Глава девятая
Первое расследование
Обед протекал мрачно. Говорил только доктор, увлеченно повествовавший об исследованиях, проводившихся в лаборатории Мечникова, в которых он принимал участие. Остальные молчали, делая вид, что внимательно слушают рассказчика. Петр Миронов сделал глоток вина и осторожно взглянул на сидевших рядом с ним дам.
Аннушка молчала обиженно, даже губы надула, как в детстве. Ей нечасто приходилось сталкиваться со строгостью со стороны любимого дядюшки, и непреклонность Петра Ивановича ее явно ошарашила, потому только она и послушалась. Но Миронов не заблуждался ни минуты: эффект этот был временный. Никто, кроме Штольмана, не мог остановить Аннет, если той что-то втемяшилось в голову. Так что придется тщательно приглядывать за племянницей и молиться, чтобы потерявшийся мсье Бежар оказался-таки жив. Потому как, ежели он не дух, то Аннет ничего не узнает и, следовательно, останется на месте. Но если его убили… Вставать между Анной и справедливостью Петр никому бы не пожелал, а ведь придется ему самому это делать. Ох, Яков, возвращался бы ты, право, поскорее. Ведь не услежу – и как потом тебе в глаза смотреть?
Петр Иванович сделал еще один глоток из бокала, и посмотрел в другую сторону, где сидела его любимая жена. Сашенька, как и всегда, была невозмутима и внешне спокойна, и это лучше, чем что-либо иное, показывало, до какой степени она расстроена.
За последнее время супруга почти избавилась от своей невыносимой сдержанности, и в кругу семьи позволяла себе становиться оживленной, участвуя в разговорах не из соображений этикета, а потому что это было ей интересно и приятно. Это радовало Миронова несказанно, он ее сдержанность, подаренную многими годами одиночества, ненавидел всей душой. Но сегодня она вернулась, будто и не исчезала, и Саша, его нежная любимая и любящая жена, вновь превратилась в мраморную статую, какой она была раньше. И глаза ее снова сделались печальными.
Нет, это никуда не годится. Штольман может свою супругу как угодно воспитывать, коли ему взбрело в голову подобное, но со своей Петр как-нибудь сам разберется! Саша хочет, чтобы они нашли мсье Бежара? Значит, они разыщут этого строителя, живого или мертвого. Справятся и без Штольмана. Не маньяка же ловят, в самом-то деле! Она хочет поехать с ним на Монмартр? Да ради Бога! Подумаешь, вечер. Что он, не сможет защитить свою жену? Смешно даже, право! Все, что угодно, лишь бы прогнать печаль из ее глаз. Довольно уже с нее печали. Петр дал себе слово, что она всегда будет радостной и бестревожной, покуда он жив, и нарушать его не собирается. Сашина душа просит приключений, и это прекрасно, это ей совершенно необходимо. И мешать ей в этом он не собирается ни за что, он просто пойдет с ней и будет обеспечивать ее безопасность.
А то с легкой руки Якова Платоновича он превратился уже в зануду и цербера, держащего в страхе всю семью. И это он, Петр Миронов, авантюрист и свободолюбец! Не бывать этому.
– Друзья мои, – обратился доктор Милц к сотрапезникам, – а не желает ли мне кто-нибудь объяснить, что, собственно говоря, происходит? В воздухе витает напряжение, однако причины его мне не понятны. Петр Иваныч?
– Да все в порядке, Александр Францевич, – отозвался Миронов. – Просто, видите ли, в агентство обратилась дама, желающая разыскать своего мужа.
– Так это отлично, разве нет? – удивился доктор. – ЯкПлатоныч будет очень доволен. Он-то беспокоился, что клиентов не будет, а от них, как я погляжу, отбою нет.
– Видите ли, доктор, – протянул Петр, пытаясь понять, как объяснить Милцу сей неразрешимый конфликт, – наш Великий Сыщик, как Вам известно, в отъезде, а дело вроде бы как отлагательств не терпит. Придется нам обойтись без него покамест.
– Это как же? – удивился Александр Францевич. – Сами будете расследовать?
– Да там пока нечего расследовать-то, – отмахнулся Миронов. – Мы с Александрой Андревной совершим прогулку по вечернему Монмартру, понаблюдаем жизнь творческого населения славного города Парижа, а заодно порасспрашиваем про этого Рене Бежара. Может, он и не исчезал вовсе. Может, вчера перебрал и спит до сих пор, или не хочет идти домой, потому что боится жены. Она весьма решительная дама.
Александра Андревна подняла глаза от тарелки и взглянула на мужа с изумлением и восторгом. Вот так-то, драгоценная моя супруга! Не стоит сомневаться в том, что муж Вас любит больше всего на свете. Ваше дело – быть счастливой. А мое – сделать Вас таковой. И если для этого мне потребуется вооружиться до зубов и распугать всех клошаров на Монмартре, то так тому и быть. Лишь бы Вы улыбались.
– Дядя, а можно, я с вами поеду? – взмолилась Аннушка, забыв, что минуту назад на любимого дядюшку дулась. – Это ведь просто прогулка! А гулять мне Яков точно не запрещал! Ну, пожалуйста! Ты не можешь мне отказать!
– Петр, в самом деле, – вступилась за Анну Александра Андревна. – Почему бы Анне не поехать с нами? Ее это развлечет, и нам будет веселее.
Правильно гласит народная мудрость: коготок увяз – всей птичке пропасть. Как, интересно, объяснить племяннице, что она останется дома? Или взять ее с собой тоже? Но на Монмартре вечером и вправду бывает неспокойно, и уследить за двумя дамами будет, ох, как непросто. Но ведь и не оставишь ее! Возьмет экипаж и отправится сама, без сопровождения. Так еще хуже выйдет.
– В самом деле, Петр Иванович, – неожиданно сказал доктор Милц, – почему бы нам всем не прогуляться? Время не позднее, а район этот очень самобытный, я бы с удовольствием полюбопытствовал.
– Район этот порой бывает опасен, – попытался проявить благоразумие Миронов. – Там встречаются не только художники, там разные личности есть.
– Полно, дядя, ты ли это? – ответила Анна. – Ты же ничего никогда не боялся. Что же ты теперь сомневаешься?
– Я не боюсь, – строго ответил Миронов. – Я, Аннет, как ты справедливо заметила, именно сомневаюсь. Если с тобой что случится, мне твой Штольман голову открутит, а я и сопротивляться не стану, потому как он будет прав.
– Ну, так мы с доктором вдвоем поедем, – заявила неугомонная племянница. – Вы поедете отдельно, а мы отдельно, и никто ни в чем не будет виноват.
– Нет уж, вместе поедем, – вздохнул Петр Иванович, поняв, что остановить безобразие не может, а значит, придется его возглавить. – Но учти, Аннет, слушаться меня беспрекословно! И духов вызывать не смей, а то больше никогда и никуда, так и знай!
– Дядюшка! – ахнула Анна и поцеловала его в щеку. – Ты самый лучший! Я пойду, оденусь и скажу Жаннет, чтобы она Митеньку из бутылочки покормила, если мы припоздаем.
– Пойду тогда и я одеваться, – сказал, поднимаясь, доктор.
Миронов взглянул на жену. Александра Андревна смотрела на него и нежно улыбалась.
– Вы и вправду самый лучший, – сказала она, обнимая его за шею. – Я счастлива, что я Ваша жена.
Что ж, оно того стоило. Ради счастья в Сашиных глазах Петр был готов на что угодно. Однако следует и им одеться к выходу. А еще нужно взять у Карима револьвер, и ножи из ящика достать. Все-таки Монмартр не Версаль, следует быть готовым ко всему.
Петр Иванович успел не только переодеться, но и написать подробное письмо о том, что произошло, и куда они направились. В нем он изложил рассказ мадам Бежар, а также свои планы расследования. Письмо предназначалось Штольману на случай, если тот приедет до их возвращения. О том, что это письмо может указать, где их искать в случае, если они попадут в беду, Миронов старался не думать. Очень хотелось вызвать видение и попробовать узнать, не ждут ли их неприятности сегодня, но от этой мысли Петр отказался. Саша непременно заметит последствия и огорчится, а расстраивать жену не хотелось.
Затем пришлось выдержать маленькую битву с Каримом. Толенгут заволновался при мысли о том, что они отправляются гулять туда, где нельзя ходить без револьвера, и потребовал взять с собой и его. Петр Иванович успокоил киргиза, как мог, пояснив, что просто вечер на улице, и оружие он берет на всякий случай, для охраны дам. К счастью, Карим поверил и успокоился. Ему Миронов и вручил свое письмо, наказав отдать Орыс-беку, если тот вернется раньше них.
Наконец все было готово, и все четверо уселись в экипаж, приказав отвезти их на Монмартр. Дамы радостно предвкушали прогулку, даже доктор довольно улыбался в усы, и постепенно тревога отпустила Миронова. Что уж такого плохого в их прогулке, в самом деле? Может быть, Монмартр и не был самым респектабельным районом Парижа, но его самобытность и своеобразную прелесть отрицать было невозможно.
На Париж спускались сумерки, но на кривых мощеных улочках Монмартра кипела жизнь. Распевали песенки шансонье, шумели в маленьких уличных кафе веселые компании студентов, молодые художники с длинными волосами и с руками, испачканными краской, отдыхавшие по причине наступления вечера и захода солнца, потягивали вино и поглядывали на дам. Среди всей суматохи сновали карманники и мальчишки, кого-то били в переулке, кто-то целовался за углом. И над всем этим буйством не слишком-то добропорядочной жизни вращались огромные крылья ветряных мельниц.
– Дядя, а почему здесь столько мельниц? – спросила Анна, с изумлением разглядывающая царившую вокруг суматоху. – Зачем нужно столько муки? И возить зерно сюда неудобно.
– Эти мельницы не для зерна, Аннет, – пояснил Петр Иванович. – Они гипс перемалывают. Здесь и по сей день добывают гипс и размалывают его на этих мельницах.
– А почему вон та мельница так украшена? – спросила Саша.
Миронов залюбовался женой. Глаза ее сияли, и она с восторгом и любопытством оглядывалась вокруг. Ни следа не осталось от строгой графини Раевской в этой возбужденной интересной прогулкой очаровательно живой женщине. Все-таки правильным было привести Сашу сюда, и прочь сомнения.
– Это не мельница, дорогая. Здание лишь выглядит, как мельница, – пояснил он. – Перед Вами прославленное в Париже кабаре Мулен-Руж. Оно открылось достаточно недавно, но уже успело завоевать известность.
– Скандальную, насколько мне известно, – тихо добавил доктор.
Но любимая супруга господина Миронова, кажется, реплики доктора не услышала. Ну, или не пожелала услышать, это трудно было знать наверняка.
– А мы можем посмотреть на него изнутри? – спросила Александра Андревна, мило улыбаясь мужу. – Здание такое необычное, наверняка и внутри оно очень интересно.
Кажется, каким бы авантюристом Миронов не был по натуре, некоторая житейская мудрость ему все же была не чужда. Что он там говорил про птичек и коготки? Сколь бы либеральным мужем Петр Иванович ни желал быть, все равно от мысли о том, чтобы отвести свою жену в Мулен-Руж, ему сделалось не по себе.
– Сашенька, любовь моя, мы с Вами лучше в оперу сходим, – поторопился возразить он супруге. – Поверьте моему опыту, кабаре Вам не понравится.
– Но ведь ты там наверняка был, дядя, – заметила Анна ехидно. – А нам, стало быть, лучше в оперу?
А вот что с ним сделает Штольман, если узнает, что Аннет ходила в кабаре, и вовсе лучше не думать.
– Дамы, пойдемте дальше. Впереди много интересного, уверяю вас.
Они прошли еще немного, и остановились послушать скрипача, играющего пронзительно-нежную мелодию в маленьком сквере. Саша и Аннет внимали прекрасной мелодии, вздыхая взволнованно, а Петр Иванович пристально оглядывался вокруг.
Вечный праздник вечернего Монмартра был куда как обманчив, и он это отлично знал. Стены тесно стоящих домиков с ярко-красными геранями на окнах скрывали нищету их обитателей. Монмартр был облюбован художниками не только за возвышенное над Парижем положение, располагавшее к написанию прекрасных пейзажей, но и за дешевизну жилья.
Сюда же сползлись для поселения вечно нуждающиеся студенты, к ним присоединились и прочие непризнанные гении, живущие бедно в ожидании признания их талантов и последующих поднебесных гонораров.
Но в первую очередь Монмартр был бедным районом с дешевым жильем, и здесь проживало множество весьма нуждающихся людей, не отягощенных излишней моралью, которые с удовольствием ограбят хорошо одетых господ, если дать им такую возможность.
Надо бы заканчивать все же прогулку. Ничего расследовать все равно невозможно, он и на минуту боится отвлечься от своих спутниц, опасаясь, что без его охраны они могут попасть в беду. Ну, или в кабаре. Завтра он вернется сюда один, и спокойно расспросит о Бежаре. А сегодня им следует двигаться домой.
Петр Иванович уже совсем было собрался сообщить спутницам об окончании прогулки, и даже морально приготовился выдержать яростный спор, но мироздание, как всегда, со свойственным ему дурным юмором нарушило все его умные планы.
– Дядя, там дух! – громким шепотом произнесла Анна. – Вон там, в сквере.
– Аннет, какой дух? – чуть ли не простонал Миронов. – Ты же пообещала!
– Я не вызывала его, – обиженно произнесла Аннушка, вглядываясь в сумрак перед собой. – Он сам пришел. Дядя, он хочет, чтобы я пошла за ним!
– Никуда ты не пойдешь! – рассердился Петр Иванович. – Мы все немедленно отправляемся домой!
– Ну, дядя! – обиженно воскликнула Анна. – Он же очень зовет! Может, это Бежар?
– Да хоть Наполеон! Мы не станем гоняться за духом по ночному Монмартру.
– Но ведь дух последует за нами, если мы поедем домой, не так ли? – вступила в разговор Александра Андревна. – Он все равно не оставит Анну Викторовну в покое, так что не лучше ли будет узнать, что ему нужно?
– Пусть следует, – непреклонно ответил Миронов. – Дома полно зеркал, я буду рад его визиту!
– Дядя, ну, как ты можешь! – возмутилась Анна со слезами в голосе. – Он же не просто так пришел, ему помощь нужна! А ты его зеркалами! Он же не зловредный, он просто хочет, чтобы мы ему помогли.
– В самом деле, Петр Иванович, – неожиданно принял сторону дам доктор Милц, – полагаю, не будет вреда, если Анна Викторовна поговорит с этим духом. Вдруг он ей что-нибудь важное поведает.
– Доктор, Вы же не верите в духов! – изумился Миронов. – Вам-то с этого какой интерес?
– Но ведь любопытно же! – сказала Саша, беря его за руку и заглядывая в глаза. – Вам самому интересно, я знаю. Пожалуйста, давайте все выясним. Ведь это не займет много времени.
Ну, да, ему тоже интересно. И любопытно. Но это же не значит, что он забудет о благоразумии? Уже почти стемнело, им нужно возвращаться!
– Ну, дядюшка! – ласковым котенком прижалась Аннет к его плечу. – Ну, я с ним только поговорю быстренько! В сквере темно, нас никто не увидит, и ты рядом, а значит, мы в полной безопасности.
– Ты, племянница, не просто лиса, ты Лиса Патрикеевна, – произнес Миронов сдаваясь. – Ладно, только давайте отойдем от света, чтоб внимание не привлекать. И не отходи от меня, слышишь?
За свою сговорчивость он был вознагражден сразу двумя поцелуями в обе щеки от обеих дам. Затем вся компания переместилась вглубь сквера под сень деревьев. Анна застыла, вглядываясь в темноту.
– Кто Вы? – спросила она. – Чего Вы хотите?
Затем ее лицо побледнело, она схватилась одной рукой за грудь, а другой за живот и покачнулась. А рядом с ней точно также бледнея и хватаясь за сердце, покачнулась Саша. Сосредоточившись на племяннице и ее духах, Миронов не заметил, как Александра взяла Анну за руку.
Господи, да что это за наказание такое! Будет в их сумасшедшем семействе порядок или нет? Петр Иванович даже дара речи от злости лишился, лишь поспешил подхватить обеих дам. Впрочем, обе они уже высвобождались из его рук, явно вполне владея собой.
– Саша, что это значит? – гневно спросил он жену.
– Я просто хотела попробовать, получится ли с медиумом, – ответила Александра Андревна. – У меня получилось, и со мной ничего не произошло.
– Я Вам сказал, что я запрещаю… – прорычал он, но тут его отвлекла племянница, настойчиво дергающая за рукав.
– Дядя, это Бежар! – сказала Аннет. – Он просит нас пойти за ним туда, куда его унесли. Унесли его тело. Идем скорее!
– Да никуда мы не пойдем! – возмущенно сказал Миронов, но непокорная племянница уже быстрым шагом шла вверх по улочке, следом устремилась не менее непокорная супруга, и ничего не оставалось, как попытаться догнать торопливо удаляющихся дам, махнув доктору следовать за собой.
– Что тебе дух сказал? – спросил он Аннет, догоняя обеих дам и беря их под руки, чтобы снова не убежали. – И куда мы бежим?
На жену он даже не взглянул, решив ссоры оставить до дому. Вот вернутся и очень серьезно поговорят. В конце концов, у него не так уж много требований, он сможет настоять на своем. Петр, разумеется, рад тому, что Александра Андревна перестала считать мужа цербером, но надо же и меру знать, в самом-то деле! Если ей желается приключений, они могут отправиться в путешествие, хоть в кругосветное. В общем, вопрос был весьма принципиальный и требовавший длительного и серьезного разговора. Только главное вести его в гостиной, а то если протянуть с разговором до спальни, то они вполне могут начать мириться раньше, чем закончат ссориться, и ни до чего умного так и не договорятся.
– Он шел по улице, схватился за грудь и упал, – сказала Анна, продолжая идти все также торопливо. – И его какие-то люди унесли, то есть, его тело. И я слышала, как они говорили, что нужно достать повозку, чтобы отвезти его к реке и сбросить в воду.
– Господи, – ахнула Саша и ускорила шаги, – если они скинут тело в реку, мы точно его никогда не найдем. А для мадам Бежар так важно похоронить любимого мужа!
Ну, разумеется, Сашенька не отступит теперь, пока они не найдут труп Бежара. Она так сочувствовала его жене, так хотела ей помочь. Миронов просто не мог сердиться на жену за ее сострадательность! Придется смириться и постараться разыскать тело строителя. Хотя на другую тему он все же с ней серьезно поговорит. Очень серьезно. И слово с нее возьмет не делать так больше, и поскорее, пока они с Анной не успели договориться.
– Анна Викторовна, – спросил изрядно уже запыхавшийся доктор, – а как Вам кажется, этого Бежара все-таки убили или он сам преставился?
– Не знаю, – ответила Анна, не сбавляя темпа, – мне кажется, он сам умер, но Вы ведь его осмотрите потом, когда мы найдем тело, и точно скажете. Если его убили, надо будет сообщить комиссару.
Внезапно она остановилась настолько резко, что все остальные за ней не поспели и по инерции пробежали еще несколько шагов.
– Здесь, – сказала Анна, показывая на явно нежилой дом напротив. – Они сюда его утащили.
– И что мы теперь будем делать? – поинтересовался доктор. – Дом-то заколочен, внутрь не попасть.
На эту тему у Петра Ивановича имелось свое мнение, но обнародовать его он не торопился. Лезть в заброшенный дом, имея двух дам и доктора в арьергарде ему не хотелось напрочь. Напротив, Миронов все сильнее испытывал желание убраться отсюда как можно скорее. Дух завел их в самую что ни на есть неблагополучную часть Монмартра. Улицы здесь были пусты и грязны, а дома пустовали чуть ли не через один. Случись что, звать на помощь бесполезно. Окрестные жители прикинутся глухими и слепыми и ни за что не выйдут.
Тем временем Анна подошла к заколоченной двери и потянула ее на себя, пытаясь открыть. Саша устремилась за ней, увлекая за собой и мужа, следом подошел и доктор. Дверь усилиям Аннет не поддавалась.
– Полагаю, нам лучше вернуться сюда утром, с комиссаром, – внес предложение Петр Иванович. – А сейчас давайте лучше уйдем поскорее.
– Но до завтра они могут увезти тело! – взволнованно взяла его за руку Саша. – Что если мы потом его не найдем?
– Александра Андревна, я в данном случае Петра Ивановича поддерживаю, – проявил, наконец, привычное свое благоразумие доктор. – Ну, увезут, не велика беда. Анна Викторовна попросит духа, он нам снова покажет, где искать. А сегодня, голубушка, нам и в самом деле домой пора.
– Домой они собрались! – послышался из-за спины чрезвычайно неприятный голос. – Ты слышал, вождь, бледнолицые хотят убежать! Они пришли на нашу территорию, и думают, что мы их отпустим!
Миронов резко развернулся, одновременно пытаясь закрыть собой обеих женщин и вытащить из-за пояса револьвер. Однако с одного лишь взгляда стало ясно, что дело было очень плохо. Напротив них, выстроившись неровным полукругом, стояло шестеро подонков из тех, что в Париже называли апашами. Мятые рубахи с расстегнутыми воротниками, широкие ремни и непременные кепки. И револьверы в руках у троих. Доставать оружие нельзя. Нужно постараться произвести мирное впечатление и как-нибудь договориться. И как это они так тихо подобрались?
– Что вам нужно в нашем доме, бледнолицые? – важно спросил тот, что стоял в центре, судя по особо богатому ремню явно главарь.
– Мы ищем мсье Бежара! – оттолкнув дядюшку, выступила вперед Анна. – Мы ничего вам не сделаем и никому не скажем, только, пожалуйста, отдайте нам его тело!
Петр чуть не застонал вслух, и, дернув племянницу за руку, снова закрыл ее спиной.
– Мсье, – сказал он, изо всех сил сохраняя спокойствие, – мы ошиблись адресом. Поверьте, мы не знали, что это ваш дом, мы искали совсем другой дом. А сейчас мы уже уходим.
– Слышишь, вождь? – глумливо захохотал самый щуплый и низкорослый из апашей. – Они уходят! Они ошиблись!
– Вы не можете уйти, – важно заявил главарь. – Вы нанесли нам оскорбление, пытаясь вломиться в наш дом. Теперь вы должны заплатить за это.
– Заплатить – это всегда пожалуйста, – обрадовался Миронов. Похоже было, что им удастся выйти из опасной ситуации, отделавшись лишь кошельком. – Отчего же не заплатить?
Он полез в карман за бумажником. Но, как видно, бандиты и представить себе не могли, что кто-то способен расстаться с деньгами спокойно и добровольно.
– Вождь, у него пистолет! – крикнул плюгавый.
– Стреляйте, – рявкнул главарь.
Петр бросился к стене, закрывая собой Сашу и Анну, потом что-то сильно и больно ударило его по голове. И все потемнело.
Сознание возвращалось медленно, и первой возникла сильная боль в голове. Было полное впечатление, что там образовалась небольшая кузня: звенело, грохотало, и сильно тошнило к тому же. Состояние было знакомо донельзя, совсем недавно он его испытал, когда пытался пустить себе пулю в висок, но Яков вмешался, и снаряд прошел по касательной.
Что это? Неужели все случившееся было пьяным сном? Саша не приехала, не было их свадьбы, и всего остального не было тоже? И если открыть глаза, то снова нахлынет отчаяние от мысли о том, что он никогда не увидит любимейшую женщину, никогда не обнимет ее, никогда не сделает счастливой. Нет, так жить невыносимо, право. Особенно после того, как он увидел такой удивительный сон. Ему как наяву припомнилась Сашенька, сидящая перед зеркалом в их спальне, в халатике и со щеткой в руках, с прекрасными распущенными волосами… Как можно жить после такого сна? Жить и знать, что этого всего не было и никогда не будет. Сейчас он откроет глаза и снова увидит свою комнату, и Виктора со Штольманом, коротающих ночь за бутылкой.
Теплые капли упали на лицо, будто дождь. Нежная рука осторожно погладила щеку. Пробиваясь сквозь шум в голове донеслись, наконец, звуки, и первыми из них стали тихие женские всхлипывания. Что это? Откуда? Или все-таки это не сон был? Но тогда… тогда, значит, они в беде!
Петр Миронов резко открыл глаза и попытался сесть, но нежные руки его удержали. Глаза, впрочем, пришлось тут же закрыть, потому что свет, хоть и неяркий, отозвался в голове жуткой болью.
– Лежите спокойно, любимый, – донесся сквозь шум в ушах голос Александры Андревны. – Доктор сказал, вставать Вам не следует.
Выждав некоторое время, чтобы голова чуть утихла, он решил повторить попытку.
– Саша, – позвал Петр осторожно.
И сразу же нежная прохладная ладонь легла ему на лоб.
– Я здесь, – тихо сказала Александра Андревна, и в ее голосе он услышал слезы. – Все хорошо, мы все здесь и все живы.
– Что произошло? – спросил Петр Иванович, пытаясь еще раз открыть глаза, на этот раз медленнее.
У него получилось, свет и в самом деле был не ярким. Он лежал на полу в каком-то странном помещении с низким сводчатым потолком. Стены помещения были оформлены в виде каких-то огромных деревянных кругов. В этом всем было что-то очень знакомое, но сосредоточиться и вспомнить никак не удавалось. Голова его, по-прежнему неимоверно болевшая, лежала у Саши на коленях. Доктора и Анны было не видно. Рядом на полу стоял масляный фонарь, освещавший их и кусок стены.
– Где все? – спросил он у жены.
– У двери, осматривают труп, – пояснила Саша, если эти слова могли внести хоть какую-то ясность.
– Чей? – поинтересовался Петр, поморщившись от боли.
Точно, не его труп, у духов не может так сильно болеть голова. И не Сашин, она здесь и явно жива. Так чей же тогда труп? И кто его осматривает? Доктор с Аннет?
Собравшись с силами, Миронов попытался хотя бы сесть, но Саша его удержала.
– Доктор сказал, нельзя вставать, – повторила она взволнованно. – Он сказал, что у вас очень сильная контузия, что Вы чудом вообще живы остались.
И она вдруг разрыдалась, уткнувшись лицом в ладонь, одну, потому что второй продолжала удерживать его голову. Петр Иванович нашарил эту руку и нежно поцеловал прохладные тонкие пальцы. Саша всхлипнула, наклонилась и порывисто его поцеловала.
Послышались шаги, сделалось светлее, и в кругу света появился доктор Милц, которого сопровождала Аннет, несущая еще одну лампу.
– Ну, будет Вам плакать, Александра Андревна, – сказал доктор, присаживаясь рядом. – Ничего с Вашим супругом не случится, раз жив остался. Придет в себя, не волнуйтесь.
– Уже пришел, – с трудом выговорил Миронов, и сжал Сашину руку в надежде хоть сколько-нибудь ее успокоить.
Она пожала его руку в ответ, но плакать не перестала, лишь пыталась делать это как можно тише. Подумать только, а когда-то он мечтал, чтобы она научилась не прятать слезы. Правда, тогда он думал, что сможет сделать так, чтобы Сашенька плакала только от радости. И вот результат: он проявил слабость и излишнюю сговорчивость, и из-за его глупости они теперь в плену.
– Дядя, как ты? – виновато спросила Анна, присаживаясь рядом и обнимая Александра Андревну за плечи. – Мы очень испугались. Ты долго в себя не приходил.
– Что произошло? – повторил Петр Иванович свой вопрос, на который так и не получил ответа. – И где мы?
– В погребе, полагаю, – ответил Александр Францевич. – В заброшенном винном погребе. Вот только вина тут нет.
Очень жаль. Вино бы сейчас не помешало. Пить хотелось до чрезвычайности. К тому же, возможно, вино бы слегка уняло дурноту и головную боль.
– Когда Вы упали, эти бандиты очень перепугались, – продолжил рассказ доктор. – Они решили, что убили Вас. Как я понял, они хоть и бандиты, но не убийцы. Поэтому очень обрадовались, когда я сказал, что Вы живы. Но они не знали, что с нами делать, и совсем растерялись.
– А я предложила им запросить за нас выкуп, – продолжила рассказ Саша, справившаяся, наконец, со слезами.
– Вы предложили нас в заложники? – изумленно спросил жену Петр.
– Это было мудро, – вступился за Александру Андревну доктор. – Бандиты как раз решали, не убить ли нас всех. Им не слишком этого хотелось, но альтернативы они не видели. Выкуп показался им привлекательнее возни с еще четырьмя телами.
– Еще? – поднял брови Миронов, и тут же сморщился от сильной боли в голове.
– Там у двери лежит тело Рене Бежара, – пояснила Анна. – Они его сюда затащили в ожидании повозки, но пока не смогли ее достать.
– Кстати, Бежар сам умер, – добавил доктор. – Я, конечно, не могу без вскрытия утверждать с абсолютной уверенностью, но как мне кажется, его убил сердечный приступ.
– А зачем тогда они его спрятали? – спросил Петр Иванович.
– Как я понял, просто испугались, – пояснил доктор. – Он шел по улице и упал у дома, в котором шайка устроила свой притон. Вот они и перепугались, что подумают на них. Они, знаете ли, совсем не академики, соображают не очень хорошо.
В этом Миронов апашей понимал отлично, он и сам сейчас соображал с трудом. Чертова головная боль совершенно не давала сосредоточиться. А собраться и сосредоточиться было совершенно необходимо. Следовало убираться отсюда поскорее, пока апаши не передумали и не убили их все-таки.
– Доктор, помогите мне встать, – сказал Петр, пытаясь подняться и превозмогая головную боль. – Нужно выбираться.
Саша немедленно принялась возражать, но он не стал ее слушать.
– Уверены, что сможете? – спросил Милц, поддерживая его. – Вам здорово досталось. Пуля прошла по касательной, но контузия очень сильная. Да и крови Вы успели потерять порядочно, прежде чем я Вас перевязал.
– Не в первый раз, – ответил Миронов, поднимаясь-таки на ноги и почти повисая на докторе.
Но все и вправду оказалось не так уж плохо. Когда миновала первая волна головокружения, вызванная переменой позиции, Петр Иванович выяснил, что стоит на ногах вполне крепко. Драться или бегать в таком состоянии не хотелось бы, но ходить он мог. Голова болела и кружилась, сильная слабость и дурнота мешали, но все это было не существенно: нужно было действовать, и как можно скорее. Придерживаясь за стену, чтобы не шататься, Миронов пошел между бочек по направлению к двери, а остальные, прихватив фонари, последовали за ним.
К двери вели три ступеньки, возле которых лежало мертвое тело Рене Бежара. Оставалось надеяться, что дух, заманивший их в эту ловушку, получит неприятное посмертие. Ох уж эти духи! Неужели он не мог предупредить, что те, кто забрал его тело, опасны?
При ближайшем рассмотрении дверь в погреб оказалась самой прочной, должно быть, деталью старого дома. Сделанная из мореного дуба, она была обита железными полосами. Ни сломать, ни открыть ее возможным не представлялось. Прямо не погреб, а настоящий сейф. Тут им явно не выбраться.
– Окна тут есть? – спросил он, опустившись обессиленно на ступеньки.
– Помилуйте, какие окна? – огорченно сказал доктор, усаживаясь рядом с ним. – Это же погреб.
Да уж, положение было трудным, почти безнадежным. Заперты под землей, в обществе вчерашнего трупа, без малейшей возможности на освобождение своими силами. Разве что им попробовать подземный ход прокопать, как графу Монте-Кристо, да и то – чем копать-то? У них не то, что лопаты, даже ложки нет.
– Яков нас найдет, – неуверенно произнесла Аннет. – Он всегда меня находил, и в этот раз найдет тоже.
– Ну, разумеется, он нас найдет, – поддержала ее Саша. – Я же сказала этим идиотам, куда им идти за выкупом.
– Вот только ЯкПлатоныча дома нет, – мрачно ответил доктор. – А есть там только Карим, у которого на выкуп денег не хватит.
– И Митенька, – всхлипнула Аннушка. – Как я могла от него уйти!
Саша поставила лампу на пол и поскорее обняла Анну. Та уткнулась в ее плечо и заплакала. Ситуация все больше угнетала, но придумать, что делать, Петр Иванович не мог. Обыскав карманы, он обнаружил, что лишился всего оружия, а также, заодно, кошелька и часов. В карманах было девственно пусто, ничего, что могло бы помочь им отворить проклятую дверь.
– Александр Францевич, погасите одну лампу, – велел он. – Если масло закончится, мы останемся еще и в темноте.
– Будем ждать? – спросил доктор, исполняя его просьбу.
– Можно попробовать постучать и прорваться, когда они откроют, – мрачно сказал Миронов. – Но для этого мне следует хотя бы слегка отдохнуть. Сейчас я точно не боец.
– Да Вы и завтра таковым не будете, – фыркнул Милц, – Для Вас неделя в постели – самое меньшее, голубчик.
– Неделя – это слишком, – хмыкнул Петр Иванович, – но часик полежать бы не помешало.
– Только давайте отойдем от Бежара, – жалобно попросила Саша. – Я не могу рядом с ним сидеть.
Они отошли обратно вглубь погреба и сели прямо на пол за неимением иной альтернативы. Миронов лег, снова устроив на коленях жены гудящую голову. Сильно тянуло в сон вопреки гнетущей обстановке, и это было довольно тревожным симптомом. Жить он будет, несомненно, но вот удастся ли быстро собраться с силами? Чтобы не уснуть, Петр Иванович попросил Александра Францевича рассказать, что происходило, пока он пребывал без сознания.
Когда главарь вскрикнул, убоявшись предполагаемого оружия, один из бандитов выстрелил, но, к счастью для Миронова, промазал. Пуля прошла по касательной, сильно ударив по голове и разорвав кожу. Петр Иванович упал, обливаясь кровью, и это перепугало бандитов вовсе. Они заспорили, впрочем, не забывая держать пленников на прицеле. Спор велся на тему того, надо ли пристрелить их всех, или следует немедленно разворачиваться и бежать из Парижа куда подальше. Бежать, как понял доктор, не позволяла гордость, а стрелять было боязно. Вдруг пленники важные персоны? Вдруг их станут разыскивать?
В этот момент и вмешалась в разговор Александра Андревна, несколько успокоившаяся, когда убедилась, что муж остался в живых и лишь ранен. Со всем величием графини Раевской она подтвердила апашам, что они на самом деле очень важные персоны. И если им не причинят вреда, то за них хорошо заплатят, а мстить и привлекать полицию не будут. Она даже умудрилась намекнуть, что они не зря разыскивали труп Бежара и что им самим внимание полиции вовсе не нужно. Насколько сильно поверили ей апаши, неизвестно, но, видимо, все-таки поверили, потому что убивать пленников не стали, а сунули в этот погреб и даже лампы оставили. Александра Андревна сообщила им адрес дома на Гран-Огюстен и строго наказала поторопиться, иначе денег заплатят гораздо меньше. Манера графини повелевать, по-видимому, сработала безупречно, потому что апаши пообещали не медлить. Правда, дверь все-таки заперли. Доктор перевязал раненого, как мог, и они принялись ждать, когда Миронов очнется. Попутно осмотрели их обиталище, и труп Бежара заодно, но ни там ни там не обнаружили ничего, что помогло бы им выбраться.
– Это я виновата, – вздохнула Анна. – Если бы я не побежала за этим духом… Ну, когда же я, наконец, поумнею? Яков меня убьет.
– Нет, это меня ему следует убить, – отозвалась огорченно Саша. – Это я настояла, чтобы мы поехали на Монмартр. Не знаю, что на меня нашло, будто затмение какое.
– Ну, дамы, я ведь тоже вас поддерживал, – утешающим, хоть и огорченным тоном сказал доктор. – Так что мы все виноваты в равной мере.
Петр Иванович промолчал. На самом деле, виноват был он один. Он мог не допустить этой прогулки, мог не поддаться на уговоры, но не сделал этого. А ведь именно он отвечал перед Штольманом за благополучие семьи. Именно на него Яков надеялся, а он, Петр Миронов, оказался слаб, и не справился, как, впрочем, и всегда. И теперь они будут сидеть в этом погребе, пока их отсюда не достанут. Или пока не умрут от жажды, если апаши предпочли все-таки побег выкупу, и, вместо того, чтобы отправиться на Гран-Огюстен, сбежали из Парижа, бросив запертых пленников умирать.
От этой мысли жажда, и так досаждавшая, сделалась вовсе непереносимой, и чтобы не думать о ней, Миронов позволил себе заснуть наконец-то, переплетя свои пальцы с Сашиными нежными пальчиками. Надо было хоть немного восстановить силы. Сдаваться рано. Пусть даже придется руками рыть землю, он найдет способ вывести их отсюда. Умирать, пусть даже в обществе любимой жены, Миронов точно не собирался. А пуще того, он не мог и мысли допустить, чтобы по его вине умерли все остальные.
Следующая глава Содержание
