Глава четырнадцатая

Философия и метафизика

      Петербург прекрасен в любое время года, если, разумеется, вам удастся полюбить этот город,  с его бесконечными дождями, ветрами и свинцовым небом, будто давящим на плечи. Но ранней осенью все в нем меняется неожиданно: небо становится высоким и прозрачно-голубым, солнце сияет едва ли не чаще, нежели летом, а разноцветные деревья вызывают ощущения праздника. И лишь легкий аромат опавших листьев привносит в душу тонкую печаль об уходящем лете, рассказывая, что совсем скоро буйство осенних красок исчезнет, вновь уступив место неуютной серой промозглости.
      Петр Миронов шел вдоль ограды Румянцевского сада, любуясь красками осени. Торопиться ему было некуда. Встреча с господином Зайдлицем в кондитерской «Вольфа и Беранже», что на Невском проспекте, должна была состояться еще только двумя часами позже, так что можно было неторопливо прогуляться по набережной, любуясь городом, облаченным в осенний наряд. Петербург выглядел  радостным, под стать настроению Петра Ивановича, и золотой купол Исаакиевского собора сиял как-то по-особенному ярко и празднично. Центр Петербурга никогда не был полон зелени, таким уж его спланировали, но то тут то там располагались то сад, то маленький скверик, то просто одиноко растущий клен, переливающийся золотом и багрянцем, нарушая своими яркими красками строгую красоту столицы.
      Перейдя Неву по Дворцовому мосту и задержавшись на середине, чтобы полюбоваться строгим силуэтом Петропавловского собора, Миронов пересек затем Дворцовую площадь и пошел по набережной Мойки к Невскому. Идти было легко и приятно, и это радовало несказанно: похоже, что слабость и бесконечная усталость, ставшие его спутниками после ранения, наконец-то его оставили. Было приятно снова ощущать себя полным сил и энергии, будто бы на десять лет помолодевшим.
      Вот, наконец, и кондитерская. Он пришел раньше времени, так что имел возможность выпить покамест чашечку кофе с изумительными пирожными местного приготовления и спокойно посидеть, погрузившись в свои мысли, по большей части приятные. Нынче вечером его ожидала Ее Сиятельство графиня Раевская, и это наполняло его сердце радостью. А еще более радовало, что так было и вчера, и завтра будет, и послезавтра тоже. Их отношения, ставшие совсем близкими и теплыми благодаря всему происшедшему с ними этим летом, вызывали у Петра Ивановича восторг и головокружение. Хотя он и не позволял себе задумываться о большем, наслаждаясь тем, что подарила ему судьба. Он видел, как оттаивала Саша, как становилась она все смелее и раскованнее, позволяя себе и смеяться, и сердиться, и даже плакать. И радовался этому ее преображению, согревая ее своей любовью, как мог. И старался не думать о том, что будет с ними дальше.

      Двери распахнулись, и на пороге показался господин Фридрих Зайдлиц, все такой же импозантный и величественный, каким он запомнился Миронову по первой их встрече. Впрочем, по приветливой улыбке можно было сказать, что немецкий медиум искренне рад видеть господина Миронова.
      – Как Ваше пребывание в России? – поинтересовался Петр Иванович, когда они разместились оба за столиком и сделали заказ.
      – Россия великолепна, – ответил Зайдлиц,  – хотя интерес к спиритизму в ней невелик, разве что в Петербурге. Ну, и шарлатанов в этих кругах много, так их и в Париже не меньше. От века эти материи привлекали к себе мошенников всех мастей. А как Ваши дела, сударь? Удалось ли Вам понять природу Вашего дара, столь драматично проявившего себя при нашей прошлой встрече?
      – Частично удалось,– сказал Миронов, – к сожалению, только частично. Не так это и просто, как выяснилось, но кое-что все-таки стало понятно.
      – И какой же он природы? – заинтересовался немец. – Как я понял, Вы не медиум. Кто же тогда?
      – Судя по всему, я провидец, – чуть смущенно ответил Петр Иванович, уж слишком выспренне это прозвучало. – У меня было несколько видений, явно указывающих на грядущие события. Преимущественно неприятные или кошмарные, надо сказать. И в связи с этим у меня появилось множество вопросов, на которые я ищу ответ, но пока что не нахожу.
      – И что же это за вопросы? – поинтересовался Зайдлиц, –  Расскажите мне о них, я много изучал различные практики, возможно, и о прорицаниях что-то вспомню. Хотя, должен признать, дар у Вас чрезвычайно редкий, нынче пророки почти не встречаются. Мне чрезвычайно интересно было бы побольше узнать о Ваших видениях.
      – Если честно, то и мне тоже, – усмехнулся Миронов. – До сих пор их было не слишком много, меня несколько отвлекли от изучения дара проблемы со здоровьем. Но теперь я намерен заняться этим вплотную.
      – И что же Вы видели? – заинтересованно спросил немец.
      – Ну, смотря когда, – ответил Петр Иванович. – Как-то раз мне привиделись бомбисты, собирающиеся взорвать карету. Их поймали потом и тот взрыв удалось предотвратить. А в другой раз видение оказалось совсем непонятным. Какая-то крепость, вроде бы война идет. Мертвые люди, бесчисленное количество мертвецов. И газ какой-то. В общем, это явно будущее, и скорее всего, не самое близкое.
      – Газ? – чрезвычайно сильно изумился Зайдлиц. – А как могут быть связаны газ и война?
      – Вот об этом я и говорю, – пояснил Миронов, – что ничего тут не ясно и непонятно. Может быть, в будущем и изобретут какое-нибудь газовое оружие, откуда мне знать. Плохой я провидец покуда.
      – Как интересно, – восхитился немец, – а что еще Вам удалось увидеть?
      – Однажды мне удалось увидеть и предотвратить нападение на Ее Сиятельство, – ответил Петр Иванович. – Но в тот раз, для разнообразия, видимо, предсказанное будущее оказалось не далеким, а настолько близким, что я просто чудом успел. Эти расхождения по времени меня смущают преизрядно. Как Вам кажется, не могу ли я сделать так, чтобы видения были конкретнее?
      – А они сами Вас посещают, или Вы их вызываете? – полюбопытствовал Зайдлиц.
      – Когда как. Иногда сами, а порой мне удается их вызвать. Но в любом случае я никогда не знаю наперед, что увижу.
      – Ну, в тех видениях, что шлет Вам универсум, Вы вряд ли можете быть властны, – покачал головой немец. – Вам нужно понять, для чего Вам ниспослан Ваш дар, ведь все в мире взаимосвязано, все имеет свою причину и последствия. И если Вам дано предвидеть, стало быть, этому есть цель.
      – Вот и мне так кажется, – воодушевленно подхватил его мысль Миронов, – но я пока не могу понять, в чем эта цель заключается.
      – Не торопитесь, – чуть покровительственно улыбнулся господин Зайдлиц, – всему свое время. Кроме того, есть ведь вероятность, что Вы никогда этого не поймете. Кто знает, может быть именно то, что Вы спасли Ее Сиятельство, и было той самой целью, ради которой Ваш дар пришел в этот мир. Возможно, для универсума госпожа графиня важна, но мы можем прожить всю жизнь и так и не понять, чем именно.
      Петр Иванович только улыбнулся в ответ. Такая версия ему весьма понравилась. И с его точки зрения госпожа графиня была важна для любого универсума, для всей вселенной не было никого важнее. Может быть, и вправду судьба подарила ему этот дар лишь затем, чтобы он спас Сашу от смерти? Его это вполне бы устроило, он не претендует на большее.
      – А другие Ваши видения? – вернул его в разговор господин Зайдлиц. – Вы сказали, что научились вызывать их произвольно.
      – Да, порой мне это удается, – признал Миронов, – но всегда возникают проблемы с тем, чтобы увиденное соответствовало моим желаниям. Мне порой кажется, что мироздание надо мной насмехается: то мне показывают картины, о которых я не просил, то напротив, я вижу именно то, что хотел видеть, но таким образом, что не только не получаю ответа, а лишь новые вопросы возникают.
      – Полагаю, это вопрос дисциплины мысли, – задумчиво произнес медиум. – Мне приходилось сталкиваться с чем-то подобным во время спиритических практик. Если известно имя вызываемого духа, то все просто, разумеется. Но если этого духа необходимо вызвать, а имя его неизвестно, то приходится пользоваться иносказаниями. И порой случаются казусы: либо приходит не тот дух, либо является не один. Как-то раз я по случайности вызвал целую толпу. Чрезвычайно неприятный опыт, должен признаться. С тех пор я стал тщательно прорабатывать вопросы заранее. И лишь будучи полностью уверен в том, что меня поймут правильно, вкладываю в призыв силу. Думаю, у Вашей племянницы тоже бывали подобные проблемы. Вы не советовались с нею на эту тему?
      – К сожалению, я не виделся с ней до сих пор, – вздохнул Миронов. – Она вышла замуж, путешествует по Европе. Пару раз я пытался увидеть, как обстоят ее дела, но то, что показывает мне универсум, не выдерживает критики. И кстати, в связи с этим, у меня к Вам вопрос по спиритизму: скажите, сударь, как Вы считаете, обладают ли духи воображением?
      – Какой неожиданный вопрос! – изумился Зайдлиц, – Никогда об этом не задумывался. Способ мышления духов странен и загадочен, как и сама их суть. Но я сталкивался с тем, что духи способны лгать, притворяться, даже мистифицировать медиума. Так что полагаю, что они обладают и свободной волей, и воображением.
      – А случалось ли Вам видеть мечты духа? – поинтересовался Петр.
      – Мечты духа как картину? – уточнил немец, – Пожалуй, что нет. Они показывают видения, но это события их жизни. Или иногда события, которые их волнуют, хоть они и не принимали в них участия. Но чтобы дух что-то именно придумал и показал, такого я не встречал. А впрочем, мироздание бездонно и непознаваемо. А почему вдруг Вас это заинтересовало?
      – Помните, я просил Вас вызвать дух моего погибшего друга? – спросил его Миронов. – Тогда мне явилось первое мое видение, и видел я именно его, но при таких обстоятельствах, в которых он не мог оказаться ни живой ни мертвый. Да и выглядел он моложе себя самого лет на десять.
      – Ну, знаете, – рассмеялся Зайдлиц, – не знаю, что Вам показало видение, но могу с полной уверенностью утверждать, что друг Ваш жив и здоров. Я все-таки давно занимаюсь спиритизмом, и могу отличить, когда дух не желает явиться, а когда человек еще просто не умер.
      – Да, но позже я видел его смерть, – возразил Петр Иванович, – и уверяю Вас, в подробностях.
      – Но Вы провидец, не забывайте, – ответил ему немец. – И если Вы видели его смерть, значит, он умрет. Ну, или Вы сможете это предотвратить, как предотвратили гибель госпожи графини.
      – То есть, Вы хотите сказать, что на момент моего первого видения он был жив? – уточнил Миронов, – А если умер, то позже? Или еще не умер вовсе?
      – Если бы мы с Вами не были в столь людном месте, я бы Вам точно сказал, жив или умер, – ответил Зайдлиц. – Но раз Вам привиделась его смерть, значит, она случится.
      – И насколько это неизбежно? – помрачнел Петр Иванович. – Я имею в виду, что, к сожалению, не могу понять, где его искать, чтобы это предотвратить.
      – Вполне возможно, Вам и не следует этого делать, – пожал медиум плечами, – или, как раз наоборот, именно это сделать как раз и необходимо. Кто может знать? Разве что универсум?
      – Но должна же быть какая-то закономерность! – возмутился Петр, – Если я это вижу, и даже кое-что у меня получается изменить…
      – Значит, Вы можете оказывать влияние на события, которые видите, – закончил за него Зайдлиц. – Большая ответственность, должен Вам сказать. Надеюсь, Вы не поставите своей жизненной целью предотвращать все увиденные Вами несчастья. Это было бы поистине душераздирающе, потому что такая цель абсолютно недостижима.
      – Но я все-таки должен предотвращать все, что смогу, – упрямо сказал Миронов. – Иначе, зачем мне все эти предвидения, если я, будто равнодушный сторонний наблюдатель, буду знать, но не попытаюсь ничего изменить?
      – Да, равнодушие Вам явно не свойственно, это точно, – покачал головой медиум. – Человеку с Вашим отношением к жизни такой дар станет проклятием. Подумайте об этом. Вы ведь не только свою жизнь сделаете невыносимой, но и жизнь тех, кто рядом с Вами. Разумеется, прекрасно было бы, если бы мы могли уберечь мир от бед. Но мы лишь малая часть этого мира. И заботится должны прежде всего  о себе и о тех, кто нам дорог и близок.
      Петр Иванович задумался на минуту над словами немца. В чем-то господин Зайдлиц был прав, наверное. Вечная погоня за справедливостью никому не приносила добра. Невозможно предотвратить все несчастья на свете, их слишком много. Но разве это значит, что не надо и пытаться?
      Петр вспомнил своих близких и попытался представить себе, что каждый из них сказал бы в ответ на такой вопрос. Брат всю жизнь бывший адвокатом, защищал закон в суде, добиваясь справедливости. Петр отлично помнил, как Виктор взялся защищать невинно обвиненного Кулагина. И сколько еще было таких примеров, не счесть. Виктор точно поддержал бы его, нет сомнений.
      Про Аннет можно было и не задумываться. Помогать людям, делать мир лучше она видела целью своей жизни, и, несомненно, сказала бы ему, что раз уж он получил такие способности, то именно для того, чтобы спасти всех, кого возможно.
      И Александра Андревна, его чудесная, горячо любимая Сашенька, которая боялась его дара безмерно, и все же искренне считала, что он нужен и полезен. Саша бы его поддержала, и сама бы вместе с ним приложила все силы для того, чтобы нигде и ни с кем не случилась беда.
      Нет, не прав господин Зайдлиц. Возможно он, Петр, и не может предотвратить все несчастья, которые видит во время своих видений, но пытаться все равно будет. Потому что это единственно правильный путь. Ну, или по крайней мере, единственно достойный.
      – Не могу с Вами согласиться, – ответил Миронов Зайдлицу, – но и спорить тоже не стану. Каждый сам выбирает, как использовать те способности, которыми наделила нас вселенная.
      – И все же помните, мой друг, – усмехнулся немец, – что мы с Вами не такие, как большинство людей. Нам дано гораздо больше, чем им. Я не являюсь таким уж ярым поклонником теории Übermensch, но в словах господина Ницше есть своя правда.
      – С этим трудно спорить, – улыбнулся Петр, – но даже Заратустра пытался помогать людям, неся им свою мудрость. А слова «Будь тем, кто ты есть», можно понимать по-разному.
      –  Возможно, Вы правы, – ответил ему Зайдлиц с улыбкой, – хотя трудно забыть, что те, кому он пытался помочь, не слишком-то приветливо к нему отнеслись. Но мы с Вами увлеклись философией, уйдя от темы нашего разговора.  А между тем, как мне ни жаль заканчивать столь интересную беседу, нынче вечером меня ожидают в Санкт-Петербургском спиритическом обществе. Не желаете ли составить мне компанию? Ваш дар провидца, несомненно, вызовет настоящий фурор среди поклонников мистицизма.
      – Нет, благодарю Вас, – с улыбкой поклонился Миронов, – нынче вечером я занят, и планов своих менять не могу. Но, возможно, мы могли бы продолжить нашу беседу в другой раз.
      – Непременно, – ответил немец, – я чрезвычайно надеюсь, что наше общение продолжится. Мне было очень интересно и очень приятно с Вами беседовать.
      – В таком случае, до скорой встречи, – поклонился ему Петр Иванович.

      До дома на Сергиевской Петр Миронов предпочел добраться на извозчике, не желая длить время своего ожидания дольше необходимого. Лакей впустил его в дом и склонился почтительно:
      – Ее Сиятельство ожидает Вас. Пожалуйте пройти в малую гостиную.
Докладывать он не пошел, это не требовалось. Его давно уже впускали к госпоже графине без доклада, а после истории с господином Уваковым Петр Иванович завоевал почтительное уважение со стороны слуг дома Раевской. Вот и сейчас лакей позволил себе даже улыбнуться, приветствуя гостя.
       Саша сидела в кресле у камина с книгой. Его она встретила такой радостной улыбкой, будто они неделю не виделись, а не расстались только вечером накануне.
      – Добрый вечер, Ваше Сиятельство, – поздоровался Петр, целуя нежную руку. – Как прошел Ваш день?
      – В бессмысленных хлопотах, – улыбнулась ему графиня. – Завтра бал в собрании, послезавтра прием у Шуваловых. Еще премьера в опере на этой неделе. И ко всему этому требуются атрибуты, без которых я прекрасно бы обошлась.
      – Вы позволите мне сопровождать Вас?
      – Я рассчитываю на это, – сказала Александра Андревна, – но пойму, если столь напряженная светская жизнь покажется Вам утомительной. Тем более, что Вы еще не вполне оправились после ранения.
      – Я абсолютно здоров, – ответил Петр, – и буду счастлив следовать за Вами. Что нужно слышать в этом году? Есть ли конкретные темы, которые волнуют Вас более других? Или, быть может, конкретные люди?
      – Снова Вы за свое? – вздохнула Саша. – Пока что никакой конкретики. Просто держите разум открытым. Сезон лишь начинается. Как подсказывает мне опыт, сейчас разговоры будут вращаться вокруг летнего отдыха и молоденьких дебютанток. Эти темы мне не интересны.
      – Вы обещали больше не спорить на эту тему, – попенял он ей.
      – Я и не спорю, как видите, – согласилась графиня, – но и изображать радость не стану тоже. Вы вольны поступать по-своему, но и я вольна иметь свое мнение на этот счет. Так будет честно. И в самом деле, споры  нам ни к чему. Лучше расскажите мне, как прошел Ваш день.
      – Я сегодня встречался с господином Зайдлицем, – поведал ей Петр Иванович. – Чрезвычайно интересный разговор у нас с ним вышел.
      – И о чем же Вы беседовали?
      – О предсказаниях, о духах, о смысле жизни, – ответил Миронов. – Господин Зайдлиц навел меня на некоторые мысли, и теперь они не идут у меня из головы.
      – И что же это за мысли? – поинтересовалась Александра Андревна. – Любопытно, на какие размышления навел Вас этот человек.
      – Вам не нравится Фридрих Зайдлиц, сударыня? – спросил Петр Иванович. – Я еще весной обратил внимания, что он Вас встревожил. Что с ним не так?
      – Если бы с ним было что-то не так на самом деле, я бы не принимала его в доме, – очень серьезно ответила графиня. – Нет, это все на уровне тонких ощущений. Есть в этом человеке что-то, от чего у меня просто мороз по коже проходит. Возможно, это как-то связано с тем, что он медиум, но ведь Вы меня не пугаете.  А вот он пугает, хоть я и не могу объяснить своих ощущений.
      – Не бойтесь, Ваше Сиятельство, – рассмеялся Миронов. – С духами или без них, господин Зайдлиц для Вас не опасен, я не допущу, чтобы он Вам навредил.
      – А я и не говорю, что он собирается мне навредить, – ответила Раевская. – Мне лишь кажется, что он в принципе способен на недобрые дела. Впрочем, это лишь ощущения, и не стоит на основании их думать о человеке дурно.
      – Возможно, Вы в чем-то и правы, – задумчиво произнес Петр Иванович. – По крайней мере, некоторые его убеждения для меня совсем не приемлемы. Но в чем Зайдлицу не откажешь, так это в том, что он на самом деле эксперт по мистицизму.
      – Он посоветовал Вам что-то полезное? – спросила Александра Андревна. – Вы ведь собирались спросить его совета в том, как сделать Ваши видения понятнее.
      – Ничего конкретного, к сожалению, он посоветовать мне не смог, – ответил Миронов. – Зайдлиц медиум, а мой дар иной природы, и на эту тему не так  уж много исследований. Слишком редко встречается подобное. Но кое-что в его словах заставило меня задуматься о том, ради чего вообще мне даны эти способности. Ведь должен быть в них какой-то смысл!
      – Но разве Вы не видите в них смысла? – изумилась графиня. – Ваши видения предупреждают о бедах и несчастьях, причем некоторые из них удалось уже предотвратить. Это ли не смысл?
      – Я был абсолютно уверен, что Вы скажете именно это, Ваше Сиятельство, – улыбнулся Петр, – ни минуты не сомневался.
      – Тогда что же Вас смущает?
      – Полагаю то, что я не всегда могу понять, что сообщают мне эти картины, – пожал он плечами. – Как можно что-то предотвратить, если я не понимаю, что, где и когда произошло.
      – А что думает на эту тему господин Зайдлиц? – поинтересовалась Александра Андревна.
      – У него особое мнение, – ответил Петр Иванович, – господин Зайдлиц вообще не уверен, что нужно что-либо предотвращать. Зато он дал мне совет, как можно попытаться сделать видения более точными. С его слов, все дело в том, как именно задавать вопрос. Нужно как можно более точно продумывать, что именно я хочу увидеть. И тогда куда больше шансов, что увиденное будет соответствовать спрошенному.
      – Это не так-то просто, – нахмурилась графиня. – Вы ведь и спрашиваете именно потому, что не знаете. Не вижу, как можно составить вопрос так, чтобы не осталось возможностей для разночтений. Разве что указать точное время, но я почему-то сомневаюсь, что у мироздания, посылающего Вам видения, есть часы и календарь.
      – Ну, ведь у меня получилось увидеть Штольмана с документами в руках, – возразил Миронов, – значит, все-таки некоторый смысл в этом есть. Нужно как можно внимательнее обдумать то, что я хочу увидеть.
      – Вы снова собрались экспериментировать? – спросила Саша. – Ведь нет же никакой необходимости сейчас.
      – Зато желание имеется! – со смехом возразил он ей. – Бросьте, Александра Андревна, Вы никогда не верили в то, что я остановлюсь. Неужели Вам не любопытно?
      – Мне просто кажется, что играть с такими силами не следует, – несколько сердито ответила она. – Это не рассматривание картинок в книге. Что если имеется и обратная взаимосвязь, и то, что Вы видите, становится возможным именно потому, что Вы его увидели?
      – Об этом я как-то не задумывался, – изумился Миронов. – Вы хотите сказать, что я не прозреваю, а создаю судьбу? Нет, как мне кажется, это уж слишком. Те бомбисты начали готовить свое покушение гораздо раньше, чем я их увидел. И господин Уваков раньше решил к Вам прийти. Я лишь видел последствия их действий. Кроме того, я совершенно уверен, что если бы дело обстояло и в самом деле так, то на роль создателя судьбы мироздание подобрало кого-нибудь посерьезнее.
      – Вот к серьезности я Вас и призываю, – ответила Раевская. – Не стоит играть такими силами.
      – Да не играю я, – возмутился Петр Иванович. – Я лишь хочу овладеть даром в полноте, а это требует тренировок. Мне не удастся понять свои способности, если я буду ожидать спонтанных видений.
      При упоминании спонтанных видений Александра Андревна вовсе помрачнела.
      – Скажите, а никак нельзя их предотвратить? – спросила она. – Я так и вижу, как Вы попадаете под извозчика лишь потому, что на середине дороги Вас настигло очередное видение.
      – Я и сам об этом думал, – признался Миронов. – Они приходят неожиданно и наступают очень быстро, я не могу ни предотвратить их, ни заставить подождать. Но единственное, что мне пришло в голову – это все те же эксперименты. Если я буду открывать эту дверь достаточно часто, то, возможно, универсум не станет ломиться в нее, когда она закрыта. Кроме, разумеется, тех случаев, когда происходит что-то, на что нужно отреагировать, и немедленно. Но тут уж ничего не поделаешь, придется через улицу ходить с осторожностью.
      – Хорошо, Вы меня убедили, – кивнула графиня Раевская. – Если Ваши эксперименты смогут снизить количество внезапных случаев возникновения видений, значит, мы будем экспериментировать.
      – Мы? – поднял бровь Петр Иванович, – Александра Андревна, я по-прежнему настаиваю на том, чтобы Вы не участвовали в этом.
      – А я по-прежнему говорю Вам, что буду присутствовать! – рассердилась Саша. – И я не верну Вам слова. Вы обещались, сударь, и извольте сдержать обещание.
      – Я не отказываюсь от обещаний, – примирительно сказал он. – Я просто за Вас беспокоюсь. Последствий почти что и нет уже, но Вы продолжаете тревожиться.
      – Продолжаю, – согласилась Раевская. – Но я не стану волноваться меньше, если отвернусь, правда?
      – Хорошо, – вздохнул Миронов, – раз Вашему Сиятельству так угодно, пусть так и будет. Переспорить Вас мне не удастся, как видно.
      – И что Вы собираетесь вызвать на этот раз? – поинтересовалась графиня.
      – Не думаю, чтобы мне хотелось увидеть что-то конкретное, – ответил Петр. – Разве что попытаться разглядеть собственные кошмары. Снов я по-прежнему не помню, но кое-какие воспоминания о тех картинах, что посещали меня в бреду, сохранились, и эти картины меня тревожат. Может быть, попробовать разглядеть их пристальнее? Или можно просто попытаться раскрыть разум и посмотреть, чем порадует меня мироздание.
      – Что-то я не припомню, чтобы мироздание посылало Вам радостные известия, – съязвила Александра Андревна, – но и любоваться собственными кошмарами мне не кажется хорошей идеей. Почему Вы думаете, что те порождения бреда были пророческими? Неужели Вы не могли просто бредить?
      – Аннет как-то в ответ на мой вопрос, почему я думаю, что ее сон был вещим, искренне спросила: «А разве у меня другие бывают?» – усмехнулся Миронов. – Не знаю насчет бреда, но мои сны меня пугают. И очень хочется понять все-таки, что именно я вижу. Если это просто кошмары, которые ничего не означают, так и думать о них не имеет смысла. Если же и во сне ко мне приходят пророчества, то я должен об этом знать, не правда ли?
      – Может быть, Вы и правы, – задумчиво произнесла графиня. – И что же, сегодня Вы намерены спросить о снах?
      – Я думаю, что попробовать стоит, – ответил он. – В конце концов, что я теряю?
      – А как Вы собираетесь понять, видите Вы содержание своего сна или что-то иное? – полюбопытствовала Александра Андревна. – Вы же снов не помните.
      – Поэтому я и задумался о тех видениях в бреду, – сказал Петр, – их я помню хотя бы частично. Некоторые, и Вы совершенно правы, явно просто бред. А некоторые вызывают у меня сомнения. Вот их-то я и хочу разглядеть подробнее.
      – В этом есть здравый смысл, – согласилась графиня. – И раз уж Вы настроены столь твердо, не стоит и медлить. Думаю, на диване нам будет достаточно удобно.
      Петр Иванович посмотрел на нее с искренним изумлением. Он как-то не ожидал, что способ, которым они воспользовались в прошлый раз, сделается постоянным. Спору нет, возможность обнять любимую женщину только радовала. Но ему не хотелось обнимать ее, используя какой-то повод для этого. И уж вовсе не хотелось, обнимая, отвлекаться на какие-то там видения. Да пусть они будут трижды кошмарными, есть ли ему дело до них, когда нежные женские руки обнимают его мягко и доверчиво.
      Но Саша нахмурилась, явно в ожидании его сопротивления. И по лицу ее было понятно, что из этого спора она намерена выйти победительницей. И Петру подумалось вдруг, что, быть может, ей тоже хочется обнять его, хотя она и не отдает себе в этом отчета. Так почему он, собственно, сопротивляется так отчаянно? И что плохого в том, чтобы обнять любимую, если это принесет ей радость и покой?
      – Диван вполне подходит, Ваше Сиятельство, – улыбнулся он. – Надеюсь, я не окажусь на полу, если что-то пойдет не так.
      – Я буду рядом и этого не допущу, – сказала Александра Андревна, поднимаясь.

      Они сели рядом, Петр осторожно обнял Александру, и она положила голову ему на плечо. Саша сохраняла внешнее спокойствие, как и всегда, но он чувствовал, как она напряжена и волнуется.
      – Не о чем беспокоиться, – сказал Петр Иванович, плотнее привлекая ее к себе. – Все будет хорошо.
      – Пожалуйста, давайте приступим уже, – напряженно ответила графиня. – Ожидание тревожит меня едва ли не больше самого действа.
      Действительно, стоило приступать. Чем скорее он все сделает, тем скорее Саша успокоится. Пусть она снова убедится в том, что ничего страшного в этих видениях нет.
Сосредоточившись, Петр постарался вспомнить видения, посещавшие его в бреду. Их было слишком много, они перемешались между собой в его памяти, но в последние дни он много о них думал и отобрал несколько картин, запомнившихся ярче остальных. Одну из них он и вызвал сейчас в памяти. А после добавил ощущения кошмара, с которым просыпался по ночам. И лишь после этого вызвал в себе знакомое чувство, обычно предваряющее появление видений. И стена покорно растворилась, открывая окно в невероятное.

   Он снова увидел огромное поле, заполненное людьми. Гигантская толпа, состоящая из мужчин и женщин всех возрастов, одетых небогато и просто, напирает со всех сторон, будто стремясь к какой-то цели. У многих в руках небольшие холщовые мешочки и совершенно одинаковые кружки, украшенные гербом. Солнце палит, а из-за тесноты в толпе и вовсе нечем дышать. Под ногами ямы, кочки и рытвины, просто невозможно на них не споткнуться, а посмотреть под ноги нет возможности, слишком плотно стоят люди вокруг. Вот кто-то упал и не смог подняться, и толпа прошла по нему, давя и сминая, и еще одного смяли, и еще… Слышны крики, где-то отчаянные, а где-то злобные. Сквозь шум толпы насмешкой пробивается музыка, оркестр исполняет гимн. Хаос и паника охватывают людей, и выхода из этой адской давки нет и не может быть.

      Боль в этот раз все-таки настигла его, хоть и была куда слабее, чем раньше. И дыхание прервалось. До потери сознания было далеко, но согнуться, восстанавливая дыхание, пришлось. Краем сознания, справляясь с болью, он чувствовал нежные Сашины руки, крепко удерживающие его. Снова он ее напугал!
      Петр Иванович взглянул на графиню. Она была сильно бледна, тяжело дышала от волнения и смотрела на него с тревогой.
      – Все в порядке, – постарался он улыбнуться. – Клянусь, я в полном порядке.
      – Я рада, – чуть более взволнованно, чем обычно, сказала Саша, – но Вы не можете отрицать, что последствия все же есть.
      Александра Андревна казалась очень огорченной, как и всегда, когда ей приходилось быть свидетельницей его видений. Ну, почему она так упряма, зачем ей видеть это все? И нет никакой возможности ее переспорить, в этом вопросе Саша абсолютно непреклонна.
      – Что Вы видели? – поинтересовалась она, возвращая себе самообладание.
      – Как обычно, понятия не имею, – ответил Миронов. – Но мне удалось увидеть видение из моего бреда. Так что хоть частично, но эксперимент себя оправдал. Что же до самого видения, то, боюсь, это снова что-то из области крупных трагедий. И снова с огромным количеством погибших. Вы правы, Ваше Сиятельство, мироздание не желает радовать меня.
      – Ну, если Вы хотели увидеть что-то радостное, не стоило вспоминать кошмары, – ответила графиня. – Это снова было видение про войну?
      – Нет, как мне кажется, это события мирного времени,  – задумчиво сказал Петр, пытаясь как можно подробнее вспомнить, что он видел. – Но жертв огромное количество.
      – Стало быть, снова пригласим Владимира Николаевича?
      – Не стоит, я думаю, – ответил Миронов, – мне уже неловко беспокоить его так часто. Я напишу ему письмо и изложу видение подробно. А уж он пусть решает, хочет ли он знать что-то еще и когда.
      – А не может случиться так, что будет слишком поздно? – забеспокоилась Саша.
      – Нет, пожалуй. События, которые я видел, произошли летом, или поздней весной, быть может. Я помню, что видел несколько деревьев, и листья на них были зелеными. Так что до весны время терпит.
      – Вы стали смотреть куда внимательнее, – улыбнулась графиня, – явно набираетесь опыта.
      – Чем больше я буду тренироваться, тем легче буду переносить видения и тем больше подробностей замечать, – ответил Петр. – И в связи с этим, пожалуй, думаю, стоит попробовать повторить.
      – Сейчас? – испугалась Саша. – Но ведь Вы никогда не пробовали провидеть дважды подряд! А что если реакция усилится? Прошу Вас, оставьте эту мысль. Давайте отложим на завтра эксперименты.
      – Завтра бал в Собрании, – напомнил он ей, – и так далее, и так далее. Каждый день чем-то занят, и мы не можем не уделять время этим делам, ведь они для Вас важны. Но и не можем не уделять время моим видениям. Не вижу ничего плохого в том, чтобы попробовать и посмотреть, что будет. Если реакция будет слишком сильной, я буду знать, что так поступать не следует.
      – И что Вы хотите увидеть на этот раз? – обреченно спросила графиня, сдаваясь.
      – А у Вас нет никаких пожеланий? – поинтересовался Петр. – Раз уж мы экспериментируем, тема может быть любой. И я подумал, что, возможно, Вы захотите что–то узнать.
      – Предлагаете мне воспользоваться Вашим даром, чтобы узнать будущее? – грустно улыбнулась Александра Андревна. – Нет, друг мой, единственное пожелание, что имеется у меня на сей счет, так это чтобы Вы отказались от экспериментов. Но это во мне говорит страх и слабость. Я сознаю нужность Вашего дара, и необходимость его развивать понимаю тоже. А будущее свое я знать не хочу. Пусть оно само придет, и я приму то, что пошлет мне судьба, изменив, разумеется, то, что я в силах изменить.
      – Быть по сему, – улыбнулся Миронов. – Тем более что я намерен сделать все для того, чтобы Ваше будущее было безоблачным и счастливым.
      Саша смутилась, как смущалась всегда, когда ему случалось сказать что-либо подобное. Любого обсуждения их совместного будущего она настойчиво избегала, и Петр не хотел ее торопить. Какое бы место не отводила ему в своей жизни госпожа графиня, он был согласен его принять без споров. Главным было то, что в ее жизни находилось ему место, что ее мраморно-прекрасное лицо освещалось радостью при виде него, а глаза сияли от смеха. О большем же мечтать не следовало, чтобы не потерять то, что есть. Интересно, а что будет, если попытаться увидеть свое собственное будущее? Он ни разу не пробовал, а такой эксперимент может быть полезен.
      – У меня появилась одна идея, – сказал он Саше, – как Вы считаете, способен ли я видеть то, что ждет меня самого?
      – Не знаю, – с растерянностью сказала графиня, – а Вы хотите попробовать? Меня подобная мысль, право пугает.
      – Почему?
      – Да потому что Вы вечно какие-то ужасы видите, – ответила взволнованно Александра Андревна. – Что если и про самого себя Вам покажут что-то столь же страшное?
      – Значит, я буду знать, что мне что-то угрожает, и не попаду в беду, – ответил он ей успокаивающе. – В любом случае, если уж я взялся изучать возможности своего дара, то и эту надо рассмотреть.
      – Страх совершенно лишает меня рассудка, – виновато вздохнула Саша. – Вы правы, разумеется. Давайте попробуем.
      Уже даже не пытаясь настаивать, чтобы Александра Андревна ушла и не смотрела, Петр Иванович осторожно привлек ее к себе. Саша взглянула на него расстроенно и снова положила голову ему на плечо, спрятав при этом пальцы в его ладони. В своей доверчивости она была трогательна необычайно, и хотелось вовсе даже не окунаться в потусторонние видения, а поцеловать тонкие пальцы и нежные губы, и пепельный локон на виске.
      Усилием воли Петр заставил себя отвлечься от неподобающих и несвоевременных мыслей. Доверие дается для того, чтобы его оправдывать, а не для того, чтобы им воспользоваться. А сейчас нужно сосредоточиться и вызвать видение, потому что Саше страшно, он чувствует, как дрожат ее руки, как напряжена она вся. И не стоит заставлять ее нервничать дольше необходимого.
      Вот только как осуществить задуманное? Снова он ринулся вызывать картины, не удосужившись подумать о том, как задать вопрос. Представить самого себя несколько старше? Вряд ли ему такое по плечу. Что же тогда?
      А, в самом деле, что будет с ним, скажем, через год? Раньше Миронову не приходило в голову задумываться о своем будущем, ни к чему это было. Он жил нынешним днем и радовался этой своей способности. Но сейчас, когда его руки обнимали самую лучшую женщину на свете, когда ее голова доверчиво лежала на его плече, а щеку щекотали пушистые русые волосы, Петру на самом деле захотелось вдруг узнать, что будет с ними, скажем, следующей осенью. И мироздание согласилось с его желанием, вновь погрузив его в видение.

      Темнота ночного леса, наполненного пряными экзотическими ароматами. Отблески костра где-то впереди между деревьями. Воздух густой, влажный и душный, лес полнится непонятными звуками – слышны резкие крики неизвестных птиц, рычание каких-то зверей. И в этом странном, будто тропическом лесу, между деревьев, заплетенных лианами, прячется человек. Он смотрит в сторону костра, и в руках у него оружие. И откуда-то известно, что это враг, и его надо остановить любой ценой. И рука с ножом, его, Миронова, рука поднимается, готовая к броску.

      Реакция в этот раз оказалась еще слабее предыдущей, хотя в глазах потемнело все-таки. И в самом деле, с каждым разом все легче. Вот только совершенно неясно, что же он видел на этот раз.
      – Что Вы видели? – спросила Саша, с тревогой заглядывая ему в глаза.
      Бедная, как же она взволнована. На ней просто лица нет, и эта бледность пугает. Надо будет еще раз попытаться убедить ее, что не стоит так волноваться. Он же в полном порядке, совершенно нет повода для беспокойства.
      – Все хорошо, – улыбнулся Петр Миронов, и нежно поправил непослушную прядь волос, сбежавшую из прически и скользнувшую на висок. – И никаких ужасов на этот раз мне не показали.
      – А что показали? – продолжала она расспросы. – Вы ведь видели что-то, я же знаю!
      – Париж, – сказал он с улыбкой, вспоминая свой давний волшебный сон. – И мы с Вами вместе на Елисейских полях. Вы смеетесь и счастливы.
      – Какая чудесная ложь, – улыбнулась Саша, – но врать Вы не умеете.
      – Ну, стало быть, мне придется доказать Вам, что это правда, – ответил он. – Я увезу Вас в Париж, и Вы сами во всем убедитесь.
      – Мне бы хотелось поверить в столь чудесное предсказание, – с легкой грустью сказала она.
      – Обещаю, оно сбудется, – ответил Петр и нежно коснулся губами ее губ.
      Саша не отстранилась, только чуть вздрогнула, как от испуга. А потом осторожно подалась навстречу, позволяя ему сделать поцелуй глубоким и всеобъемлющим.
      Он целовал ее, упиваясь моментом, наслаждаясь близостью любимой женщины, и старался не думать о том, что если верить предсказанию, год спустя он окажется вовсе не на Елисейских полях, а в тропических джунглях. Подумаешь, предсказания! Значит, не надо ждать год. Он увезет ее в Париж будущей весной. А там мы еще посмотрим, что будет.

 
Следующая глава         Содержание
   

Скачать fb2 (Облако mail.ru)        Скачать fb2 (Облако Google)

Отредактировано Лада Антонова (15.08.2017 16:01)