Глава 7. Проклятие Великого Магистра


     
Коробейников всегда про себя знал, что он натура чувствительная. Это ему и учитель пенял на первых порах, когда Антону случалось уронить слезу над телами убиенных. И к мистическим откровениям, пришедшим в участок вместе с Анной Викторовной, он всегда питал непоколебимое доверие. То время минуло, но готовность поверить в сверхъестественное осталась.
А вот Яков Платоныч никогда не верил в случайности и совпадения. Однако же именно cлучай привёл к тому, чтобы они получили ответ на некоторые вопросы тем же вечером. Видимо, мироздание решило помочь сыщикам в поисках несчастной мадам Лепелетье. Именно так Антон расценил происшедшее.
Орудием случая выступил Пётр Иванович. После обеда, когда все уже встали из-за стола, он обратился к Анне Викторовне с вопросом:
- Скажи-ка, mon ange, а тебя не беспокоят призраки Консьержери? Всё же рядом живём.
Его племянница стояла у окна, задумчиво глядя на закат, причудливо расцветивший небо над старинным замком оттенками огня и пурпура.
Анна Викторовна ответила с лёгкой иронией:
- Дядя, ты же знаешь, что меня посещают только те духи, которые стали жертвой преступления. У меня редкая специальность – медиум-криминалист!
- Ну, Аннет, в Консьержери было совершено достаточно преступлений. Причем, заметь, преступлений на государственном уровне, совершённых с благословения церкви! Ты могла не видеть дух королевы Анны, дочери Ярослава Мудрого, которая мирно жила в этом замке много лет, но вдруг к тебе являлся окровавленный призрак Жака Моле?
- Как вы сказали, Пётр Иванович? – поразился Коробейников.
- Дух Жака Моле.
- Великого магистра тамплиеров?
- О, вы знаете эту историю, Антон Андреич?
- Не знаю, - сказал Антон. – Но очень желаю узнать! Погодите, не рассказывайте! – и он стремглав вылетел за дверь, оставив дядюшку в изумлении.
Штольман собирался удалиться в свой кабинет, но был остановлен на пороге.
- Яков Платоныч, пойдёмте скорее!
- Да что стряслось, Антон Андреич? – сыщик встревожился не на шутку.
- Вы должны это услышать!
- Что именно?
- Про Жака Моле.
Более вопросов начальник не задавал, последовав за помощником пусть не сломя голову, но всё же с некоторой поспешностью.
   
Увидев сыскное отделение агентства, пожаловавшее в полном составе послушать его историю, Пётр Иваныч прямо засветился от удовольствия. И то сказать, нечасто ему случалось поразить воображение скептически настроенных сыщиков.
- А не прогуляться ли нам, друзья мои? – предложил он, в предвкушении потерев ладони. – Поверьте, эта история лучше звучит непосредственно на месте действия.
Спорить с ним никто не стал. Анна Викторовна тоже преисполнилась энтузиазмом. Интерес проявила даже Александра Андреевна, всегда владеющая собой безупречно. Довольный вниманием аудитории, дядя с загадочным видом повёл всех на набережную Сены, откуда открывался отличный вид на мрачный замок.
- Итак, с чего бы начать, дорогие мои? – произнёс он с видом фокусника, который собирается достать кролика из шляпы. – А начнём мы, пожалуй, вот с этой башни – видите, круглая, с северной стороны замковой стены? Это печально знаменитая башня Бонбек.
- Хороший клюв? – с удивлением перевела Анна.
- Именно, Аннет, именно! Хороший клюв, который вовремя открывается и вываливает всё, что знает!
- Хотите сказать, что это пыточная, Пётр Иваныч? – нахмурился Штольман.
- Верно понимаешь, племянник. Французские короли не гнушались есть, пить и управлять государством под крики, которые неслись из этой башни.
- Какой ужас! – пробормотала Александра Андреевна!
- Это ещё не ужас, моя дорогая! Это не ужас. Это так – прелюдия. Итак, башня Бонбек. Именно сюда роковой ночью, в пятницу, тринадцатого октября 1307 года доставили старого воина Жака Моле, обманутого и преданного тем, кому он помог. Доставили для того, чтобы мучить его в течение семи лет, вымогая пытками страшную тайну. Но Великий магистр тамплиеров оказался твёрд и унёс её с собой в могилу!
Яков Платоныч поморщился:
- Петр Иваныч, а можно по-существу и без эффектов?
- Яков, ты скучен, как полицейский протокол! – возмутился дядюшка. – Я пытаюсь дать этой кровавой драме достойную оправу.
- А, по-моему, просто испытываешь наше терпение, - пробурчал сыщик.
- Изволь, я могу вообще ничего не рассказывать!
- Дядя! – возмутилась Анна Викторовна.
- Только для тебя, mon ange, только для тебя! Если ты уймёшь своего зануду-мужа!
Анна встала между Штольманом и дядюшкой, крепко взяв обоих под локти:
- Вот теперь вы точно не подерётесь. Дядя, рассказывай! – потребовала она.
С другой стороны на Петра Иваныча с осуждением смотрела его супруга, что, несомненно, тоже оказывало своё действие.
- Хорошо, - сдался Миронов. – Только из уважения к столь замечательной аудитории! – он поцеловал ручки обеим дамам. – Итак, отступим немного назад, чтобы поговорить о Филиппе Красивом – французском короле, который много сделал для того, чтобы укрепить своё государство, но он же в конечном итоге привёл свою династию к гибели.
Филипп IV Красивый вечно нуждался в деньгах. Как и я, грешный. Но я зарабатываю их собственными талантами. Он же занимал их всюду: у евреев, у ломбардцев. У рыцарей-тамплиеров, прибывших из Святой земли с несметными богатствами, он их тоже занял. Вот только отдавать долги король до крайности не любил. Чтобы не платить евреям и ломбардцам, он просто выгнал их из страны. Но это едва ли удалось бы сделать с пятнадцатью тысячами рыцарей ордена Храма - воинов, построивших в Париже неприступный замок Тампль. С ними король решил поступить по-другому.
В пятницу 13 октября 1307 года все рыцари-тамплиеры, сколько их было в королевстве Франция, были схвачены и заключены в оковы. Это была беспрецедентная полицейская операция, и заметьте, в те времена, когда не было никакого телеграфа!
- И как же это удалось? – заинтересованно спросил Штольман.
Дядя покосился на него, но больше дразнить не стал, ответил сразу:
- Были разосланы письма всем прево, или как там называли тогда полицейских чиновников, с приказанием вскрыть их в один и то же час. Письма были вскрыты, приказ получен, и начались повальные аресты. Храмовники оказались в тюрьмах, где из них жесточайшими пытками принялись вымогать признание в служении Сатане. Признания были получены, разумеется, и тогда по всей стране запылали костры, на которых жгли тамплиеров.
Папа Климент V, находившийся фактически в плену у короля – на территории Франции, в Авиньоне, подписал буллу, запретившую орден тамплиеров навсегда. Эта услуга, оказанная королю, имела свою цену. Папа и Филипп Красивый рассчитывали поделить между собой богатства Ордена, награбленные на Востоке.
Каковы же были изумление и ярость вероломного короля, когда его воины, ворвавшиеся в Тампль, не нашли там и следа несметных сокровищ! Тамплиерам удалось каким-то образом вывезти их в ту роковую ночь – и они затерялись на просторах прекрасной Франции.
Рассказывая всё это, Пётр Иваныч неторопливо вёл своих слушателей по направлению к Новому мосту. Сквозь низко нависшие облака лился сумеречный лиловый свет, словно стремясь превратить набережную в сцену, на которой разыгрывалась кровавая драма. Миронов спустился с моста вниз – туда, где подобно узкому носу корабля воды Сены вспарывала самая оконечность острова Ситэ. Там дядюшка остановился и продолжил глухим голосом:
- На том самом месте, где мы с вами сейчас стоим, состоялась казнь Жака Моле и трёх его товарищей. Если рядовых членов Ордена истязали, чтобы добиться признания в ереси, то Великий Магистр должен был открыть другую тайну: куда увезли сокровища тамплиеров? Старик оказался более стойким, чем его подчинённые. В надежде услышать признание от умирающего, король повелел сжигать его на медленном огне.
Анна Викторовна вздрогнула и судорожно схватилась за мужа. Штольман посмотрел на неё в тревоге, она отрицательно покачала головой: это не духи. Александра Андреевна прикрыла рот рукой. Но никто не остановил рассказчика, все слушали, как заворожённые.
- И вот, когда огонь охватил тело старого рыцаря, с костра раздался его голос. «Слушай мои слова, король! – прокричал Великий Магистр. – Слушай и ты, вероломный Папа Климент! Я проклинаю вас! И года не пройдёт, как прервётся ваш земной путь. Твоих же наследников, Филипп, я проклинаю до тринадцатого колена! Все они окончат свою жизнь в страшных муках!»
И больше ничего король не услышал от Жака Моле, погибшего на костре 13 марта 1314 года. Проклятию же он не придал значения, уверенный, что династия Капетингов крепка – ведь у него было трое взрослых сыновей.
- Но проклятье сбылось? – дрогнувшим голосом спросил Коробейников.
- Оно сбылось полностью! – торжественно произнёс Пётр Иванович. – В том же году вероломный король и предатель-Папа скончались от неведомой болезни.
Но на этом действие проклятия только начиналось. Вслед за Филиппом IV на престол вступил его старший сын – Людовик Х Сварливый, молодой и крепкий мужчина. Два года спустя он внезапно захворал – столь же необъяснимо, как и его отец. В страшных судорогах, мучимый лихорадкой, он испустил дух, оставляя несчастную Францию на своего ещё не рождённого сына. Ибо жена Людовика Сварливого была на сносях. Когда же ребёнок родился, новорожденному королю дали горькое прозвище – Иоанн Посмертный. Невинное дитя тоже обречено было нести на себе проклятие, ибо оно принадлежало к роду Филиппа Красивого.
- И ребёнок тоже? – в ужасе спросила госпожа Миронова.
- Да. И ребёнок тоже! Он умер в день своего крещения, едва его принесли обратно во дворец. Несчастное дитя задыхалось и корчилось, что заставило очевидцев заподозрить отравление.
- Довольно, Пётр Иванович! – попытался прервать его Штольман, видя, что жена  дрожит, как в лихорадке.
- Нет, дядя, продолжай! – потребовала Анна Викторовна, беря себя в руки, и покрепче вцепилась в локоть мужа.
Кажется, Миронов сообразил, что душераздирающие подробности слишком сильно действуют на прекрасных слушательниц, и сделался гораздо более сдержанным.
- После смерти старшего из сыновей престол унаследовали один за другим Филипп V Длинный и Карл IV Красивый. Оба процарствовали очень недолго и умерли бездетными. К 1329 году род Капетингов пресёкся окончательно. Французская знать решила возвести на престол Филиппа Валуа, находившегося в родстве с Капетингами. Увы, мои дорогие, это родство распространило проклятие и на род Валуа. Под несчастливой звездой они стали королями Франции, и закат их был ужасен.
- Это ведь из-за воцарения Валуа началась Столетняя война, если не ошибаюсь? – спокойный голос Штольмана слегка разредил мрачную атмосферу.
- Не ошибаешься, - подтвердил дядя. – Английский король из династии Плантагенетов счёл, что имеет на французский трон не меньшие права, чем какой-то там Валуа. Флот англичан вторгся через Ла-Манш, развязав войну, которая продлилась сто шестнадцать лет. На престоле оказывались то сумасшедшие, то неудачники, пока безумный король Карл VI и вовсе не отрёкся от престола, объявив своего сына – дофина Шарля – незаконнорожденным.
- О, дядя! Я помню! Это же история про Орлеанскую Деву! – живо откликнулась Анна Викторовна.
- Да, здесь на сцену выступила Жанна д’Арк – Орлеанская Дева, спасшая Францию и короновавшая Карла VII, – дядя лукаво усмехнулся. – Кстати, некоторые полагают, что она была незаконнорожденной дочерью королевы Изабо Баварской, и таким образом приняла на себя часть проклятия Жака Моле. Спасительница Франции была казнена англичанами на костре в Руане в 1431 году.
- Пётр Иваныч, вы к проклятию намерены пристегнуть всех оставшихся королей и их родственников?
- Нет, мой скептический друг! Я намерен только окончить историю рода Валуа, которые к проклятию имеют непосредственное отношение. Вы позволите мне продолжать? – несколько ядовито осведомился Миронов.
- Хватит вам пикироваться, - негромко, но строго сказала Александра Андреевна.
Коробейников полностью разделял её досаду, просто пока не решался сделать это вслух. Ну, почему Якову Платонычу вечно надо всё подвергнуть сомнению? Интересно же дядя рассказывает!
- Итак, с вашего разрешения, я продолжаю. Несчастья продолжали преследовать род Валуа. Король Франциск I проиграл испанцам битву при Павии и побывал в плену. Франциск II и вовсе умер при загадочных обстоятельствах. Король Генрих II  погиб на турнире от нелепой случайности: копьё его противника, обломившись, вонзилось ему в глаз сквозь щель забрала. И это в те времена, когда на турнирах не гибли уже даже простые рыцари – не то, что короли! Кстати, это несчастье было  предсказано знаменитым Нострадамусом, который, как вам должно быть известно, был провидцем, как и я. Как и я. У Генриха II и Екатерины Медичи ещё оставалось трое сыновей, старший из которых, Карл IX, допустил Варфоломеевскую ночь, а потом умер, отравленный книгой о соколиной охоте.
- Да ведь это из романа «Королева Марго»! – воскликнул изумлённый Коробейников. Романы Дюма он любил с гимназических времён самой нежной и преданной любовью.
- Именно, именно, Антон Андреич! Если мы пройдём отсюда к Лувру, то вы увидите колокольню Сен-Жермен л’Оксеруа, с которой в ночь святого Варфоломея 24 августа 1572 года раздался набат, призывающий к бойне.
Коробейников с изумлением оглянулся кругом. С самого приезда в Париж его не оставляло чувство какой-то нереальности происходящего. Он попеременно обнаруживал себя то в сказке, то на подмостках, где разыгрывались душераздирающие драмы. Этот город он всё ещё не мог воспринимать местом, где просто живут люди. Каждый камень на мостовой, по которой он ступал, каждый дом на этих улицах хранил память о событиях, про которые он только в книжках читал. История на глазах обретала плоть. Право, и в самом деле, удивительно, как Анну Викторовну здесь не преследуют призраки прошлого?
Судя по её ошеломлённому виду, о чём-то таком госпожа Штольман сейчас и думала. Хотя она-то в Париже уже несколько месяцев живёт. Дядюшкин рассказ погрузил их в атмосферу мистики, тайн и приключений.
Пётр Иваныч взглянул на часы:
- Однако темнеет, друзья мои! И от реки нехорошая потяга, наши дамы зябнут. Давайте поднимемся наверх, пока ещё видим, что у нас под ногами.
Они шагнули в узкий и тёмный проём, миновали несколько ступенек и вышли на Новый мост. Там Пётр Иваныч снова замедлил шаг, приближаясь к конной статуе, темнеющей над их головами. Всадник был кудряв, имел острую бородку, закрученные усы, и на лице его в полумраке ещё угадывалась ироническая ухмылка.
- А здесь перед нами тот, кому суждено было прервать действие проклятия. Последний из Валуа, Генрих III после гибели своего младшего брата, герцога Франциска Анжуйского, приблизил к трону того, кого его мать Екатерина Медичи считала своим злейшим врагом, и это...
- Это Генрих Наваррский? – изумлённо промолвил Антон, силясь в сумраке разглядеть черты легендарного короля.
- Да, Генрих Наваррский – лидер французских гугенотов, уцелевший в Варфоломеевскую ночь. После того, как Жак Клеман заколол Генриха III Валуа, Генрих Наваррский сказал: «Париж стоит мессы!», принял католичество и короновался под именем Генриха IV Бурбона. Он даровал права гугенотам, прекратив бесконечную гражданскую войну, и стал основателем династии, которой суждено было вывести Францию к вершинам славы и могущества.
- Однако сам он был убит Равальяком, - промолвил Штольман.
- Ну, это уже издержки профессии! – изрёк дядюшка.
- Не проклятие?
- Нет, не проклятие.
- Ну, раз вы в этом уверены…
- В конце концов, Яков, кто у нас сведущ в мистических практиках? – возмутился Миронов.
- Точно не я, - иронически заметил сыщик. – А вам, Пётр Иваныч, можно историю преподавать.
- А ты не иронизируй!
- А я не иронизирую.
Антон оттеснил своего язвительного начальника и торжественно произнёс:
- Пётр Иваныч, мы верим, как магометане, и немы, как катафалки.
За спиной послышалось фырканье Штольмана. Кажется, Яков Платоныч тоже помнит романы Дюма. Хотя тщательно это скрывает.

* * *
Домой возвращались порознь. Пётр Иваныч с Александрой Андреевной приотстали и двигались прогулочным шагом, о чём-то тихо и душевно беседуя. Ночной Париж навевал на них романтическое настроение.
Троица затонских сыщиков имела привычку перемещаться стремительно, хотя случалось и Штольману с Анной Викторовной душевно гулять по парку, но не в те времена, когда имелось  неотложное дело. Судя по тому, как неслись домой все трое, дело таки имелось, но никто не желал говорить о нём на улице.
Едва оказавшись дома, сыщик вместе с помощником тут же свернули в кабинет. По случаю позднего времени – не в помещение агентства, а в домашний кабинет Штольмана – гораздо более уютно обставленный. Анна Викторовна бросила красноречивый взгляд на мужчин и поспешила в детскую – к Мите. Впрочем, вернулась она очень быстро. Кажется, Дмитрия Яковлевича с младых ногтей приучали к дисциплине, и справлялся он со всеми своими делами скоро и без капризов.
- Итак, что мы можем извлечь из этих сказок Шарля Пьеро? – начал Штольман. – Если отбросить пресловутое проклятие.
- Пьетро Джованни, - поправил Антон со смешком. Здесь, за тридевять земель, глупости Ребушинского казались даже забавными. - Но ведь это же очевидно! Коллекционер и его конкуренты охотятся за письмом Жака Моле, так как надеются, что оно приведёт их к потерянным сокровищам тамплиеров.
- Браво, Антон Андреич! Точнее не скажешь.
- Вероятно, манускрипт был всё же найден Луи Гранденом, но люди Вилара выследили его. Спасаясь от преследования, Гранден вызвал в Париж своего патрона, но ждать по какой-то причине уже не мог, а потому ухитрился сесть в тот же поезд. Только он не ожидал, что вместо Мориса Лепелетье в поезде окажется его жена. В поезде его и убили.
- А вот это не факт, – возразил сыщик.
- Что не факт?
- Всё не факт, Антон Андреич. Начиная с того, есть ли вообще этот документ в природе, и содержит ли он то, о чём мы думаем. То, что погибший за Эпернеем мужчина – Луи Гранден – это ведь только мои домыслы. У нас нет ни единого подтверждения этому.
- Но допустим, что это всё же он! – горячо возразил Коробейников. Уж больно складно выходило – грех отказываться.
- И дальнейшее – тоже не факт. Сами говорите, что Ирен Лепелетье кого-то ждала в ресторане. Кого-то, от кого получила записку. Значит, отправитель знал, что связывается не с коллекционером, а с его женой.
- Хорошо, значит, знал, - согласился Антон. Это всё равно мало что меняло.
- Тут гораздо важнее другое, - задумчиво сказал Яков Платоныч. – Состоялась ли передача документа. От этого зависит, жива ли в данный момент мадам Лепелетье.
- Да, Грандена могли убить и после передачи. А если нет?
- А если нет, документ мог находиться на теле.
- И значит, он в двух шагах от нас – в морге для неопознанных, - вставила Анна Викторовна.
- При условии, что это всё же Гранден.
- Но вы же не верите в совпадения!
- Не верю. Но это не значит, что их совсем не бывает, - возразил сыщик.
- Но ведь мы это можем проверить! – сверкнула глазами госпожа Штольман.
- А может всё же завтра? – спросил сыщик. – Ты устала.
- Яков! Но ведь от этого возможно зависит жизнь Ирен Лепелетье.
- Согласен, - неожиданно легко произнёс Штольман. Прежде он сопротивлялся бы до последнего.
Почему-то многие вещи сделались невозможно простыми и лёгкими, как во сне или в мечтах.
- А вы, Яков Платоныч, теперь принимаете показания духов?
- А мне, Антон Андреич, теперь нет необходимости оформлять их в протоколе, - усмехнулся сыщик. – А поскольку опытным путём доказано, что клиентура Анны Викторовны даёт бесценную информацию, то грех не воспользоваться случаем ускорить процедуру.
Анна одарила мужчин торжествующей улыбкой. Штольман подошёл к ней и обнял сзади за плечи. Антон уже второй раз наблюдал это и пришёл к выводу, что перед ним не супружеская нежность, а какой-то отработанный приём, вероятно, защищающий Анну Викторовну от неблагоприятного воздействия. Кажется, за эти годы в постижении мира духов Штольманы изрядно продвинулись. Антон не удержался от вопроса:
- Анна Викторовна, они теперь всегда к вам являются?
- Не всегда. Но я обычно могу определить, в мире мёртвых душа, или ещё среди живых.
- Всё вернулось, да? Помните, вы же не могли их слышать. Когда вызывали дух Якова Платоныча.
Вспомнил – и вдруг вновь ощутил леденящий ужас - так ясно всё встало в памяти. Они попали в кошмар все трое. И, кажется, проще всех там было Штольману, который раненым оказался в плену у хладнокровного убийцы. Анна едва не утратила самую свою суть, потеряв способность видеть духов. Кошмар Коробейникова продолжался почти три года, и все эти три года он силился понять, что же было явью, а что сном: безмятежное счастье ученичества, или последовавшие за ним одиночество и безнадёжность? Душа отказывалась понимать, что реальным было и то, и другое.
Вполне материальный Яков Платоныч недовольно поморщился:
- Ну, о чём вы, Антон Андреич? Как меня можно было вызвать, если я был жив?
Не видел он, как это было страшно! Когда ни надежды, ни весточки. И почерневшая от горя Анна с застывшими глазами.
- Я их вообще тогда вызвать не могла, - с дрожью сказала она, стискивая руки мужа. – Очень боялась увидеть вас. И всё равно увидела… - добавила она глухо.
- Как это? – хором откликнулись оба сыщика.
- Однажды ночью, у окна… Мужчина стоял спиной. Знакомое пальто, знакомый котелок. Князь Разумовский. Пошутил он, называется!
Штольман скрипнул зубами, обнимая жену покрепче:
- Подумать только! Я два раза упустил возможность собственноручно прикончить этого мерзавца!
- Ладно, - успокоительно сказала Анна Викторовна. - Всё в прошлом – и слава богу! Попробуем?
Яков Платоныч только кивнул.
- Дух Луи Грандена, явись!
Коробейников поразился, как менялась она каждый раз, когда беседовала с мёртвыми. Словно это не та весёлая, непосредственная девушка, которую он хорошо знал, а кто-то иной – загадочный, сильный, властный.
По тому, как остановился взгляд духовидицы, уставившись в пространство за спиной Антона, как побледнело её лицо, можно было сделать вывод, что кто-то на призыв ответил.
- Это он, - пробормотала Анна, выходя из транса и переводя дыхание. – Тот человек с разбитой головой – Луи Гранден.
- Что он сказал? – быстро спросил Коробейников.
Анна покачала головой:
- Ничего.
И тут же вновь оцепенела с лицом куда более потрясенным, чем при первом видении. Штольман, выпустивший было жену из рук, снова схватил её в объятия:
- Аня, что?
На этот раз транс был более глубоким и тяжким. Анна Викторовна вдруг обмякла на руках у мужа, почти теряя сознание.
- Коробейников, воды!
Антон подскочил с графином, руки дрожали так, что половину он пролил духовидице на платье.
- Всё уже, - сдавленным голосом сказала Анна, приходя в себя.
- Что это было?
Она подняла исполненный муки взгляд и жестом попросила стакан воды. Напившись, глухо выдохнула:
- Я его видела.
- Кого? Грандена?
- Нет, Великого Магистра. Ну, я так думаю, что это он, - поправилась она. – Высокий такой старик с седой бородой, в окровавленном рубище. Он горел на костре.
- Он что-то сказал? – волнуясь, спросил Коробейников.
- Ничего он не сказал, - недовольно сказала Анна Викторовна, проводя ладонями по груди, силясь стряхнуть ещё не впитавшуюся влагу. – Ни он, ни Гранден, ничего не сказали.
- Должно быть, русского не знают, - пробормотал Штольман.
- Яков Платоныч! – Анна в притворном гневе огрела мужа по плечу кулачком. Ну, как огрела? Коснулась эдак слегка.
Коробейников не был свидетелем тому, как колотила барышня Миронова сыщика Штольмана за то, что запер её в кабинете. Пришлось довольствоваться рассказами.
«А наш-то стоит, дышать забыл - рад-счастлив, как его барышня погладила! – делился впечатлениями Синельников. – Эх, меня бы так лупили! А моя генеральша – то скалкой, то сковородкой!»
Теперь вот Антон имел счастье наблюдать собственными глазами: действительно, погладила, действительно – рад-счастлив!
Штольман поймал руку жены и с улыбкой поднёс её к губам. Кулачок тут же разжался, а потом ладошка уютно устроилась на плече у мужа.
- Яков, что ты об этом думаешь? – затеребила сыщика Анна Викторовна.
- Зеркал в кабинете маловато, - пробормотал Штольман.
– Вот ведь упрямый старик, - Антон не мог скрыть восхищения. – За пятьсот лет не успокоился!
- Снова явится – успокоим, - угрожающе пообещал сыщик.
- Яша, но он ведь не виноват! - заступилась за духа Анна Виктровна. – Его обвинили, мучили и сожгли. Ему же тоже справедливости хочется.
– Пусть в приёмные часы является. И желательно – ко мне лично! А Петра Иваныча прибить хочется. Нашел тоже тему для сказки на ночь!
- И дядя не виноват! Ну, как вы не понимаете, Яков Платоныч?
- Чего я не понимаю, Анна Викторовна?
- Ну, вот смотрите! – Анна принялась загибать пальцы, до боли напоминая себя прежнюю – барышню Миронову, пытающуюся переубедить упрямого начальника сыскного отделения. – Антон Андреич обнаружил исчезновение мадам – это раз! Дух Грандена пришёл ко мне – это два! Морис Лепелетье обратился к вам – это три! И сам Жак Моле только что посетил нас – это четыре! И что это значит?
- Что это значит? – с улыбкой откликнулся Штольман.
- Это значит, что сама судьба хочет, чтобы мы расследовали это дело! – торжественно сказала Анна Викторовна.
Яков Платоныч мог спорить сколько угодно. Впрочем, он уже не спорил – судя по взгляду, он молча женой умилялся. А вот Антон был с ней полностью согласен. Судьба хочет, чтобы они раскрыли это дело. И пусть единственной наградой будет жизнь Ирен Лепелетье - большего ему не надо. Он уже получил свою долю невозможного.
   

   
Следующая глава              Содержание

   
Скачать fb2 (Облако Mail.ru)          Скачать fb2 (Облако Google)