дома, который построил ещё прадед, водились белки, каждое утро затевавшие шумную возню.
Теперь она была не дива, просто уже не юная одинокая незамужняя женщина, занимавшаяся собственным делом. Бабушка в свои пятьдесят отзывалась о себе как о старухе, у которой всё в прошлом, Мария с такой оценкой возраста и возможностей категорически не соглашалась. Она ухаживала за собой с прежним усердием, разве что перестала носить вычурные причёски и красилась едва-едва, чтобы не смущать местных поборников нравственности, с удовольствием сменила весь гардероб, оставив два-три деловых костюма, а прочее заменив на демократичные джинсы, бриджи, спортивные брюки, широкие джемпера, завела себе десяток свитеров с национальными орнаментами. Машина у Марии, разумеется, была, и отличная, но её привыкли видеть на велосипеде – как ни крути, как ни угадывай, а это самый безотказный и доступный способ передвигаться, когда живёшь в маленьком посёлке и ездишь на работу в город за какие-то семь километров.
Поначалу соседи шептались за спиной и словно ожидали какого-то подвоха, даже старики, которые знали Марию ещё ребёнком, знали её родителей и родителей её родителей.
Мария только плечами пожимала: она местная, она Линнатар, так неужели кто-то полагает, что она позволит себе совершить что-то недостойное?
Даже кафе она открыла не сразу. Первый год Мария отдыхала, не занимаясь ничем, кроме собственного участка. Да, она позволила себе вызвать ландшафтного дизайнера из Стокгольма. Да, она выписала себе по каталогу не самые дешёвые сорта кустарников, завела элитную малину и не поскупилась, чтобы выкупить два соседних участка. Ей хотелось составить интересный маршрут для ежевечерних прогулок, и она своей цели достигла. Теперь можно было за один вечер оказаться в Японии и посидеть в окружении сакур в небольшой беседке, переместиться в предгорья итальянских Альп, посидеть на балкончике и вообразить, что ты в Швейцарии, пообниматься с русскими берёзками…
На второй год, когда участок в целом приобрёл желаемый вид, Марии вдруг стало скучно. Она поняла, что тоскует по жизни в большом городе, по обилию событий и непременно уехала бы (да и преподавать как раз позвали!), но тут случилось нечто из ряда вон выходящее: пропала бесследно Анетта Туомостен, жена самого состоятельного и влиятельного человека в коммуне Иломантси. На ноги была поднята вся местная полиция, приехали столичные специалисты, в единый миг всё вокруг забурлило и заклокотало, обычно неразговорчивые соседи вдруг стали демонстрировать чудеса общения, правило «не обсуждай другого, и не осудят тебя» потеряло всякое значение. Мария, живо заинтересовавшаяся происходящим, вспомнила вдруг, с какой жадностью Анетта, ещё молодая и красивая женщина, расспрашивала её про Италию, с тоской вздыхала, сетуя на крайнюю бережливость мужа, который все деньги вкладывал в развитие своего бизнеса, не считаясь с интересами супруги. Она поделилась своими соображениями с Пеккой Ярвиненом, и тот, подумав, счёл полученную информацию полезной. Затем Мария случайно добыла ещё более ценные сведения: Анетта попросила записать телефон дизайнера, работавшего над участком приятельницы и, как это часто бывает, вытащила из сумочки первую подходящую бумажку. Женщины заболтались, и записка осталась лежать на журнальном столике. Делая уборку, Мария нашла её, перевернула на другую сторону и после беглого ознакомления с содержанием чека (а это оказался именно чек!) бросилась звонить старшему Ярвинену.
Бедная глупышка Анетта, которой тоже не хватало впечатлений и внимания, очертя голову бросилась в сомнительное приключение с неким альфонсом, который обобрал бедняжку до нитки за какую-нибудь неделю, проведённую на альпийском курорте, бросил без сожаления, и теперь она рыдала в номере, которой сама же и оплатила на пятнадцать дней вперёд. Денег уже не было, возвращаться к мужу она боялась и готовилась наложить на себя руки. Туомостен, любивший жену без памяти и даже не задумывавшийся о том, что может показаться скупым на слова и проявление внимания, сам поехал в злополучный отель. Что там произошло между супругами, никто не знал, но вернулись они вместе, и с тех пор Мария Линнатар была желанным гостем в их доме, крестной долгожданного первенца (родившегося через десять месяцев после всей этой истории и уж точно имевшим фамильное сходство с Арво Туомостеном!) и привилегированной клиенткой рыбного магазинчика.
Затем случилась история с ограблением местного магазинчика, расположенного почти напротив дома госпожи Линнатар, и Мария, которая особенно не распространялась о том, что у неё на участке установлена отличная система видеонаблюдения, для начала поделилась записями с представителями полиции, а затем, поддавшись непонятному даже ей самой азарту, принялась под всякими благовидными предлогами расспрашивать соседей, долго засиживаться по вечерам с чашкой кофе и кексами у себя на кухне, чертить какие-то мудрёные схемы…
В итоге через две недели грабителей поймали, и ими оказались именно те люди, на которых указала Мария. Конечно, ей сильно помог тот же старик Ярвинен, любитель крепкого кофе, бутербродов с копчёной форелью и японских кроссвордов судоку.
Про третий случай, заставивший Марию Линнатар призадуматься о целесообразности переезда в Хельсинки, старина Ярвинен даже не знал, до него это дело не дошло. Марию тоже собирались ограбить, позарившись на якобы лежавшие в сейфе драгоценности, но она теперь была особо внимательна к любому проявлению человеческого любопытства, к самым незначительным словам, к самым незаинтересованным взглядам, делала нужные выводы, и в итоге поняла, что гениальная Агата Кристи права: даже в самой тихой глубинке человеческие страсти кипят нешуточно.
Именно после третьей истории госпожа Линнатар решила остаться в родных краях. Чтобы не умереть от скуки, ожидая новое необычайное приключение, она открыла собственное кафе, выписала отличного повара из Турку и двух способных девчонок из Миккели, те быстро обучили местных, и дело пошло, да так бойко, что оставалось только подивиться и порадоваться. Привозить почти ничего не приходилось: Мария сделала ставку на национальную кухню, добавив в меню пиццу и пасту, не поскупилась и приобрела лицензию на торговлю крепким алкоголем в определённые дни и часы. Готовили вкусно, цены держали самые демократичные, так что в кафе мог заскочить и проголодавшийся школьник, и шофёр дальних грузовых рейсов, стосковавшийся по домашней добротной кухне.
Смакуя холодный мартини и наслаждаясь нежным мясом славно подкопчённого лосося, прекрасно сочетавшегося со вкусом сливочного масла и свежего душистого ржаного хлеба из местной пекарни, Мария смотрела на рыжие всполохи заката, игравшие на соснах дальнего бора. Посёлок уже был погружён в вечернюю прохладу, все звуки понемногу затихали, таяли до тончайшего пианиссимо, какое не смогут отобразить и иные довольно неплохие музыканты. У природы всё получается отлично, только умей слушать и понимать. Общей гармонии не мешало даже занудливое тонкое пение комаров. Комары, увы, были фальшивы: один, самый смелый, круживший у самого уха мисс Марпл посёлка Рийхийоки, недотягивал до «ми-бемоль», второй, не решавшийся приблизиться, довольно точно брал «до-диез». Диссонансы Мария-Анна не любила, они раздражали и вносили дискомфорт в слаженную симфонию звуков летнего вечера, остальной оркестр играл вполне достойно.
Вопрос решился в течение минуты: едва оба кровопивцы, обезумев от жажды, приблизились на расстояние атаки и закружились у виска жертвы, как Мария точным ударом ладони прихлопнула обоих.
- Готовы, голубчики! – пробормотала она, не без удовлетворения разглядывая два тёмных пятнышка и стряхивая их на землю.
Несмотря на то, что уже смеркалось, белые ночи оставляли простор для исследований. Конечно, был великий соблазн продолжить смаковать мартини, да и рыба в холодильнике ещё была, но Мария решительно поднялась с места. Она довольно подробно расспросила Инту о том месте, где он первоначально обнаружил тело бедной Тулы, и теперь могла сама осмотреть то, что, видимо, не увидела или не захотела видеть полиция. Можно бы было подождать до утра, но краски заката, столь яркие и поэтичные для неопытного восторженного взора, наводили на мысль о том, что ночью пойдёт дождь. Дождей не было аккурат с той самой ночи, когда бедную Тулу обманом заманили на берег и убили, а это означало, что какие-то следы и улики вполне могли сохраниться. Следовало не лениться, оторвать зад от табурета и незамедлительно прогуляться на берег ручья. Она и раньше пыталась найти хоть что-то, но до признания Инту не знала, где именно искать.
Мария была человеком творческим, но при этом не забывала про важность «сису».
Сначала дело, а затем можно вернуться домой, переместиться на веранду и сколько угодно смотреть на белую ночь, сочинять стихи в японском стиле или руны в чисто финском, играть на рояле, слушать любимую музыку, гладить захлёбывавшегося восторженным урчанием кота, попивать мартини и предаваться «калсарикяннит».
Вот тогда это будет заслуженным, только тогда, ни минутой раньше!
Мария зашла в дом, чтобы переодеться, взять телефон, мощный фонарик и пару-тройку целлофановых пакетов для завтрака, оставила записку, где её можно найти и решительно направилась в сторону берега.
Забегая вперёд, скажем: не иначе, как ангел-хранитель бедняжки Тулы подсказал ей это решение и придал нужную долю бодрости. Не всякая женщина отправится в лес после десяти часов вечера, когда наступает время владычества невидимых лесных и речных духов, когда ахти-водяной и хийту-леший вместе с Хозяином и Хозяйкой леса собираются на совет! Нечего человеку делать в лесу в такое время!
Но иногда даже духи природы отходят в сторону, чтобы дать дорогу человеку, который думает о справедливости и необходимости воздать должное за содеянное ком-то зло.
Следующая глава Содержание
